Очень красивый. Могу об это
м говорить все, что угодно. У дверной скважины никто не подслушивает. Вот о
но, мир. Да, да! И помогло ли это лицо парню за дверью? Спасет ли оно его? Сможе
т ли оно уничтожить коварную опухоль?
Ни за что. Так что в итоге лицо это бесполезно, ибо не в состоянии удержать
владельца в этом мире хотя бы на день дольше отпущенного срока. Что ж, черв
и попируют на славу… Господи, какую мерзость я говорю!
Какую глупость и гадость.
* * *
Почти полночь.
Лежу в темноте, слушаю шум прибоя. Словно в отдалении стреляют орудия.
Это самые тяжелые часы.
Это место мне нравится, но скорей всего я здесь останусь лишь на нескольк
о дней. Какой смысл задерживаться дольше?
Через несколько дней я встану утром и отправлюсь в Денвер и другие места
на востоке. И в одно местечко на западе. Хватит распускать нюни, Кольер.
* * *
Четыре часа двадцать семь минут утра. Только что встал выпить воды. Совсе
м не нравится этот привкус хлорки. Жаль, что нет чистой питьевой воды, как
дома.
Дома?
15 НОЯБРЯ 1971 ГОДА
Семь часов одна минута. Попытался встать. Поднялся, оделся, ополоснул лиц
о, почистил зубы, принял витамины и прочее. Потом сразу же лег. Слишком сил
ьно болит голова.
Досадно. Великолепный день Ц насколько я могу видеть, с трудом разлепля
я глаза. Голубое небо, океан. Пустынный, освещенный солнцем песчаный бере
г. Прохладный бодрящий воздух.
Не могу говорить.
* * *
Восемь часов пятьдесят шесть минут. Патио нежится в лучах утреннего солн
ца, стоит тишина. Смотрю сквозь решетку на зеленые-презеленые лужайки с б
езукоризненно подстриженными кустами, прямоугольным кашпо в центре, фо
нарями с каждой стороны. Белые столы, стулья.
Поверх красной крыши гостиницы мне виден океан.
* * *
Девять часов шесть минут. Завтрак в Малом коронном зале. Черный кофе и кус
очек тоста. Еще двенадцать гостей.
Здесь слишком яркий свет. Комната колышется передо мной. Входит официант
ка. Поле моего зрения заполняет дымка цвета лимонного желе. Не понимаю, за
чем я сюда пришел. Мог бы заказать обслуживание в номере.
Еле живой человек с глазами-щелочками бормочет что-то в микрофон.
* * *
Позже. Не знаю, который теперь час, мне все равно. Снова лежу на спине. Затем
нение сознания. Думаю, заснул. Или отключился.
Ух ты! Как низко опускаются самолеты! Только что увидел один из них. Что он
делает Ц садится на пляж?
Должно быть, поблизости аэропорт.
* * *
Десять часов тридцать семь минут. Лежу в постели, просматриваю «Сан-Диег
о юнион». Не помню, когда купил газету. Наверное, был как в тумане. Хорошо, чт
о вообще вернулся.
Газета издается сто четвертый год. Солидный срок.
Решил, что мне незачем быть в курсе мирских дел, но пока все по-старому. Пек
ин уже сидит у нас на шее. «Маринер-9» определил местонахождение горячей з
оны на Марсе. В Сакраменто зарублен последний законопроект об охране бер
еговой линии.
Перестань, Кольер. Можешь обойтись и без новостей дня.
Завтра новолуние. Это все, что тебе нужно знать.
* * *
Гуляю, вдыхая свежий чистый морской воздух. Восхитительный запах. Прохож
у как раз под башней Ц как я выяснил, там, внизу, зал, называемый Бальным. Сл
ева от меня олимпийский бассейн с голубой сверкающей водой. Вижу на друг
ой его стороне сложенные шезлонги, кабинки для переодевания, столы для н
астольного тенниса. Повсюду пустынно.
Прекрасный день. Теплое солнце, голубое небо, пушистые облака.
Прохожу мимо теннисных кортов. Четыре женщины играют парами: вижу коротк
ие белые юбки и гладкую кожу. Чуть поодаль виднеется пляж. Сотня ярдов до б
елого пенного прибоя.
Сейчас смотрю на массивное здание гостиницы с башней, напоминающей гига
нтский восьмигранный минарет с двумя рядами маленьких эркеров. Интерес
но, есть ли там смотровая площадка и пускают ли туда постояльцев?
* * *
Иду назад. Вдали виднеется современное высотное здание Ц наверное, мног
оквартирный дом. По сравнению с гостиницей он выглядит необычно.
Через дорогу вижу старое кирпичное строение. Должно быть, когда-то здесь
был сарай для лодок, а теперь ресторан. Замечаю заброшенные рельсы. Думаю,
в давние времена вдоль побережья ходили поезда, развозившие отдыхающих.
* * *
Сижу в старом баре; он называется «Казино-холл». Зал закрыт для деловой вс
тречи; очень тихо. Барная стойка длиной футов пятьдесят Ц красивой форм
ы и с нарядной отделкой. С одного края нечто, напоминающее раку, а внутри, п
охоже, фигурка мавра со светильником в руке.
Сколько подошв истерли эту латунную штангу для ног?
Совсем недавно я рассматривал фотографии кинозвезд, которые когда-то зд
есь останавливались. Джун Хейвер. Роберт Стэк. Керк Дуглас. Ева Мария Сейн
т. Рональд Рейган. Донна Рид. Назад к красоткам из компании Полы Негри, наз
ад к Мэри Пикфорд, назад к Мари Каллаган из «Причуд Зигфельда»
«Причуды Зигфельда
» Ц фильм-концерт (1946), созданный из номеров различных шоу в постановке Фл
оренца Зигфельда, американского антрепренера, театрального деятеля и с
оздателя особого вида эстрадного представления Ц ревю.
. Как сильно это место напоминает о прошлом.
* * *
Позвольте запомнить это мгновение: одиннадцать часов двадцать шесть ми
нут утра.
Идя через патио в свою комнату, я увидел указатель к Историческому залу, н
аходящемуся в подвальном помещении.
Интригующее место. Фотографии, как и в пассаже. Образец спальни конца 1890-х
или начала 1900-х годов. Витрины с историческими объектами из гостиницы: блю
до, меню, кольцо для салфетки, утюг, телефон, книга записи постояльцев.
В одной из витрин Ц программка спектакля, сыгранного в гостиничном теат
ре (где бы он ни был) 20 ноября 1896 года: «Маленький священник» Дж. М. Барри, в гла
вной роли актриса Элиза Маккенна. Рядом с программкой Ц ее фотография; в
жизни не видел такого восхитительного и прелестного лица.
Я в нее влюбился.
Похоже на меня. Тридцать шесть лет, иногда какие-то увлечения, случайные и
нтрижки, имитация любви. Но ничего стоящего, ничего такого, что тянулось б
ы долго.
И вот теперь, дойдя до края, начинаю терять голову из-за женщины, умершей п
о крайней мере лет двадцать назад.
Отличное шоу, Кольер.
Это лицо меня преследует.
Я вернулся, чтобы вновь на него посмотреть. Стоял перед витриной так долг
о, что какой-то мужчина, периодически входивший в одну из служебных двере
й поблизости и вскоре выходивший из нее, стал на меня с недоумением погля
дывать: уж не пустил ли я здесь корни.
Элиза Маккенна. Прелестное имя. Прекрасное лицо.
До чего же мне хотелось бы сидеть в театре (как я узнал из музейной фотогра
фии, он размещался в Бальном зале) и смотреть, как она играет на сцене. Увер
ен, она была великолепна.
Откуда мне знать? Может, она была бездарна. Нет, не может быть.
Мне кажется, я уже слышал ее имя раньше. Не играла ли она в «Питере Пэне»? Ес
ли это та женщина, о которой я думаю, она была превосходной актрисой.
И безусловно, очень красивой.
Нет, это больше чем красота. Меня преследует и завораживает выражение ее
лица. Такое мягкое, искреннее, милое выражение. Хотелось бы мне ее встрети
ть.
* * *
Лежу, уставившись в потолок, как влюбленный мальчишка. Я нашел женщину св
оей мечты.
Подходящее описание. Где еще, кроме грез, может она существовать?
Ну а почему бы и нет? Я не встречал до сих пор женщину своей мечты. Что могут
изменить какие-то три четверти столетия?
* * *
Не могу ничем заниматься Ц все мысли только об этом лице. Думаю об Элизе М
аккенна и о том, какой она была.
Ведь я же собирался отправиться в Денвер и продолжать задуманную одиссе
ю. Вместо этого лежу здесь как бревно, не в силах отделаться от ее образа. Я
уже три раза спускался вниз. Явная попытка уйти от реальности. Обращаясь
к прошлому, разум отказывается принимать действительность.
Но… О господи, я чувствую в этот момент, что со мной сыграли злую шутку. У ме
ня нет желания себя жалеть, но Ц боже правый Ц бросить монетку, проехать
более сотни миль до города, который никогда раньше не видел, по минутной п
рихоти съехать с автострады, пересечь реку по мосту, найти гостиницу, о су
ществовании которой даже не догадывался, увидеть там фотографию женщин
ы, умершей много лет назад, и впервые в жизни испытать любовь?
Как там Мэри всегда говорит? «Это уж слишком»?
Это в точности то, что я чувствую.
* * *
Пошел побродить по пляжу. Потом выпил в викторианской гостиной. Опять ра
ссматривал снимок. Вернулся на пляж, уселся на песок и уставился на прибо
й.
Бесполезно. Не могу избавиться от этого чувства. Какими-то остатками здр
авого рассудка понимаю (да, понимаю), что пытаюсь уцепиться хоть за что-ни
будь, пусть даже это и не реальная вещь. Этой «зацепкой» стала Элиза Макке
нна.
Понять это невозможно. Чувство распускается во мне, становится наважден
ием. Когда я был в Историческом зале, мне пришлось собрать всю силу воли, ч
тобы не разбить стекло витрины и, схватив фотографию, не убежать.
Ого! Идея! Кое-что можно сделать. Ничего, что могло бы остановить безумие, н
ичего, что, в конечном счете, не усугубило бы ситуацию, но совершить конкре
тный поступок, вместо того чтобы в тоске слоняться вокруг.
Я поеду в местный книжный магазин или, скорее всего, в Сан-Диего и поищу ка
кие-то книги о ней. Уверен, что найдется по меньшей мере две или три. В той п
рограммке ее называют знаменитой американской актрисой.
Я это сделаю! Найду все, что сумею, о моей давно потерянной любви. Потерянн
ой? Ладно, ладно. О моей любви, которая так и не узнала, что стала моей любовь
ю, потому что это произошло только после ее смерти. Интересно, где она похо
ронена? Я вздрогнул. У меня мороз пробежал по коже, когда я представил себе
ее похороненной. Это лицо мертво? Невозможно.
Я помню, как во время учебы в колледже моя хозяйка (местная сектантка вось
мидесяти семи лет из церкви «Христианской науки») ухаживала за старушко
й девяноста шести лет, на которую работала в прошлом. Эта старая женщина, м
исс Дженни, была полностью прикована к постели. Парализованная, глухая, с
лепая, мочившаяся под себя, она прозябала в болезни и старости. Мы с моим с
оседом по комнате Ц теперь мне за это стыдно Ц бывало, веселились, когда
она звала слабым дрожащим голосом: «Мисс Ада! Я хочу встать!» Только эти сл
ова, днем и ночью, доносились из уст женщины, которая никак не могла бы под
няться.
Однажды, войдя в комнату мисс Ады, чтобы позвонить по телефону, я заметил ф
отографию прелестной молодой женщины в закрытом платье с длинными темн
ыми и блестящими волосами. То была мисс Дженни в молодости. Мной овладело
странное замешательство. Ибо эта молодая женщина на снимке меня привлек
ала, и в то же время я слышал из соседней комнаты надтреснутый голос слепо
й, глухой и совершенно беспомощной старухи, которая говорила, что хочет в
стать. Это оказался момент какой-то леденящей амбивалентности, с которо
й в девятнадцать лет справиться было трудно.
Я и сейчас не могу с этим совладать.
* * *
Служитель сел в мою машину и поставил ее у входа в гостиницу.
Она стояла на парковке со вчерашнего вечера, но сейчас вид ее вызывает у м
еня странное чувство: она больше похожа на артефакт, чем на имущество. Сес
ть за руль кажется мне еще более странным. Вчера вечером у меня пропало эт
о ощущение.
Заехал в несколько книжных магазинов в Коронадо Ц у них ничего нет. Мне с
казали, что следует съездить в магазин Уоренброка в Сан-Диего. Слуга объя
снил, как туда добраться: проехать по мосту, потом на север по автостраде,
шестой выезд и доехать до Бродвея.
* * *
Я сейчас на мосту. Вижу впереди город, а у горизонта горы. У меня странное ч
увство: чем дальше отъезжаю от гостиницы, тем более отдаляюсь от Элизы Ма
ккенна. Она принадлежит прошлому, как и гостиница. Это как святилище, в кот
ором хранится прошлое.
* * *
Движение по автостраде умеренное. Впереди табличка «Лос-Анджелес». Меня
пытаются ввести в заблуждение, будто он еще существует.
Впереди выезд на Шестую авеню.
* * *
Позже. На обратном пути с трудом держу себя в руках. Господи, до чего я нерв
ничаю. Сан-Диего действительно меня утомил. Этот ритм, толпа, шум, мучител
ьная пульсация в голове. Чувствую себя оцепеневшим, подавленным.
Слава богу, я легко нашел магазин, и, слава богу, он оказался мирным оазисо
м в пустыне настоящего. В других обстоятельствах я пробыл бы там несколь
ко часов, плутая среди тысяч и тысяч томов Ц этого собрания чудес, размещ
енного на двух этажах плюс цокольный.
У меня был, однако, предмет поисков, и я хотел поскорее вернуться в гостини
цу. Поэтому купил то, что попалось под руку, Ц боюсь, не слишком много. Прод
авец сказал, что, насколько ему известно, не существует отдельной книги о
б Элизе Маккенна. Полагаю, в те времена ее фигура не была такой уж значител
ьной Ц ни для публики, ни для истории. Для меня же она значит очень много.
Замечаю в отдалении здание гостиницы, и мной овладевает страстное желан
ие. Хотелось бы мне выразить это чувство возвращения домой.
Я вернулся, Элиза.
* * *
Сейчас я в своем номере; только что пробило три часа. Входя в гостиницу, я и
спытал невероятно острое ощущение. Оно неожиданно на меня нахлынуло, а н
е нарастало постепенно, как вчера. Я мгновенно оказался в его власти и, усп
окоенный, предался прошлому. Не могу это описать по-другому.
Как-то я прочитал статью об астральных путешествиях, какие совершает на
ше так называемое нематериальное тело (говорят, у человека оно есть) во вр
емя сна. То, что я испытал, на это похоже. Мне казалось, что, отправляясь в Са
н-Диего, я оставил позади частичку себя, связанную с духом гостиницы, а др
угая моя часть была привязана к ней длинным и тонким, растягивающимся шн
уром. Пока я находился в Сан-Диего, этот шнур растянулся, став совсем тонк
им и делая меня уязвимым для воздействия настоящего.
Потом, когда я вернулся, шнур начал укорачиваться и, утолщаясь, смог перед
ать мне толику той утешительной атмосферы. Разглядев, как над деревьями
в отдалении маячат очертания башенок отеля, я едва не закричал от радост
и. Едва! Я действительно закричал.
Вот я и вернулся, и покой снова обретен. Находясь в этом вневременном замк
е на песке, я почти наверняка никогда больше не поеду в Сан-Диего.
* * *
Снова пишу, слушая в наушниках Пятую симфонию Малера: Бернстайн
Леонард Бернстайн
(1918Ц 1990) Ц американский дирижер и композитор.
и оркестр Нью-Йоркской филармонии. Прекрасно; я люблю эту музыку.
Надо, однако, заняться книгами.
Первая написана Джоном Фрейзером и называется «Корифеи американского
театра». Просматриваю предисловие на двух страницах.
Наверху на левой странице помещен ряд ее фотографий, с детских лет до ста
рости. Я уже встревожен тем, как это очаровательное лицо стареет, если смо
треть слева направо.
Во втором ряду три более крупные фотографии: на первой она совсем старая,
на второй молодая, а третья фотография аналогична той, что находится в Ис
торическом зале: это открытое восхитительное лицо, длинные, ниспадающие
до плеч волосы Ц в таком виде она появилась в «Маленьком священнике».
В третьем ряду фотография, где она снята в прелестном костюме, с изящно сл
оженными на коленях руками; это из пьесы под названием «Куолити-стрит». Р
ядом ее снимок из «Питера Пэна» (так она в нем играла!) в чем-то вроде армейс
кого маскировочного костюма, в шляпе с пером; она дует в такую же волынку,
что и Пэн на том деревянном кресле внизу.
В нижнем ряду ее фотоснимки в других ролях: Орленок, Порция, Джульетта и, о
господи, петух в «Шантеклере».
Всю соседнюю страницу занимает фотография: ее лицо в профиль. Мне она не н
равится. Кроме того, мне не нравится ни одна из этих фотографий. Ни одна из
них не обладает свойствами впервые увиденного мной снимка. И это рождает
странное чувство. Будь та фотография похожа на одну из этих, я бы прошел м
имо, ничего не почувствовав.
Я мог бы сейчас быть на пути в Денвер.
Перестань. Читай.
В кратком предисловии говорится, что она была одной из самых почитаемых
актрис на американской сцене, в течение многих лет приманкой театральны
х касс. (Как же тогда получилось, что нет книги о ней?) Родилась в Солт-Лейк-С
ити 11 ноября 1867 года; бросила школу в 14 лет, чтобы стать актрисой, работающей
на полной ставке. В 1888-м приехала в Нью-Йорк с матерью и впервые выступила в
«Казначее» вместе с Э. X. Саузерном
Эдвард Хьюго Саузерн (1859Ц 1933) Ц американски
й театральный актер, антрепренер и драматург.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
м говорить все, что угодно. У дверной скважины никто не подслушивает. Вот о
но, мир. Да, да! И помогло ли это лицо парню за дверью? Спасет ли оно его? Сможе
т ли оно уничтожить коварную опухоль?
Ни за что. Так что в итоге лицо это бесполезно, ибо не в состоянии удержать
владельца в этом мире хотя бы на день дольше отпущенного срока. Что ж, черв
и попируют на славу… Господи, какую мерзость я говорю!
Какую глупость и гадость.
* * *
Почти полночь.
Лежу в темноте, слушаю шум прибоя. Словно в отдалении стреляют орудия.
Это самые тяжелые часы.
Это место мне нравится, но скорей всего я здесь останусь лишь на нескольк
о дней. Какой смысл задерживаться дольше?
Через несколько дней я встану утром и отправлюсь в Денвер и другие места
на востоке. И в одно местечко на западе. Хватит распускать нюни, Кольер.
* * *
Четыре часа двадцать семь минут утра. Только что встал выпить воды. Совсе
м не нравится этот привкус хлорки. Жаль, что нет чистой питьевой воды, как
дома.
Дома?
15 НОЯБРЯ 1971 ГОДА
Семь часов одна минута. Попытался встать. Поднялся, оделся, ополоснул лиц
о, почистил зубы, принял витамины и прочее. Потом сразу же лег. Слишком сил
ьно болит голова.
Досадно. Великолепный день Ц насколько я могу видеть, с трудом разлепля
я глаза. Голубое небо, океан. Пустынный, освещенный солнцем песчаный бере
г. Прохладный бодрящий воздух.
Не могу говорить.
* * *
Восемь часов пятьдесят шесть минут. Патио нежится в лучах утреннего солн
ца, стоит тишина. Смотрю сквозь решетку на зеленые-презеленые лужайки с б
езукоризненно подстриженными кустами, прямоугольным кашпо в центре, фо
нарями с каждой стороны. Белые столы, стулья.
Поверх красной крыши гостиницы мне виден океан.
* * *
Девять часов шесть минут. Завтрак в Малом коронном зале. Черный кофе и кус
очек тоста. Еще двенадцать гостей.
Здесь слишком яркий свет. Комната колышется передо мной. Входит официант
ка. Поле моего зрения заполняет дымка цвета лимонного желе. Не понимаю, за
чем я сюда пришел. Мог бы заказать обслуживание в номере.
Еле живой человек с глазами-щелочками бормочет что-то в микрофон.
* * *
Позже. Не знаю, который теперь час, мне все равно. Снова лежу на спине. Затем
нение сознания. Думаю, заснул. Или отключился.
Ух ты! Как низко опускаются самолеты! Только что увидел один из них. Что он
делает Ц садится на пляж?
Должно быть, поблизости аэропорт.
* * *
Десять часов тридцать семь минут. Лежу в постели, просматриваю «Сан-Диег
о юнион». Не помню, когда купил газету. Наверное, был как в тумане. Хорошо, чт
о вообще вернулся.
Газета издается сто четвертый год. Солидный срок.
Решил, что мне незачем быть в курсе мирских дел, но пока все по-старому. Пек
ин уже сидит у нас на шее. «Маринер-9» определил местонахождение горячей з
оны на Марсе. В Сакраменто зарублен последний законопроект об охране бер
еговой линии.
Перестань, Кольер. Можешь обойтись и без новостей дня.
Завтра новолуние. Это все, что тебе нужно знать.
* * *
Гуляю, вдыхая свежий чистый морской воздух. Восхитительный запах. Прохож
у как раз под башней Ц как я выяснил, там, внизу, зал, называемый Бальным. Сл
ева от меня олимпийский бассейн с голубой сверкающей водой. Вижу на друг
ой его стороне сложенные шезлонги, кабинки для переодевания, столы для н
астольного тенниса. Повсюду пустынно.
Прекрасный день. Теплое солнце, голубое небо, пушистые облака.
Прохожу мимо теннисных кортов. Четыре женщины играют парами: вижу коротк
ие белые юбки и гладкую кожу. Чуть поодаль виднеется пляж. Сотня ярдов до б
елого пенного прибоя.
Сейчас смотрю на массивное здание гостиницы с башней, напоминающей гига
нтский восьмигранный минарет с двумя рядами маленьких эркеров. Интерес
но, есть ли там смотровая площадка и пускают ли туда постояльцев?
* * *
Иду назад. Вдали виднеется современное высотное здание Ц наверное, мног
оквартирный дом. По сравнению с гостиницей он выглядит необычно.
Через дорогу вижу старое кирпичное строение. Должно быть, когда-то здесь
был сарай для лодок, а теперь ресторан. Замечаю заброшенные рельсы. Думаю,
в давние времена вдоль побережья ходили поезда, развозившие отдыхающих.
* * *
Сижу в старом баре; он называется «Казино-холл». Зал закрыт для деловой вс
тречи; очень тихо. Барная стойка длиной футов пятьдесят Ц красивой форм
ы и с нарядной отделкой. С одного края нечто, напоминающее раку, а внутри, п
охоже, фигурка мавра со светильником в руке.
Сколько подошв истерли эту латунную штангу для ног?
Совсем недавно я рассматривал фотографии кинозвезд, которые когда-то зд
есь останавливались. Джун Хейвер. Роберт Стэк. Керк Дуглас. Ева Мария Сейн
т. Рональд Рейган. Донна Рид. Назад к красоткам из компании Полы Негри, наз
ад к Мэри Пикфорд, назад к Мари Каллаган из «Причуд Зигфельда»
«Причуды Зигфельда
» Ц фильм-концерт (1946), созданный из номеров различных шоу в постановке Фл
оренца Зигфельда, американского антрепренера, театрального деятеля и с
оздателя особого вида эстрадного представления Ц ревю.
. Как сильно это место напоминает о прошлом.
* * *
Позвольте запомнить это мгновение: одиннадцать часов двадцать шесть ми
нут утра.
Идя через патио в свою комнату, я увидел указатель к Историческому залу, н
аходящемуся в подвальном помещении.
Интригующее место. Фотографии, как и в пассаже. Образец спальни конца 1890-х
или начала 1900-х годов. Витрины с историческими объектами из гостиницы: блю
до, меню, кольцо для салфетки, утюг, телефон, книга записи постояльцев.
В одной из витрин Ц программка спектакля, сыгранного в гостиничном теат
ре (где бы он ни был) 20 ноября 1896 года: «Маленький священник» Дж. М. Барри, в гла
вной роли актриса Элиза Маккенна. Рядом с программкой Ц ее фотография; в
жизни не видел такого восхитительного и прелестного лица.
Я в нее влюбился.
Похоже на меня. Тридцать шесть лет, иногда какие-то увлечения, случайные и
нтрижки, имитация любви. Но ничего стоящего, ничего такого, что тянулось б
ы долго.
И вот теперь, дойдя до края, начинаю терять голову из-за женщины, умершей п
о крайней мере лет двадцать назад.
Отличное шоу, Кольер.
Это лицо меня преследует.
Я вернулся, чтобы вновь на него посмотреть. Стоял перед витриной так долг
о, что какой-то мужчина, периодически входивший в одну из служебных двере
й поблизости и вскоре выходивший из нее, стал на меня с недоумением погля
дывать: уж не пустил ли я здесь корни.
Элиза Маккенна. Прелестное имя. Прекрасное лицо.
До чего же мне хотелось бы сидеть в театре (как я узнал из музейной фотогра
фии, он размещался в Бальном зале) и смотреть, как она играет на сцене. Увер
ен, она была великолепна.
Откуда мне знать? Может, она была бездарна. Нет, не может быть.
Мне кажется, я уже слышал ее имя раньше. Не играла ли она в «Питере Пэне»? Ес
ли это та женщина, о которой я думаю, она была превосходной актрисой.
И безусловно, очень красивой.
Нет, это больше чем красота. Меня преследует и завораживает выражение ее
лица. Такое мягкое, искреннее, милое выражение. Хотелось бы мне ее встрети
ть.
* * *
Лежу, уставившись в потолок, как влюбленный мальчишка. Я нашел женщину св
оей мечты.
Подходящее описание. Где еще, кроме грез, может она существовать?
Ну а почему бы и нет? Я не встречал до сих пор женщину своей мечты. Что могут
изменить какие-то три четверти столетия?
* * *
Не могу ничем заниматься Ц все мысли только об этом лице. Думаю об Элизе М
аккенна и о том, какой она была.
Ведь я же собирался отправиться в Денвер и продолжать задуманную одиссе
ю. Вместо этого лежу здесь как бревно, не в силах отделаться от ее образа. Я
уже три раза спускался вниз. Явная попытка уйти от реальности. Обращаясь
к прошлому, разум отказывается принимать действительность.
Но… О господи, я чувствую в этот момент, что со мной сыграли злую шутку. У ме
ня нет желания себя жалеть, но Ц боже правый Ц бросить монетку, проехать
более сотни миль до города, который никогда раньше не видел, по минутной п
рихоти съехать с автострады, пересечь реку по мосту, найти гостиницу, о су
ществовании которой даже не догадывался, увидеть там фотографию женщин
ы, умершей много лет назад, и впервые в жизни испытать любовь?
Как там Мэри всегда говорит? «Это уж слишком»?
Это в точности то, что я чувствую.
* * *
Пошел побродить по пляжу. Потом выпил в викторианской гостиной. Опять ра
ссматривал снимок. Вернулся на пляж, уселся на песок и уставился на прибо
й.
Бесполезно. Не могу избавиться от этого чувства. Какими-то остатками здр
авого рассудка понимаю (да, понимаю), что пытаюсь уцепиться хоть за что-ни
будь, пусть даже это и не реальная вещь. Этой «зацепкой» стала Элиза Макке
нна.
Понять это невозможно. Чувство распускается во мне, становится наважден
ием. Когда я был в Историческом зале, мне пришлось собрать всю силу воли, ч
тобы не разбить стекло витрины и, схватив фотографию, не убежать.
Ого! Идея! Кое-что можно сделать. Ничего, что могло бы остановить безумие, н
ичего, что, в конечном счете, не усугубило бы ситуацию, но совершить конкре
тный поступок, вместо того чтобы в тоске слоняться вокруг.
Я поеду в местный книжный магазин или, скорее всего, в Сан-Диего и поищу ка
кие-то книги о ней. Уверен, что найдется по меньшей мере две или три. В той п
рограммке ее называют знаменитой американской актрисой.
Я это сделаю! Найду все, что сумею, о моей давно потерянной любви. Потерянн
ой? Ладно, ладно. О моей любви, которая так и не узнала, что стала моей любовь
ю, потому что это произошло только после ее смерти. Интересно, где она похо
ронена? Я вздрогнул. У меня мороз пробежал по коже, когда я представил себе
ее похороненной. Это лицо мертво? Невозможно.
Я помню, как во время учебы в колледже моя хозяйка (местная сектантка вось
мидесяти семи лет из церкви «Христианской науки») ухаживала за старушко
й девяноста шести лет, на которую работала в прошлом. Эта старая женщина, м
исс Дженни, была полностью прикована к постели. Парализованная, глухая, с
лепая, мочившаяся под себя, она прозябала в болезни и старости. Мы с моим с
оседом по комнате Ц теперь мне за это стыдно Ц бывало, веселились, когда
она звала слабым дрожащим голосом: «Мисс Ада! Я хочу встать!» Только эти сл
ова, днем и ночью, доносились из уст женщины, которая никак не могла бы под
няться.
Однажды, войдя в комнату мисс Ады, чтобы позвонить по телефону, я заметил ф
отографию прелестной молодой женщины в закрытом платье с длинными темн
ыми и блестящими волосами. То была мисс Дженни в молодости. Мной овладело
странное замешательство. Ибо эта молодая женщина на снимке меня привлек
ала, и в то же время я слышал из соседней комнаты надтреснутый голос слепо
й, глухой и совершенно беспомощной старухи, которая говорила, что хочет в
стать. Это оказался момент какой-то леденящей амбивалентности, с которо
й в девятнадцать лет справиться было трудно.
Я и сейчас не могу с этим совладать.
* * *
Служитель сел в мою машину и поставил ее у входа в гостиницу.
Она стояла на парковке со вчерашнего вечера, но сейчас вид ее вызывает у м
еня странное чувство: она больше похожа на артефакт, чем на имущество. Сес
ть за руль кажется мне еще более странным. Вчера вечером у меня пропало эт
о ощущение.
Заехал в несколько книжных магазинов в Коронадо Ц у них ничего нет. Мне с
казали, что следует съездить в магазин Уоренброка в Сан-Диего. Слуга объя
снил, как туда добраться: проехать по мосту, потом на север по автостраде,
шестой выезд и доехать до Бродвея.
* * *
Я сейчас на мосту. Вижу впереди город, а у горизонта горы. У меня странное ч
увство: чем дальше отъезжаю от гостиницы, тем более отдаляюсь от Элизы Ма
ккенна. Она принадлежит прошлому, как и гостиница. Это как святилище, в кот
ором хранится прошлое.
* * *
Движение по автостраде умеренное. Впереди табличка «Лос-Анджелес». Меня
пытаются ввести в заблуждение, будто он еще существует.
Впереди выезд на Шестую авеню.
* * *
Позже. На обратном пути с трудом держу себя в руках. Господи, до чего я нерв
ничаю. Сан-Диего действительно меня утомил. Этот ритм, толпа, шум, мучител
ьная пульсация в голове. Чувствую себя оцепеневшим, подавленным.
Слава богу, я легко нашел магазин, и, слава богу, он оказался мирным оазисо
м в пустыне настоящего. В других обстоятельствах я пробыл бы там несколь
ко часов, плутая среди тысяч и тысяч томов Ц этого собрания чудес, размещ
енного на двух этажах плюс цокольный.
У меня был, однако, предмет поисков, и я хотел поскорее вернуться в гостини
цу. Поэтому купил то, что попалось под руку, Ц боюсь, не слишком много. Прод
авец сказал, что, насколько ему известно, не существует отдельной книги о
б Элизе Маккенна. Полагаю, в те времена ее фигура не была такой уж значител
ьной Ц ни для публики, ни для истории. Для меня же она значит очень много.
Замечаю в отдалении здание гостиницы, и мной овладевает страстное желан
ие. Хотелось бы мне выразить это чувство возвращения домой.
Я вернулся, Элиза.
* * *
Сейчас я в своем номере; только что пробило три часа. Входя в гостиницу, я и
спытал невероятно острое ощущение. Оно неожиданно на меня нахлынуло, а н
е нарастало постепенно, как вчера. Я мгновенно оказался в его власти и, усп
окоенный, предался прошлому. Не могу это описать по-другому.
Как-то я прочитал статью об астральных путешествиях, какие совершает на
ше так называемое нематериальное тело (говорят, у человека оно есть) во вр
емя сна. То, что я испытал, на это похоже. Мне казалось, что, отправляясь в Са
н-Диего, я оставил позади частичку себя, связанную с духом гостиницы, а др
угая моя часть была привязана к ней длинным и тонким, растягивающимся шн
уром. Пока я находился в Сан-Диего, этот шнур растянулся, став совсем тонк
им и делая меня уязвимым для воздействия настоящего.
Потом, когда я вернулся, шнур начал укорачиваться и, утолщаясь, смог перед
ать мне толику той утешительной атмосферы. Разглядев, как над деревьями
в отдалении маячат очертания башенок отеля, я едва не закричал от радост
и. Едва! Я действительно закричал.
Вот я и вернулся, и покой снова обретен. Находясь в этом вневременном замк
е на песке, я почти наверняка никогда больше не поеду в Сан-Диего.
* * *
Снова пишу, слушая в наушниках Пятую симфонию Малера: Бернстайн
Леонард Бернстайн
(1918Ц 1990) Ц американский дирижер и композитор.
и оркестр Нью-Йоркской филармонии. Прекрасно; я люблю эту музыку.
Надо, однако, заняться книгами.
Первая написана Джоном Фрейзером и называется «Корифеи американского
театра». Просматриваю предисловие на двух страницах.
Наверху на левой странице помещен ряд ее фотографий, с детских лет до ста
рости. Я уже встревожен тем, как это очаровательное лицо стареет, если смо
треть слева направо.
Во втором ряду три более крупные фотографии: на первой она совсем старая,
на второй молодая, а третья фотография аналогична той, что находится в Ис
торическом зале: это открытое восхитительное лицо, длинные, ниспадающие
до плеч волосы Ц в таком виде она появилась в «Маленьком священнике».
В третьем ряду фотография, где она снята в прелестном костюме, с изящно сл
оженными на коленях руками; это из пьесы под названием «Куолити-стрит». Р
ядом ее снимок из «Питера Пэна» (так она в нем играла!) в чем-то вроде армейс
кого маскировочного костюма, в шляпе с пером; она дует в такую же волынку,
что и Пэн на том деревянном кресле внизу.
В нижнем ряду ее фотоснимки в других ролях: Орленок, Порция, Джульетта и, о
господи, петух в «Шантеклере».
Всю соседнюю страницу занимает фотография: ее лицо в профиль. Мне она не н
равится. Кроме того, мне не нравится ни одна из этих фотографий. Ни одна из
них не обладает свойствами впервые увиденного мной снимка. И это рождает
странное чувство. Будь та фотография похожа на одну из этих, я бы прошел м
имо, ничего не почувствовав.
Я мог бы сейчас быть на пути в Денвер.
Перестань. Читай.
В кратком предисловии говорится, что она была одной из самых почитаемых
актрис на американской сцене, в течение многих лет приманкой театральны
х касс. (Как же тогда получилось, что нет книги о ней?) Родилась в Солт-Лейк-С
ити 11 ноября 1867 года; бросила школу в 14 лет, чтобы стать актрисой, работающей
на полной ставке. В 1888-м приехала в Нью-Йорк с матерью и впервые выступила в
«Казначее» вместе с Э. X. Саузерном
Эдвард Хьюго Саузерн (1859Ц 1933) Ц американски
й театральный актер, антрепренер и драматург.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32