Разбил ли все-таки мне Эл череп, несмотря на то что я сид
ел смирно? Похоже на то. Пришлось надолго закрыть глаза, и тогда только бол
ь утихла. Я ощутил смрадную атмосферу сарая Ц смешанный запах гниющего
дерева и сырой грязи. «Запах могилы», Ц подумал я. По голове снова разлил
ась боль. «Расслабься». Я закрыл глаза. Интересно, ушел ли уже поезд? Не иск
лючено, что на тот случай, если я вернусь, Элиза могла бы немного задержать
отправление. Надо освободиться.
Я открыл глаза и осмотрелся по сторонам, пытаясь сориентироваться. Мне п
оказалось, я увидел очертания двери, и, стараясь не замечать новый присту
п боли, начал передвигаться в том направлении. Я представил себе, как изви
ваюсь и изгибаюсь на полу. Зрелище было нелепым, но не смешным. «Рыба, выбр
ошенная на берег», Ц подумал я. В те минуты я во всех отношениях был рыбой.
Пришлось остановиться, потому что я с трудом дышал, каждый вдох вызывал б
оль в груди, и на голову накатывали волны темноты. «Расслабься, расслабьс
я», Ц думал я. Теперь это была скорее мольба, нежели приказ. Я старался кон
тролировать дыхание, пытался внушить себе, что пьеса длинная, в четырех д
ействиях, что много времени уйдет на то, чтобы разобрать декорации и погр
узиться в вагоны, и что даже помимо этого Элиза сможет задержать труппу с
отъездом. Это возможно. Надо в это верить. Не было…
Затаив дыхание, лежал я не шевелясь, захваченный на несколько секунд Ц п
ять, шесть или больше? Ц тем же ощущением, которое испытывал, лежа на кров
ати в номере 527 Ц как раз перед тем, как перенестись назад во времени, Ц ощ
ущение приближения к состоянию неопределенности, нахождения вне места,
в переходном состоянии. «Господи, нет, Ц думал я, Ц пожалуйста, не надо».
Я лежал в темноте, съежившись, как ребенок, и молясь, чтобы меня миновал эт
от неясный ужас, раскачиваясь на грани двух эпох.
Потом это состояние прошло, я снова был в сарае, плотно застряв в 1896 году. По
чти невозможно описать это состояние точнее. Оно больше ощущается плоть
ю, нежели рассудком, Ц интуитивное чувство местонахождения. Я подождал,
чтобы убедиться в том, что оно сохраняется, потом снова пополз к двери. Теп
ерь я продолжал двигаться, несмотря на то, что сдавливание грудной клетк
и сильно затрудняло дыхание, ткани гортани разбухли, и я задыхался.
К тому моменту как я добрался до двери, мою грудь пронизывала острая боль.
«Сердечный приступ, Ц пришла мысль, Ц должно быть, так это бывает». Я пыт
ался улыбкой отогнать эту мысль. Думаю, получилась жалкая гримаса. Я приж
ался головой к двери, ожидая, когда утихнет боль. Постепенно она действит
ельно утихла, ослабла также пульсация в голове. Пора. Подняв плечи как мож
но выше, я навалился на дверь.
Она не подалась.
Ц О нет, Ц застонал я.
Неужели они ее заперли? Я сокрушенно уставился на дверь. Я могу оставатьс
я здесь еще несколько дней. Меня била дрожь. Боже правый, я могу умереть от
жажды. Эта мысль наполнила меня ужасом. Этого не может быть. Все это Ц ноч
ной кошмар. Скоро я проснусь. Даже думая об этом, я прекрасно понимал, что н
е сплю.
Прошло некоторое время, прежде чем я собрался с мыслями, когда страх отст
упил, и я мог соображать. Стиснув зубы, я медленно повернулся так, чтобы по
дошвы моих ботинок упирались в дверь. Передохнув несколько секунд, я рез
ко согнул ноги и ударил ими в дверь.
Когда после третьего удара дверь с треском распахнулась, я издал громкий
вздох облегчения. Я лежал, тяжело дыша, но улыбался, несмотря на боль в гол
ове. На небе была луна; меня осветил бледный свет. Я посмотрел на свое тело.
Грудь, руки и ноги от бедра до лодыжки были обмотаны веревками. Хорошо он н
адо мной потрудился.
Тогда я медленно выполз наружу, двигаясь наподобие гигантского червяка.
Оказавшись на улице, я заметил, что дверь была закрыта на деревянную задв
ижку, которую я сшиб ударом ног. «Будь это замок…» Ц подумал я, но тут же от
бросил эту мысль. «Не трать время на пустые страхи», Ц велел я себе. Хвата
ло реальных проблем, ждущих решения. Я снова оглядел себя. Единственное м
есто, откуда я мог начать, находилось около моей правой кисти. Напрягшись,
я сумел дотянуться до узла Ц он был как маленький камень. Слабо теребя ег
о Ц все, что мог сделать, Ц я ничего не добился. Я недоумевал, почему так б
олит правая рука, пока не вспомнил, что ударил ею Джека.
Я продолжал теребить узел, но совершенно безуспешно. Вдруг я остановился
в припадке злого отчаяния и боли.
Ц Помогите! Ц завопил я.
Голос мой звучал напряженно и хрипло.
Ц Помогите!
Я умолк, ожидая услышать ответный крик. Кроме отдаленного шума прибоя, не
было слышно ничего. Я снова закричал и кричал до тех пор, пока не заболело
горло. Тщетно. Вокруг никого не было. Надо было выпутываться самостоятел
ьно. Изогнувшись, я попытался увидеть гостиницу, но она исчезла из виду. «Э
лиза, не уезжай, Ц думал я. Ц Дождись меня, пожалуйста, Дождись меня».
На несколько секунд мне показалось, что я опять ускользаю, перемещаюсь в
сторону этой тонкой грани между временами. Я лежал неподвижно, пока это н
е прошло Ц на сей раз быстрее. «Почему это происходит?» Ц удивлялся я. Из-
за удара по голове, из-за моей удаленности от отеля? Или из-за всех потрясе
ний, происшедших со мной?
Чтобы снова не навлечь на себя такое, я старался переключиться на сиюмин
утные проблемы. Еще раз внимательно себя осмотрев, я начал изобретать сп
особ ослабить путы. Мне удалось кое-что придумать: я принялся ослаблять в
еревки вокруг колен, стараясь разъединить колени и растянуть веревку. Пр
ижав друг к другу края ботинок, я увеличил усилие за счет рычага и смог сил
ьнее нажимать коленями на веревку. Мои губы растянулись в улыбке, когда я
увидел, что веревки ослабли. Теперь я мог слегка раздвинуть ноги.
Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в голове и покалыван
ие в груди, я продолжал трудиться над веревкой, пока не сумел приподнять н
осок правого ботинка и зацепиться им за нижнюю часть веревки. Потом нада
вил на веревку ступней Ц носок ботинка соскользнул. Я упрямо попробовал
опять, на этот раз ощутив, как давление веревок на ноги ослабевает.
Не знаю, сколько ушло на это времени, но постепенно я спустил веревки вниз
, и теперь они плотно опутывали мои лодыжки. Я попытался вытащить через пр
освет правый ботинок, но не смог. Напрягшись (должно быть, от моих усилий о
слабли также веревки, стягивающие грудь, потому что дышать стало не так м
учительно), я стал проталкивать вниз левый ботинок, пока он не соскользну
л с ноги. Затем вытащил из пут правую ступню, а потом левую. Ноги были свобо
дны!
Радость победы быстро потускнела, когда я понял, что вторая половина тру
дов будет намного сложнее. Стараясь не поддаваться унынию, я сосредоточи
лся на том, чтобы встать. Ноги у меня настолько онемели, что на это ушло бол
ее минуты Ц первые пять раз я падал. Потом, когда восстановилась циркуля
ция крови, ощущая покалывание и боль, я сумел подняться, хотя и медленно, н
а подгибающихся ногах.
Я огляделся по сторонам. Что теперь? Бежать назад в гостиницу до половины
связанным? Мысль показалась мне абсурдной. Надо было полностью освободи
ться. Мой ищущий взгляд остановился на фундаменте сарая, камни которого
были скреплены крошащимся цементным раствором. Там, где стена на несколь
ко дюймов отошла от фундамента, край цемента казался весьма острым. Торо
пливо приблизившись к нему, я упал на колени и, наклонившись вперед, приня
лся тереть веревку об этот край.
Через несколько минут веревка начала истираться, и я набрал в легкие поб
ольше воздуха, надеясь еще больше ее ослабить. Это не помогло. Я продолжал
работать еще быстрее.
Но вскоре пришлось остановиться и прислониться головой к сараю Ц все по
плыло у меня перед глазами, и я понял, что вот-вот потеряю сознание. «Не сей
час, Ц подумал я, Ц не сейчас, когда свобода так близка». Я несколько раз
прерывисто вздохнул. «Не уезжай, Элиза, Ц мысленно молил я. Ц Задержи по
езд. Скоро я буду там. Очень скоро».
Головокружение уменьшилось, и я вновь принялся тереть веревку о край цем
ента. Прошла минута-другая, и я смог спустить ее по бедрам и освободиться.
Я сделал глубокий вдох. Лицо и шея у меня были мокрыми от пота. Вынув носов
ой платок, я промокнул им кожу, потом, сделав еще один глубокий вдох, пошел
в сторону гостиницы.
Поначалу, не видя впереди огней, я подумал, что иду не в том направлении, ос
тановился и повернулся. В другом направлении тоже не было огней. Меня про
брал озноб. Как же узнать, куда идти? «Погоди-ка», Ц подумал я. Вход в сарай
был примерно со стороны океана. Похоже, я шел правильно. Снова развернувш
ись, я заспешил по берегу.
Постепенно я осознал, что поднимаюсь по пологому откосу. Раньше я этого н
е заметил, должно быть пребывая в глубоком отчаянии. Я пытался держать те
мп, однако ноги у меня, казалось, были налиты свинцом. Пришлось остановить
ся и передохнуть, прижимая левую ладонь к затылку, чтобы ослабить пульси
рующую боль. Меня напугала обнаруженная там шишка. Создавалось ощущение
, что бейсбольный мяч разрезан пополам и зашит под кожу. Даже слегка дотро
нувшись до нее, я зашипел от боли.
Немного погодя я заставил себя идти дальше. Наконец, поднявшись на откос,
я увидел вдали гостиницу Ц на расстоянии по меньшей мере мили, а скорее д
вух. Застонав при мысли о том, какое расстояние предстоит преодолеть, я ус
тремился вниз с откоса, немного скользя при спуске. Дойдя до низа и с трудо
м проковыляв по песку, добрался до линии прибоя, где почва была плотной, и
потрусил вперед, стараясь не двигаться плавно. Не отрывая взгляда от куп
ола гостиницы, я попытался выкинуть из головы все мысли о боли, все дурные
предчувствия. «Она не уехала». Только эту мысль я и позволял себе.
К тому времени, как дошел до дощатого настила, я дышал с трудом и ноги так у
стали, что, несмотря на мою решимость, пришлось остановиться. Теперь, почт
и одновременно с ритмом дыхания, пронизывая меня по временам, возникало
и пропадало чувство дезориентации. Я старался его проанализировать в на
дежде, что смогу отразить эти постоянные атаки. Вероятно, оно возникало в
следствие потрясений, через которые мне пришлось пройти. Когда я снова б
уду с Элизой, это чувство пройдет и ее любовь вновь привяжет меня к этой эп
охе.
Не дав рассудку нанести ответный удар, состоящий в предположении, что ее
может не быть в гостинице, я неуклюже зашагал по настилу, стиснув зубы и ус
тремив взгляд на гостиницу. «Она еще там, Ц твердил я про себя. Ц Она не у
едет. Железнодорожный вагон будет стоять все там же. Она прикажет остави
ть его там, пока…»
Я остановился, застигнутый приступом головокружения. «Этого не может бы
ть», Ц думал я. Но глаза мои отчетливо видели, что это так. Подъездной желе
знодорожный путь был пуст.
«Нет». Я покачал головой. Ладно, вагон уехал, а Элиза осталась Ц имеет это
смысл или нет. Я ведь читал об этом. Она отправила труппу вперед себя в Ден
вер. Но сама по-прежнему здесь.
Я сам не заметил, как вновь перешел на бег. Гостиница была слабо освещена;
почти все окна темные Ц могло быть три или четыре часа утра. «Не имеет зна
чения, Ц сказал я себе. Ц Она в своем номере, не спит. Ждет меня». Я не стал
рассматривать другие варианты, просто не мог себе этого позволить. Во мн
е жил такой огромный страх, что, если бы я дал ему волю, он бы меня поглотил.
«Она здесь», Ц думал я. Сконцентрировавшись на этой мысли, я воздвигал ба
рьер против страха. Она здесь. Она здесь.
Пока бежал по дорожке, я оглядел себя и увидел, каким был грязным и неопрят
ным. Появись я в холле в таком виде, меня могли бы остановить, а мне нельзя з
адерживаться. Повернув налево, я сбежал по наклонной дорожке к Пасео-дел
ь-Мар и завернул за угол гостиницы. Теперь справа от меня проплывал огром
ный белый фасад. Я слышал, как по дорожке стучат подошвы моих ботинок. При
каждом вдохе в груди жгло и кололо. «Не останавливайся, Ц произнес мысле
нный голос. Ц Она здесь. Продолжай идти. Уже почти пришел. Беги». Мне не хва
тало воздуха, и я чуть замедлил шаги. Дойдя до южной лестницы, я начал подн
иматься, повиснув на перилах. Казалось, прошло столетие с тех пор, как мы в
месте шли по этим ступеням; миллион лет с тех пор, как я встретил ее на пляж
е. «Она здесь, Ц настаивал голос Ц Беги. Она здесь».
Дверь террасы. С усилием толкнув ее, я ввалился внутрь и направился к боко
вому коридору. Она здесь, ждет в своей комнате. В точности как я читал об эт
ом. Мои ботинки стучали по половицам. Все вдруг поплыло у меня перед глаза
ми.
Ц Ноябрь тысяча восемьсот девяносто шестого года, Ц тревожно забормо
тал я. Ц Сейчас ноябрь тысяча восемьсот девяносто шестого года.
Я завернул в открытый дворик и побежал по дорожке. «Она здесь», Ц говорил
я себе. Когда по щеке у меня покатилась слеза, я понял, что размытость зрен
ия и вызвана слезами.
Ц Она здесь, Ц произнес я вслух. Ц Здесь.
Свернув в общую гостиную, я, шатаясь, дошел до ее двери и, рухнув на нее, пост
учал.
Ц Элиза!
Прислушиваясь, я стал ждать. В ушах отдавались удары сердца. Я снова посту
чал.
Ц Элиза!
Ни звука из-за двери. Я с трудом сглотнул и приложил к двери правое ухо. Она
должна быть там. Она просто спит. Сейчас она встанет, подбежит к двери и от
кроет ее. Я стучал снова и снова. Она откроет дверь и окажется в моих объят
иях Ц моя Элиза. Она не могла уехать. После такого письма! Сейчас она бежи
т к двери. Сейчас. Сейчас. Сейчас!
Ц Господи!
На меня словно что-то обрушилось. Она уехала. Робинсон уговорил ее уехать
. Она сейчас едет в Денвер. Я никогда больше ее не увижу.
В тот момент меня покинули все силы. Повернувшись, я привалился к двери и м
едленно сполз на ковер Ц все поплыло у меня перед глазами. Прижав к лицу л
адони, я заплакал. Точно так же, как плакал целую вечность тому назад в жар
ком, душном подвальчике. Правда, тогда это были слезы счастья, облегчения
и радости: я знал, что встречу Элизу. Теперь же я плакал от горькой безысхо
дной печали, от сознания того, что уже никогда ее не увижу. Пусть время дел
ает свое дело. Неважно, в каком году я умру. Теперь ничто не имеет значения.
Я потерял Элизу.
Ц Ричард!
Я поднял глаза, настолько ошеломленный, что не мог пошевелиться. Я буквал
ьно не мог поверить своим глазам, видя, как она мчится через общую гостину
ю.
Ц Элиза. Ц Я попытался встать, но ноги и руки меня не слушались. Я выкрикн
ул: Ц Элиза!
Но вот она добежала до меня и упала передо мной на колени, и мы с жадностью
и отчаянием прильнули друг к другу.
Ц Любовь моя, любовь моя, Ц шептала она. Ц О, любимый.
Я зарылся лицом в ее волосы, прижимаясь к их шелковистому душистому тепл
у. Она не уехала. Она все-таки меня дождалась. Я целовал ее волосы, шею.
Ц О боже, Элиза. Я думал, что потерял тебя.
Ц Ричард. Любимый.
Она немного отодвинулась от меня, и мы стали целоваться. Я чувствовал ее м
ягкие губы под своими губами. Судорожно вздохнув, она вдруг отстранилась
от меня, прикоснувшись пальцами к моей щеке, и на лице ее отразилось внеза
пное беспокойство.
Ц Ты ранен, Ц сказала она.
Ц Все хорошо, все хорошо.
Я улыбнулся ей и, поднося к губам ее руки, поцеловал одну за другой.
Ц Но что с тобой случилось? Ц спросила она с тревожным выражением на пр
елестном лице.
Ц Дай мне тебя обнять, Ц сказал я.
Она прижалась ко мне, и мы снова прильнули друг к другу. Она гладила мои во
лосы.
Ц Ричард, мой Ричард, Ц бормотала она. Когда она нечаянно задела шишку у
меня на затылке, я вздрогнул. Затаив дыхание, она снова отодвинулась, с ужа
сом глядя на меня. Ц Боже правый, что с тобой случилось? Ц спросила она.
Ц Меня… увели, Ц ответил я.
Ц Увели?
Ц Похитили. Ц Это слово вызвало у меня улыбку. Ц Все хорошо, все в поряд
ке, Ц успокоил я, гладя ее по щеке. Ц Ты же видишь: я здесь. Не волнуйся.
Ц Но как же мне не волноваться, Ричард? Тебя ударили. У тебя на щеке кровоп
одтек, а сам ты такой бледный.
Ц Я выгляжу ужасно? Ц спросил я.
Ц О, любовь моя. Ц Она накрыла ладонями мои щеки и нежно поцеловала меня
в губы. Ц Ты для меня Ц самое прекрасное, что есть на свете.
Ц Элиза.
Я почти лишился дара речи. Мы держали друг друга в объятиях, и я целовал ее
щеки, шею, волосы.
Вдруг я засмеялся надтреснутым смехом.
Ц Держу пари, видок у меня ужасный.
Ц Нет, нет. Просто я беспокоюсь за тебя. Ц Она улыбнулась мне в ответ, а я п
ровел по ее щеке кончиком пальца, вытирая теплые слезы. Ц Входи и дай мне
приложить что-нибудь к твоей щеке.
Ц Я в порядке, Ц повторил я.
В тот момент никакая боль на свете не могла бы меня остановить.
Моя любовь снова была со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
ел смирно? Похоже на то. Пришлось надолго закрыть глаза, и тогда только бол
ь утихла. Я ощутил смрадную атмосферу сарая Ц смешанный запах гниющего
дерева и сырой грязи. «Запах могилы», Ц подумал я. По голове снова разлил
ась боль. «Расслабься». Я закрыл глаза. Интересно, ушел ли уже поезд? Не иск
лючено, что на тот случай, если я вернусь, Элиза могла бы немного задержать
отправление. Надо освободиться.
Я открыл глаза и осмотрелся по сторонам, пытаясь сориентироваться. Мне п
оказалось, я увидел очертания двери, и, стараясь не замечать новый присту
п боли, начал передвигаться в том направлении. Я представил себе, как изви
ваюсь и изгибаюсь на полу. Зрелище было нелепым, но не смешным. «Рыба, выбр
ошенная на берег», Ц подумал я. В те минуты я во всех отношениях был рыбой.
Пришлось остановиться, потому что я с трудом дышал, каждый вдох вызывал б
оль в груди, и на голову накатывали волны темноты. «Расслабься, расслабьс
я», Ц думал я. Теперь это была скорее мольба, нежели приказ. Я старался кон
тролировать дыхание, пытался внушить себе, что пьеса длинная, в четырех д
ействиях, что много времени уйдет на то, чтобы разобрать декорации и погр
узиться в вагоны, и что даже помимо этого Элиза сможет задержать труппу с
отъездом. Это возможно. Надо в это верить. Не было…
Затаив дыхание, лежал я не шевелясь, захваченный на несколько секунд Ц п
ять, шесть или больше? Ц тем же ощущением, которое испытывал, лежа на кров
ати в номере 527 Ц как раз перед тем, как перенестись назад во времени, Ц ощ
ущение приближения к состоянию неопределенности, нахождения вне места,
в переходном состоянии. «Господи, нет, Ц думал я, Ц пожалуйста, не надо».
Я лежал в темноте, съежившись, как ребенок, и молясь, чтобы меня миновал эт
от неясный ужас, раскачиваясь на грани двух эпох.
Потом это состояние прошло, я снова был в сарае, плотно застряв в 1896 году. По
чти невозможно описать это состояние точнее. Оно больше ощущается плоть
ю, нежели рассудком, Ц интуитивное чувство местонахождения. Я подождал,
чтобы убедиться в том, что оно сохраняется, потом снова пополз к двери. Теп
ерь я продолжал двигаться, несмотря на то, что сдавливание грудной клетк
и сильно затрудняло дыхание, ткани гортани разбухли, и я задыхался.
К тому моменту как я добрался до двери, мою грудь пронизывала острая боль.
«Сердечный приступ, Ц пришла мысль, Ц должно быть, так это бывает». Я пыт
ался улыбкой отогнать эту мысль. Думаю, получилась жалкая гримаса. Я приж
ался головой к двери, ожидая, когда утихнет боль. Постепенно она действит
ельно утихла, ослабла также пульсация в голове. Пора. Подняв плечи как мож
но выше, я навалился на дверь.
Она не подалась.
Ц О нет, Ц застонал я.
Неужели они ее заперли? Я сокрушенно уставился на дверь. Я могу оставатьс
я здесь еще несколько дней. Меня била дрожь. Боже правый, я могу умереть от
жажды. Эта мысль наполнила меня ужасом. Этого не может быть. Все это Ц ноч
ной кошмар. Скоро я проснусь. Даже думая об этом, я прекрасно понимал, что н
е сплю.
Прошло некоторое время, прежде чем я собрался с мыслями, когда страх отст
упил, и я мог соображать. Стиснув зубы, я медленно повернулся так, чтобы по
дошвы моих ботинок упирались в дверь. Передохнув несколько секунд, я рез
ко согнул ноги и ударил ими в дверь.
Когда после третьего удара дверь с треском распахнулась, я издал громкий
вздох облегчения. Я лежал, тяжело дыша, но улыбался, несмотря на боль в гол
ове. На небе была луна; меня осветил бледный свет. Я посмотрел на свое тело.
Грудь, руки и ноги от бедра до лодыжки были обмотаны веревками. Хорошо он н
адо мной потрудился.
Тогда я медленно выполз наружу, двигаясь наподобие гигантского червяка.
Оказавшись на улице, я заметил, что дверь была закрыта на деревянную задв
ижку, которую я сшиб ударом ног. «Будь это замок…» Ц подумал я, но тут же от
бросил эту мысль. «Не трать время на пустые страхи», Ц велел я себе. Хвата
ло реальных проблем, ждущих решения. Я снова оглядел себя. Единственное м
есто, откуда я мог начать, находилось около моей правой кисти. Напрягшись,
я сумел дотянуться до узла Ц он был как маленький камень. Слабо теребя ег
о Ц все, что мог сделать, Ц я ничего не добился. Я недоумевал, почему так б
олит правая рука, пока не вспомнил, что ударил ею Джека.
Я продолжал теребить узел, но совершенно безуспешно. Вдруг я остановился
в припадке злого отчаяния и боли.
Ц Помогите! Ц завопил я.
Голос мой звучал напряженно и хрипло.
Ц Помогите!
Я умолк, ожидая услышать ответный крик. Кроме отдаленного шума прибоя, не
было слышно ничего. Я снова закричал и кричал до тех пор, пока не заболело
горло. Тщетно. Вокруг никого не было. Надо было выпутываться самостоятел
ьно. Изогнувшись, я попытался увидеть гостиницу, но она исчезла из виду. «Э
лиза, не уезжай, Ц думал я. Ц Дождись меня, пожалуйста, Дождись меня».
На несколько секунд мне показалось, что я опять ускользаю, перемещаюсь в
сторону этой тонкой грани между временами. Я лежал неподвижно, пока это н
е прошло Ц на сей раз быстрее. «Почему это происходит?» Ц удивлялся я. Из-
за удара по голове, из-за моей удаленности от отеля? Или из-за всех потрясе
ний, происшедших со мной?
Чтобы снова не навлечь на себя такое, я старался переключиться на сиюмин
утные проблемы. Еще раз внимательно себя осмотрев, я начал изобретать сп
особ ослабить путы. Мне удалось кое-что придумать: я принялся ослаблять в
еревки вокруг колен, стараясь разъединить колени и растянуть веревку. Пр
ижав друг к другу края ботинок, я увеличил усилие за счет рычага и смог сил
ьнее нажимать коленями на веревку. Мои губы растянулись в улыбке, когда я
увидел, что веревки ослабли. Теперь я мог слегка раздвинуть ноги.
Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в голове и покалыван
ие в груди, я продолжал трудиться над веревкой, пока не сумел приподнять н
осок правого ботинка и зацепиться им за нижнюю часть веревки. Потом нада
вил на веревку ступней Ц носок ботинка соскользнул. Я упрямо попробовал
опять, на этот раз ощутив, как давление веревок на ноги ослабевает.
Не знаю, сколько ушло на это времени, но постепенно я спустил веревки вниз
, и теперь они плотно опутывали мои лодыжки. Я попытался вытащить через пр
освет правый ботинок, но не смог. Напрягшись (должно быть, от моих усилий о
слабли также веревки, стягивающие грудь, потому что дышать стало не так м
учительно), я стал проталкивать вниз левый ботинок, пока он не соскользну
л с ноги. Затем вытащил из пут правую ступню, а потом левую. Ноги были свобо
дны!
Радость победы быстро потускнела, когда я понял, что вторая половина тру
дов будет намного сложнее. Стараясь не поддаваться унынию, я сосредоточи
лся на том, чтобы встать. Ноги у меня настолько онемели, что на это ушло бол
ее минуты Ц первые пять раз я падал. Потом, когда восстановилась циркуля
ция крови, ощущая покалывание и боль, я сумел подняться, хотя и медленно, н
а подгибающихся ногах.
Я огляделся по сторонам. Что теперь? Бежать назад в гостиницу до половины
связанным? Мысль показалась мне абсурдной. Надо было полностью освободи
ться. Мой ищущий взгляд остановился на фундаменте сарая, камни которого
были скреплены крошащимся цементным раствором. Там, где стена на несколь
ко дюймов отошла от фундамента, край цемента казался весьма острым. Торо
пливо приблизившись к нему, я упал на колени и, наклонившись вперед, приня
лся тереть веревку об этот край.
Через несколько минут веревка начала истираться, и я набрал в легкие поб
ольше воздуха, надеясь еще больше ее ослабить. Это не помогло. Я продолжал
работать еще быстрее.
Но вскоре пришлось остановиться и прислониться головой к сараю Ц все по
плыло у меня перед глазами, и я понял, что вот-вот потеряю сознание. «Не сей
час, Ц подумал я, Ц не сейчас, когда свобода так близка». Я несколько раз
прерывисто вздохнул. «Не уезжай, Элиза, Ц мысленно молил я. Ц Задержи по
езд. Скоро я буду там. Очень скоро».
Головокружение уменьшилось, и я вновь принялся тереть веревку о край цем
ента. Прошла минута-другая, и я смог спустить ее по бедрам и освободиться.
Я сделал глубокий вдох. Лицо и шея у меня были мокрыми от пота. Вынув носов
ой платок, я промокнул им кожу, потом, сделав еще один глубокий вдох, пошел
в сторону гостиницы.
Поначалу, не видя впереди огней, я подумал, что иду не в том направлении, ос
тановился и повернулся. В другом направлении тоже не было огней. Меня про
брал озноб. Как же узнать, куда идти? «Погоди-ка», Ц подумал я. Вход в сарай
был примерно со стороны океана. Похоже, я шел правильно. Снова развернувш
ись, я заспешил по берегу.
Постепенно я осознал, что поднимаюсь по пологому откосу. Раньше я этого н
е заметил, должно быть пребывая в глубоком отчаянии. Я пытался держать те
мп, однако ноги у меня, казалось, были налиты свинцом. Пришлось остановить
ся и передохнуть, прижимая левую ладонь к затылку, чтобы ослабить пульси
рующую боль. Меня напугала обнаруженная там шишка. Создавалось ощущение
, что бейсбольный мяч разрезан пополам и зашит под кожу. Даже слегка дотро
нувшись до нее, я зашипел от боли.
Немного погодя я заставил себя идти дальше. Наконец, поднявшись на откос,
я увидел вдали гостиницу Ц на расстоянии по меньшей мере мили, а скорее д
вух. Застонав при мысли о том, какое расстояние предстоит преодолеть, я ус
тремился вниз с откоса, немного скользя при спуске. Дойдя до низа и с трудо
м проковыляв по песку, добрался до линии прибоя, где почва была плотной, и
потрусил вперед, стараясь не двигаться плавно. Не отрывая взгляда от куп
ола гостиницы, я попытался выкинуть из головы все мысли о боли, все дурные
предчувствия. «Она не уехала». Только эту мысль я и позволял себе.
К тому времени, как дошел до дощатого настила, я дышал с трудом и ноги так у
стали, что, несмотря на мою решимость, пришлось остановиться. Теперь, почт
и одновременно с ритмом дыхания, пронизывая меня по временам, возникало
и пропадало чувство дезориентации. Я старался его проанализировать в на
дежде, что смогу отразить эти постоянные атаки. Вероятно, оно возникало в
следствие потрясений, через которые мне пришлось пройти. Когда я снова б
уду с Элизой, это чувство пройдет и ее любовь вновь привяжет меня к этой эп
охе.
Не дав рассудку нанести ответный удар, состоящий в предположении, что ее
может не быть в гостинице, я неуклюже зашагал по настилу, стиснув зубы и ус
тремив взгляд на гостиницу. «Она еще там, Ц твердил я про себя. Ц Она не у
едет. Железнодорожный вагон будет стоять все там же. Она прикажет остави
ть его там, пока…»
Я остановился, застигнутый приступом головокружения. «Этого не может бы
ть», Ц думал я. Но глаза мои отчетливо видели, что это так. Подъездной желе
знодорожный путь был пуст.
«Нет». Я покачал головой. Ладно, вагон уехал, а Элиза осталась Ц имеет это
смысл или нет. Я ведь читал об этом. Она отправила труппу вперед себя в Ден
вер. Но сама по-прежнему здесь.
Я сам не заметил, как вновь перешел на бег. Гостиница была слабо освещена;
почти все окна темные Ц могло быть три или четыре часа утра. «Не имеет зна
чения, Ц сказал я себе. Ц Она в своем номере, не спит. Ждет меня». Я не стал
рассматривать другие варианты, просто не мог себе этого позволить. Во мн
е жил такой огромный страх, что, если бы я дал ему волю, он бы меня поглотил.
«Она здесь», Ц думал я. Сконцентрировавшись на этой мысли, я воздвигал ба
рьер против страха. Она здесь. Она здесь.
Пока бежал по дорожке, я оглядел себя и увидел, каким был грязным и неопрят
ным. Появись я в холле в таком виде, меня могли бы остановить, а мне нельзя з
адерживаться. Повернув налево, я сбежал по наклонной дорожке к Пасео-дел
ь-Мар и завернул за угол гостиницы. Теперь справа от меня проплывал огром
ный белый фасад. Я слышал, как по дорожке стучат подошвы моих ботинок. При
каждом вдохе в груди жгло и кололо. «Не останавливайся, Ц произнес мысле
нный голос. Ц Она здесь. Продолжай идти. Уже почти пришел. Беги». Мне не хва
тало воздуха, и я чуть замедлил шаги. Дойдя до южной лестницы, я начал подн
иматься, повиснув на перилах. Казалось, прошло столетие с тех пор, как мы в
месте шли по этим ступеням; миллион лет с тех пор, как я встретил ее на пляж
е. «Она здесь, Ц настаивал голос Ц Беги. Она здесь».
Дверь террасы. С усилием толкнув ее, я ввалился внутрь и направился к боко
вому коридору. Она здесь, ждет в своей комнате. В точности как я читал об эт
ом. Мои ботинки стучали по половицам. Все вдруг поплыло у меня перед глаза
ми.
Ц Ноябрь тысяча восемьсот девяносто шестого года, Ц тревожно забормо
тал я. Ц Сейчас ноябрь тысяча восемьсот девяносто шестого года.
Я завернул в открытый дворик и побежал по дорожке. «Она здесь», Ц говорил
я себе. Когда по щеке у меня покатилась слеза, я понял, что размытость зрен
ия и вызвана слезами.
Ц Она здесь, Ц произнес я вслух. Ц Здесь.
Свернув в общую гостиную, я, шатаясь, дошел до ее двери и, рухнув на нее, пост
учал.
Ц Элиза!
Прислушиваясь, я стал ждать. В ушах отдавались удары сердца. Я снова посту
чал.
Ц Элиза!
Ни звука из-за двери. Я с трудом сглотнул и приложил к двери правое ухо. Она
должна быть там. Она просто спит. Сейчас она встанет, подбежит к двери и от
кроет ее. Я стучал снова и снова. Она откроет дверь и окажется в моих объят
иях Ц моя Элиза. Она не могла уехать. После такого письма! Сейчас она бежи
т к двери. Сейчас. Сейчас. Сейчас!
Ц Господи!
На меня словно что-то обрушилось. Она уехала. Робинсон уговорил ее уехать
. Она сейчас едет в Денвер. Я никогда больше ее не увижу.
В тот момент меня покинули все силы. Повернувшись, я привалился к двери и м
едленно сполз на ковер Ц все поплыло у меня перед глазами. Прижав к лицу л
адони, я заплакал. Точно так же, как плакал целую вечность тому назад в жар
ком, душном подвальчике. Правда, тогда это были слезы счастья, облегчения
и радости: я знал, что встречу Элизу. Теперь же я плакал от горькой безысхо
дной печали, от сознания того, что уже никогда ее не увижу. Пусть время дел
ает свое дело. Неважно, в каком году я умру. Теперь ничто не имеет значения.
Я потерял Элизу.
Ц Ричард!
Я поднял глаза, настолько ошеломленный, что не мог пошевелиться. Я буквал
ьно не мог поверить своим глазам, видя, как она мчится через общую гостину
ю.
Ц Элиза. Ц Я попытался встать, но ноги и руки меня не слушались. Я выкрикн
ул: Ц Элиза!
Но вот она добежала до меня и упала передо мной на колени, и мы с жадностью
и отчаянием прильнули друг к другу.
Ц Любовь моя, любовь моя, Ц шептала она. Ц О, любимый.
Я зарылся лицом в ее волосы, прижимаясь к их шелковистому душистому тепл
у. Она не уехала. Она все-таки меня дождалась. Я целовал ее волосы, шею.
Ц О боже, Элиза. Я думал, что потерял тебя.
Ц Ричард. Любимый.
Она немного отодвинулась от меня, и мы стали целоваться. Я чувствовал ее м
ягкие губы под своими губами. Судорожно вздохнув, она вдруг отстранилась
от меня, прикоснувшись пальцами к моей щеке, и на лице ее отразилось внеза
пное беспокойство.
Ц Ты ранен, Ц сказала она.
Ц Все хорошо, все хорошо.
Я улыбнулся ей и, поднося к губам ее руки, поцеловал одну за другой.
Ц Но что с тобой случилось? Ц спросила она с тревожным выражением на пр
елестном лице.
Ц Дай мне тебя обнять, Ц сказал я.
Она прижалась ко мне, и мы снова прильнули друг к другу. Она гладила мои во
лосы.
Ц Ричард, мой Ричард, Ц бормотала она. Когда она нечаянно задела шишку у
меня на затылке, я вздрогнул. Затаив дыхание, она снова отодвинулась, с ужа
сом глядя на меня. Ц Боже правый, что с тобой случилось? Ц спросила она.
Ц Меня… увели, Ц ответил я.
Ц Увели?
Ц Похитили. Ц Это слово вызвало у меня улыбку. Ц Все хорошо, все в поряд
ке, Ц успокоил я, гладя ее по щеке. Ц Ты же видишь: я здесь. Не волнуйся.
Ц Но как же мне не волноваться, Ричард? Тебя ударили. У тебя на щеке кровоп
одтек, а сам ты такой бледный.
Ц Я выгляжу ужасно? Ц спросил я.
Ц О, любовь моя. Ц Она накрыла ладонями мои щеки и нежно поцеловала меня
в губы. Ц Ты для меня Ц самое прекрасное, что есть на свете.
Ц Элиза.
Я почти лишился дара речи. Мы держали друг друга в объятиях, и я целовал ее
щеки, шею, волосы.
Вдруг я засмеялся надтреснутым смехом.
Ц Держу пари, видок у меня ужасный.
Ц Нет, нет. Просто я беспокоюсь за тебя. Ц Она улыбнулась мне в ответ, а я п
ровел по ее щеке кончиком пальца, вытирая теплые слезы. Ц Входи и дай мне
приложить что-нибудь к твоей щеке.
Ц Я в порядке, Ц повторил я.
В тот момент никакая боль на свете не могла бы меня остановить.
Моя любовь снова была со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32