Вот так я получил свое имя. Но я забегаю вперед, а нам надо двигаться дальше.
Уолтэм отдал приказ Беркли, а тот повторил его жителям деревни, по-прежнему резвящимся в водопаде. В тот же миг маленький парад выстроился. Подъем вскоре стал заметно круче, тропа петляла, исчезая в облаках, низко висевших над землей.
Уолтэм продолжал:
– Жители деревни, среди которых был и мой отец, вытащили лейтенанта Кида из-под обломков. Надпись на часах сказала им, кто он и откуда. Они похоронили погибший экипаж на кладбище. Это об их могилах вы спрашивали. Духи погибшей команды – наши ангелы. Капитана Кида отнесли в Хуакелле, и наши шаманы и знахари выходили его. Вскоре по деревне прошел слух, что с небес упал посланник богов. В Эспириту-Санту все были в шоке, когда лейтенанта Кида, считавшегося погибшим, доставили назад на базу в сопровождении целой вереницы каноэ… Его высадили на берег у военно-морской базы, и он подарил моему отцу часы и поблагодарил народ за то, что они спасли ему жизнь. Он пообещал никогда не забывать их. Это стало началом особых отношений между флотом США и жителями деревни Хуакелле. Капитан Кид убедил командующего базой, что мой отец и его народ – превосходные воины, бесстрашные в бою, и знают все островные диалекты. Так возник партизанский отряд… Если у капитана Кида была возможность, он подлетал к Хуакелле и сбрасывал ящики со всяким добром. Это были опасные времена даже для такого отдаленного острова, как Дальвадо. Японцы заняли часть Соломоновых островов и, чтобы получить контроль над морскими путями в Австралию, им нужен был Вануату. Лейтенанта Кида повысили до капитана и командира эскадрильи, и он организовал отряд особого назначения, состоявший из партизан и американских водолазов-разведчиков. Они не давали покоя японским базам на Соломоновых островах… После войны капитан Кид не вернулся в Пенсаколу, – продолжал Уолтэм. – Он поселился в Хуакелле, купил старый патрульный бомбардировщик «Каталина», а потом и грузовое судно. Бывший партизанский отряд занялся перевозками. Они скупили излишки военных материалов, которые оставили после себя американцы, и снабжали товарами жителей деревни и отдаленные поселения по всему Тихому океану. Но однажды капитан Кид отправился в регулярный рейс на остров Пентекост, и больше о нем никто не слышал. Отец и его люди долгие годы искали капитана по всему океану, но ничего не нашли – ни обломков, ни спасательных жилетов, ничего. Вот почему мы знаем, что он вернулся в Пенсаколу, Флорида. Вот почему мы молимся о его возвращении. Вот почему этой ночью мы снова зажигаем светильник, который укажет ему путь домой.
Подъем на вершину продолжался весь остаток дня. Радовало то, что, по мере того как мы набирали высоту, жара спадала. Нас периодически поливало дождем, но он был не настолько силен, чтобы потушить огонь в глазах Уолтэма и жителей деревни. С каждым шагом их энтузиазм, казалось, только усиливался.
К счастью, приверженцы капитана Кида выбрали потухший вулкан, а из пика Пуди, находившегося всего в нескольких милях от нас, вырывались облака пара, и я отчетливо слышал мерный гул.
Последний отрезок нашего восхождения проходил по густым джунглям, и мы на полчаса будто очутились внутри мокрой губки. Наконец показался край кратера. Под углом к небу располагался странный объект, явно не вписывающийся в окружающий ландшафт.
– Ждите здесь! – приказал Уолтэм и двинулся вверх по тропе. Я стоял на месте, как велено, а жители деревни проходили мимо меня и становились в полукруг вдоль кратера.
Уолтэм махнул рукой, и я начал подниматься. Воздух наполнили молитвы, пения и неистовый барабанный бой. Когда я взошел на вершину горы, шумная толпа расступилась передо мной, и я остановился как вкопанный. Передо мной лежала хвостовая часть «Каталины».
Потребовалась доля секунды, чтобы сообразить, что это останки самолета, на котором капитан Кид прилетел на Дальвадо. Обломкам было больше шестидесяти лет, но черно-белые полосы на хвосте, казалось, были нарисованы только вчера. Прямо под горизонтальным стабилизатором безупречно выведенные буквы складывались в слово «САКОЛА».
– Добро пожаловать на Саколу, – хором выкрикнули жители деревни.
С вершины открывался сногсшибательный вид на западную часть острова. Солнце медленно погружалось в яму между вулканами-близнецами.
Стоя у монумента, я на секунду подумал о том, какой же длинный путь мы проделали, чтобы взглянуть на обломки старого гидроплана. Не представляю, как им удалось втащить его на гору. Я решил, что мы пришли сюда отдать дань уважения и провести какой-то обряд на закате. Потом Уолтэм произнесет речь, представит меня, и я тоже что-нибудь скажу. Жители деревни немедленно возрадуются, и мы отправимся назад в Хуакелле. Как я ошибался!..
В какой-то момент лучи солнца осветили дно кратера, и, увидев это, толпа заревела.
Я заглянул в кратер и замер в оцепенении. Там, на дне, протянулся безупречно подстриженный газон длиной, наверное, три тысячи футов. Вдоль длинного прямоугольника взлетной полосы, окаймленного горящими факелы, выстроился конвой в униформе. Чуть левее центра над несколькими низенькими сооружениями возвышалась бамбуковая диспетчерская вышка.
Пока я смотрел вниз с открытым ртом, из джунглей донесся гул, но это был не Пуди. То был звук иного рода – приглушенный рев дизельного генератора. На вышке и маленьких зданиях под ней зажегся свет.
Голос из громкоговорителей эхом разнесся по кратеру:
– Проверка: раз, два, три. Проверка: раз, два, три.
И тут жители, танцуя, начали спускаться к взлетно-посадочной полосе. Торжество началось.
Внизу нас с Уолтэмом встретила странная группа авиаторов. Все носили наушники из кокоса, утыканного проволочными и деревянными антеннами. Уолтэм сказал мне, что это верховные жрецы Кида и хранители Саколы. В руках у каждого жреца был деревянный микрофон и они нараспев повторяли:
– Взлет разрешен, взлет разрешен.
Они разделились на две группы, взяли меня за руки и повели к взлетной полосе.
Я слегка занервничал, но они казались счастливыми и вовсе не голодными. У полосы все жители деревни выстроились в две колонны. Они изображали гул двигателей и размахивали руками. Жрецы присоединились к разминке и громко загудели вместе со всеми.
– Вы готовы к взлету? – спросил меня Уолтэм. – Я поведу первую группу. Вы возьмите вторую эскадрилью.
– Что мы делаем? – спросил я, стараясь перекричать рокот живых двигателей.
– Капитан Сингер, вы же пилот, разве нет?
– Да.
– Ну, так мы собираемся лететь. – Уолтэм вытянул руки за спиной наподобие крыльев.
– Эскадрилья к взлету готова, – раздался голос из динамика. Жрецы с воем понеслись по взлетно-посадочной полосе, как спринтеры на Олимпийских играх. Уолтэм и его эскадрилья последовали за ними.
– Вторая эскадрилья, взлет разрешен, – голос эхом разнесся по дну кратера.
Я не колебался. Я перевел рычаг управления вперед, и мой внутренний двигатель ожил. Я взлетел.
Кто говорит, что человеческим самолетам страшна сила тяжести? В таком месте и при таких обстоятельствах я был уверен, что несколько раз действительно оторвался от земли.
Полеты закончились. Я смотрел вверх на первые звезды ночного неба, взгромоздившиеся на последние оранжевые лучи заходящего солнца – но тут заметил в небе еще кое-что. Оно было ближе и оно двигалось. Толпа на взлетной полосе тоже это заметила. Откуда-то раздались гитарные аккорды, и вскоре все уже смотрели на таинственный объект и пели на безупречном английском языке:
Посадка разрешена, капитан.
Видите свой экипаж?
Стучит ваше сердце, несет ваша скорость –
Ждет вас Дальвадо наш.
Даже мормонский хор «Табернакл» не смог бы спеть лучше. Мелодичные голоса паствы эхом отражались от стен кратера. Объект начал принимать различимые очертания, и я понял, что это был дельтаплан. Пилот выписывал над взлетной полосой размашистые восьмерки. Неожиданно с неба посыпались крошечные парашюты, и все принялись их ловить.
Один прилетел прямо мне в руки. На отшлифованных морем стеклышках, привязанных к парашюту, было написано: «ПОСАДКА РАЗРЕШЕНА, КАПИТАН КИД».
Раздав сувениры, пилот дельтаплана сделал вираж влево и, зайдя с востока, изящно опустился на землю. Едва он коснулся взлетной полосы, пение оборвалось, и толпа разразилась громкими аплодисментами.
Уолтэм подошел ко мне:
– И эти библейские сектанты еще называют нас примитивным архаичным культом. Я купил этот дельтаплан у одного белого в Вилье. Хотел заняться туристическим бизнесом, но быстро упал с небес на землю – простите за каламбур. Я подумал, это слегка разнообразит наше ежегодное торжество. У этих телевизионных проповедников в Америке есть реактивные самолеты, но пастве они их почему-то не демонстрируют. А наш народ может посмотреть на свой самолет. Пилот, кстати, Джо Керосинщик. Хорошо летает, да?
Хорошо летает, – подтвердил я.
Галли, должен тебе сказать, я был воспитан ребенком Марди-Гра. Я поверил в магию карнавала с тех самых пор, как папа сажал меня к себе на шею и я ловил коробочки «Крекер-Джека», которые бросали взрослые, разодетые в пиратов, богов, чертей и героев мультфильмов. Я был экс-иезуитским церковным служкой, в которого треть жизни насильно впихивали католицизмом. Меня научили верить в Иисуса, оживлявшего мертвых и превращающего воду в вино, в этот пикник с хлебами и рыбой (кстати, мое любимое чудо), а еще в воскрешения, вознесения и Страшный Суд. Так что поверить, будто капитан Кид спустился с небес на дельтаплане и бросает подарки на парашютиках, мне не стоило никакого труда. Талли, должен признаться, мне начинала жутко нравиться религия, почитавшая летчиков.
– Ну, мне пора. Надо еще подготовиться к празднику, – сказал Уолтэм. – Увидимся позже на вышке. Беркли отведет вас. Только следите за приливом. Помните, вы – посланец нашего бога.
Его слова внезапно напомнили мне о речи, которую я так и не написал. Что же я должен сказать?
Как и предсказывал Уолтэм, в тот вечер миска кавы подверглась большому испытанию. Жители деревни веселились как летчики-истребители, вернувшиеся с боевого вылета, пели и танцевали всю ночь, а потом были еда и секс. Короче, классная вечеринка получилась. За несколько минут до полуночи, когда я наслаждался празднеством и отплясывал на луау, подошел Беркли и сказал:
– Пора подниматься на вышку.
Маленькая армия Уолтэма стояла на часах у основания вышки, положив бамбуковые пулеметы и минометы на вершины укреплений из мешков с песком. Поднимаясь, я заметил, что уровень шума на вечеринке внизу упал на несколько децибел: генератор остановился, и кутилы направились к взлетной полосе. Все несли факелы – ни дать ни взять огромные светлячки, танцующие на ветру.
Я миновал лабиринт шипящих труб и клапанов и несколько больших напорных баков. На вершине башни я остановился перевести дух и взглянул вниз. Прямоугольник взлетной полосы по-прежнему был очерчен факелами. Вдруг раздался оглушительный голос – я чуть не рухнул с башни. Оказалось, я стоял прямо под динамиком.
– У нас гость. Он привез послание от капитана Кида.
Я подошел к двери в диспетчерский пункт, и толпа внизу заревела. Беркли провел меня внутрь. Я посмотрел на часы: без четырех минут полночь. Диспетчерская купалась в зловещем красном свете.
Уолтэм стоял у винтовой лестницы с фонарем в руках, возвышаясь над шестью своими людьми фута на три. Те стояли на часах перед поддельными экранами радаров. Я заметил, что Уолтэм переоделся. Теперь на нем была белая форма капитана ВМФ. На груди разместились десятки медалей, плечи украшали золотые эполеты, а на боку висела серебряная парадная сабля. Он взглянул на старые армейские часы и улыбнулся. Минутная стрелка вот-вот должна была встретиться с часовой у цифры «12».
– Добро пожаловать на вышку. Пришло время для послания, – сказал он и пошел вверх по лестнице, жестом приказав мне следовать за ним.
Мы оказались в маленькой круглой комнате. На столе стоял настоящий радиопередатчик, а посередине – какой-то очень большой предмет, накрытый брезентом. Мне, правда, было не до восхищения мебелью. Талли, я был панике. Вот я стою здесь, посланец бога без послания. Чтобы прикрыть мою задницу, ни кусты не загорятся, ни море не расступится. Знаешь, мне иногда снится такой сон: я стою на сцене, пою, но что-то не так. На мне нет брюк, или зал пустой, или группа играет не ту музыку.
Сквозь шум в голове до меня донеслись слова Уолтэма:
– Капитан Сингер, я знаю, вы не посланник капитана Кида, и я знаю, что вы не написали речь. На самом деле, послав вас, Парфе просто оказал мне услугу.
Как будто у меня в голове и так бардак не творился. Я был просто в шоке.
– Я не совсем понимаю вас, – пробормотал я.
– Синга, рай, в котором мы жили и которой любили, исчезает на глазах. Все, что мы пытаемся сделать здесь – это как можно дольше придерживаться веры наших предков. Правительство и миссионеры считают нас чокнутыми и стараются нас «модернизировать», но мы были здесь первыми. Я знаю, подобный образ мыслей не особенно помог коренному населению вашей страны, и они боролись сотни лет, пока боги не подсказали им открыть индейские казино. Теперь они копят деньги, чтобы самим решать свою судьбу. Что-то вроде этого хотим для своего народа и мы с Парфе.
Как, Парфе тоже в этом замешан? Если бы мне не предстояло зачитывать божественное послание, то я бы попытался найти какую-то логику в словах Уолтэма, сейчас же я смог только удивленно переспросить:
– Парфе?
Уолтэм хихикнул:
– Он, может, и выглядит как французский пиарщик, но родом он с этого острова – из нашей деревни. Он выбился в свет и уехал отсюда, но поддерживает связь со своей семьей и делает все, что в его силах, чтобы помочь нам выжить. Вот так вы здесь и очутились.
Наконец-то я начал кое-что понимать.
– Когда вы прибыли в Новую Каледонию в этом своем самолете и боги позволили ему спасти вас от властей в аэропорту, он понял, что вы оказались здесь неспроста, и связался со мной. Поскольку до Дня капитана Кида оставалось всего ничего, а народ пал духом, мы решили, что если деревня получит послание от капитана Кида, это пойдет ей на пользу.
Я улыбнулся:
– Значит, вы, два пирата, коварно заманили меня сюда. Но для чего?
– Чтобы показать людям, что боги по-прежнему заботятся о них.
– Получается, вся история о том, что вы знаете что-то о душе маяка, просто вранье?
– Нет, эта часть – правда.
– Тогда, если вы не против, я бы хотел получить доказательства, – заявил я.
– Давайте договоримся так, – перебил Уолтэм. – Вы произнесете речь, которая вселит надежду в мой народ, а я покажу вам то, за чем вы приехали. Но надо торопиться. Уже почти полночь. – Уолтэм протянул мне микрофон.
– Что мне говорить? – спросил я.
– Черт возьми, вы же артист. Что вы обычно делаете, когда забываете текст песни? Я видел такое в Орландо на одном из ваших шоу. Помните, публика спела песню за вас? Подумайте о вашем путешествии сюда, где вы были и что вы видели. Теперь вы знаете, что поставлено на карту. Вот и подумайте о чем-то, что приободрит их, заставит их поверить в будущее.
Я взял микрофон и вышел на мостик, волоча за собой шнур.
– Помните, речь должна быть короткой! – крикнул он из открытой двери.
Я щелкнул переключателем, и слова пришли ко мне. Я поприветствовал их на своем убогом пиджине, поблагодарил за все… и понеслось.
– Друзья, – начал я. – Как сказал Хэнк Уильямс, я увидел свет.
Кто бы знал, что эти слова так скоро окажутся пророческими. Что я говорил потом, я уже не помню. Я просто сделал так, как советовал Уолтэм. Я думал о том, как я сюда попал и как это на меня повлияло. Жители деревни с факелами в руках стояли молча и не шевелились. Только ветер колыхал языки пламени. Не знаю, сколько времени я разглагольствовал, но когда я замолчал, толпа взорвалась возгласами одобрения и начала петь песню Кида.
Я поднес микрофон ко рту и присоединился к хору. В этот момент небо озарила слепящая вспышка света.
«О, черт, – подумал я. – Все это – правда».
Второй луч проткнул яркую серебряную дыру в небе и на мгновение осветил кратер и вершину Пуди вдалеке. Я обернулся. Свет исходил из башни. С первого взгляда я понял, что источником была линза Френеля, спрятанная под брезентом.
Уолтэм встал рядом со мной и помахал толпе. Я последовал его примеру и тоже помахал.
– Великолепная речь, мистер Посланец. Посмотрите, как они счастливы.
– Это же линза Френеля! – закричал я.
– Вам же обещали, что вы ее увидите. Помашите толпе. – Я махал, но мои мысли витали где-то далеко. Я запутался. Я нашел душу маяка, но я не мог взять ее с собой.
– Но это ваш маяк, не мой, – сказал я Уолтэму с укоризной. – Я никогда не смог бы забрать эту линзу у вас для Кайо-Локо.
– А я никогда бы не позволил вам отнять у нас наш священный маяк, – спокойно ответил Уолтэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Уолтэм отдал приказ Беркли, а тот повторил его жителям деревни, по-прежнему резвящимся в водопаде. В тот же миг маленький парад выстроился. Подъем вскоре стал заметно круче, тропа петляла, исчезая в облаках, низко висевших над землей.
Уолтэм продолжал:
– Жители деревни, среди которых был и мой отец, вытащили лейтенанта Кида из-под обломков. Надпись на часах сказала им, кто он и откуда. Они похоронили погибший экипаж на кладбище. Это об их могилах вы спрашивали. Духи погибшей команды – наши ангелы. Капитана Кида отнесли в Хуакелле, и наши шаманы и знахари выходили его. Вскоре по деревне прошел слух, что с небес упал посланник богов. В Эспириту-Санту все были в шоке, когда лейтенанта Кида, считавшегося погибшим, доставили назад на базу в сопровождении целой вереницы каноэ… Его высадили на берег у военно-морской базы, и он подарил моему отцу часы и поблагодарил народ за то, что они спасли ему жизнь. Он пообещал никогда не забывать их. Это стало началом особых отношений между флотом США и жителями деревни Хуакелле. Капитан Кид убедил командующего базой, что мой отец и его народ – превосходные воины, бесстрашные в бою, и знают все островные диалекты. Так возник партизанский отряд… Если у капитана Кида была возможность, он подлетал к Хуакелле и сбрасывал ящики со всяким добром. Это были опасные времена даже для такого отдаленного острова, как Дальвадо. Японцы заняли часть Соломоновых островов и, чтобы получить контроль над морскими путями в Австралию, им нужен был Вануату. Лейтенанта Кида повысили до капитана и командира эскадрильи, и он организовал отряд особого назначения, состоявший из партизан и американских водолазов-разведчиков. Они не давали покоя японским базам на Соломоновых островах… После войны капитан Кид не вернулся в Пенсаколу, – продолжал Уолтэм. – Он поселился в Хуакелле, купил старый патрульный бомбардировщик «Каталина», а потом и грузовое судно. Бывший партизанский отряд занялся перевозками. Они скупили излишки военных материалов, которые оставили после себя американцы, и снабжали товарами жителей деревни и отдаленные поселения по всему Тихому океану. Но однажды капитан Кид отправился в регулярный рейс на остров Пентекост, и больше о нем никто не слышал. Отец и его люди долгие годы искали капитана по всему океану, но ничего не нашли – ни обломков, ни спасательных жилетов, ничего. Вот почему мы знаем, что он вернулся в Пенсаколу, Флорида. Вот почему мы молимся о его возвращении. Вот почему этой ночью мы снова зажигаем светильник, который укажет ему путь домой.
Подъем на вершину продолжался весь остаток дня. Радовало то, что, по мере того как мы набирали высоту, жара спадала. Нас периодически поливало дождем, но он был не настолько силен, чтобы потушить огонь в глазах Уолтэма и жителей деревни. С каждым шагом их энтузиазм, казалось, только усиливался.
К счастью, приверженцы капитана Кида выбрали потухший вулкан, а из пика Пуди, находившегося всего в нескольких милях от нас, вырывались облака пара, и я отчетливо слышал мерный гул.
Последний отрезок нашего восхождения проходил по густым джунглям, и мы на полчаса будто очутились внутри мокрой губки. Наконец показался край кратера. Под углом к небу располагался странный объект, явно не вписывающийся в окружающий ландшафт.
– Ждите здесь! – приказал Уолтэм и двинулся вверх по тропе. Я стоял на месте, как велено, а жители деревни проходили мимо меня и становились в полукруг вдоль кратера.
Уолтэм махнул рукой, и я начал подниматься. Воздух наполнили молитвы, пения и неистовый барабанный бой. Когда я взошел на вершину горы, шумная толпа расступилась передо мной, и я остановился как вкопанный. Передо мной лежала хвостовая часть «Каталины».
Потребовалась доля секунды, чтобы сообразить, что это останки самолета, на котором капитан Кид прилетел на Дальвадо. Обломкам было больше шестидесяти лет, но черно-белые полосы на хвосте, казалось, были нарисованы только вчера. Прямо под горизонтальным стабилизатором безупречно выведенные буквы складывались в слово «САКОЛА».
– Добро пожаловать на Саколу, – хором выкрикнули жители деревни.
С вершины открывался сногсшибательный вид на западную часть острова. Солнце медленно погружалось в яму между вулканами-близнецами.
Стоя у монумента, я на секунду подумал о том, какой же длинный путь мы проделали, чтобы взглянуть на обломки старого гидроплана. Не представляю, как им удалось втащить его на гору. Я решил, что мы пришли сюда отдать дань уважения и провести какой-то обряд на закате. Потом Уолтэм произнесет речь, представит меня, и я тоже что-нибудь скажу. Жители деревни немедленно возрадуются, и мы отправимся назад в Хуакелле. Как я ошибался!..
В какой-то момент лучи солнца осветили дно кратера, и, увидев это, толпа заревела.
Я заглянул в кратер и замер в оцепенении. Там, на дне, протянулся безупречно подстриженный газон длиной, наверное, три тысячи футов. Вдоль длинного прямоугольника взлетной полосы, окаймленного горящими факелы, выстроился конвой в униформе. Чуть левее центра над несколькими низенькими сооружениями возвышалась бамбуковая диспетчерская вышка.
Пока я смотрел вниз с открытым ртом, из джунглей донесся гул, но это был не Пуди. То был звук иного рода – приглушенный рев дизельного генератора. На вышке и маленьких зданиях под ней зажегся свет.
Голос из громкоговорителей эхом разнесся по кратеру:
– Проверка: раз, два, три. Проверка: раз, два, три.
И тут жители, танцуя, начали спускаться к взлетно-посадочной полосе. Торжество началось.
Внизу нас с Уолтэмом встретила странная группа авиаторов. Все носили наушники из кокоса, утыканного проволочными и деревянными антеннами. Уолтэм сказал мне, что это верховные жрецы Кида и хранители Саколы. В руках у каждого жреца был деревянный микрофон и они нараспев повторяли:
– Взлет разрешен, взлет разрешен.
Они разделились на две группы, взяли меня за руки и повели к взлетной полосе.
Я слегка занервничал, но они казались счастливыми и вовсе не голодными. У полосы все жители деревни выстроились в две колонны. Они изображали гул двигателей и размахивали руками. Жрецы присоединились к разминке и громко загудели вместе со всеми.
– Вы готовы к взлету? – спросил меня Уолтэм. – Я поведу первую группу. Вы возьмите вторую эскадрилью.
– Что мы делаем? – спросил я, стараясь перекричать рокот живых двигателей.
– Капитан Сингер, вы же пилот, разве нет?
– Да.
– Ну, так мы собираемся лететь. – Уолтэм вытянул руки за спиной наподобие крыльев.
– Эскадрилья к взлету готова, – раздался голос из динамика. Жрецы с воем понеслись по взлетно-посадочной полосе, как спринтеры на Олимпийских играх. Уолтэм и его эскадрилья последовали за ними.
– Вторая эскадрилья, взлет разрешен, – голос эхом разнесся по дну кратера.
Я не колебался. Я перевел рычаг управления вперед, и мой внутренний двигатель ожил. Я взлетел.
Кто говорит, что человеческим самолетам страшна сила тяжести? В таком месте и при таких обстоятельствах я был уверен, что несколько раз действительно оторвался от земли.
Полеты закончились. Я смотрел вверх на первые звезды ночного неба, взгромоздившиеся на последние оранжевые лучи заходящего солнца – но тут заметил в небе еще кое-что. Оно было ближе и оно двигалось. Толпа на взлетной полосе тоже это заметила. Откуда-то раздались гитарные аккорды, и вскоре все уже смотрели на таинственный объект и пели на безупречном английском языке:
Посадка разрешена, капитан.
Видите свой экипаж?
Стучит ваше сердце, несет ваша скорость –
Ждет вас Дальвадо наш.
Даже мормонский хор «Табернакл» не смог бы спеть лучше. Мелодичные голоса паствы эхом отражались от стен кратера. Объект начал принимать различимые очертания, и я понял, что это был дельтаплан. Пилот выписывал над взлетной полосой размашистые восьмерки. Неожиданно с неба посыпались крошечные парашюты, и все принялись их ловить.
Один прилетел прямо мне в руки. На отшлифованных морем стеклышках, привязанных к парашюту, было написано: «ПОСАДКА РАЗРЕШЕНА, КАПИТАН КИД».
Раздав сувениры, пилот дельтаплана сделал вираж влево и, зайдя с востока, изящно опустился на землю. Едва он коснулся взлетной полосы, пение оборвалось, и толпа разразилась громкими аплодисментами.
Уолтэм подошел ко мне:
– И эти библейские сектанты еще называют нас примитивным архаичным культом. Я купил этот дельтаплан у одного белого в Вилье. Хотел заняться туристическим бизнесом, но быстро упал с небес на землю – простите за каламбур. Я подумал, это слегка разнообразит наше ежегодное торжество. У этих телевизионных проповедников в Америке есть реактивные самолеты, но пастве они их почему-то не демонстрируют. А наш народ может посмотреть на свой самолет. Пилот, кстати, Джо Керосинщик. Хорошо летает, да?
Хорошо летает, – подтвердил я.
Галли, должен тебе сказать, я был воспитан ребенком Марди-Гра. Я поверил в магию карнавала с тех самых пор, как папа сажал меня к себе на шею и я ловил коробочки «Крекер-Джека», которые бросали взрослые, разодетые в пиратов, богов, чертей и героев мультфильмов. Я был экс-иезуитским церковным служкой, в которого треть жизни насильно впихивали католицизмом. Меня научили верить в Иисуса, оживлявшего мертвых и превращающего воду в вино, в этот пикник с хлебами и рыбой (кстати, мое любимое чудо), а еще в воскрешения, вознесения и Страшный Суд. Так что поверить, будто капитан Кид спустился с небес на дельтаплане и бросает подарки на парашютиках, мне не стоило никакого труда. Талли, должен признаться, мне начинала жутко нравиться религия, почитавшая летчиков.
– Ну, мне пора. Надо еще подготовиться к празднику, – сказал Уолтэм. – Увидимся позже на вышке. Беркли отведет вас. Только следите за приливом. Помните, вы – посланец нашего бога.
Его слова внезапно напомнили мне о речи, которую я так и не написал. Что же я должен сказать?
Как и предсказывал Уолтэм, в тот вечер миска кавы подверглась большому испытанию. Жители деревни веселились как летчики-истребители, вернувшиеся с боевого вылета, пели и танцевали всю ночь, а потом были еда и секс. Короче, классная вечеринка получилась. За несколько минут до полуночи, когда я наслаждался празднеством и отплясывал на луау, подошел Беркли и сказал:
– Пора подниматься на вышку.
Маленькая армия Уолтэма стояла на часах у основания вышки, положив бамбуковые пулеметы и минометы на вершины укреплений из мешков с песком. Поднимаясь, я заметил, что уровень шума на вечеринке внизу упал на несколько децибел: генератор остановился, и кутилы направились к взлетной полосе. Все несли факелы – ни дать ни взять огромные светлячки, танцующие на ветру.
Я миновал лабиринт шипящих труб и клапанов и несколько больших напорных баков. На вершине башни я остановился перевести дух и взглянул вниз. Прямоугольник взлетной полосы по-прежнему был очерчен факелами. Вдруг раздался оглушительный голос – я чуть не рухнул с башни. Оказалось, я стоял прямо под динамиком.
– У нас гость. Он привез послание от капитана Кида.
Я подошел к двери в диспетчерский пункт, и толпа внизу заревела. Беркли провел меня внутрь. Я посмотрел на часы: без четырех минут полночь. Диспетчерская купалась в зловещем красном свете.
Уолтэм стоял у винтовой лестницы с фонарем в руках, возвышаясь над шестью своими людьми фута на три. Те стояли на часах перед поддельными экранами радаров. Я заметил, что Уолтэм переоделся. Теперь на нем была белая форма капитана ВМФ. На груди разместились десятки медалей, плечи украшали золотые эполеты, а на боку висела серебряная парадная сабля. Он взглянул на старые армейские часы и улыбнулся. Минутная стрелка вот-вот должна была встретиться с часовой у цифры «12».
– Добро пожаловать на вышку. Пришло время для послания, – сказал он и пошел вверх по лестнице, жестом приказав мне следовать за ним.
Мы оказались в маленькой круглой комнате. На столе стоял настоящий радиопередатчик, а посередине – какой-то очень большой предмет, накрытый брезентом. Мне, правда, было не до восхищения мебелью. Талли, я был панике. Вот я стою здесь, посланец бога без послания. Чтобы прикрыть мою задницу, ни кусты не загорятся, ни море не расступится. Знаешь, мне иногда снится такой сон: я стою на сцене, пою, но что-то не так. На мне нет брюк, или зал пустой, или группа играет не ту музыку.
Сквозь шум в голове до меня донеслись слова Уолтэма:
– Капитан Сингер, я знаю, вы не посланник капитана Кида, и я знаю, что вы не написали речь. На самом деле, послав вас, Парфе просто оказал мне услугу.
Как будто у меня в голове и так бардак не творился. Я был просто в шоке.
– Я не совсем понимаю вас, – пробормотал я.
– Синга, рай, в котором мы жили и которой любили, исчезает на глазах. Все, что мы пытаемся сделать здесь – это как можно дольше придерживаться веры наших предков. Правительство и миссионеры считают нас чокнутыми и стараются нас «модернизировать», но мы были здесь первыми. Я знаю, подобный образ мыслей не особенно помог коренному населению вашей страны, и они боролись сотни лет, пока боги не подсказали им открыть индейские казино. Теперь они копят деньги, чтобы самим решать свою судьбу. Что-то вроде этого хотим для своего народа и мы с Парфе.
Как, Парфе тоже в этом замешан? Если бы мне не предстояло зачитывать божественное послание, то я бы попытался найти какую-то логику в словах Уолтэма, сейчас же я смог только удивленно переспросить:
– Парфе?
Уолтэм хихикнул:
– Он, может, и выглядит как французский пиарщик, но родом он с этого острова – из нашей деревни. Он выбился в свет и уехал отсюда, но поддерживает связь со своей семьей и делает все, что в его силах, чтобы помочь нам выжить. Вот так вы здесь и очутились.
Наконец-то я начал кое-что понимать.
– Когда вы прибыли в Новую Каледонию в этом своем самолете и боги позволили ему спасти вас от властей в аэропорту, он понял, что вы оказались здесь неспроста, и связался со мной. Поскольку до Дня капитана Кида оставалось всего ничего, а народ пал духом, мы решили, что если деревня получит послание от капитана Кида, это пойдет ей на пользу.
Я улыбнулся:
– Значит, вы, два пирата, коварно заманили меня сюда. Но для чего?
– Чтобы показать людям, что боги по-прежнему заботятся о них.
– Получается, вся история о том, что вы знаете что-то о душе маяка, просто вранье?
– Нет, эта часть – правда.
– Тогда, если вы не против, я бы хотел получить доказательства, – заявил я.
– Давайте договоримся так, – перебил Уолтэм. – Вы произнесете речь, которая вселит надежду в мой народ, а я покажу вам то, за чем вы приехали. Но надо торопиться. Уже почти полночь. – Уолтэм протянул мне микрофон.
– Что мне говорить? – спросил я.
– Черт возьми, вы же артист. Что вы обычно делаете, когда забываете текст песни? Я видел такое в Орландо на одном из ваших шоу. Помните, публика спела песню за вас? Подумайте о вашем путешествии сюда, где вы были и что вы видели. Теперь вы знаете, что поставлено на карту. Вот и подумайте о чем-то, что приободрит их, заставит их поверить в будущее.
Я взял микрофон и вышел на мостик, волоча за собой шнур.
– Помните, речь должна быть короткой! – крикнул он из открытой двери.
Я щелкнул переключателем, и слова пришли ко мне. Я поприветствовал их на своем убогом пиджине, поблагодарил за все… и понеслось.
– Друзья, – начал я. – Как сказал Хэнк Уильямс, я увидел свет.
Кто бы знал, что эти слова так скоро окажутся пророческими. Что я говорил потом, я уже не помню. Я просто сделал так, как советовал Уолтэм. Я думал о том, как я сюда попал и как это на меня повлияло. Жители деревни с факелами в руках стояли молча и не шевелились. Только ветер колыхал языки пламени. Не знаю, сколько времени я разглагольствовал, но когда я замолчал, толпа взорвалась возгласами одобрения и начала петь песню Кида.
Я поднес микрофон ко рту и присоединился к хору. В этот момент небо озарила слепящая вспышка света.
«О, черт, – подумал я. – Все это – правда».
Второй луч проткнул яркую серебряную дыру в небе и на мгновение осветил кратер и вершину Пуди вдалеке. Я обернулся. Свет исходил из башни. С первого взгляда я понял, что источником была линза Френеля, спрятанная под брезентом.
Уолтэм встал рядом со мной и помахал толпе. Я последовал его примеру и тоже помахал.
– Великолепная речь, мистер Посланец. Посмотрите, как они счастливы.
– Это же линза Френеля! – закричал я.
– Вам же обещали, что вы ее увидите. Помашите толпе. – Я махал, но мои мысли витали где-то далеко. Я запутался. Я нашел душу маяка, но я не мог взять ее с собой.
– Но это ваш маяк, не мой, – сказал я Уолтэму с укоризной. – Я никогда не смог бы забрать эту линзу у вас для Кайо-Локо.
– А я никогда бы не позволил вам отнять у нас наш священный маяк, – спокойно ответил Уолтэм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42