Зрение постепенно возвращалось. Я скрючился, забрался под бунгало и осторожно двинулся к дальней стене, целясь в направлении смеха.
– Ладно, маленькие ублюдки, вылезайте оттуда, – прорычал я.
Душ я не выключил, и вода стекала в песок под моими ногами. Тут я услышал женский голос:
– Не стреляйте.
Две фигуры сгорбились и поползли ко мне. Наконец они выпрямились во весь рост и подняли руки над головами. Это были две девушки из бассейна. Дуло пистолета смотрело прямо на них. Из музыкального автомата в баре послышалась песня «Я застрелил шерифа». Да уж, более удачной озвучки я не припомню ни в одном фильме.
Я сразу решил, что они симпатичные, но при ближайшем рассмотрении они оказались просто красавицами. Сказать, что они были хорошо сложены – значит не сказать ничего. Одна была почти шести футов ростом, а другая – всего на дюйм-другой ниже. У одной – короткие светлые кудряшки, у другой – прямые длинные волосы. Они были одеты в одинаковые коротенькие футболки без рукавов, а поскольку они так и стояли с поднятыми руками, я не мог не заметить линию загара между животом и белой кожей безупречных грудей. На одной майке было написано «Подделка», на другой – «Настоящая». С такого расстояния я не очень понимал, в чем разница, но не сказать, чтоб это меня заботило.
Высокая девушка носила на талии золотую цепь, на которой висел крохотный кошелечек. В руке она держала дымящийся пистолет, или, точнее, дымящуюся проволоку – выпрямленные плечики для одежды. Они просунули ее в водосток и тыкали мне в ногу.
– Мы сдаемся, – сказала высокая девушка.
– Не смешно было.
– Нет, смешно. Я – Даун, – сказала она, и обе захихикали.
– Ну еще бы, – ответил я с сарказмом.
– А я Кристмас. Мы двоюродные сестры, – вмешалась вторая девушка.
– Не вижу семейного сходства, – ухмыльнулся я. Кристмас была передающей антенной, явно лишенной каналов, установленных на прием. Даун казалась больше слушательницей. Кристмас пустилась с места в карьер:
– Мои друзья обычно называют меня Ноэль-Кристмас. Кажется, что имя слишком длинное, но на самом деле это не так. По-моему, звучит… Ну, понял? Это как Рождество, только не совсем, понимаешь?
– Ну да, это как родиться под Новый Год, получить от родителей имя Санта-Клаус, а в анкете для получения водительских прав написать «Северный Олень». Но давай к делу, – оборвал я, по-прежнему кипя от злости из-за вторжения в мой душ и в мою частную жизнь.
– Вот именно! – пискнула Ноэль. – Ты все понял. Видишь? Парни постарше – они, такие, типа, глубокие, в корень зрят.
– Ага, но в глубине я все равно мелковат, – огрызнулся я.
– Мы просто хотели немного повеселиться, – проворковала Даун. Я смотрел ей прямо в глаза, чтобы не пялиться на ее грудь. И тут ее взгляд скользнул по мне, по моему телу.
– А я хотел принять душ, – сказал я, внезапно занервничав.
– Послушай, капитан Тестостерон, охлади турбины, – зашипела она угрожающе. Это было что-то новенькое. – Дождь чуть не испортил нам вечеринку, а потом появился ты, угрожаешь тут нам. Предлагаю тебе убрать эту штуку, потому что стоит нам закричать «Насилуют!» – и вон те рабочие с другой стороны твоего бунгало примчатся сюда через секунду. Не думаю, что у них возникнут затруднения с тем, кто здесь кого достает.
– Классный загар, – вставила Ноэль-Кристмас. Вот тут-то я наконец понял, что стою на пляже с голой задницей, направив мало того что револьвер, так еще и свой член на двух великолепных женщин. И это называется не высовываться?! Безуспешно пытаясь прикрыться револьвером, я попятился на веранду.
– Можешь опустить пистолет, Талли. Мы не собираемся тебя грабить, и мы никуда не убежим.
– Откуда вы узнали, как меня зовут? – спросил я.
– Это маленький остров.
Я пятился по веранде, а они шли за мной по пятам.
– Куда вы идете? – спросил я.
– Мы тебя подождем. Вымойся. Мы будем здесь.
Даун и Ноэль-Кристмас упали в кресла на патио. Я убрал револьвер, ринулся назад в душ и ополоснулся.
– Я верю в карму! – заорал я из ванной. – Вас еще ждет расплата за такое поведение.
– Я тоже верю в карму, – крикнула Даун.
Вытираясь, я наблюдал из крошечного окна ванной комнаты, как трудятся рабочие напротив. Они не теряли времени даром, и рядом с моим бунгало уже возвышалась целая пластиковая деревня. Около замка-батута появился гигантский бассейн и огромная резиновая женщина. Я натянул сухие шорты и футболку. Свернув за угол и выйдя на патио, я ощутил резкий запах марихуаны. Разумеется, он шел с моей веранды.
Я остановился и посмотрел в маленькое зеркальце, висевшее на стене. Я попытался отгородиться от этих женщин и притворился, будто прошу их покинуть мое патио и больше никогда не возвращаться. Нет, не выходит. Я никогда не встречал таких женщин в Вайоминге. Я положил глаз на территорию колледжа с тех пор, как побывал на встрече выпускников Университета Вайоминга два десятка лет назад. Кроме того, я довольно много времени провел сначала на корабле, а потом в джунглях.
– Довольно одиночества! – заорал мне в ухо сидящий на моем левом плече воображаемый черт.
– Ты им в отцы годишься, – крикнул ангел на моем правом плече. Интересно, они просто отыгрались на мне за свой испорченный праздник, или я их и вправду заинтересовал?
– Это не важно, – донесся ответ с темной стороны.
– У тебя нет никакой защиты, – предостерег Оби-Ван.
Ничего не помогало. Выбросить двух прекрасных, почти обнаженных, решительных женщин (да еще и с травкой) из своей жизни – да на это не способен ни один гетеросексуальный мужчина в тропиках во время весенних каникул.
– У тебя здесь есть что-нибудь выпить, Талли? – донесся голос Даун с веранды. Я без колебаний схватил со стола бутылку вина и направился к двери. У меня были гости.
Ноэль-Кристмас покачивалась в гамаке, а Даун разлеглась в плетеном кресле, положив длинные загорелые ноги на подлокотник. В руке она держала здоровенный косяк. Я откупорил вино своим швейцарским ножом и разлил по бокалам.
– Мерси, – сказала она с улыбкой.
– Так почему вы, девушки, выбрали для своих каникул именно Белиз?
– Ну, типа сюда все едут из Техасского Университета, – ответила Ноэль-Кристмас. – Мы учимся в Остине, но сами мы из Лос-Анджелеса – Беверли-Хиллз.
– И что у вас за специализация? – спросил я.
– Как сказать… Мальчики. – Ноэль-Кристмас громко хихикнула.
– А у тебя? – спросил я, глядя на Даун.
– Геология. Мне нравятся старые вещи. А ты что здесь делаешь, Талли?
– Я, типа, жертва непогоды, – ответил я.
Даун уловила насмешку. А вот Ноэль-Кристмас – нет.
– Типа, все мы жертвы в этом мире, да ведь? – прибавила она.
– Корабли, попавшие в шторм, – философски протянула Даун. – Так чем ты занимаешься?
– Серфингом, – сказал я. Взял протянутую самокрутку и уселся в свободное кресло. Через две затяжки я поймал себя на мысли, что если мне когда-нибудь выпадет шанс попасть в притон курильщиков опиума в каком-нибудь экзотическом порту – Шанхае, Сингапуре или Гонконге, – я бы с удовольствием прихватил с собой Даун. Она сделала большой глоток из бокала, облизнула губы, затянулась, задержала дыхание, а потом выдохнула. В этот момент она была очень похожа на молодую Катрин Денев.
– Ты кажешься опытным мужчиной, Талли. Что говорит твой опыт о попадании в шторм?
Я редко курил марихуану, но эти девушки умудрились раздобыть то, что Чино и мои друзья-островитяне называли da klne. Я снова взял косяк. На нем остались пятна помады и легкий аромат духов. Я слишком сильно затянулся, не смог удержать дым в легких и закашлялся.
– Осторожнее, кахуна, – сказала Даун.
Не знаю, было ли это от кашля или от конопли, но моя голова точно стала легче.
– Что ты хотела узнать? – спросил я.
Даун рассмеялась, подняла свои длинные светлые волосы и завязала их в узел на затылке.
– Я спросила, что говорит тебе твой опыт о попадании в шторм?
– Ах да, – сказал я, вспоминая. – Направляешь нос судна против волны и стараешься не паниковать.
– Ты думаешь, ты в беде, сидя здесь в этом шторме с нами?
– Я бы не назвал это бедой. Я назвал бы это интересной и почти пророческой ситуацией.
– Во дает, – сказала Ноэль-Кристмас.
– В каком смысле? – спросила Даун.
– Икс-Ней – это мой друг, он тоже здесь – он шаман и он сказал, что мы должны вновь познакомиться с нашими культурами.
– Серьезное наблюдение, – заметила Ноэль-Кристмас и вздохнула.
– Если тот маленький индеец, которого я видела в гольф-карте с одной из симпатичных местных девиц – он, тогда понятно, о чем речь. Он хочет с ней переспать, – вставила Даун. – Я знаю из достоверного источника, что когда мужчина смотрит на женщину, он не может продержаться и пяти секунд, чтобы не подумать, как бы ее трахнуть. А ты хочешь меня трахнуть, Талли?
Она словно бомбу на меня сбросила. Ни одна женщина мне такого вопроса не задавала. Я растерялся. Собраться с мыслями мне помог голос Ноэль-Кристмас. Она считала:
– Одна тысяча один… одна тысяча два…
– А ты? – выдавил я.
– Что я? – выпалила Даун.
– Хочешь меня трахнуть? – спросил я.
– Не сейчас, – ответила она деловито. – У нас есть планы на вечер, и нам нужно идти. Но завтра будет новый день, и никогда не знаешь, что он принесет. – Она встала и неторопливо потянулась, как только что проснувшаяся кошка.
– Можем мы извиниться за нашу маленькую атаку и угостить тебя ужином в городе завтра вечером? – спросила Даун.
– Кажется, я свободен.
– «Брюхо зверя». Восемь часов. И не опаздывай, – сказала Даун. И они удалились, считая вслух:
– Тысяча один… тысяча два…
28. Небольшая семейная прогулка
В тот вечер я сидел один в ресторане тети Консуэло и снова и снова проигрывал в памяти прошедший день. Понятное дело, после ганджа меня пробило на еду, и я устроил настоящий пир: паэлья с ломтиками тунца, морским окунем, жгучими перчиками, чесноком и жареными крабами. Огонь на языке пришлось тушить несколькими бутылочками пива «Великий» и ананасовым пирогом, который рекомендовала Консуэло. Ее тетя сказала мне, что Икс-Ней и ее племянница уже были здесь, но уехали смотреть на какие-то развалины.
Хотя был вечер пятницы и Сан-Педро трясло, как провод под напряжением, я решил, что с меня на сегодня хватит развлечений. И потом, этот намек Даун… Я решил, что неплохо бы отдохнуть, и сторонился громкой музыки и битком набитых баров.
Я спокойно гулял себе по улице, когда Клемсоны чуть не сбили меня своим гольф-картом.
– Талли, ты обязательно должен попробовать одну из этих сигар, – воскликнул Большой Си. – Кстати, я заказал гидроплан, чтобы съездить взглянуть на Синюю Дыру. Ну, знаешь, куда Жак Кусто водил «Калипсо»? Мы собираемся посадить самолет прямо на воду и поплавать. Почему бы вам с Билли Фишем к нам не присоединиться?
Большой Си стеснялся называть Икс-Нея прозвищем, которое придумал Арчи, и в течение всего полета обращался к нему Билли.
– Только я, – сказал я. – Билли здесь нет – изучает руины.
– Мы улетаем из аэропорта в восемь. Если соберешься, мы будем рады.
Большой Си нажал на газ, дал гудок и влился в поток уличного движения.
Бар в «Ренальдо» превратился в зоопарк. Про бассейн я просто молчу. Сооружение перед моим бунгало увивали гирлянды лампочек, прямо как на Марди-Гра. Но мне до этого бардака дела не было. Я заснул под «Великолепную семерку», которую показывали по спутниковому каналу.
На следующее утро я встал вместе с чайками и обрадовался, что увильнул от пули самобичевания. Икс-Ней в тот вечер не возвращался. Я вышел на пляж, искупался, потом позавтракал в кафе на улице.
В аэропорту все было тихо и спокойно. Гидроплан я заметил сразу: он стоял близ ангара на восточной стороне поля и здорово отличался от машины Сэмми Рэя. Это была «амфибия» – обычный самолет, только с парой поплавков, высоко поднимавших его над рулежной дорожкой. Пилот Джералд объяснил мне, что лучше попасть в Синюю Дыру до того, как туда прибудут ежедневные чартерные суда. Через несколько минут подъехали Клемсоны.
Полет над пастельным узором из кораллов и песка был, конечно, впечатляющим. Но вид на Синюю Дыру с тысячи футов превзошел все мои ожидания. В темно-синей воде посреди гигантского шельфа расположился идеально круглый и абсолютно лунный кратер.
– Где мы сядем? – спросил Большой Си.
– Вон там, – ответил Джералд. Мы начали снижаться над Синей Дырой. Джералд умело скользнул поплавками в нескольких метрах над торчащими из воды ветвистыми, как оленьи рога, кораллами и, поцеловав водную гладь, остановил самолет точно в центре расселины.
– Твою мать! – причитал Большой Си. – Вот это я называю осмотр достопримечательностей.
Синяя Дыра стала первой из нескольких остановок, запланированных на тот день. Джералд показал нам все красоты прибрежных атоллов. Мы ныряли за омарами, собирали раковины, осмотрели древний рыболовный порт майя, поплавали у островков, словно сошедших с открыток. На обратном пути в Сан-Педро мы пролетали маяк, высившийся на краю маленького острова.
– Это Отмель Полумесяца, – сказал Джералд.
Не успел я сообразить, почему название кажется мне таким знакомым, как Джералд резко повернул самолет вправо. Прямо подо мной возник старый маяк. На лесах стояло несколько человек и махали самолету руками.
Теперь я вспомнил, где слышал об Отмели Полумесяца. Я думал о Клеопатре, когда мы прогудели над кокосовыми пальмами, и там, в середине гавани в форме полумесяца, стояла на якоре «Лукреция».
– Вот это я называю крутым парусником! – воскликнул Большой Си. – Я бы отдал миллион баксов, лишь бы прокатиться на этой малышке.
Я улыбнулся и вспомнил свое бесплатное плавание.
– Пора домой, ребята, – сказал Джералд и развернул самолет.
– Я молча сидел, размышляя о том, что произошло только что. Все так странно. Не нужно быть шаманом, чтобы понять, что мозаика моей жизни начала складываться сама собой. Внезапное появление «Лукреции» было знаком.
Вид шхуны заставил меня задуматься, действительно ли я принял верное решение, отказавшись поехать с Клеопатрой. Вскоре я заметил, что все семейство Клемеонов задремало. Они улыбались во сне, завернувшись в невидимое одеяло защиты и уюта семейных уз. А я, быть может, навсегда останусь лишь наблюдателем такого довольства жизнью. По правде сказать, я действительно хотел одного – снова вернуться на судно капитана Хайборн. Я закончу нашу с Икс-Неем доставку «рыбомобиля» на «Потерянных мальчишек», отправлю Мистера Твена на пенсию, а потом как-нибудь вернусь на «Лукрецию».
И тут я вспомнил вчерашний вечер. Новый курс моей жизни определенно может подождать, ведь сегодня я ужинаю с Даун.
На записке, приколотой к двери бунгало, стояла цифра «8». Бумага была покрыта узором из ракушек и пахла марихуаной и духами. Я собирался на свидание.
Еще два дня назад я не мог и вообразить, что буду поливать себя одеколоном и ужинать со сногсшибательно красивой женщиной. Больше того, она ясно дала мне понять, что после еды мы, скорее всего, займемся сексом. Если я буду хорошо себя вести.
Я не совсем понимал, что это значит. В Хартэйке для ужасного момента, когда партнер хочет, а оборудование не работает, есть специальное название. Это называется «крутой, сексуальный и безобидный». Я вовсе не хотел, чтобы такое случилось со мной.
Я стоял перед зеркалом и смотрел на принаряженную версию мнимого серфера. На мне были джинсы, белая гавайская рубашка с голубыми досками для серфинга на рукавах и «выходные» шлепанцы. Сандра передала мне сообщение от Икс-Нея. Они с Консуэло поехали смотреть птиц на соседний островок Джамбо и вернутся только утром. Я понятия не имел, прочел ли он мои мысли на расстоянии – главное, что бунгало будет в моем распоряжении целую ночь. Я выключил свет и направился в бар.
В переполненном заведении орала музыка. Я протиснулся к стойке сквозь толпу пьяных студентов. Все они собрались здесь в ожидании, когда откроются двери большой вечеринки «Ренальдо». Подростки развлекались тем, что напивались вусмерть и занимались сексом. Мне всегда казалось, что на таких сборищах упившихся больше, чем трахнувшихся, но быть среди вторых более почетно.
Наконец мне удалось привлечь внимание бармена, сновавшего среди жужжащих блендеров. Похоже, ему стало легче, когда я попросил его просто налить мне текилы и рассказать, как пройти к ресторану.
– Вы уже бывали в «Брюхе зверя»? – спросил он.
– Нет.
– Веселенькое местечко.
– А как еда?
– Там это не важно, – ответил он и вернулся к блендерам, питавшим факультативные занятия будущих лидеров нации.
На трамплине у бассейна лежала какая-то девица. Подружки обмазывали ее взбитыми сливками и поливали шоколадным соусом. На другом конце бассейна квартет накачанных парней раскачивал за руки за ноги другую красотку. В кульминационный момент тоненькая бретелька ее лифчика лопнула и под рев толпы девушка полетела в воду, торчащими сосками указывая на первую вечернюю звезду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Ладно, маленькие ублюдки, вылезайте оттуда, – прорычал я.
Душ я не выключил, и вода стекала в песок под моими ногами. Тут я услышал женский голос:
– Не стреляйте.
Две фигуры сгорбились и поползли ко мне. Наконец они выпрямились во весь рост и подняли руки над головами. Это были две девушки из бассейна. Дуло пистолета смотрело прямо на них. Из музыкального автомата в баре послышалась песня «Я застрелил шерифа». Да уж, более удачной озвучки я не припомню ни в одном фильме.
Я сразу решил, что они симпатичные, но при ближайшем рассмотрении они оказались просто красавицами. Сказать, что они были хорошо сложены – значит не сказать ничего. Одна была почти шести футов ростом, а другая – всего на дюйм-другой ниже. У одной – короткие светлые кудряшки, у другой – прямые длинные волосы. Они были одеты в одинаковые коротенькие футболки без рукавов, а поскольку они так и стояли с поднятыми руками, я не мог не заметить линию загара между животом и белой кожей безупречных грудей. На одной майке было написано «Подделка», на другой – «Настоящая». С такого расстояния я не очень понимал, в чем разница, но не сказать, чтоб это меня заботило.
Высокая девушка носила на талии золотую цепь, на которой висел крохотный кошелечек. В руке она держала дымящийся пистолет, или, точнее, дымящуюся проволоку – выпрямленные плечики для одежды. Они просунули ее в водосток и тыкали мне в ногу.
– Мы сдаемся, – сказала высокая девушка.
– Не смешно было.
– Нет, смешно. Я – Даун, – сказала она, и обе захихикали.
– Ну еще бы, – ответил я с сарказмом.
– А я Кристмас. Мы двоюродные сестры, – вмешалась вторая девушка.
– Не вижу семейного сходства, – ухмыльнулся я. Кристмас была передающей антенной, явно лишенной каналов, установленных на прием. Даун казалась больше слушательницей. Кристмас пустилась с места в карьер:
– Мои друзья обычно называют меня Ноэль-Кристмас. Кажется, что имя слишком длинное, но на самом деле это не так. По-моему, звучит… Ну, понял? Это как Рождество, только не совсем, понимаешь?
– Ну да, это как родиться под Новый Год, получить от родителей имя Санта-Клаус, а в анкете для получения водительских прав написать «Северный Олень». Но давай к делу, – оборвал я, по-прежнему кипя от злости из-за вторжения в мой душ и в мою частную жизнь.
– Вот именно! – пискнула Ноэль. – Ты все понял. Видишь? Парни постарше – они, такие, типа, глубокие, в корень зрят.
– Ага, но в глубине я все равно мелковат, – огрызнулся я.
– Мы просто хотели немного повеселиться, – проворковала Даун. Я смотрел ей прямо в глаза, чтобы не пялиться на ее грудь. И тут ее взгляд скользнул по мне, по моему телу.
– А я хотел принять душ, – сказал я, внезапно занервничав.
– Послушай, капитан Тестостерон, охлади турбины, – зашипела она угрожающе. Это было что-то новенькое. – Дождь чуть не испортил нам вечеринку, а потом появился ты, угрожаешь тут нам. Предлагаю тебе убрать эту штуку, потому что стоит нам закричать «Насилуют!» – и вон те рабочие с другой стороны твоего бунгало примчатся сюда через секунду. Не думаю, что у них возникнут затруднения с тем, кто здесь кого достает.
– Классный загар, – вставила Ноэль-Кристмас. Вот тут-то я наконец понял, что стою на пляже с голой задницей, направив мало того что револьвер, так еще и свой член на двух великолепных женщин. И это называется не высовываться?! Безуспешно пытаясь прикрыться револьвером, я попятился на веранду.
– Можешь опустить пистолет, Талли. Мы не собираемся тебя грабить, и мы никуда не убежим.
– Откуда вы узнали, как меня зовут? – спросил я.
– Это маленький остров.
Я пятился по веранде, а они шли за мной по пятам.
– Куда вы идете? – спросил я.
– Мы тебя подождем. Вымойся. Мы будем здесь.
Даун и Ноэль-Кристмас упали в кресла на патио. Я убрал револьвер, ринулся назад в душ и ополоснулся.
– Я верю в карму! – заорал я из ванной. – Вас еще ждет расплата за такое поведение.
– Я тоже верю в карму, – крикнула Даун.
Вытираясь, я наблюдал из крошечного окна ванной комнаты, как трудятся рабочие напротив. Они не теряли времени даром, и рядом с моим бунгало уже возвышалась целая пластиковая деревня. Около замка-батута появился гигантский бассейн и огромная резиновая женщина. Я натянул сухие шорты и футболку. Свернув за угол и выйдя на патио, я ощутил резкий запах марихуаны. Разумеется, он шел с моей веранды.
Я остановился и посмотрел в маленькое зеркальце, висевшее на стене. Я попытался отгородиться от этих женщин и притворился, будто прошу их покинуть мое патио и больше никогда не возвращаться. Нет, не выходит. Я никогда не встречал таких женщин в Вайоминге. Я положил глаз на территорию колледжа с тех пор, как побывал на встрече выпускников Университета Вайоминга два десятка лет назад. Кроме того, я довольно много времени провел сначала на корабле, а потом в джунглях.
– Довольно одиночества! – заорал мне в ухо сидящий на моем левом плече воображаемый черт.
– Ты им в отцы годишься, – крикнул ангел на моем правом плече. Интересно, они просто отыгрались на мне за свой испорченный праздник, или я их и вправду заинтересовал?
– Это не важно, – донесся ответ с темной стороны.
– У тебя нет никакой защиты, – предостерег Оби-Ван.
Ничего не помогало. Выбросить двух прекрасных, почти обнаженных, решительных женщин (да еще и с травкой) из своей жизни – да на это не способен ни один гетеросексуальный мужчина в тропиках во время весенних каникул.
– У тебя здесь есть что-нибудь выпить, Талли? – донесся голос Даун с веранды. Я без колебаний схватил со стола бутылку вина и направился к двери. У меня были гости.
Ноэль-Кристмас покачивалась в гамаке, а Даун разлеглась в плетеном кресле, положив длинные загорелые ноги на подлокотник. В руке она держала здоровенный косяк. Я откупорил вино своим швейцарским ножом и разлил по бокалам.
– Мерси, – сказала она с улыбкой.
– Так почему вы, девушки, выбрали для своих каникул именно Белиз?
– Ну, типа сюда все едут из Техасского Университета, – ответила Ноэль-Кристмас. – Мы учимся в Остине, но сами мы из Лос-Анджелеса – Беверли-Хиллз.
– И что у вас за специализация? – спросил я.
– Как сказать… Мальчики. – Ноэль-Кристмас громко хихикнула.
– А у тебя? – спросил я, глядя на Даун.
– Геология. Мне нравятся старые вещи. А ты что здесь делаешь, Талли?
– Я, типа, жертва непогоды, – ответил я.
Даун уловила насмешку. А вот Ноэль-Кристмас – нет.
– Типа, все мы жертвы в этом мире, да ведь? – прибавила она.
– Корабли, попавшие в шторм, – философски протянула Даун. – Так чем ты занимаешься?
– Серфингом, – сказал я. Взял протянутую самокрутку и уселся в свободное кресло. Через две затяжки я поймал себя на мысли, что если мне когда-нибудь выпадет шанс попасть в притон курильщиков опиума в каком-нибудь экзотическом порту – Шанхае, Сингапуре или Гонконге, – я бы с удовольствием прихватил с собой Даун. Она сделала большой глоток из бокала, облизнула губы, затянулась, задержала дыхание, а потом выдохнула. В этот момент она была очень похожа на молодую Катрин Денев.
– Ты кажешься опытным мужчиной, Талли. Что говорит твой опыт о попадании в шторм?
Я редко курил марихуану, но эти девушки умудрились раздобыть то, что Чино и мои друзья-островитяне называли da klne. Я снова взял косяк. На нем остались пятна помады и легкий аромат духов. Я слишком сильно затянулся, не смог удержать дым в легких и закашлялся.
– Осторожнее, кахуна, – сказала Даун.
Не знаю, было ли это от кашля или от конопли, но моя голова точно стала легче.
– Что ты хотела узнать? – спросил я.
Даун рассмеялась, подняла свои длинные светлые волосы и завязала их в узел на затылке.
– Я спросила, что говорит тебе твой опыт о попадании в шторм?
– Ах да, – сказал я, вспоминая. – Направляешь нос судна против волны и стараешься не паниковать.
– Ты думаешь, ты в беде, сидя здесь в этом шторме с нами?
– Я бы не назвал это бедой. Я назвал бы это интересной и почти пророческой ситуацией.
– Во дает, – сказала Ноэль-Кристмас.
– В каком смысле? – спросила Даун.
– Икс-Ней – это мой друг, он тоже здесь – он шаман и он сказал, что мы должны вновь познакомиться с нашими культурами.
– Серьезное наблюдение, – заметила Ноэль-Кристмас и вздохнула.
– Если тот маленький индеец, которого я видела в гольф-карте с одной из симпатичных местных девиц – он, тогда понятно, о чем речь. Он хочет с ней переспать, – вставила Даун. – Я знаю из достоверного источника, что когда мужчина смотрит на женщину, он не может продержаться и пяти секунд, чтобы не подумать, как бы ее трахнуть. А ты хочешь меня трахнуть, Талли?
Она словно бомбу на меня сбросила. Ни одна женщина мне такого вопроса не задавала. Я растерялся. Собраться с мыслями мне помог голос Ноэль-Кристмас. Она считала:
– Одна тысяча один… одна тысяча два…
– А ты? – выдавил я.
– Что я? – выпалила Даун.
– Хочешь меня трахнуть? – спросил я.
– Не сейчас, – ответила она деловито. – У нас есть планы на вечер, и нам нужно идти. Но завтра будет новый день, и никогда не знаешь, что он принесет. – Она встала и неторопливо потянулась, как только что проснувшаяся кошка.
– Можем мы извиниться за нашу маленькую атаку и угостить тебя ужином в городе завтра вечером? – спросила Даун.
– Кажется, я свободен.
– «Брюхо зверя». Восемь часов. И не опаздывай, – сказала Даун. И они удалились, считая вслух:
– Тысяча один… тысяча два…
28. Небольшая семейная прогулка
В тот вечер я сидел один в ресторане тети Консуэло и снова и снова проигрывал в памяти прошедший день. Понятное дело, после ганджа меня пробило на еду, и я устроил настоящий пир: паэлья с ломтиками тунца, морским окунем, жгучими перчиками, чесноком и жареными крабами. Огонь на языке пришлось тушить несколькими бутылочками пива «Великий» и ананасовым пирогом, который рекомендовала Консуэло. Ее тетя сказала мне, что Икс-Ней и ее племянница уже были здесь, но уехали смотреть на какие-то развалины.
Хотя был вечер пятницы и Сан-Педро трясло, как провод под напряжением, я решил, что с меня на сегодня хватит развлечений. И потом, этот намек Даун… Я решил, что неплохо бы отдохнуть, и сторонился громкой музыки и битком набитых баров.
Я спокойно гулял себе по улице, когда Клемсоны чуть не сбили меня своим гольф-картом.
– Талли, ты обязательно должен попробовать одну из этих сигар, – воскликнул Большой Си. – Кстати, я заказал гидроплан, чтобы съездить взглянуть на Синюю Дыру. Ну, знаешь, куда Жак Кусто водил «Калипсо»? Мы собираемся посадить самолет прямо на воду и поплавать. Почему бы вам с Билли Фишем к нам не присоединиться?
Большой Си стеснялся называть Икс-Нея прозвищем, которое придумал Арчи, и в течение всего полета обращался к нему Билли.
– Только я, – сказал я. – Билли здесь нет – изучает руины.
– Мы улетаем из аэропорта в восемь. Если соберешься, мы будем рады.
Большой Си нажал на газ, дал гудок и влился в поток уличного движения.
Бар в «Ренальдо» превратился в зоопарк. Про бассейн я просто молчу. Сооружение перед моим бунгало увивали гирлянды лампочек, прямо как на Марди-Гра. Но мне до этого бардака дела не было. Я заснул под «Великолепную семерку», которую показывали по спутниковому каналу.
На следующее утро я встал вместе с чайками и обрадовался, что увильнул от пули самобичевания. Икс-Ней в тот вечер не возвращался. Я вышел на пляж, искупался, потом позавтракал в кафе на улице.
В аэропорту все было тихо и спокойно. Гидроплан я заметил сразу: он стоял близ ангара на восточной стороне поля и здорово отличался от машины Сэмми Рэя. Это была «амфибия» – обычный самолет, только с парой поплавков, высоко поднимавших его над рулежной дорожкой. Пилот Джералд объяснил мне, что лучше попасть в Синюю Дыру до того, как туда прибудут ежедневные чартерные суда. Через несколько минут подъехали Клемсоны.
Полет над пастельным узором из кораллов и песка был, конечно, впечатляющим. Но вид на Синюю Дыру с тысячи футов превзошел все мои ожидания. В темно-синей воде посреди гигантского шельфа расположился идеально круглый и абсолютно лунный кратер.
– Где мы сядем? – спросил Большой Си.
– Вон там, – ответил Джералд. Мы начали снижаться над Синей Дырой. Джералд умело скользнул поплавками в нескольких метрах над торчащими из воды ветвистыми, как оленьи рога, кораллами и, поцеловав водную гладь, остановил самолет точно в центре расселины.
– Твою мать! – причитал Большой Си. – Вот это я называю осмотр достопримечательностей.
Синяя Дыра стала первой из нескольких остановок, запланированных на тот день. Джералд показал нам все красоты прибрежных атоллов. Мы ныряли за омарами, собирали раковины, осмотрели древний рыболовный порт майя, поплавали у островков, словно сошедших с открыток. На обратном пути в Сан-Педро мы пролетали маяк, высившийся на краю маленького острова.
– Это Отмель Полумесяца, – сказал Джералд.
Не успел я сообразить, почему название кажется мне таким знакомым, как Джералд резко повернул самолет вправо. Прямо подо мной возник старый маяк. На лесах стояло несколько человек и махали самолету руками.
Теперь я вспомнил, где слышал об Отмели Полумесяца. Я думал о Клеопатре, когда мы прогудели над кокосовыми пальмами, и там, в середине гавани в форме полумесяца, стояла на якоре «Лукреция».
– Вот это я называю крутым парусником! – воскликнул Большой Си. – Я бы отдал миллион баксов, лишь бы прокатиться на этой малышке.
Я улыбнулся и вспомнил свое бесплатное плавание.
– Пора домой, ребята, – сказал Джералд и развернул самолет.
– Я молча сидел, размышляя о том, что произошло только что. Все так странно. Не нужно быть шаманом, чтобы понять, что мозаика моей жизни начала складываться сама собой. Внезапное появление «Лукреции» было знаком.
Вид шхуны заставил меня задуматься, действительно ли я принял верное решение, отказавшись поехать с Клеопатрой. Вскоре я заметил, что все семейство Клемеонов задремало. Они улыбались во сне, завернувшись в невидимое одеяло защиты и уюта семейных уз. А я, быть может, навсегда останусь лишь наблюдателем такого довольства жизнью. По правде сказать, я действительно хотел одного – снова вернуться на судно капитана Хайборн. Я закончу нашу с Икс-Неем доставку «рыбомобиля» на «Потерянных мальчишек», отправлю Мистера Твена на пенсию, а потом как-нибудь вернусь на «Лукрецию».
И тут я вспомнил вчерашний вечер. Новый курс моей жизни определенно может подождать, ведь сегодня я ужинаю с Даун.
На записке, приколотой к двери бунгало, стояла цифра «8». Бумага была покрыта узором из ракушек и пахла марихуаной и духами. Я собирался на свидание.
Еще два дня назад я не мог и вообразить, что буду поливать себя одеколоном и ужинать со сногсшибательно красивой женщиной. Больше того, она ясно дала мне понять, что после еды мы, скорее всего, займемся сексом. Если я буду хорошо себя вести.
Я не совсем понимал, что это значит. В Хартэйке для ужасного момента, когда партнер хочет, а оборудование не работает, есть специальное название. Это называется «крутой, сексуальный и безобидный». Я вовсе не хотел, чтобы такое случилось со мной.
Я стоял перед зеркалом и смотрел на принаряженную версию мнимого серфера. На мне были джинсы, белая гавайская рубашка с голубыми досками для серфинга на рукавах и «выходные» шлепанцы. Сандра передала мне сообщение от Икс-Нея. Они с Консуэло поехали смотреть птиц на соседний островок Джамбо и вернутся только утром. Я понятия не имел, прочел ли он мои мысли на расстоянии – главное, что бунгало будет в моем распоряжении целую ночь. Я выключил свет и направился в бар.
В переполненном заведении орала музыка. Я протиснулся к стойке сквозь толпу пьяных студентов. Все они собрались здесь в ожидании, когда откроются двери большой вечеринки «Ренальдо». Подростки развлекались тем, что напивались вусмерть и занимались сексом. Мне всегда казалось, что на таких сборищах упившихся больше, чем трахнувшихся, но быть среди вторых более почетно.
Наконец мне удалось привлечь внимание бармена, сновавшего среди жужжащих блендеров. Похоже, ему стало легче, когда я попросил его просто налить мне текилы и рассказать, как пройти к ресторану.
– Вы уже бывали в «Брюхе зверя»? – спросил он.
– Нет.
– Веселенькое местечко.
– А как еда?
– Там это не важно, – ответил он и вернулся к блендерам, питавшим факультативные занятия будущих лидеров нации.
На трамплине у бассейна лежала какая-то девица. Подружки обмазывали ее взбитыми сливками и поливали шоколадным соусом. На другом конце бассейна квартет накачанных парней раскачивал за руки за ноги другую красотку. В кульминационный момент тоненькая бретелька ее лифчика лопнула и под рев толпы девушка полетела в воду, торчащими сосками указывая на первую вечернюю звезду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42