А он, оказывается, был счастлив
раньше со своей первой женой, а вовсе не со мной. Пошлая и вульгарная
миссис ван Хоппер понимала, что я делаю ошибку и предупреждала меня: "Вы
еще пожалеете об этом". Я приписала это ее грубости и жестокости. Но ее
слова я помнила очень точно: "Надеюсь, вы не льстите себя мыслью, что он
влюблен в вас. Ему просто опротивело жить одному в огромном и пустом доме
и быть одиноким". Максим не был влюблен: в сущности, он никогда не любил
меня. Наш медовый месяц в Италии для него ровно ничего не значил. Он был
еще молодым мужчиной, который охотно проводил время с молодой и
привлекательной женщиной. Он никогда не принадлежал мне, он принадлежал
только Ребекке. И он не любил меня именно из-за нее. Она до сих пор
заполняла собою весь дом, сад и леса вокруг.
В ее спальне была постелена ее постель, на туалете были приготовлены
ее щетки, на стуле висел халат, а на полу стаяли ее туфли.
Ребекка была до сих пор хозяйкой Мандерли, а я, дурочка, пыталась
сесть на уже занятое место.
Бедная слепая старая бабушка Максима кричала: "Где Ребекка? Я хочу
видеть Ребекку, куда вы ее дели?" Она не хотела видеть меня. Да и чего
ради? "Вы так сильно отличаетесь от Ребекки", - сказала Беатриса при
первом знакомстве. А Френк, которого я забросала вопросами, на которые он
вовсе не хотел отвечать, в конце концов, правдиво ответил мне: "Да, она
была самой красивой женщиной, которую я видела когда-либо".
Я представляла ее достаточно четко: высокая, стройная, с длинными
ногами и маленькими, узкими ступнями. Довольно широкие (по сравнению с
моими) плечи и красивые ловкие руки, которые умели управлять парусами,
править лошадьми и составлять прекрасные букеты из срезанных цветов.
Быть может, я так же мешала ей, как она мешала мне. Быть может, она
видела меня сидящей в ее будуаре, за ее письменным столом. Может быть, она
хотела бы, чтобы Максим оставался одиноким и жил один в этом громадном
доме.
Я не могла бороться с мертвой Ребеккой. Она была сильнее меня. Если
бы Максим любил какую-нибудь живую женщину, ездил бы к ней в гости или
обедать, иногда оставался бы у нее ночевать, я могла бы бороться. Эта
женщина могла состариться, надоесть ему, стать безразличной, и тогда моя
победа была бы полной. Но с мертвой Ребеккой я бороться не могла. Она
продолжала оставаться молодой, прекрасной и обаятельной, и это было
непоправимо.
Я встала с кровати и раздвинула занавеси. Солнце хлынуло в окно.
Рабочие убирали следы вчерашнего бала в саду и на газонах, и мне казалось,
что я слышу их беседу.
"Ну и как, удался бал-маскарад?" - "Как обычно. Был великолепный ужин
и прекрасный фейерверк. Но хозяин выглядел больным". "-Да ведь он всегда
такой". - "Ну, а молодая жена, как вы ее находите?" - "Выглядит
глуповатой. Вряд ли этот брак удачен". - "Да, вряд ли".
Вдруг я заметила лежащую на полу возле двери записку. Я развернула ее
и узнала почерк Беатрисы.
"Я стучала к вам, но никто не откликнулся, и я решила, что вы
последовали моему совету как следует выспаться после вчерашней
утомительной ночи. Мы торопились домой. Жилю звонили по телефону и просили
его заменить какого-то выбывшего игрока в крикетной команде. Правда, я не
представляю себе, как он попадает по мячу после всего того количества
шампанского, которое он влил себе вчера вечером. Но все равно нужно ехать,
так как матч состоится в два часа дня. Не думайте больше о вчерашней
неудаче с платьем. (Эти слова были подчеркнуты жирной чертой). Фритс
сказал нам, что Максим позавтракал очень рано и сейчас же ушел из дома.
Прошу вас передать ему наш привет и благодарность за вчерашний бал,
который доставил нам обоим большое удовольствие. Любящая вас Беатриса".
Сверху была надпись: "9 часов 30 минут утра". А сейчас было уже
половина двенадцатого. Прошло более двух часов после их отъезда, и они,
вероятно, уже дома.
...После ленча Беатриса наденет легкий костюм и широкополую шляпу и
будем смотреть крикетное состязание. Потом они будут мирно пить чай -
Жиль, очень разгоряченный и красный, а Беатриса, спокойно рассказывающая
своим друзьям: "Да, вчерашнюю ночь мы провели в Мандерли на маскараде.
Просто не понимаю, как Жиль мог сегодня бегать по полю."
Они были женаты уже более двадцати лет, у них был взрослый сын,
поступающий в Оксфорд. Они были счастливы в браке, который не распался
после трех месяцев супружеской жизни, как мой.
Но нельзя бесконечно оставаться в спальне. Быть может, Кларисса не
заметила отсутствие Максима? На всякий случай я измяла его постель, чтобы
она выглядела так, будто он в ней спал.
Приняла ванну, оделась и спустилась вниз. Везде был уже восстановлен
обычный порядок. Роберт убирал со стола и имел свой обычный, солидный и
туповатый, вид, а не вид загнанного и замученного человека.
Как долго продолжалась подготовка к балу и как мало времени
понадобилось, чтобы ликвидировать все его последствия!
- С добрым утром, Роберт!
- С добрым утром, мадам!
- Скажите, видели ли вы мистера Винтера?
- Он позавтракал рано утром, еще до того, как спустились майор и
миссис Леси, и сейчас же ушел. С тех пор он не возвращался.
- Не знаете ли вы, куда он пошел?
- Нет, мадам.
Я вернулась в холл. Джаспер бросился ко мне в полном восторге и
принялся лизать мне руки, как после долгой разлуки. На самом деле он
провел лишь один вечер в комнате Клариссы, и мы не виделись только со
времени вчерашнего чая. Похоже, что прошедшие часы показались ему такими
же длинными, как мне.
Я подняла телефонную трубку и назвала номер конторы. Не там ли
Максим? Мне необходимо было поговорить с ним хотя бы две минуты, пусть
даже это будет наш самый последний разговор.
К телефону подошел клерк:
- Мистера де Винтера здесь нет, миссис де Винтер. Но мистер Кроули
здесь.
Я услышала голос Френка прежде, чем успела отказаться.
- Что-нибудь случилось?
Странно звучало такое начало разговора, без всякого предварительного
приветствия.
- Это я, Френк, - сказала я, - где Максим?
- Не знаю, он не заходил в контору сегодня.
- Не заходил?
- Нет.
- Ну, неважно.
- Вы видели его утром за завтраком?
- Нет.
- Как он спал?
Я заколебалась: Френк был единственным человеком, которому я могла
сказать правду.
- Он не пришел сегодня в спальню, Френк.
- О, - сказал он очень тихо, - я боялся, что произойдет что-нибудь в
этом роде.
- Френк, - спросила я, - что он говорил вам вчера ночью, после того
как проводили гостей? Что вы делали?
- Вместе с Жилем и миссис Леси мы съели несколько сандвичей. Но
Максим, пробормотав какое-то извинение, оставил нас и ушел в библиотеку.
Может быть, миссис Леси что-нибудь знает?
- Она уехала, Френк, оставив мне записку, в которой сказано, что она
не видела Максима.
- О, мне это не нравится.
- Как вы думаете, куда он мог пойти?
- Не знаю, может быть, просто отправился на прогулку. - Это было
сказано тоном, которым врачи отвечают родственникам больных, пристающим к
ним с бесполезными расспросам.
- Френк, я непременно должна видеть его. Я должна с ним объясниться
по поводу вчерашнего вечера.
Френк промолчал. Я представила себе его растерянное лицо и
углубившиеся морщины на лбу.
- Максим думает, что я это сделала сознательно, - заговорила я, и
вдруг слезы, которые я сумела сдержать вчера, обильно хлынули из моих глаз
с опозданием на шестнадцать часов. - Он думает, что я придумала такую
дьявольскую штуку нарочно.
- О, нет, - сказал Френк, - нет.
- Да, Френк, да! Вы не видели выражение его глаз вчера, а я простояла
рядом с ним весь вечер. Он ни разу не взглянул на меня и не говорил со
мной. Мы стаяли рядом весь вечер, не обменявшись ни единым словом.
- У вас просто не было возможности говорить друг с другом, так как вы
все время были окружены толпой гостей.
- Я не порицаю его, Френк. Если он думает, что я нарочно все это
придумала, он вправе никогда больше не говорить со мной и никогда больше
меня не видеть.
- Вы неправы и не должны этого говорить, - сказал Френк, - позвольте
мне зайти к вам. По телефону я не смею вам объяснить.
- Нет, - ответила я. - Не хочу. Быть может, все это к лучшему, и я,
наконец, сумею объяснить себе то, чего так долго не понимала.
- Что вы имеете в виду? - спросил Френк резким голосом.
- Я имею в виду его и Ребекку.
- Ну и что вы хотите этим сказать? - сухо бросил он.
- Он не любит меня, он любит Ребекку. Он не забыл ее, она царит в его
душе, и он никогда, ни на мгновение не забывает ее. А меня он никогда не
любил.
Френк издал приглушенный возглас.
- Теперь вы знаете, о чем я думаю и что я чувствую.
- Послушайте, миссис де Винтер, мне необходимо повидать вас, это
жизненно необходимо, понимаете?
Я повесила трубку и отошла от телефона. Френк не сможет помочь мне. Я
шагала из угла в угол по комнате, покусывая свой носовой платок и им же
вытирая слезы. Если я снова позвоню в контору, клерк ответит мне: "Мистер
Кроули сию минуту вышел, миссис де Винтер".
Мысленно я видела, как Френк садится в свою старенькую истрепанную
машину и бросается искать Максима.
Выглянула в окно: с моря поднимался туман, такой густой, что мне не
был виден даже наш лес за лугом. Спустилась в сад и там столкнулась с
дворника, который собирал в большую корзину бумажки, апельсиновые корки и
прочий мусор, оставшийся после вчерашнего бала.
- С добрым утром! Боюсь, что вчерашний бал доставил вам много лишней
работы?
- Все в порядке, мадам. По-видимому, гости отлично повеселились. А
ведь это - главное... Туман становится очень густым.
- Счастье, что это не случилось вчера и не испортило весь праздник.
Становилось темно и душно. Джаспер стоял у моих ног, опустив хвост и
высунув язык. Его попонка насквозь промокла.
Случайно подняв глаза, я заметила, что окно в спальне западного крыла
открыто, ставня отодвинута и в проеме чья-то фигура. Сначала мне
показалось, что это Максим. Но когда фигура шевельнулась, я увидела, что
это миссис Денверс. Та, которая стояла вчера вечером в дверях западного
крыла с дьявольской улыбкой на бледном скуластом лице и злорадствовала. И
вдруг я спохватилась. Она-то ведь была живой женщиной, такой же, как я, и
с ней можно было бороться. Только с Ребеккой я ничего не могла поделать,
ее тень была несокрушима.
Я решительно направилась к дому, вошла в холл, поднялась по
лестницей, открыла дверь в западное крыло и прошла в спальню Ребекки.
Миссис Денверс была все еще там. Я окликнула ее, и она обернулась. Но
вместо дьявольской усмешки я увидела бледное, распухшее от слез лицо
старой и усталой женщины.
- В чем дело? Я положила вам меню, как обычно. Вы хотите что-нибудь
изменить?
- Я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать с вами меню, миссис
Денверс, - сказала я. - Вы, очевидно, добились того, чего хотели, не так
ли? Вы ведь хотели, чтобы все случилось именно так. Ну, что же, вы должны
быть довольны теперь. Вы удовлетворены?
Она отвернулась от меня и сказала:
- Зачем вы вообще явились сюда? Почему не остались там, где жили
прежде?
- Вы видимо, забываете, что я люблю мистера де Винтера.
- Если бы вы его любили, вы никогда не вышли бы за него замуж.
Что ей ответить? Разговор был до крайности нелепым.
- Я думала, что ненавижу вас, - сказала она. - Но оказывается, вы мне
совершенно безразличны.
- За что вам ненавидеть меня? Разве я причинила вам какое-нибудь зло?
- Вы пытались занять место миссис де Винтер.
- Но я ведь ничего не изменила здесь в доме. Я все предоставила вам и
была бы вам другом, если бы вы отнеслись ко мне иначе. Я увидела ненависть
в ваших глазах, лишь только впервые пожав вам руку. Повторные браки - вещь
довольно обычная, почему же мы не имеем права на счастье? А вы говорите о
моем браке так, будто я совершила святотатство и оскорбила покойную миссис
де Винтер.
- Мистер де Винтер вовсе не счастлив, - сказал она. - Я ясно вижу по
его глазам, что он испытывает муки ада. И это с той минуты, когда погибла
моя леди.
- Это неправда! - сказала я. - Он был счастлив со мной, когда мы жили
во Франции. Он выглядел гораздо моложе, всегда был весел, охотно смеялся.
- Он ведь мужчина, не так ли? Какой же мужчина откажется от медового
месяца, - она презрительно засмеялась и пожала плечами.
- Как вы смеете разговаривать со мной таким тоном? Как вы смеете!? -
я не боялась ее, нисколько не боялась. - Вы уговорили меня сшить это белое
платье и надеть его вчера. Если бы не вы, мне никогда не пришла бы в
голову такая мысль. Вы хотели расстроить мистера де Винтера. Неужели вы
считаете, что он еще недостаточно настрадался? Или вы надеетесь, что его
горе и страдание вернут к жизни миссис де Винтер?
Она злобно взглянула на меня.
- Что мне за дело до его страданий, он никогда не интересовался
моими! Как вы думаете, каково мне, когда я гляжу на вас и вижу на ее
месте: за обедом, в будуаре, за ее письменным столом и пишущей ее ручкой!
Как вы думаете, каково мне слышать, как Фритс и Роберт и вся остальная
прислуга повторяет: "Миссис де Винтер ушла на прогулку", - "Миссис де
Винтер велела подать машину к трем часам" и так далее. И это в то время,
как моя леди - настоящая де Винтер! - лежит всеми забытая в холодной и
сырой земле!
Ну, что ж! Если он страдает, то так ему и следует - за то, что он
женился на вас спустя десять месяцев после ее смерти. Я видела его глаза.
Он переживает муки ада, и он их вполне заслужил.
Он знает, что она видит его; она приходит к нему - и не с прощением,
а наоборот, полная угроз и злобы. Она никогда не прощала обид. "Я прежде
отправлю их в ад", - говорила она, если сердилась на кого-нибудь. Она была
смелой и независимой. Если следовало бы родиться мужчиной, а не женщиной,
я часто говорила ей это. Я ведь ухаживала за ней, она была еще ребенком,
вы знали об этом?
- Нет, не знала. И вообще больше не желаю вас слушать, миссис
Дэнверс. Я ведь тоже живой человек, и неужели вы не понимаете, каково мне
слушать все, что вы говорите!
- Ребенком она была очень хороша собой, и когда люди останавливались
на улице, любуясь ею, она говорила: "Я вырасту и стану настоящей
красавицей, Дэнни, правда? "Она обводила своего отца вокруг пальца, и то
же было бы с ее матерью, если бы она была жива. В день, когда ей минуло
четырнадцать лет, она взяла в руку упряжку и погнала четверку лошадей.
Мистер Джек, ее кузен, сидевший рядом, хотел взять вожжи из ее рук, но она
сопротивлялась, как дикая кошка, и, в конце концов, сбросила его с
сиденья. Они были подходящей парой - она и мистер Джек.
Семья отправила его служить на флот, но он не захотел подчиниться
дисциплине, он был слишком умен, чтобы исполнять их дурацкие приказы, в
точности, как она. Никто и никогда не мог справиться с ней. Она жила так,
как хотела, как ей нравилось. В шестнадцать лет она села на спину
громадному жеребцу, и он смирился, весь покрытый пеной, с боками,
окровавленными ее шпорами! "Это научит его повиноваться, не так ли, Дэнни?
"
Никто и никогда не мог с ней справиться на земле. А вот море настигло
ее и погубило, оно оказалось сильнее нее. - У миссис Дэнверс затряслись
губы, и она начала бесшумно плакать, вытирая сухие глаза платком.
- Миссис Дэнверс, - тихо сказала я. - Вы не здоровы, вам следует
пойти к себе в комнату и лечь в постель.
- Оставьте меня в покое, - вдруг набросилась она на меня свирепо. -
Какое вам дело до моего горя... Я не хожу по комнате из угла в угол, как
мистер де Винтер.
- Он никогда этого не делает, - возразила я.
- Он делал именно это, когда она умерла: взад и вперед, взад и
вперед, по библиотеке, как дикий зверь в клетке, и так бесконечно - целые
дни и ночи напролет!
- Я не хочу вас больше видеть и слышать!
- А вы думаете, что он был счастлив с вами во время вашего медового
месяца?! Вы - молодая, совершенно неопытная девушка, которая годится ему в
дочери. Вы являетесь сюда, в Мандерли, и хотите занять место моей леди,
вы, над которой смеется вся челядь, вплоть до последней кухонной
замарашки!
- Я думаю, что вам следует замолчать и уйти в свою комнату, миссис
Дэнверс!
- Ах так, хозяйка дома приказывает мне замолчать и уйти. А вы в это
время побежите жаловаться к мистеру де Винтеру и скажете, что миссис
Дэнверс была груба с вами и обидела вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26