– улыбнулась девушка.
Ян кивнул в сторону двери и говорит:
– Хозяйка, наверно, дома?!
– Нет, вчера уехала в Сучжоу на пир и до сих пор не вернулась. Ее туда правитель Хуан пригласил.
– Я старый знакомый твоей госпожи. Жаль, что не застал ее. А когда она все-таки должна возвратиться?
– Сегодня обещала. Ян покачал головой.
– Без хозяйки в дом входить нехорошо. Подожду ее в харчевне напротив. Когда она вернется, скажи ей обо мне.
Девушка попыталась удержать его.
– Раз уж вы возле дома стоите, зачем идти в харчевню? Моя комната, хотя и недостойна вас, зато уютная. Побудьте в ней, отдохните, а там и госпожа пожалует.
Заколебался Ян: «Что подумают люди, если увидят, как я, юноша, вхожу в зеленый терем?!» Стегнул осла и на ходу крикнул:
– Вернусь, когда придет хозяйка.
И направился в ближайшую харчевню дожидаться возвращения Хун.
А та, усталая и разбитая, еле передвигая ноги, шла тем временем в Сучжоу. Наконец добрела до постоялого двора, где побывала первый раз ночью. Хозяин узнал ее.
– Э, да ведь это тот самый посыльный, что уже проходил здесь!
Хун через силу улыбнулась:
– Ну и память у вас – не забываете даже своих ночных гостей!
Хозяин в ответ:
– Вы спрашивали о благородном юноше – он прошел этой дорогой в Ханчжоу.
– А как он выглядел? – оживилась Хун.
– Дело было ночью, да и видел я его мельком. С ним мальчик и ослик. Одет бедно, но лицо умное и обращение достойное. Как же вы с ним разминулись?!
Чуть не заплакала Хун.
– Ночь была хоть глаз выколи, вот и не заметили один другого. А он в самом деле в Ханчжоу шел?
– Сказал так. Дороги он не знал и несколько раз меня переспросил. Видно, в этих краях впервые.
Задумалась Хун: «Ян шел ко мне. Значит, перехитрил Хуана. Придет в мой дом, а меня нет – обидится и уйдет! Что же делать?» Вдруг раздались крики: «Прочь с дороги! Прочь с дороги!» «Видно, важный чиновник едет!» – промелькнуло в голове гетеры. Посмотрела в щель в изгороди и видит – едет сам правитель Ханчжоу, господин Инь!
А правитель Инь всю ночь провел в Павильоне Умиротворенных Волн и видел, как пьянствовали и бесчинствовали Хуан и его гости, и очень не по душе ему было глядеть на все это. События же на пиру шли своим чередом! Правитель Хуан, проспавшись, узнал, что вслед за неизвестным юношей исчезла и девица Хун, разъярился и приказал изловить беглецов. Разделив своих слуг на два отряда, он приказал первому скакать по дороге в столицу, а второму – догнать и схватить Хун по дороге в Ханчжоу. Загалдели пьяные гости, угрожая расправой Яну и Хун. И тут правитель Инь вмешался.
– Почтенный правитель Хуан, милостью Неба мы с вами удостоились высокой должности наместников государя в славных округах. Вы знаете, что народ здесь мирный и приветливый, чиновники прилежные. Вот мы с вами всю ночь наслаждались стихами, вином и красотой девиц. Это позволено нам потому, что мы помогаем государю править страной. Но первый наш долг – поступать так, чтобы приносить пользу государству, а не вред. Сегодня нет человека в Сучжоу или Ханчжоу, который не знал бы о пире в Павильоне Умиротворенных Волн. Мы с вами – государственные люди! Что скажут, если проведают о вашей страсти к девице из зеленого терема? Что скажут, если узнают, что, позавидовав успеху неизвестного юнца, вы ему отомстили? Начнут ведь кричать: «Правители забросили службу, погрязли в кутежах да интригах!» Как тогда будем оправдываться? Гетера Хун ушла с пира, видимо, не без причин, но она живет в моей округе, и уладить неприятности с нею нетрудно. Однако Ян Чан-цюй – юноша благородного происхождения, он идет в столицу сдавать экзамен, и это дело другое. Он был гостем у вас на пиру, блеснул талантом и превзошел местных поэтов – честь ему и хвала! А вы отряжаете слуг в погоню за ним! Я думаю, что сие не по закону, и мне за вас стыдно.
– Да… вы правы… не подумал я… – залепетал Хуан и тут же приказал гостям разойтись по домам.
Те возмутились было, но правитель Инь прервал их ропот.
– Молодые люди должны думать об ученье, развивать свои таланты, брать пример с самых достойных. А вы ведете себя как бездельники и неучи. В науках я не силен, но знаю – народу нужен правитель, а ученикам – учитель. Если вы не извлекли для себя урока из моих слов, значит, только розги вам помогут!
Правитель Инь собрался было уезжать, но Хуан упросил его зайти на минутку в управу, там принялся потчевать его вином, а потом и говорит:
– Вы уж не судите меня строго. Веря в ваше расположение, могу ли обратиться к вам с просьбой?
Правитель Инь в ответ:
– О чем речь? Не понимаю.
– Мне скоро тридцать, а у всякого мужчины в такие годы есть и жена, и наложница. Я не видел всех женщин мира, но убежден: такие, как Хун, рождаются раз в десять тысяч лет. Ее не с кем сравнить! Не могу завлечь ее – видно, Небо противится. В старину говаривали: «В любви нет богатырей и подвижников!» – и верно говаривали. Но, может быть, вы, почтенный, поможете мне и уговорите Хун полюбить меня?
Правитель Инь улыбнулся.
– Пословица гласит: «Легче заполучить голову героя, чем душу простого смертного». Хун – гетера, но я не властен над ее сердцем. Я могу лишь не мешать ей полюбить вас.
Довольный Хуан угодливо осклабился.
– Благодарю вас! Правда, я не привык ждать удачи и спешу всегда добиваться своего. Задобрю Хун богатыми дарами – золотом, серебром, шелками, а в праздник пятой луны устрою на реке Цяньтан лодочные гонки. Хочу заранее пригласить вас. И Хун приглашу – отказаться она не посмеет. Отъеду с нею подальше – и никуда она от меня не денется!
Правитель Инь слушал Хуана рассеянно, кивнул на прощание и отбыл в Ханчжоу. Ближе к вечеру проезжал он мимо постоялого двора, на котором как раз в это время задержалась Хун, думавшая о том, как ей поступить дальше. Узнав правителя и повинуясь безотчетному порыву, она вышла на дорогу и поклонилась. Инь увидел перед собой посыльного и спрашивает: Ты кто такой?
– Гетера Хун из Ханчжоу.
– А почему ты в мужском платье и почему покинула пир?
Хун опустила голову.
– Я слышала, что при династии Чжоу восемьдесят лет нищенствовал Люй Шан, а Фу Юэ при династии Инь долго работал каменщиком и бедствовал. Ни тот, ни другой не желали служить никчемным правителям и ждали прихода к власти: первый – Вэнь-вана, а второй – Тан-вана. Правитель Сучжоу тиранит людей, вот почему я ушла и ничуть не раскаиваюсь. А еще я слышала, что каждый, кто помогает ближнему и дает ему возможность отстаивать свою честь, уподобляется героям древности.
Инь озадаченно помолчал, а потом говорит: – А ведь до Ханчжоу далеко, чего же ты стоишь на полпути?
– Я всю ночь шла, ноги сбила, идти дальше сил нет. Инь улыбнулся.
– Вот видишь, ты сюда пешком дошла, а твой экипаж за тобою следом пустым катил. Садись в него да поезжай домой.
Хун поклонилась Иню, переоделась и последовала за правителем Ханчжоу. В центре города, перед тем, как поехать в управу, он окликнул Хун:
– Правитель Хуан собирается устроить в пятую луну состязание лодок на реке Цяньтан и тебя пригласит на праздник – знай об этом!
Хун ничего не ответила, только потупилась. Правитель все понял и посоветовал ей ехать домой отдыхать. По дороге Хун все время думала о молодом Яне и глядела сквозь щель в занавеске, надеясь увидеть юношу. И вот возле харчевни у Южных ворот она заметила мальчика, чистившего осла, глянула в харчевню, а там сидит Ян Чан-цюй собственной персоной. Обрадовалась Хун, но про себя решила: «Здесь лучше не встречаться. Я знаю о его красоте и таланте, но не знаю, что у него на уме. И если уж я полюбила его навсегда, то зачем торопить события? Сначала постараюсь выведать о его отношении ко мне». И она проехала мимо. Из дома навстречу ей выбежала веселая Лянь Юй. Хун вышла из экипажа.
– Меня никто не спрашивал? Служанка в ответ:
– Спрашивал! Приходил юноша и сказал, что подождет до вашего возвращения в харчевне неподалеку.
– Невежливо оставлять гостя без внимания, даже если хозяйки нет. Быстро возьми вина и фруктов и отнеси все это юноше.
Лянь Юй улыбнулась и отправилась исполнять поручение.
А Ян вот уже полдня скучал в харчевне. Опустились на землю сумерки, зажглись первые звезды в небе, а он все ждал. Вдруг шум на дороге привлек его внимание. Ян спросил, кто это едет, ему ответили, – местный правитель. У юноши появилась надежда: раз уж правитель вернулся с пира, значит, и Хун скоро будет. Он крикнул мальчику, чтобы тот заканчивал свою работу. И тут появилась служанка с кувшином вина и фруктами на подносе. Ян узнал Лянь Юй и бросился к ней:
– Вернулась хозяйка? Лянь Юй потупилась.
– Недавно приехал господин Инь, и я узнала, что госпожа Хун задержалась по просьбе правителя Хуана дней на пять-шесть.
Ян погрустнел и, помолчав, спрашивает:
– А для кого эти вино и фрукты?
– А для вас, чтобы вы здесь не скучали.
Яна тронула ее забота, он даже выпил чарку вина, но веселее не стало.
– Мне надо спешить, – сказал он, – ждать так долго я не могу. Но уже вечер, придется отложить отъезд до утра. В харчевне не отдохнешь; может, ты знаешь какой-нибудь постоялый двор?
Служанка в ответ:
– Знаю, и недалеко отсюда, там светло и чисто, а провести ночь – одно удовольствие.
Ян обрадовался и последовал за Лянь Юй. Дом и в самом деле оказался уютным. Он попросил девушку позаботиться о мальчике и осле, а сам лег отдохнуть. Лянь Юй прибежала к Хун и все ей рассказала.
– Я приготовлю ужин, а ты отнеси ему, – приказала Хун.
Ян съел принесенное и говорит Лянь Юй:
– Неловко мне, что ты так за мною ухаживаешь… Девушка расхохоталась.
– Если в отсутствие хозяйки я накормила вас рисом да супом, это еще не значит, что я влюбилась!
Пожелав Яну спокойной ночи, Лянь Юй ушла и передала все Хун, а та улыбнулась загадочно и подумала: «Судя по всему, Ян Чан-цюй не какой-нибудь зеленый юнец. Но этой ночью я его немного помучаю!»
И говорит служанке: – Сходи-ка на постоялый двор, погляди, как он там.
Лянь Юй понимающе улыбнулась и отправилась на постоялый двор. Приблизившись к бумажному окну, она прислушалась, но ничего не было слышно, даже дыхания спящего. Вдруг внутри забрезжил огонек. Девушка проделала пальцем дырочку и заглянула внутрь. Ян сидел, прислонившись к стене, и, не отрываясь, смотрел на светильник. Лицо печально, в изломе бровей – тоска. Вздохнул, опять лег и как будто заснул. Девушка на цыпочках отошла от окна, и тут ее остановил скрип двери. Это Ян вышел во двор. Лянь Юй шмыгнула за угол и притаилась. Ян прохаживался взад и вперед. В небе висел полукруглый месяц, роса начала выпадать. Дело шло к четвертой страже. Юноша глянул ввысь и стал читать стихи:
Колокол пробил опять,
Звезды в небе зажглись.
При тусклой сидя свече,
Я с цветов лепестки оборвал.
Но ветер подул с небес,
Подхватил и унес их ввысь.
Смотрю на Лунный дворец,
Лик Белой Девы пропал!
Лянь Юй многому научилась у Хун, понимала и в поэзии, поэтому без труда запомнила услышанное и, вернувшись в терем, пересказала стихи госпоже. Хун подняла брови:
– А какое лицо у него было при чтении? Лянь Юй засмеялась.
– Очень странное! Если днем своим довольством оно напоминало цветок, ласкаемый весенним ветром, то ночью стало совсем другим и превратилось в увядший лист, который погубила своим холодом осень.
Хун даже нахмурилась.
– Ну и скажешь ты! Лянь Юй обиделась.
– Может, я и несвязно говорю, да зато правду: когда он на кровати лежал, то стонал не переставая, а когда на светильник смотрел, – у меня сердце разрывалось, такой у юноши вид печальный был. А что, если он заболел?
Выслушав служанку, Хун про себя подумала: «Не бывало мужчины, которого не сумела бы обмануть женщина. Но чересчур усердствовать я все-таки не стану».
Подмигнула служанке и говорит:
– Благородный юноша страдает, почему бы не утешить его?
Вынула из сундука мужское платье. А что произошло дальше, о том в следующей главе.
Глава четвертая
О ТОМ, КАК НА ПОДУШКЕ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ СЕЛЕЗНЯ И УТОЧКИ ПРОШЛА НОЧЬ ЛЮБВИ И КАК РАЗЛУЧИЛИСЬ ВЛЮБЛЕННЫЕ У ПАВИЛЬОНА ЛАСТОЧКИ И ЦАПЛИ
Итак, красавица Хун вынула из сундука мужское платье, переоделась. Взглянула на себя в зеркало и говорит:
– Когда-то ушаньская фея приняла облик тучки и поливала чуского князя Хуай-вана дождем, чтобы его соблазнить, а сегодня гетера Хун в облике мужчины собралась искусить молодого Ян Чан-цюя. Смешно!
Лянь Юй тоже рассмеялась.
– Стоило вам облачиться в мужской наряд, как лицом и фигурой вы стали похожи на господина Яна. Правда, на щеках у вас пудра!
Хун в ответ:
– А вот у Пань Аня было такое белое лицо, что казалось напудренным. А потом, в городе много белолицых княжеских сынков, да и ночь темная, – никто меня не узнает!
Рассмеялись обе и, негромко разговаривая, вышли из терема.
Тем временем молодой Ян, влюбившийся в Хун на пиру с первого же взгляда, томился на постоялом дворе, не в силах заснуть, читал стихи и мечтал только об одном: встрече с любимой. Но, как известно, на пути к мечте всегда найдется помеха… Вдруг с восточной стороны двора Ян услышал голос, отвечавший ему стихами. Юноша прислушался, но не мог разобрать, мужчина это или женщина. Неизвестный декламировал «Призыв к уединению» Цзо Сы. Голос был печален и нежен – словно осенью кричал гусь, отбившийся от стаи, словно одинокий Феникс с Даньшаньских гор призывал подругу. То был голос необыкновенной красоты!
Удивленный Ян начал читать в ответ «Фею реки Ло» Цао Чжи. И два голоса, один с востока, а другой с запада, слились в один. Тот, что с востока, был чист, как яшма, рассыпанная на подносе, тот, что с запада, звучал мужественно, как звенит меч воина. И один вторил другому, звал его… Вдруг голос с восточной стороны двора замолк, и раздался стук в ворота. Ян снял запоры и увидел при свете луны юношу неземной красоты. Он был белолиц, с сияющим открытым взором – поистине небожитель, спустившийся на землю!
Ян приветливо обратился к незнакомцу:
– На дворе ночь, путники в такую пору редки. Кто же вы, блуждающий под луной?
Юноша в ответ:
– Я из западных краев. Люблю реки и горы. Прослышал, что в Поднебесной нет ничего красивее Сучжоу и Ханчжоу, и приехал сюда. Остановился на соседнем постоялом дворе, вышел погулять и почитать стихи. Услышал ваш голос и пришел, чтобы насладиться беседой с вами, пока сияет луна.
Ян обрадовался обществу и пригласил юношу в комнату, но тот отказался.
– Зачем лишаться этой красоты? Давайте побеседуем здесь.
Ян не возражал.
– Куда вы путь держите?
– Иду в столицу из Жунани, – ответил Ян, – сдавать экзамен на должность. В Ханчжоу живет мой друг, но дома я его не застал, и пришлось остановиться здесь.
Юноша улыбнулся и произнес:
– Как удивительна эта встреча на постоялом дворе! В нашей быстротечной жизни такие приятные случайности – великая удача! Но почему мы сидим грустные, любуясь чудесной луной? У меня есть кое-какие деньги, у вас – мальчик-слуга. Не послать ли нам за хорошим вином?
– Я не любитель вина, в отличие от Ли Бо, а вы не похожи ли на Хэ Чжи-чжана, который готов был отдать за вино все? Однако не откажусь, если вы настаиваете!
Незнакомец отсчитал деньги, кликнул мальчика и велел принести вина. Тот мигом обернулся, и вскоре молодые люди ощутили легкое головокружение.
И тут юноша говорит Яну:
– Я так рад нашей встрече, что хотел бы на память о ней оставить вам стихи. Конечно, я не Ли Бо и не могу во хмелю создавать шедевры, но все же попытаюсь не опростоволоситься. Надеюсь, вы будете снисходительны!
Юноша спросил у Яна веер, достал тушечницу и кисть, пристально посмотрел на луну и начертал на веере вот что:
Заблудиться легко
В тридцати шести теремах –
Дождь и туман
Мешают путь увидать.
Не думай, однако,
Что птица в ветвях мертва –
Изменит голос
И песню начнет опять.
Прочитав, Ян не мог удержаться от похвалы: великолепный язык, глубокое чувство! Но ему почудилось, что в стихе есть еще какой-то смысл. Он прочитал начертанное раз, потом другой и, в свой черед попросив веер у юноши, записал:
Кончается день,
Дурманит трав аромат;
Где персик цветет,
Чей увидел я дом?
В незнакомой Цзяннани,
Встрече с путником рад,
От цветка отвернусь,
К дому стану лицом.
Юноша прочитал стихи про себя, продекламировал вслух и сказал:
– Такого совершенства мне не достичь! А про какой дом говорите вы в последней строке?
Ян смутился.
– Да так, про один.
А Хун размышляла: «Стихи у него прекрасны, хотя это мне уже известно, но как он относится к женщинам, – вот что я до сих пор не знаю». Она разлила остатки вина и предложила:
– Давайте закончим наше пиршество! Я, кстати, слышал, что Ханчжоу славится своими гетерами, – сходим к ним!
Ян покачал головой.
– Негоже таким молодым и благородным юношам посещать злачные места. Что скажут люди? Ведь нам самим потом стыдно будет.
Юноша в ответ:
– Странные слова! А в старину говаривали: не осуждай за вино, не осуждай за любовь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Ян кивнул в сторону двери и говорит:
– Хозяйка, наверно, дома?!
– Нет, вчера уехала в Сучжоу на пир и до сих пор не вернулась. Ее туда правитель Хуан пригласил.
– Я старый знакомый твоей госпожи. Жаль, что не застал ее. А когда она все-таки должна возвратиться?
– Сегодня обещала. Ян покачал головой.
– Без хозяйки в дом входить нехорошо. Подожду ее в харчевне напротив. Когда она вернется, скажи ей обо мне.
Девушка попыталась удержать его.
– Раз уж вы возле дома стоите, зачем идти в харчевню? Моя комната, хотя и недостойна вас, зато уютная. Побудьте в ней, отдохните, а там и госпожа пожалует.
Заколебался Ян: «Что подумают люди, если увидят, как я, юноша, вхожу в зеленый терем?!» Стегнул осла и на ходу крикнул:
– Вернусь, когда придет хозяйка.
И направился в ближайшую харчевню дожидаться возвращения Хун.
А та, усталая и разбитая, еле передвигая ноги, шла тем временем в Сучжоу. Наконец добрела до постоялого двора, где побывала первый раз ночью. Хозяин узнал ее.
– Э, да ведь это тот самый посыльный, что уже проходил здесь!
Хун через силу улыбнулась:
– Ну и память у вас – не забываете даже своих ночных гостей!
Хозяин в ответ:
– Вы спрашивали о благородном юноше – он прошел этой дорогой в Ханчжоу.
– А как он выглядел? – оживилась Хун.
– Дело было ночью, да и видел я его мельком. С ним мальчик и ослик. Одет бедно, но лицо умное и обращение достойное. Как же вы с ним разминулись?!
Чуть не заплакала Хун.
– Ночь была хоть глаз выколи, вот и не заметили один другого. А он в самом деле в Ханчжоу шел?
– Сказал так. Дороги он не знал и несколько раз меня переспросил. Видно, в этих краях впервые.
Задумалась Хун: «Ян шел ко мне. Значит, перехитрил Хуана. Придет в мой дом, а меня нет – обидится и уйдет! Что же делать?» Вдруг раздались крики: «Прочь с дороги! Прочь с дороги!» «Видно, важный чиновник едет!» – промелькнуло в голове гетеры. Посмотрела в щель в изгороди и видит – едет сам правитель Ханчжоу, господин Инь!
А правитель Инь всю ночь провел в Павильоне Умиротворенных Волн и видел, как пьянствовали и бесчинствовали Хуан и его гости, и очень не по душе ему было глядеть на все это. События же на пиру шли своим чередом! Правитель Хуан, проспавшись, узнал, что вслед за неизвестным юношей исчезла и девица Хун, разъярился и приказал изловить беглецов. Разделив своих слуг на два отряда, он приказал первому скакать по дороге в столицу, а второму – догнать и схватить Хун по дороге в Ханчжоу. Загалдели пьяные гости, угрожая расправой Яну и Хун. И тут правитель Инь вмешался.
– Почтенный правитель Хуан, милостью Неба мы с вами удостоились высокой должности наместников государя в славных округах. Вы знаете, что народ здесь мирный и приветливый, чиновники прилежные. Вот мы с вами всю ночь наслаждались стихами, вином и красотой девиц. Это позволено нам потому, что мы помогаем государю править страной. Но первый наш долг – поступать так, чтобы приносить пользу государству, а не вред. Сегодня нет человека в Сучжоу или Ханчжоу, который не знал бы о пире в Павильоне Умиротворенных Волн. Мы с вами – государственные люди! Что скажут, если проведают о вашей страсти к девице из зеленого терема? Что скажут, если узнают, что, позавидовав успеху неизвестного юнца, вы ему отомстили? Начнут ведь кричать: «Правители забросили службу, погрязли в кутежах да интригах!» Как тогда будем оправдываться? Гетера Хун ушла с пира, видимо, не без причин, но она живет в моей округе, и уладить неприятности с нею нетрудно. Однако Ян Чан-цюй – юноша благородного происхождения, он идет в столицу сдавать экзамен, и это дело другое. Он был гостем у вас на пиру, блеснул талантом и превзошел местных поэтов – честь ему и хвала! А вы отряжаете слуг в погоню за ним! Я думаю, что сие не по закону, и мне за вас стыдно.
– Да… вы правы… не подумал я… – залепетал Хуан и тут же приказал гостям разойтись по домам.
Те возмутились было, но правитель Инь прервал их ропот.
– Молодые люди должны думать об ученье, развивать свои таланты, брать пример с самых достойных. А вы ведете себя как бездельники и неучи. В науках я не силен, но знаю – народу нужен правитель, а ученикам – учитель. Если вы не извлекли для себя урока из моих слов, значит, только розги вам помогут!
Правитель Инь собрался было уезжать, но Хуан упросил его зайти на минутку в управу, там принялся потчевать его вином, а потом и говорит:
– Вы уж не судите меня строго. Веря в ваше расположение, могу ли обратиться к вам с просьбой?
Правитель Инь в ответ:
– О чем речь? Не понимаю.
– Мне скоро тридцать, а у всякого мужчины в такие годы есть и жена, и наложница. Я не видел всех женщин мира, но убежден: такие, как Хун, рождаются раз в десять тысяч лет. Ее не с кем сравнить! Не могу завлечь ее – видно, Небо противится. В старину говаривали: «В любви нет богатырей и подвижников!» – и верно говаривали. Но, может быть, вы, почтенный, поможете мне и уговорите Хун полюбить меня?
Правитель Инь улыбнулся.
– Пословица гласит: «Легче заполучить голову героя, чем душу простого смертного». Хун – гетера, но я не властен над ее сердцем. Я могу лишь не мешать ей полюбить вас.
Довольный Хуан угодливо осклабился.
– Благодарю вас! Правда, я не привык ждать удачи и спешу всегда добиваться своего. Задобрю Хун богатыми дарами – золотом, серебром, шелками, а в праздник пятой луны устрою на реке Цяньтан лодочные гонки. Хочу заранее пригласить вас. И Хун приглашу – отказаться она не посмеет. Отъеду с нею подальше – и никуда она от меня не денется!
Правитель Инь слушал Хуана рассеянно, кивнул на прощание и отбыл в Ханчжоу. Ближе к вечеру проезжал он мимо постоялого двора, на котором как раз в это время задержалась Хун, думавшая о том, как ей поступить дальше. Узнав правителя и повинуясь безотчетному порыву, она вышла на дорогу и поклонилась. Инь увидел перед собой посыльного и спрашивает: Ты кто такой?
– Гетера Хун из Ханчжоу.
– А почему ты в мужском платье и почему покинула пир?
Хун опустила голову.
– Я слышала, что при династии Чжоу восемьдесят лет нищенствовал Люй Шан, а Фу Юэ при династии Инь долго работал каменщиком и бедствовал. Ни тот, ни другой не желали служить никчемным правителям и ждали прихода к власти: первый – Вэнь-вана, а второй – Тан-вана. Правитель Сучжоу тиранит людей, вот почему я ушла и ничуть не раскаиваюсь. А еще я слышала, что каждый, кто помогает ближнему и дает ему возможность отстаивать свою честь, уподобляется героям древности.
Инь озадаченно помолчал, а потом говорит: – А ведь до Ханчжоу далеко, чего же ты стоишь на полпути?
– Я всю ночь шла, ноги сбила, идти дальше сил нет. Инь улыбнулся.
– Вот видишь, ты сюда пешком дошла, а твой экипаж за тобою следом пустым катил. Садись в него да поезжай домой.
Хун поклонилась Иню, переоделась и последовала за правителем Ханчжоу. В центре города, перед тем, как поехать в управу, он окликнул Хун:
– Правитель Хуан собирается устроить в пятую луну состязание лодок на реке Цяньтан и тебя пригласит на праздник – знай об этом!
Хун ничего не ответила, только потупилась. Правитель все понял и посоветовал ей ехать домой отдыхать. По дороге Хун все время думала о молодом Яне и глядела сквозь щель в занавеске, надеясь увидеть юношу. И вот возле харчевни у Южных ворот она заметила мальчика, чистившего осла, глянула в харчевню, а там сидит Ян Чан-цюй собственной персоной. Обрадовалась Хун, но про себя решила: «Здесь лучше не встречаться. Я знаю о его красоте и таланте, но не знаю, что у него на уме. И если уж я полюбила его навсегда, то зачем торопить события? Сначала постараюсь выведать о его отношении ко мне». И она проехала мимо. Из дома навстречу ей выбежала веселая Лянь Юй. Хун вышла из экипажа.
– Меня никто не спрашивал? Служанка в ответ:
– Спрашивал! Приходил юноша и сказал, что подождет до вашего возвращения в харчевне неподалеку.
– Невежливо оставлять гостя без внимания, даже если хозяйки нет. Быстро возьми вина и фруктов и отнеси все это юноше.
Лянь Юй улыбнулась и отправилась исполнять поручение.
А Ян вот уже полдня скучал в харчевне. Опустились на землю сумерки, зажглись первые звезды в небе, а он все ждал. Вдруг шум на дороге привлек его внимание. Ян спросил, кто это едет, ему ответили, – местный правитель. У юноши появилась надежда: раз уж правитель вернулся с пира, значит, и Хун скоро будет. Он крикнул мальчику, чтобы тот заканчивал свою работу. И тут появилась служанка с кувшином вина и фруктами на подносе. Ян узнал Лянь Юй и бросился к ней:
– Вернулась хозяйка? Лянь Юй потупилась.
– Недавно приехал господин Инь, и я узнала, что госпожа Хун задержалась по просьбе правителя Хуана дней на пять-шесть.
Ян погрустнел и, помолчав, спрашивает:
– А для кого эти вино и фрукты?
– А для вас, чтобы вы здесь не скучали.
Яна тронула ее забота, он даже выпил чарку вина, но веселее не стало.
– Мне надо спешить, – сказал он, – ждать так долго я не могу. Но уже вечер, придется отложить отъезд до утра. В харчевне не отдохнешь; может, ты знаешь какой-нибудь постоялый двор?
Служанка в ответ:
– Знаю, и недалеко отсюда, там светло и чисто, а провести ночь – одно удовольствие.
Ян обрадовался и последовал за Лянь Юй. Дом и в самом деле оказался уютным. Он попросил девушку позаботиться о мальчике и осле, а сам лег отдохнуть. Лянь Юй прибежала к Хун и все ей рассказала.
– Я приготовлю ужин, а ты отнеси ему, – приказала Хун.
Ян съел принесенное и говорит Лянь Юй:
– Неловко мне, что ты так за мною ухаживаешь… Девушка расхохоталась.
– Если в отсутствие хозяйки я накормила вас рисом да супом, это еще не значит, что я влюбилась!
Пожелав Яну спокойной ночи, Лянь Юй ушла и передала все Хун, а та улыбнулась загадочно и подумала: «Судя по всему, Ян Чан-цюй не какой-нибудь зеленый юнец. Но этой ночью я его немного помучаю!»
И говорит служанке: – Сходи-ка на постоялый двор, погляди, как он там.
Лянь Юй понимающе улыбнулась и отправилась на постоялый двор. Приблизившись к бумажному окну, она прислушалась, но ничего не было слышно, даже дыхания спящего. Вдруг внутри забрезжил огонек. Девушка проделала пальцем дырочку и заглянула внутрь. Ян сидел, прислонившись к стене, и, не отрываясь, смотрел на светильник. Лицо печально, в изломе бровей – тоска. Вздохнул, опять лег и как будто заснул. Девушка на цыпочках отошла от окна, и тут ее остановил скрип двери. Это Ян вышел во двор. Лянь Юй шмыгнула за угол и притаилась. Ян прохаживался взад и вперед. В небе висел полукруглый месяц, роса начала выпадать. Дело шло к четвертой страже. Юноша глянул ввысь и стал читать стихи:
Колокол пробил опять,
Звезды в небе зажглись.
При тусклой сидя свече,
Я с цветов лепестки оборвал.
Но ветер подул с небес,
Подхватил и унес их ввысь.
Смотрю на Лунный дворец,
Лик Белой Девы пропал!
Лянь Юй многому научилась у Хун, понимала и в поэзии, поэтому без труда запомнила услышанное и, вернувшись в терем, пересказала стихи госпоже. Хун подняла брови:
– А какое лицо у него было при чтении? Лянь Юй засмеялась.
– Очень странное! Если днем своим довольством оно напоминало цветок, ласкаемый весенним ветром, то ночью стало совсем другим и превратилось в увядший лист, который погубила своим холодом осень.
Хун даже нахмурилась.
– Ну и скажешь ты! Лянь Юй обиделась.
– Может, я и несвязно говорю, да зато правду: когда он на кровати лежал, то стонал не переставая, а когда на светильник смотрел, – у меня сердце разрывалось, такой у юноши вид печальный был. А что, если он заболел?
Выслушав служанку, Хун про себя подумала: «Не бывало мужчины, которого не сумела бы обмануть женщина. Но чересчур усердствовать я все-таки не стану».
Подмигнула служанке и говорит:
– Благородный юноша страдает, почему бы не утешить его?
Вынула из сундука мужское платье. А что произошло дальше, о том в следующей главе.
Глава четвертая
О ТОМ, КАК НА ПОДУШКЕ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ СЕЛЕЗНЯ И УТОЧКИ ПРОШЛА НОЧЬ ЛЮБВИ И КАК РАЗЛУЧИЛИСЬ ВЛЮБЛЕННЫЕ У ПАВИЛЬОНА ЛАСТОЧКИ И ЦАПЛИ
Итак, красавица Хун вынула из сундука мужское платье, переоделась. Взглянула на себя в зеркало и говорит:
– Когда-то ушаньская фея приняла облик тучки и поливала чуского князя Хуай-вана дождем, чтобы его соблазнить, а сегодня гетера Хун в облике мужчины собралась искусить молодого Ян Чан-цюя. Смешно!
Лянь Юй тоже рассмеялась.
– Стоило вам облачиться в мужской наряд, как лицом и фигурой вы стали похожи на господина Яна. Правда, на щеках у вас пудра!
Хун в ответ:
– А вот у Пань Аня было такое белое лицо, что казалось напудренным. А потом, в городе много белолицых княжеских сынков, да и ночь темная, – никто меня не узнает!
Рассмеялись обе и, негромко разговаривая, вышли из терема.
Тем временем молодой Ян, влюбившийся в Хун на пиру с первого же взгляда, томился на постоялом дворе, не в силах заснуть, читал стихи и мечтал только об одном: встрече с любимой. Но, как известно, на пути к мечте всегда найдется помеха… Вдруг с восточной стороны двора Ян услышал голос, отвечавший ему стихами. Юноша прислушался, но не мог разобрать, мужчина это или женщина. Неизвестный декламировал «Призыв к уединению» Цзо Сы. Голос был печален и нежен – словно осенью кричал гусь, отбившийся от стаи, словно одинокий Феникс с Даньшаньских гор призывал подругу. То был голос необыкновенной красоты!
Удивленный Ян начал читать в ответ «Фею реки Ло» Цао Чжи. И два голоса, один с востока, а другой с запада, слились в один. Тот, что с востока, был чист, как яшма, рассыпанная на подносе, тот, что с запада, звучал мужественно, как звенит меч воина. И один вторил другому, звал его… Вдруг голос с восточной стороны двора замолк, и раздался стук в ворота. Ян снял запоры и увидел при свете луны юношу неземной красоты. Он был белолиц, с сияющим открытым взором – поистине небожитель, спустившийся на землю!
Ян приветливо обратился к незнакомцу:
– На дворе ночь, путники в такую пору редки. Кто же вы, блуждающий под луной?
Юноша в ответ:
– Я из западных краев. Люблю реки и горы. Прослышал, что в Поднебесной нет ничего красивее Сучжоу и Ханчжоу, и приехал сюда. Остановился на соседнем постоялом дворе, вышел погулять и почитать стихи. Услышал ваш голос и пришел, чтобы насладиться беседой с вами, пока сияет луна.
Ян обрадовался обществу и пригласил юношу в комнату, но тот отказался.
– Зачем лишаться этой красоты? Давайте побеседуем здесь.
Ян не возражал.
– Куда вы путь держите?
– Иду в столицу из Жунани, – ответил Ян, – сдавать экзамен на должность. В Ханчжоу живет мой друг, но дома я его не застал, и пришлось остановиться здесь.
Юноша улыбнулся и произнес:
– Как удивительна эта встреча на постоялом дворе! В нашей быстротечной жизни такие приятные случайности – великая удача! Но почему мы сидим грустные, любуясь чудесной луной? У меня есть кое-какие деньги, у вас – мальчик-слуга. Не послать ли нам за хорошим вином?
– Я не любитель вина, в отличие от Ли Бо, а вы не похожи ли на Хэ Чжи-чжана, который готов был отдать за вино все? Однако не откажусь, если вы настаиваете!
Незнакомец отсчитал деньги, кликнул мальчика и велел принести вина. Тот мигом обернулся, и вскоре молодые люди ощутили легкое головокружение.
И тут юноша говорит Яну:
– Я так рад нашей встрече, что хотел бы на память о ней оставить вам стихи. Конечно, я не Ли Бо и не могу во хмелю создавать шедевры, но все же попытаюсь не опростоволоситься. Надеюсь, вы будете снисходительны!
Юноша спросил у Яна веер, достал тушечницу и кисть, пристально посмотрел на луну и начертал на веере вот что:
Заблудиться легко
В тридцати шести теремах –
Дождь и туман
Мешают путь увидать.
Не думай, однако,
Что птица в ветвях мертва –
Изменит голос
И песню начнет опять.
Прочитав, Ян не мог удержаться от похвалы: великолепный язык, глубокое чувство! Но ему почудилось, что в стихе есть еще какой-то смысл. Он прочитал начертанное раз, потом другой и, в свой черед попросив веер у юноши, записал:
Кончается день,
Дурманит трав аромат;
Где персик цветет,
Чей увидел я дом?
В незнакомой Цзяннани,
Встрече с путником рад,
От цветка отвернусь,
К дому стану лицом.
Юноша прочитал стихи про себя, продекламировал вслух и сказал:
– Такого совершенства мне не достичь! А про какой дом говорите вы в последней строке?
Ян смутился.
– Да так, про один.
А Хун размышляла: «Стихи у него прекрасны, хотя это мне уже известно, но как он относится к женщинам, – вот что я до сих пор не знаю». Она разлила остатки вина и предложила:
– Давайте закончим наше пиршество! Я, кстати, слышал, что Ханчжоу славится своими гетерами, – сходим к ним!
Ян покачал головой.
– Негоже таким молодым и благородным юношам посещать злачные места. Что скажут люди? Ведь нам самим потом стыдно будет.
Юноша в ответ:
– Странные слова! А в старину говаривали: не осуждай за вино, не осуждай за любовь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88