Единственный, кто может вернуться и доставить так необходимые сведения. И все равно монах — слишком ценный советник, чтобы использовать его услуги таким образом.
Что бы подумали члены ордена, если бы узнали, что их собрат пробирается через пустыню в компании сэйянского князя, переодетого монахом-ботаистом? Сёнто знал, что все братья — прагматики до самой глубины их хваленых душ; они просто сглотнут и молча отвернутся. Защищая учение Просветленного Владыки, они и сами занимались сомнительными делами.
Где-то рядом в коридоре послышался шум, и князь сразу насторожился. Меча под рукой у него не было, но он нащупал рукоять кинжала, спрятанного под одеждой. За стеной раздавались приглушенные голоса: один принадлежал женщине, а другой, несомненно, Каму. Сёнто уже хотел подняться, но тут сёдзи открылись, и в проеме показалась его единственная дочь, княжна Нисима.
Не входя в комнату, она опустилась на колени и коснулась лбом пола. Вслед за ней в дверях возникло лицо Каму. Повинуясь жесту своего господина, управляющий тут же исчез. Створки бесшумно закрылись. Несколько секунд и Сёнто, и его падчерица молчали.
— Кажется, дядя, на этот раз мне удалось застать вас врасплох. Вы даже не находите, что сказать.
— Неправда. Мне хочется сказать так много, что я просто не знаю, с чего начать.
Оба рассмеялись и снова замолчали.
— Сейчас мне снова хочется стать семилетней девочкой.
— Неужели?
— Будь я в том прекрасном возрасте, я снова могла бы кинуться вам на шею.
— Да уж, в твоем нынешнем возрасте это было бы просто неприлично.
— Верно, — вздохнула княжна.
— А вот брат Сатакэ, например, рассматривал природу времени несколько иначе…
Сёнто не договорил, потому что Нисима обняла его и крепко прижалась к его груди. Князь едва высвободился из многочисленных складок ее наряда и с трудом проговорил:
— В семь лет ты никогда бы не разминулась с моим письмом.
Княжна не глядя протянула руку и скинула на крыльцо все, что лежало на письменном столике — чашку с чаем, тушечницу и кисти.
— Уже лучше, — промолвил Сёнто, и хотя Нисима засмеялась, он почувствовал, как холодная слеза скатилась с ее щеки и капнула ему на подбородок.
Наконец они разъединили объятия, и Сёнто хлопнул в ладоши, вызывая слугу:
— Чаю!
Вошедший слуга бросил взгляд на кучу писем, и князь заметил на его лице удивление.
— Это пока не трогай.
Слуга удалился.
— С твоего появления не прошло и минуты, а ты уже успела добавить работы прислуге.
— Им еще повезло, что та маленькая девочка, какой я была, навсегда осталась в прошлом. — Нисима махнула в сторону пролитой туши и разбросанных писем. — В конце концов, убраться надо всего в одной комнате.
Слуги подали чай, и Нисима принялась разливать его по чашкам.
— Вы желаете услышать мою историю сейчас, или вас ждут дела? — спросила она отца.
— Лучше сейчас. Очень интересно, как мы объясним твое присутствие здесь нашему императору, который сделал все возможное и невозможное для того, чтобы ты не могла отправиться в Сэй, не нанеся глубокого оскорбления трону.
— Я и думать не смела о том, чтобы оскорбить императора, дядя. Сын Неба в своей щедрости отдал меня в ученицы великой художницы, и я выполняю его пожелание. Госпожа Окара приехала вместе со мной.
— Понятно, — процедил князь. — Я тоже собирался обратиться к ней… если бы решил, что ты должна попасть в Сэй.
Нисима опустила глаза и пригубила чай.
— Я приехала не просто так.
— Не сомневаюсь, Ниси-сум. Девушка улыбнулась.
— Со мной приплыла и Кицу-сум. Сёнто качнул головой.
— Ну разумеется, следовало ожидать, что она не упустит возможности прокатиться за город.
Нисима засмеялась.
— У нее тоже были свои причины.
Сёнто кивнул — полуутвердительно-полуиронически.
— Но сначала обо мне. Всего через пару дней после вашего отъезда я получила письмо от Танаки. Вашему вассальному купцу стало известно нечто важное, и он повел себя в соответствии с обстоятельствами. Бывший офицер вашей стражи, теперь уже старик, узнал от своего внука, императорского гвардейца, что стражники участвуют в тайном перемещении огромного количества золота. На север по каналу переправляются золотые монеты.
— Монеты?
Нисима кивнула. Из рукава она извлекла парчовый кошелек, высыпала его содержимое себе на ладонь и показала отчиму.
— Да, их тайно переправляют на север. Причастность императорских гвардейцев и количество золота — все указывает только на Сэй и подтверждает наши худшие опасения.
Сёнто протянул руку и взял одну монету.
— Я не могла довериться кому-либо, мой господин, и оставаться в столице, зная об этом, мне тоже было нельзя. Мы всегда знали, что он ненавидит силу Сёнто и имя моей семьи.
— Кто «он»?
— Император, мой господин, кто же еще.
— А почему не Яку Катта?
— По-моему, если бы Яку строил вам козни, он не стал бы спасать вашу жизнь, как сделал совсем недавно.
— Правильно. Если ты считаешь, что он спас мою жизнь.
— Простите, отец?
Князь потер монету между пальцами.
— Думаю, Черный Тигр спасал свою собственную жизнь.
— Жертвой должен был стать Катта-сум?
Сёнто кивнул, и его дочь невидящими глазами уставилась на свои ладони.
— Ты слышала о нашей задержке в ущелье Дендзи?
— Только в общем, мой господин.
— Все говорит за то, что Яку вступил в сговор с Хадзиварой, и если бы их замысел удался, мое путешествие окончилось бы в ущелье. Но мы спаслись, хвала Ботахаре. Теперь поговаривают, что Яку в опале у императора.
Нисима удивленно вскинула глаза.
— Как, ты не слыхала? Он плывет на север, якобы с целью «восстановить порядок» на канале, на котором по его вине долгие годы царил беспорядок. Ходят слухи, что его отправили в изгнание. Он вот-вот появится в Сэй. И конечно же, он будет обладать тайной информацией, с помощью которой захочет подтвердить свой окончательный разрыв с Сыном Неба. Идеальный союзник для Сёнто, и как раз в то время, когда Сёнто больше всего в нем нуждается. Должно быть, он держит меня за дурака.
— Нет, отец. Полагаю, эту оценку он приберег для меня.
— Нисима-сум?
Княжна сделала несколько глотков чая.
— В последнее время я вела переписку с генералом, а по пути на север имела с ним короткую встречу на канале.
Сёнто промолчал.
— Я не знала о том, что на самом деле произошло в саду моего господина. Я не придумываю себе оправданий, но я действовала, ошибочно полагая, что Яку Катта спас вам жизнь.
Оба на некоторое время умолкли. Наконец тишину нарушил Сёнто:
— Я привык делиться информацией только в случае крайней необходимости. — Князь посмотрел в лицо дочери, сидевшей напротив него с опущенным взором. — Благоразумие — не наша семейная черта.
— Это целиком моя ошибка, отец. К счастью, она не оказалась роковой. Выходит, я зря приехала в Сэй? Вы уже знали о монетах?
Сёнто покачал головой.
— Ты поступила мудро. Да, я знал о монетах, но сведения, которые ты получила от Танаки, для меня новые и очень ценные. — Он снова потер монету. — Золото грузят на корабли, и что потом? — Князь сделал вид, что собирается выкинуть монету с балкона, однако вместо этого зажал ее в ладони, будто показывая фокус ребенку. — Потом их находят у дикаря, убитого при налете на сэйянскую деревню. Тем не менее на одной монете был оттиск какого-то причудливого дракона. Ты помнишь свое гадание? — Сёнто улыбнулся. — Удивительно. Сегодня я узнал, что один из главных кланов Сэй владеет очень похожими монетами.
Он достал из рукава письмо и прочел его Нисиме.
— Я предполагаю, — сказал князь, пряча письмо обратно в рукав, — что дикари ограбили клан Кинтари во время набега. Посмотрим, так ли это. Зачем столько золота тайно уплывает на север? Ты говоришь, его грузят императорские стражники? К кому ведет след — к Сыну Неба или к командующему императорской гвардией? И почему золото оказалось в руках наименее достойного члена знатного сэйянского рода? — Сёнто воздел руки к небесам. — И откуда такие же монеты взялись у обыкновенного дикаря-налетчика? Странно, очень странно. Тебе известно, что мои приближенные пытались скрыть от меня новость о нападении варваров? — воскликнул князь. В нем с новой силой вспыхнул недавний гнев. — Кое-кто поплатился за это жизнью. — Сёнто печально покачал головой. Его ярость утихла. — Но ты поступила правильно. Император страшно разозлится, когда узнает, что его обвели вокруг пальца. Он чересчур полагался на репутацию госпожи Окары и не подозревал, что время, проведенное с тобой, воскресит в ней воспоминания юности и к ней вновь вернется жажда приключений. — Сёнто широко улыбнулся и лукаво посмотрел на княжну.
— Нет, нет. Я вовсе не произвожу такого впечатления.
— Уверен, что производишь. Это у нас семейное; я постоянно влияю на людей именно так.
Нисима расхохоталась.
— Ты смеешься? Пять минут назад ты сама хотела быть семилетней девочкой.
Нисима захлопала в ладоши.
— Император гораздо больше рассердится, когда узнает, что княжна Кицура Омавара тоже сбежала из столицы в моей компании.
Сёнто удивленно вздернул брови.
— Сын Неба неожиданно стал уделять слишком много внимания бедной Кицу-сум.
— Нисима-сум, ты имеешь в виду, что Сын Неба начал ухаживать за твоей кузиной?
— Я бы не назвала это ухаживанием. В жизни не видела более дурных манер. Он вел себя с ней словно с какой-нибудь… — Нисима запнулась, подбирая слова, а потом с презрением сказала: — … девицей из рода Фудзицура или Нодзими, но никак не Омавара. Это было просто возмутительно. Князь Омавара повел себя правильно, хотя для вас, мой господин, это может обернуться большими неприятностями.
Лицо Сёнто просветлело, на нем едва не появилось что-то вроде ухмылки.
— Я нахожусь далеко от столицы, Ниси-сум, и почти не знаю, что происходит при дворе. Князь Омавара спрашивал меня, можно ли его дочери сопроводить тебя в Сэй? Если на то пошло, князь тяжело болен, и вполне понятно, что он хотел избавить Кицуру-сум от лишних страданий. Он мой давний друг, и я, конечно же, дал свое разрешение. У тебя еще есть для меня сюрпризы?
— Нет, мой господин, по крайней мере таких, которые требуют немедленного решения.
— Надеюсь, с Окой-сум все в порядке?
— Да, только она очень… задумчива.
— Бедная Окара-сум! После стольких лет уединения ее оторвали от родных стен. И куда она попала? В самую гущу событий. — Сёнто снова извлек на свет монету и пристально всмотрелся в нее, точно по внешнему виду можно было определить ее происхождение. — И все из-за этого.
— Надеюсь, у Окары-сум не найдется причин жалеть о нашем путешествии.
— Желаю этого всем нам.
— Откуда тебе было знать, — мягко сказала Кицура.
Нисима покачала головой.
— Как это так — в Сэй уже известно о том, что генерал Катта якобы впал в немилость к императору, а я, сидя в столице, ничего об этом не слышала?
— Скорее всего падение Яку совпало с нашим отъездом из города. Ты была бы настоящей предсказательницей, если бы могла предположить такое.
Сестры разговаривали, прогуливаясь вдоль высокой стены в сумерках уходящего дня.
— Я полностью тебя понимаю. На твоем месте я бы испытывала такое же искушение. — Кицура сверкнула своей чарующей улыбкой. — И в конце могла бы и не устоять.
Нисима вымученно улыбнулась. На миг они остановились, чтобы полюбоваться садом.
— Твое сердце разрывается от боли, сестричка?
— Задето лишь мое самолюбие. — Девушки сделали еще несколько шагов. — И то немного, Кицу-сум, совсем немного.
Они шли дальше, пока их глазам не предстал императорский парк с его извилистым каналом, синие горы и заходящее за них солнце.
— Может, тебе стоит поговорить об этом с вашим духовным наставником?
— Не думаю, — отрицательно покачала головой Нисима.
— Ты ведь сама утверждала, что он не по годам мудр.
— Я… я не могу. Не хочу.
Нисима свернула на другую тропинку и пошла дальше. Кузина последовала за ней.
— Наконец-то мы здесь, вне досягаемости императора.
— Нам есть чему радоваться, Кицура-сум. Я постараюсь не унывать. Извини меня за плохое настроение.
В это время княжны увидели спешащего к ним стражника в синей форме Дома Сёнто. Когда он подошел ближе, они разглядели на его груди знак крылатого коня — эмблему императорского наместника в Сэй.
— Прошу прощения, госпожа Нисима. Князь Сёнто хочет вас видеть.
— Прямо сейчас?
— Да, госпожа.
Нисима повернулась к сестре,
— Конечно-конечно, иди, и не надо извиняться.
Нисима в сопровождении стражника удалилась.
До самого дворца было совсем близко, а зал, в котором ожидал падчерицу Сёнто, располагался лишь немного дальше.
Вдоль коридора и у входа в зал стояло непривычно много стражников из числа личной охраны Сёнто, и Нисиму это слегка встревожило. Стражники раздвинули перед ней створки ширмы, и когда она опустилась на колени у порога, то увидела напротив определенно воина-варвара. Княжна застыла, потом заметила рядом с ним своего отца, князя Комавару, генерала Ходзё, Каму и Суйюна.
— Входи. В этом дворце полно всяких шпионов. Нисима коротко поклонилась, вошла в зал и уселась на предложенную ей подушку.
Сёнто не потрудился объяснить, зачем потребовалось присутствие его дочери, хотя раньше она не посещала советов, касающихся серьезных вопросов стратегии или разведки. Все в зале поклонились ей.
— Нисима, этого человека зовут Калам. Он приехал из пустыни вместе с князем Комаварой и Суйюном-сум.
Монах заговорил с дикарем на его языке, и пустынный охотник поклонился, как ему показали. Он едва осмелился поднять глаза на княжну и не сводил взгляда с циновки под ногами. Пустынный охотник явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Прости, мы продолжим.
Нисима быстро кивнула.
— Как вышло, что вы согласились на эти условия, Суйюн-сум?
— Тогда я еще не очень хорошо понимал язык варваров, ваша светлость, и не догадывался о всех значениях слова «тха-телор». Я решил, что Калам выкупает свою жизнь, а также жизнь и честь своих родичей за службу нам в течение более короткого срока. Я не понял, что «тха-телор» на самом деле означает, что мы обменяли жизнь и честь его родичей на его собственные жизнь и честь. Теперь он привязан ко мне до конца дней. Если я отправлю его обратно в пустыню, он заморит себя голодом. Единственное, что он достоин делать, — служить мне.
— Вы верите ему, брат?
— Безусловно, мой господин.
— Хм… — пожал плечами князь. — Лично я менее доверчив.
— Простите, князь Сёнто, — вмешался Комавара, — я считаю, что Суйюн прав. Поначалу я сам с подозрением относился к Каламу, а сейчас… думаю, если Суйюн-сум прикажет, он спрыгнет с балкона.
Сёнто повернулся к балкону.
— Интересно. Если память мне не изменяет, князь Комавара, вы когда-то предлагали взять в плен дикаря, чтобы раздобыть информацию. Теперь у нас есть такой человек.
— Я даже думал, что нам придется применить более строгие меры убеждения, ваша светлость, но Калам и без того говорит довольно охотно, по крайней мере со своим хозяином.
— Очень кстати. Итак, вы вместе с проводником отправились к священному месту?
Комавара продолжил рассказ.
— Да, мы отправились к Ама-Хадзи, пещере, скрытой у подножия гор. Древнее место, князь Сёнто, которое трудно описать. Мы проскользнули мимо нескольких часовых.
— Не очень-то хорошие эти часовые, — подметил Сёнто.
— Они просто не ожидают чужих. Соплеменники Калама редко отваживаются выбраться в те места, а сэйянцы и вовсе там не бывают.
— За исключением монаха, о котором вы упоминали.
— Да, ваша светлость, его и нас. Но все равно они плохо подготовлены к вторжению в их края. В Ама-Хадзи нашим глазам предстало такое диковинное зрелище, что мы никогда бы в это не поверили, если бы не увидели сами. — Комавара бросил взгляд на Суйюна, который едва заметно кивнул.
— В пещере мы увидели не что иное, как вмурованный в глиняную стену скелет дракона, — спокойно промолвил инициат.
В зале повисла тишина. Первым заговорил Каму:
— Вы так уверены? Вы разглядели его с близкого расстояния, Суйюн-сум? Вы трогали его руками?
— Нет, мы смотрели на скелет издалека, но я не сомневаюсь в том, что видел. Для подделки все выглядело слишком натурально. Дракон лежал несколько странно, изогнув позвоночник, как если бы он принял смерть и навсегда остался в таком положении. Кое-где костей не хватало, и это тоже смотрелось вполне естественно. Он был поистине громадным — намного больше, чем говорится в древних легендах. Пропорции тоже показались нам необычными: голова абсолютно несоразмерна с туловищем, а туловище — объемнее, чем можно было ожидать. Все это убедило меня, что передо мной скелет реального существа. Если бы его слепили человеческие руки, я уверен, он был бы более впечатляющим и массивным и в большей мере соответствовал бы людским представлениям о драконе. Полагаю, мы видели останки настоящего дракона, как бы невероятно это ни звучало.
Ходзё покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Что бы подумали члены ордена, если бы узнали, что их собрат пробирается через пустыню в компании сэйянского князя, переодетого монахом-ботаистом? Сёнто знал, что все братья — прагматики до самой глубины их хваленых душ; они просто сглотнут и молча отвернутся. Защищая учение Просветленного Владыки, они и сами занимались сомнительными делами.
Где-то рядом в коридоре послышался шум, и князь сразу насторожился. Меча под рукой у него не было, но он нащупал рукоять кинжала, спрятанного под одеждой. За стеной раздавались приглушенные голоса: один принадлежал женщине, а другой, несомненно, Каму. Сёнто уже хотел подняться, но тут сёдзи открылись, и в проеме показалась его единственная дочь, княжна Нисима.
Не входя в комнату, она опустилась на колени и коснулась лбом пола. Вслед за ней в дверях возникло лицо Каму. Повинуясь жесту своего господина, управляющий тут же исчез. Створки бесшумно закрылись. Несколько секунд и Сёнто, и его падчерица молчали.
— Кажется, дядя, на этот раз мне удалось застать вас врасплох. Вы даже не находите, что сказать.
— Неправда. Мне хочется сказать так много, что я просто не знаю, с чего начать.
Оба рассмеялись и снова замолчали.
— Сейчас мне снова хочется стать семилетней девочкой.
— Неужели?
— Будь я в том прекрасном возрасте, я снова могла бы кинуться вам на шею.
— Да уж, в твоем нынешнем возрасте это было бы просто неприлично.
— Верно, — вздохнула княжна.
— А вот брат Сатакэ, например, рассматривал природу времени несколько иначе…
Сёнто не договорил, потому что Нисима обняла его и крепко прижалась к его груди. Князь едва высвободился из многочисленных складок ее наряда и с трудом проговорил:
— В семь лет ты никогда бы не разминулась с моим письмом.
Княжна не глядя протянула руку и скинула на крыльцо все, что лежало на письменном столике — чашку с чаем, тушечницу и кисти.
— Уже лучше, — промолвил Сёнто, и хотя Нисима засмеялась, он почувствовал, как холодная слеза скатилась с ее щеки и капнула ему на подбородок.
Наконец они разъединили объятия, и Сёнто хлопнул в ладоши, вызывая слугу:
— Чаю!
Вошедший слуга бросил взгляд на кучу писем, и князь заметил на его лице удивление.
— Это пока не трогай.
Слуга удалился.
— С твоего появления не прошло и минуты, а ты уже успела добавить работы прислуге.
— Им еще повезло, что та маленькая девочка, какой я была, навсегда осталась в прошлом. — Нисима махнула в сторону пролитой туши и разбросанных писем. — В конце концов, убраться надо всего в одной комнате.
Слуги подали чай, и Нисима принялась разливать его по чашкам.
— Вы желаете услышать мою историю сейчас, или вас ждут дела? — спросила она отца.
— Лучше сейчас. Очень интересно, как мы объясним твое присутствие здесь нашему императору, который сделал все возможное и невозможное для того, чтобы ты не могла отправиться в Сэй, не нанеся глубокого оскорбления трону.
— Я и думать не смела о том, чтобы оскорбить императора, дядя. Сын Неба в своей щедрости отдал меня в ученицы великой художницы, и я выполняю его пожелание. Госпожа Окара приехала вместе со мной.
— Понятно, — процедил князь. — Я тоже собирался обратиться к ней… если бы решил, что ты должна попасть в Сэй.
Нисима опустила глаза и пригубила чай.
— Я приехала не просто так.
— Не сомневаюсь, Ниси-сум. Девушка улыбнулась.
— Со мной приплыла и Кицу-сум. Сёнто качнул головой.
— Ну разумеется, следовало ожидать, что она не упустит возможности прокатиться за город.
Нисима засмеялась.
— У нее тоже были свои причины.
Сёнто кивнул — полуутвердительно-полуиронически.
— Но сначала обо мне. Всего через пару дней после вашего отъезда я получила письмо от Танаки. Вашему вассальному купцу стало известно нечто важное, и он повел себя в соответствии с обстоятельствами. Бывший офицер вашей стражи, теперь уже старик, узнал от своего внука, императорского гвардейца, что стражники участвуют в тайном перемещении огромного количества золота. На север по каналу переправляются золотые монеты.
— Монеты?
Нисима кивнула. Из рукава она извлекла парчовый кошелек, высыпала его содержимое себе на ладонь и показала отчиму.
— Да, их тайно переправляют на север. Причастность императорских гвардейцев и количество золота — все указывает только на Сэй и подтверждает наши худшие опасения.
Сёнто протянул руку и взял одну монету.
— Я не могла довериться кому-либо, мой господин, и оставаться в столице, зная об этом, мне тоже было нельзя. Мы всегда знали, что он ненавидит силу Сёнто и имя моей семьи.
— Кто «он»?
— Император, мой господин, кто же еще.
— А почему не Яку Катта?
— По-моему, если бы Яку строил вам козни, он не стал бы спасать вашу жизнь, как сделал совсем недавно.
— Правильно. Если ты считаешь, что он спас мою жизнь.
— Простите, отец?
Князь потер монету между пальцами.
— Думаю, Черный Тигр спасал свою собственную жизнь.
— Жертвой должен был стать Катта-сум?
Сёнто кивнул, и его дочь невидящими глазами уставилась на свои ладони.
— Ты слышала о нашей задержке в ущелье Дендзи?
— Только в общем, мой господин.
— Все говорит за то, что Яку вступил в сговор с Хадзиварой, и если бы их замысел удался, мое путешествие окончилось бы в ущелье. Но мы спаслись, хвала Ботахаре. Теперь поговаривают, что Яку в опале у императора.
Нисима удивленно вскинула глаза.
— Как, ты не слыхала? Он плывет на север, якобы с целью «восстановить порядок» на канале, на котором по его вине долгие годы царил беспорядок. Ходят слухи, что его отправили в изгнание. Он вот-вот появится в Сэй. И конечно же, он будет обладать тайной информацией, с помощью которой захочет подтвердить свой окончательный разрыв с Сыном Неба. Идеальный союзник для Сёнто, и как раз в то время, когда Сёнто больше всего в нем нуждается. Должно быть, он держит меня за дурака.
— Нет, отец. Полагаю, эту оценку он приберег для меня.
— Нисима-сум?
Княжна сделала несколько глотков чая.
— В последнее время я вела переписку с генералом, а по пути на север имела с ним короткую встречу на канале.
Сёнто промолчал.
— Я не знала о том, что на самом деле произошло в саду моего господина. Я не придумываю себе оправданий, но я действовала, ошибочно полагая, что Яку Катта спас вам жизнь.
Оба на некоторое время умолкли. Наконец тишину нарушил Сёнто:
— Я привык делиться информацией только в случае крайней необходимости. — Князь посмотрел в лицо дочери, сидевшей напротив него с опущенным взором. — Благоразумие — не наша семейная черта.
— Это целиком моя ошибка, отец. К счастью, она не оказалась роковой. Выходит, я зря приехала в Сэй? Вы уже знали о монетах?
Сёнто покачал головой.
— Ты поступила мудро. Да, я знал о монетах, но сведения, которые ты получила от Танаки, для меня новые и очень ценные. — Он снова потер монету. — Золото грузят на корабли, и что потом? — Князь сделал вид, что собирается выкинуть монету с балкона, однако вместо этого зажал ее в ладони, будто показывая фокус ребенку. — Потом их находят у дикаря, убитого при налете на сэйянскую деревню. Тем не менее на одной монете был оттиск какого-то причудливого дракона. Ты помнишь свое гадание? — Сёнто улыбнулся. — Удивительно. Сегодня я узнал, что один из главных кланов Сэй владеет очень похожими монетами.
Он достал из рукава письмо и прочел его Нисиме.
— Я предполагаю, — сказал князь, пряча письмо обратно в рукав, — что дикари ограбили клан Кинтари во время набега. Посмотрим, так ли это. Зачем столько золота тайно уплывает на север? Ты говоришь, его грузят императорские стражники? К кому ведет след — к Сыну Неба или к командующему императорской гвардией? И почему золото оказалось в руках наименее достойного члена знатного сэйянского рода? — Сёнто воздел руки к небесам. — И откуда такие же монеты взялись у обыкновенного дикаря-налетчика? Странно, очень странно. Тебе известно, что мои приближенные пытались скрыть от меня новость о нападении варваров? — воскликнул князь. В нем с новой силой вспыхнул недавний гнев. — Кое-кто поплатился за это жизнью. — Сёнто печально покачал головой. Его ярость утихла. — Но ты поступила правильно. Император страшно разозлится, когда узнает, что его обвели вокруг пальца. Он чересчур полагался на репутацию госпожи Окары и не подозревал, что время, проведенное с тобой, воскресит в ней воспоминания юности и к ней вновь вернется жажда приключений. — Сёнто широко улыбнулся и лукаво посмотрел на княжну.
— Нет, нет. Я вовсе не произвожу такого впечатления.
— Уверен, что производишь. Это у нас семейное; я постоянно влияю на людей именно так.
Нисима расхохоталась.
— Ты смеешься? Пять минут назад ты сама хотела быть семилетней девочкой.
Нисима захлопала в ладоши.
— Император гораздо больше рассердится, когда узнает, что княжна Кицура Омавара тоже сбежала из столицы в моей компании.
Сёнто удивленно вздернул брови.
— Сын Неба неожиданно стал уделять слишком много внимания бедной Кицу-сум.
— Нисима-сум, ты имеешь в виду, что Сын Неба начал ухаживать за твоей кузиной?
— Я бы не назвала это ухаживанием. В жизни не видела более дурных манер. Он вел себя с ней словно с какой-нибудь… — Нисима запнулась, подбирая слова, а потом с презрением сказала: — … девицей из рода Фудзицура или Нодзими, но никак не Омавара. Это было просто возмутительно. Князь Омавара повел себя правильно, хотя для вас, мой господин, это может обернуться большими неприятностями.
Лицо Сёнто просветлело, на нем едва не появилось что-то вроде ухмылки.
— Я нахожусь далеко от столицы, Ниси-сум, и почти не знаю, что происходит при дворе. Князь Омавара спрашивал меня, можно ли его дочери сопроводить тебя в Сэй? Если на то пошло, князь тяжело болен, и вполне понятно, что он хотел избавить Кицуру-сум от лишних страданий. Он мой давний друг, и я, конечно же, дал свое разрешение. У тебя еще есть для меня сюрпризы?
— Нет, мой господин, по крайней мере таких, которые требуют немедленного решения.
— Надеюсь, с Окой-сум все в порядке?
— Да, только она очень… задумчива.
— Бедная Окара-сум! После стольких лет уединения ее оторвали от родных стен. И куда она попала? В самую гущу событий. — Сёнто снова извлек на свет монету и пристально всмотрелся в нее, точно по внешнему виду можно было определить ее происхождение. — И все из-за этого.
— Надеюсь, у Окары-сум не найдется причин жалеть о нашем путешествии.
— Желаю этого всем нам.
— Откуда тебе было знать, — мягко сказала Кицура.
Нисима покачала головой.
— Как это так — в Сэй уже известно о том, что генерал Катта якобы впал в немилость к императору, а я, сидя в столице, ничего об этом не слышала?
— Скорее всего падение Яку совпало с нашим отъездом из города. Ты была бы настоящей предсказательницей, если бы могла предположить такое.
Сестры разговаривали, прогуливаясь вдоль высокой стены в сумерках уходящего дня.
— Я полностью тебя понимаю. На твоем месте я бы испытывала такое же искушение. — Кицура сверкнула своей чарующей улыбкой. — И в конце могла бы и не устоять.
Нисима вымученно улыбнулась. На миг они остановились, чтобы полюбоваться садом.
— Твое сердце разрывается от боли, сестричка?
— Задето лишь мое самолюбие. — Девушки сделали еще несколько шагов. — И то немного, Кицу-сум, совсем немного.
Они шли дальше, пока их глазам не предстал императорский парк с его извилистым каналом, синие горы и заходящее за них солнце.
— Может, тебе стоит поговорить об этом с вашим духовным наставником?
— Не думаю, — отрицательно покачала головой Нисима.
— Ты ведь сама утверждала, что он не по годам мудр.
— Я… я не могу. Не хочу.
Нисима свернула на другую тропинку и пошла дальше. Кузина последовала за ней.
— Наконец-то мы здесь, вне досягаемости императора.
— Нам есть чему радоваться, Кицура-сум. Я постараюсь не унывать. Извини меня за плохое настроение.
В это время княжны увидели спешащего к ним стражника в синей форме Дома Сёнто. Когда он подошел ближе, они разглядели на его груди знак крылатого коня — эмблему императорского наместника в Сэй.
— Прошу прощения, госпожа Нисима. Князь Сёнто хочет вас видеть.
— Прямо сейчас?
— Да, госпожа.
Нисима повернулась к сестре,
— Конечно-конечно, иди, и не надо извиняться.
Нисима в сопровождении стражника удалилась.
До самого дворца было совсем близко, а зал, в котором ожидал падчерицу Сёнто, располагался лишь немного дальше.
Вдоль коридора и у входа в зал стояло непривычно много стражников из числа личной охраны Сёнто, и Нисиму это слегка встревожило. Стражники раздвинули перед ней створки ширмы, и когда она опустилась на колени у порога, то увидела напротив определенно воина-варвара. Княжна застыла, потом заметила рядом с ним своего отца, князя Комавару, генерала Ходзё, Каму и Суйюна.
— Входи. В этом дворце полно всяких шпионов. Нисима коротко поклонилась, вошла в зал и уселась на предложенную ей подушку.
Сёнто не потрудился объяснить, зачем потребовалось присутствие его дочери, хотя раньше она не посещала советов, касающихся серьезных вопросов стратегии или разведки. Все в зале поклонились ей.
— Нисима, этого человека зовут Калам. Он приехал из пустыни вместе с князем Комаварой и Суйюном-сум.
Монах заговорил с дикарем на его языке, и пустынный охотник поклонился, как ему показали. Он едва осмелился поднять глаза на княжну и не сводил взгляда с циновки под ногами. Пустынный охотник явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Прости, мы продолжим.
Нисима быстро кивнула.
— Как вышло, что вы согласились на эти условия, Суйюн-сум?
— Тогда я еще не очень хорошо понимал язык варваров, ваша светлость, и не догадывался о всех значениях слова «тха-телор». Я решил, что Калам выкупает свою жизнь, а также жизнь и честь своих родичей за службу нам в течение более короткого срока. Я не понял, что «тха-телор» на самом деле означает, что мы обменяли жизнь и честь его родичей на его собственные жизнь и честь. Теперь он привязан ко мне до конца дней. Если я отправлю его обратно в пустыню, он заморит себя голодом. Единственное, что он достоин делать, — служить мне.
— Вы верите ему, брат?
— Безусловно, мой господин.
— Хм… — пожал плечами князь. — Лично я менее доверчив.
— Простите, князь Сёнто, — вмешался Комавара, — я считаю, что Суйюн прав. Поначалу я сам с подозрением относился к Каламу, а сейчас… думаю, если Суйюн-сум прикажет, он спрыгнет с балкона.
Сёнто повернулся к балкону.
— Интересно. Если память мне не изменяет, князь Комавара, вы когда-то предлагали взять в плен дикаря, чтобы раздобыть информацию. Теперь у нас есть такой человек.
— Я даже думал, что нам придется применить более строгие меры убеждения, ваша светлость, но Калам и без того говорит довольно охотно, по крайней мере со своим хозяином.
— Очень кстати. Итак, вы вместе с проводником отправились к священному месту?
Комавара продолжил рассказ.
— Да, мы отправились к Ама-Хадзи, пещере, скрытой у подножия гор. Древнее место, князь Сёнто, которое трудно описать. Мы проскользнули мимо нескольких часовых.
— Не очень-то хорошие эти часовые, — подметил Сёнто.
— Они просто не ожидают чужих. Соплеменники Калама редко отваживаются выбраться в те места, а сэйянцы и вовсе там не бывают.
— За исключением монаха, о котором вы упоминали.
— Да, ваша светлость, его и нас. Но все равно они плохо подготовлены к вторжению в их края. В Ама-Хадзи нашим глазам предстало такое диковинное зрелище, что мы никогда бы в это не поверили, если бы не увидели сами. — Комавара бросил взгляд на Суйюна, который едва заметно кивнул.
— В пещере мы увидели не что иное, как вмурованный в глиняную стену скелет дракона, — спокойно промолвил инициат.
В зале повисла тишина. Первым заговорил Каму:
— Вы так уверены? Вы разглядели его с близкого расстояния, Суйюн-сум? Вы трогали его руками?
— Нет, мы смотрели на скелет издалека, но я не сомневаюсь в том, что видел. Для подделки все выглядело слишком натурально. Дракон лежал несколько странно, изогнув позвоночник, как если бы он принял смерть и навсегда остался в таком положении. Кое-где костей не хватало, и это тоже смотрелось вполне естественно. Он был поистине громадным — намного больше, чем говорится в древних легендах. Пропорции тоже показались нам необычными: голова абсолютно несоразмерна с туловищем, а туловище — объемнее, чем можно было ожидать. Все это убедило меня, что передо мной скелет реального существа. Если бы его слепили человеческие руки, я уверен, он был бы более впечатляющим и массивным и в большей мере соответствовал бы людским представлениям о драконе. Полагаю, мы видели останки настоящего дракона, как бы невероятно это ни звучало.
Ходзё покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53