— Сердце мое давно разорвалось бы, если бы ваши руки могли соединить его части в одно целое… О, если бы…
Он умолк и уже иначе посмотрел на графиню.
Она вздрогнула, ее огромные серые глаза увлажнились, взгляд сделался мягче.
— Значит, интуиция не обманула меня! Вы сильный человек! Размышляя, сомневаясь, вы можете колебаться, но, раз приняв решение, смело идете вперед. Так? Ну же, продолжайте, я не дрогну, милый Педро!
— Счастье, Иннес, тем больше, чем сильнее испытания, предшествующие ему. Вы добры, как может быть добра разве только мать, ласковы, как дуновение бриза, нежны, как свет луны в открытом море, умны, как Клеопатра, и красивы, как сама жизнь. И вот небо, сведя меня с вами, устраивает мне такое жестокое испытание…
— Помилуй боже! — вырвалось у графини.
— …после чувства, так прекрасно описанного поэтами, но никем так как следует и не определенного, которое мы называем любовью, в отношениях между людьми нет и не может быть ничего прекраснее, нежели честность. — Де ла Крус ненадолго замолчал. — Видит бог, я не открыл бы мою тайну ни под какими пытками, не будь вы мне столь дороги… Сейчас я отдам себя на ваш суд, — молодой капитан остановился, но затем, как бы собравшись с духом, заговорил с новым пылом: — В Тринидаде я встретил ту, которую мне было суждено полюбить. Она непременно должна была стать моей женой и принести мне счастье. Она была еще хрупким цветком, когда мы познакомились, и пышно расцвела к той поре, когда город опустошили пираты… Английский флибустьер Гант увез мою любимую на своем корабле. Отчасти я был в этом повинен… Я дал страшную клятву — найти Ганта и отомстить за все, что он сделал. А ей я должен возвратить радость родного очага и сделать однажды, да поможет мне бог, самой счастливой из женщин этого мира. Я знаю, что она любит меня робкой, светлой и искренней любовью. Именно эта любовь и привела мою бедную Каталину в грязные руки пирата… — Де ла Крус умолк. В густых ветвях манго щелкал дрозд.
Графиня Иннес молчала. Ее благородную душу потрясло признание де ла Круса. Чужое горе затмило ее собственное. Она хотела сказать, что никогда не встречала такого человека, как де ла Крус, что все женихи ее пустые и тщеславные, они не стоят ее мизинца. Что найти Каталину труднее, чем иголку в стоге сена, и что, может быть, еще не поздно Педро одуматься. Что все проходит… Но она не смогла.
— Благодарю… Не болейте, милый… Больше никогда не зовите меня графиней. Для вас я просто Иннес, — едва слышно прошептала она и покинула сад.
Слышалось, как дрозд все еще щелкает в ветвях манго, или это кровь стучала в висках де ла Круса.
В тот же вечер де ла Крус, поблагодарив за приют, распрощался с гостеприимным генералом и его семейством и возвратился в «Розу ветров», чтобы немедленно начать действовать. Теперь он знал, что Мария в случае необходимости поможет ему и что на Иннес отныне можно во всем рассчитывать.
Ему еще предстояло найти верного старшего помощника капитана и знающего свое дело хирурга. Поэтому уже на следующее утро Педро отправился к Марии и расспросил ее о сыне палача. В рассказе лекаря и в том, что сообщила де ла Крусу Мария, было много такого, что вызывало искреннюю симпатию к этому молодому человеку.
После полудня де ла Крус уже колотил висячим молотком в дверь угрюмого серого здания без окон на улицу. Очевидно, они выходили во внутренний двор. Построили его таким образом не без основания — дом находился в одном из окраинных районов города, где никто не решался ночью выйти на улицу, неподалеку от ворот арсенала и бастиона Белен.
На стук капитана никто не ответил. Он терпеливо ждал. Наконец послышался шум отодвигаемого засова, и в узкой щели показалось лицо пожилой женщины, изрытое морщинами. Глаза ее при этом казались молодыми и добрыми.
— Могу я видеть молодого Хуана? — спросил де ла Крус.
— Никто никогда не знает, дома ли он. Подождите, — ответила старая женщина.
Но капитан надавил плечом на дверь и без приглашения вошел во двор.
— Вы, очевидно, со всем к вам уважением, сеньора, не заметили, что имеете дело с человеком, который не привык ждать на улице, — сказал он с апломбом.
Такое обращение возымело действие, и пожилая женщина покорно сказала:
— Тогда сеньор может сам пройти во второй двор. Там находится то, что называется жильем моего внука.
Слова матери палача показались странными де ла Крусу, тем более что он заметил в одном из окон, под балконом, чьи-то глаза, значит, кто-то за ним следил.
Поправив шпагу, он без промедления вошел в ведущий к патио заднего двора узкий проход. Ступив в проход, де ла Крус в нерешительности остановился. Взору смелого капитана предстала картина, которая заставила его вздрогнуть. Внутренний дворик был уставлен человеческими скелетами, чучелами зверей и птиц, там находились какие-то длинные столы, на которых лежали различные приспособления, конструкции диковинных аппаратов, валялись горки костей, непонятно — людей или животных.
Пересилив невольный страх, де ла Крус направился к единственному входу в низкое здание, скорее похожее на сарай, чем на жилой дом. Рядом с домом росла могучая сейба, ее густые ветви уносились в небо и отбрасывали густую тень.
Де ла Крус заглянул в дом. Он увидел стол, заваленный бумагами, крупный желтый череп. На лбу черепа было написано по-испански «Fui lo que eres, seras lo que soy» . Неподалеку на другом столе еще большего размера мерцали стеклянные банки с заспиртованными внутренностями человека. За его спиной раздался голос:
— Вы привыкли всюду ходить с оружием?
Де ла Крус быстро обернулся, но в патио никого не было. Он сделал шаг от двери и не успел еще сообразить, что происходит, как был накрыт деревянной клеткой, точно жаворонок ловушкой птицелова.
Впервые в жизни де ла Крус подумал: «Вот когда моя шпага вряд ли меня выручит».
— Что заставило благородного человека ворваться в чужой дом без приглашения? — спросил тот же голос.
Де ла Крус удивился, казалось, что говоривший находится подле него, однако капитан никого не видел.
— Если тот, кому принадлежит столь мужественный голос, действительно храбр, пусть выйдет из укрытия и даст возможность гостю вести разговор на равных, — с этими словами де ла Крус, правда, с трудом, вытащил шпагу из ножен, просунул ее через прутья клетки и отшвырнул в сторону.
Клетка тут же взмыла к вершине сейбы, где был закреплен блок. По веревке, державшей клеть, спустился человек. Был он невысокого роста, крепкого телосложения, с наголо бритой головой, в просторной рубахе, грубых домотканых панталонах и легких, итальянского покроя, башмаках. На вид ему было чуть больше двадцати. Остановившись в нескольких метрах от де ла Круса, скрестив руки на груди, он произнес:
— Прошу ответить, сеньор, что привело вас сюда?
— Недавно под покровом ночи я был атакован злоумышленниками, избит и ранен в голову, — начал де ла Крус.
— Тогда понятно, почему вы с такой легкостью расстаетесь со своей шпагой, — перебил его молодой хозяин дома. — Непонятно, зачем вы вообще ее носите!
Капитан отметил про себя здравый смысл слов молодого Хуана и продолжил:
— Меня лечил местный докторишка…
— Я попросил бы осторожней выбирать выражения, сеньор. Это мой учитель, — не без гордости заявил сын палача.
— Приношу мои искренние извинения, но вылечил меня мой слуга. Неграмотный негр, он принес бог знает какую мазь и адское питье, и вот я стою перед вами в полном здравии.
— Вы могли бы порадовать этим свою возлюбленную. Вы уже здоровы, а меня интересуют больные.
— Зная о вашей осведомленности в лекарственных средствах, я хотел бы услышать, что вы скажете по поводу моего чудесного исцеления. Дело в том, видите ли, что мне в ближайшем будущем предстоит длительное плавание. Под моим началом будут люди. Случись несчастье, им некому будет оказать помощь. И я решил просить у вас совета и список тех лекарств, которые следует взять с собой на корабль.
— Вы капитан? — с удивлением спросил Хуан.
— Да, Педро де ла Крус, к вашим услугам…
— В Гаване недавно…
— Нет конца вашей проницательности, — теперь ирония звучала в словах де ла Круса.
— Что же стало с вашим хирургом?
— Чтобы вы и дальше не задавали вопросов, скажу откровенно: у меня пока даже нет корабля.
— То есть как? — искренне удивился Хуан.
— Однако он скоро у меня будет, а до того я хотел выяснить, как вы относитесь к подобным, так сказать знахарским, средствам лечения. За вашу квалифицированную консультацию я готов хорошо заплатить.
Сын палача задумался. Что-то настораживало его в словах человека, назвавшего себя капитаном без корабля. Чтобы выиграть время, он неожиданно попросил:
— Разрешите, прежде чем ответить, я посмотрю, что за рана была у вас на голове?
Де ла Крус снял шляпу. Рубец еще багровел посреди выстриженных волос.
— Эта царапина могла стоить вам жизни, — начал Хуан, — вы наказали обидчика?
— Не знаю, насколько равносилен этой ране урон, нанесенный мною, но моя шпага касалась горла одного из противников.
— Позвольте! Разрешите-ка взглянуть на вашу шпагу, — Хуан проворно поднял оружие с земли и стал осматривать острие клинка. — Да, удар был отменным…
— Откуда вам знать?
— Вы нанесли его снизу вверх, продырявив горло насквозь, а я пытался залатать эту дыру…
— Не может быть! Кто же он? — быстро спросил де ла Крус.
— …и мне это почти удалось, — так же спокойно продолжил Хуан, — но вот остановить внутреннее кровоизлияние оказалось не в моих силах.
— Где он сейчас?
— Рядом с вами, — тем же невозмутимым тоном произнес Хуан. Де ла Крус был озадачен подобным ответом.
— То есть как? — теперь наступила очередь капитана удивляться.
— Перед смертью тот человек заявил, что в Гаване у него никого нет, а люди, которые его принесли ко мне, совершенно ему незнакомы. За то, что я пытался спасти ему жизнь, он разрешил мне делать с его телом после смерти все, что я пожелаю. Отдельные его части вы и созерцали несколько минут тому назад.
— Простите, а могли бы вы назвать или описать тех, кто сопровождал раненого негодяя? — спросил де ла Крус.
— Этого я не сделаю даже под пытками, — решительно заявил Хуан. — Врач не должен выдавать подобных тайн. Вот ваша шпага, сеньор. Когда у вас будет корабль, приходите, может, я смогу быть вам полезен, — Хуан дал понять, что разговор окончен.
Де ла Крус вышел на улицу и с наслаждением глубоко вдохнул. После жилища палача воздух на улице показался необыкновенно свежим. Он шел по Гаване, подставляя лицо ветру, напитанному морем. «Господи, — думал он, — как хорошо просто жить и дышать».
Педро направился в дом одного из крупнейших в Гаване ростовщиков. Он не хотел, чтобы кто-либо знал об этом, поэтому, оглядевшись, он незаметно вынул из кармана маленькое зеркальце, уместившееся в ладони, и посмотрел, что происходит у него за спиной. К своему удивлению, в отражении Педро увидел молодого Хуана, следовавшего за ним по пятам.
Де ла Крус скрылся за очередным углом, остановился, немного подождал, и тот, кто шел по его следу, столкнулся с ним нос к носу.
— Однако вы хитрее, чем я думал. Скажите прямо, сеньор, зачем вы приходили ко мне? Может статься, вы от этого только выиграете.
— Возможно… Но мое признание поставит вас в затруднительное положение. Вам захочется о многом справиться у меня, я же пока не в состоянии отвечать на деловые расспросы. Таким образом, в проигрыше останемся и вы, и я. Не так ли, мой дорогой Хуан?
— Что за фамильярность, сеньор? Я не называл вам своего имени.
— Однако, поскольку вы пришлись мне по душе, я узнал ваше имя. Бьюсь об заклад, будь я вашим старшим братом, прежде всего вздул бы вас за строптивость…
— Сто провизоров в одной колбе! Вы не такой, каким кажетесь с первого взгляда! Клянусь скальпелем, вы начинаете мне нравиться, загадочный сеньор.
— Тогда тем более нам не стоит терять времени и следует сейчас же отметить это в ближайшей таверне. У меня пересохло…
Но де ла Крус не договорил, он увидел карету, в которой обычно ездила графиня Иннес. Карета двигалась к ним. На плечо капитана легла рука.
— Считаться вашим младшим братом было бы не зазорно, но для того, чтобы стать вашим другом, я должен знать гораздо больше… — сказал Хуан, глядя прямо в глаза де ла Крусу.
— А как насчет хирурга на корабле?
— Без дружбы… — Хуан сам перебил ход своих мыслей и закончил: — Будет судно, поговорим, но… сомневаюсь.
Молодой человек поклонился и зашагал прочь.
Когда карета поравнялась с капитаном, штора оконца отодвинулась, и графиня Иннес быстро произнесла:
— Я искала вас! Мы с Марией ждем вас завтра к обеду. Приходите! Есть о чем поговорить.
Глава 7
ДУЭЛЬ
В 1701 году в порту Гаваны несколько месяцев кряду стояла французская эскадра маркиза де Котленьона. В следующем году еще более внушительная армада французских кораблей, которую возглавлял прославленный адмирал маркиз Шато-Рено, пробыла в Гаване почти полгода. В порт заходили и корабли известного французского корсара Дюкасса, который в конце 1702 года, будучи на службе у испанского короля Филиппа Пятого, в трехдневном жарком бою близ острова Ямайка разгромил эскадру английского адмирала Бембоу.
Французский флот принес с собой новую культуру в то время развитой и могущественной страны, какой была Франция при Людовике XIV.
Торговля процветала, город стал застраиваться новыми домами. Французские и испанские коммерсанты открывали магазины. Французские моряки сходили на берег, тесно общались с жителями города. Первоклассные корабли, оснащенные новейшим оружием, манеры французов, их взгляд на происходящее — все это благоприятно сказывалось на развитии Гаваны.
В те годы все национальные, религиозные и домашние праздники отмечались в городе пышно и с блеском. Случалось, поначалу интимное торжество по поводу бракосочетания, рождения, годовщины свадьбы, удачной сделки становилось общим праздником для целого квартала.
Наиболее знатные и состоятельные семейства, бывало, объявляя о торжестве, не рассылали приглашений, ибо в гости мог прийти любой из тех, кого обычно принимали в доме. Почти все большие праздники заканчивались пышными фейерверками, пальбой из пушек и танцами на близлежащих улицах.
Так было и в день рождения Марии Арреолы Вальдеспино. Отец устроил бал в честь своей дочери и не поскупился на расходы. Двери его дома были открыты для каждого.
Де ла Крус еще утром послал свой подарок — гранатовые серьги в золотой оправе — и на вечер явился одним из первых, ему необходимо было поговорить с Иннес.
Как только все поднялись из-за стола, графиня уединилась с капитаном на тенистой веранде и, к великому удивлению, и, прямо скажем, удовольствию последнего, сообщила де ла Крусу, что ей пришла в голову мысль сделать так, чтобы маркиз де Блаказ продал свой корабль де ла Крусу.
Графиня с присущей ей прямотой предложила сыграть на ревности де Блаказа, который, будучи доведен до отчаяния, непременно согласится продать де ла Крусу свое судно. Говоря об этом, графиня сдерживала слезы и улыбалась. Но что в ту минуту являли собой ее слезы? Они были лишь еще одним доказательством того, что силы женщины возрастают не в результате одержанной ею победы, а от осознания собственной любви.
Оговорив план действий на вечер, графиня и капитан нежно пожали друг другу руки и вошли в парадный зал. Он был уже полон гостей, и де ла Крус сразу ощутил на себе пристальный взгляд незнакомца. Молодой человек, которому на вид было чуть более двадцати пяти лет, несомненно, принадлежал к дворянскому сословию.
Длинные темные волосы, аккуратно завитые на концах, подчеркивали бледность его лица. Шрамы на высоком лбу и у подбородка не только не обезобразили его, но придали ему мужественности.
На неизвестном был бархатный горчичного цвета камзол с большими синими отворотами, желтые чулки, подвязанные красными лентами, галстук — элегантный бант — был сколот дорогой жемчужиной, а закрытые черные туфли с красными каблуками были украшены огромными золотистыми пряжками. На расшитой серебром перевязи висела шпага с позолоченным эфесом. Элегантностью он ничуть не уступал французским офицерам.
В каждом движении незнакомца можно было отметить уверенность и сознание собственной силы. Однако де ла Крус данным ему от рождения тонким чутьем уловил и во взгляде, и в манере двигаться, и в привычке время от времени наклонять голову скрытую ущербность характера.
Вокруг незнакомца крутился щеголевато одетый местный идальго.
Графиня со свойственной влюбленной женщине интуицией почувствовала что-то неладное и, перехватив взгляд де ла Круса, зашептала:
— Никто не должен помешать нашей затее, милый Педро.
— Дорогая Иннес, вы поражаете меня своей проницательностью. Но что, собственно, встревожило вас?
— Вон тот щеголь сам по себе ничто, он просто близок со старшим сержантом Прадо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Он умолк и уже иначе посмотрел на графиню.
Она вздрогнула, ее огромные серые глаза увлажнились, взгляд сделался мягче.
— Значит, интуиция не обманула меня! Вы сильный человек! Размышляя, сомневаясь, вы можете колебаться, но, раз приняв решение, смело идете вперед. Так? Ну же, продолжайте, я не дрогну, милый Педро!
— Счастье, Иннес, тем больше, чем сильнее испытания, предшествующие ему. Вы добры, как может быть добра разве только мать, ласковы, как дуновение бриза, нежны, как свет луны в открытом море, умны, как Клеопатра, и красивы, как сама жизнь. И вот небо, сведя меня с вами, устраивает мне такое жестокое испытание…
— Помилуй боже! — вырвалось у графини.
— …после чувства, так прекрасно описанного поэтами, но никем так как следует и не определенного, которое мы называем любовью, в отношениях между людьми нет и не может быть ничего прекраснее, нежели честность. — Де ла Крус ненадолго замолчал. — Видит бог, я не открыл бы мою тайну ни под какими пытками, не будь вы мне столь дороги… Сейчас я отдам себя на ваш суд, — молодой капитан остановился, но затем, как бы собравшись с духом, заговорил с новым пылом: — В Тринидаде я встретил ту, которую мне было суждено полюбить. Она непременно должна была стать моей женой и принести мне счастье. Она была еще хрупким цветком, когда мы познакомились, и пышно расцвела к той поре, когда город опустошили пираты… Английский флибустьер Гант увез мою любимую на своем корабле. Отчасти я был в этом повинен… Я дал страшную клятву — найти Ганта и отомстить за все, что он сделал. А ей я должен возвратить радость родного очага и сделать однажды, да поможет мне бог, самой счастливой из женщин этого мира. Я знаю, что она любит меня робкой, светлой и искренней любовью. Именно эта любовь и привела мою бедную Каталину в грязные руки пирата… — Де ла Крус умолк. В густых ветвях манго щелкал дрозд.
Графиня Иннес молчала. Ее благородную душу потрясло признание де ла Круса. Чужое горе затмило ее собственное. Она хотела сказать, что никогда не встречала такого человека, как де ла Крус, что все женихи ее пустые и тщеславные, они не стоят ее мизинца. Что найти Каталину труднее, чем иголку в стоге сена, и что, может быть, еще не поздно Педро одуматься. Что все проходит… Но она не смогла.
— Благодарю… Не болейте, милый… Больше никогда не зовите меня графиней. Для вас я просто Иннес, — едва слышно прошептала она и покинула сад.
Слышалось, как дрозд все еще щелкает в ветвях манго, или это кровь стучала в висках де ла Круса.
В тот же вечер де ла Крус, поблагодарив за приют, распрощался с гостеприимным генералом и его семейством и возвратился в «Розу ветров», чтобы немедленно начать действовать. Теперь он знал, что Мария в случае необходимости поможет ему и что на Иннес отныне можно во всем рассчитывать.
Ему еще предстояло найти верного старшего помощника капитана и знающего свое дело хирурга. Поэтому уже на следующее утро Педро отправился к Марии и расспросил ее о сыне палача. В рассказе лекаря и в том, что сообщила де ла Крусу Мария, было много такого, что вызывало искреннюю симпатию к этому молодому человеку.
После полудня де ла Крус уже колотил висячим молотком в дверь угрюмого серого здания без окон на улицу. Очевидно, они выходили во внутренний двор. Построили его таким образом не без основания — дом находился в одном из окраинных районов города, где никто не решался ночью выйти на улицу, неподалеку от ворот арсенала и бастиона Белен.
На стук капитана никто не ответил. Он терпеливо ждал. Наконец послышался шум отодвигаемого засова, и в узкой щели показалось лицо пожилой женщины, изрытое морщинами. Глаза ее при этом казались молодыми и добрыми.
— Могу я видеть молодого Хуана? — спросил де ла Крус.
— Никто никогда не знает, дома ли он. Подождите, — ответила старая женщина.
Но капитан надавил плечом на дверь и без приглашения вошел во двор.
— Вы, очевидно, со всем к вам уважением, сеньора, не заметили, что имеете дело с человеком, который не привык ждать на улице, — сказал он с апломбом.
Такое обращение возымело действие, и пожилая женщина покорно сказала:
— Тогда сеньор может сам пройти во второй двор. Там находится то, что называется жильем моего внука.
Слова матери палача показались странными де ла Крусу, тем более что он заметил в одном из окон, под балконом, чьи-то глаза, значит, кто-то за ним следил.
Поправив шпагу, он без промедления вошел в ведущий к патио заднего двора узкий проход. Ступив в проход, де ла Крус в нерешительности остановился. Взору смелого капитана предстала картина, которая заставила его вздрогнуть. Внутренний дворик был уставлен человеческими скелетами, чучелами зверей и птиц, там находились какие-то длинные столы, на которых лежали различные приспособления, конструкции диковинных аппаратов, валялись горки костей, непонятно — людей или животных.
Пересилив невольный страх, де ла Крус направился к единственному входу в низкое здание, скорее похожее на сарай, чем на жилой дом. Рядом с домом росла могучая сейба, ее густые ветви уносились в небо и отбрасывали густую тень.
Де ла Крус заглянул в дом. Он увидел стол, заваленный бумагами, крупный желтый череп. На лбу черепа было написано по-испански «Fui lo que eres, seras lo que soy» . Неподалеку на другом столе еще большего размера мерцали стеклянные банки с заспиртованными внутренностями человека. За его спиной раздался голос:
— Вы привыкли всюду ходить с оружием?
Де ла Крус быстро обернулся, но в патио никого не было. Он сделал шаг от двери и не успел еще сообразить, что происходит, как был накрыт деревянной клеткой, точно жаворонок ловушкой птицелова.
Впервые в жизни де ла Крус подумал: «Вот когда моя шпага вряд ли меня выручит».
— Что заставило благородного человека ворваться в чужой дом без приглашения? — спросил тот же голос.
Де ла Крус удивился, казалось, что говоривший находится подле него, однако капитан никого не видел.
— Если тот, кому принадлежит столь мужественный голос, действительно храбр, пусть выйдет из укрытия и даст возможность гостю вести разговор на равных, — с этими словами де ла Крус, правда, с трудом, вытащил шпагу из ножен, просунул ее через прутья клетки и отшвырнул в сторону.
Клетка тут же взмыла к вершине сейбы, где был закреплен блок. По веревке, державшей клеть, спустился человек. Был он невысокого роста, крепкого телосложения, с наголо бритой головой, в просторной рубахе, грубых домотканых панталонах и легких, итальянского покроя, башмаках. На вид ему было чуть больше двадцати. Остановившись в нескольких метрах от де ла Круса, скрестив руки на груди, он произнес:
— Прошу ответить, сеньор, что привело вас сюда?
— Недавно под покровом ночи я был атакован злоумышленниками, избит и ранен в голову, — начал де ла Крус.
— Тогда понятно, почему вы с такой легкостью расстаетесь со своей шпагой, — перебил его молодой хозяин дома. — Непонятно, зачем вы вообще ее носите!
Капитан отметил про себя здравый смысл слов молодого Хуана и продолжил:
— Меня лечил местный докторишка…
— Я попросил бы осторожней выбирать выражения, сеньор. Это мой учитель, — не без гордости заявил сын палача.
— Приношу мои искренние извинения, но вылечил меня мой слуга. Неграмотный негр, он принес бог знает какую мазь и адское питье, и вот я стою перед вами в полном здравии.
— Вы могли бы порадовать этим свою возлюбленную. Вы уже здоровы, а меня интересуют больные.
— Зная о вашей осведомленности в лекарственных средствах, я хотел бы услышать, что вы скажете по поводу моего чудесного исцеления. Дело в том, видите ли, что мне в ближайшем будущем предстоит длительное плавание. Под моим началом будут люди. Случись несчастье, им некому будет оказать помощь. И я решил просить у вас совета и список тех лекарств, которые следует взять с собой на корабль.
— Вы капитан? — с удивлением спросил Хуан.
— Да, Педро де ла Крус, к вашим услугам…
— В Гаване недавно…
— Нет конца вашей проницательности, — теперь ирония звучала в словах де ла Круса.
— Что же стало с вашим хирургом?
— Чтобы вы и дальше не задавали вопросов, скажу откровенно: у меня пока даже нет корабля.
— То есть как? — искренне удивился Хуан.
— Однако он скоро у меня будет, а до того я хотел выяснить, как вы относитесь к подобным, так сказать знахарским, средствам лечения. За вашу квалифицированную консультацию я готов хорошо заплатить.
Сын палача задумался. Что-то настораживало его в словах человека, назвавшего себя капитаном без корабля. Чтобы выиграть время, он неожиданно попросил:
— Разрешите, прежде чем ответить, я посмотрю, что за рана была у вас на голове?
Де ла Крус снял шляпу. Рубец еще багровел посреди выстриженных волос.
— Эта царапина могла стоить вам жизни, — начал Хуан, — вы наказали обидчика?
— Не знаю, насколько равносилен этой ране урон, нанесенный мною, но моя шпага касалась горла одного из противников.
— Позвольте! Разрешите-ка взглянуть на вашу шпагу, — Хуан проворно поднял оружие с земли и стал осматривать острие клинка. — Да, удар был отменным…
— Откуда вам знать?
— Вы нанесли его снизу вверх, продырявив горло насквозь, а я пытался залатать эту дыру…
— Не может быть! Кто же он? — быстро спросил де ла Крус.
— …и мне это почти удалось, — так же спокойно продолжил Хуан, — но вот остановить внутреннее кровоизлияние оказалось не в моих силах.
— Где он сейчас?
— Рядом с вами, — тем же невозмутимым тоном произнес Хуан. Де ла Крус был озадачен подобным ответом.
— То есть как? — теперь наступила очередь капитана удивляться.
— Перед смертью тот человек заявил, что в Гаване у него никого нет, а люди, которые его принесли ко мне, совершенно ему незнакомы. За то, что я пытался спасти ему жизнь, он разрешил мне делать с его телом после смерти все, что я пожелаю. Отдельные его части вы и созерцали несколько минут тому назад.
— Простите, а могли бы вы назвать или описать тех, кто сопровождал раненого негодяя? — спросил де ла Крус.
— Этого я не сделаю даже под пытками, — решительно заявил Хуан. — Врач не должен выдавать подобных тайн. Вот ваша шпага, сеньор. Когда у вас будет корабль, приходите, может, я смогу быть вам полезен, — Хуан дал понять, что разговор окончен.
Де ла Крус вышел на улицу и с наслаждением глубоко вдохнул. После жилища палача воздух на улице показался необыкновенно свежим. Он шел по Гаване, подставляя лицо ветру, напитанному морем. «Господи, — думал он, — как хорошо просто жить и дышать».
Педро направился в дом одного из крупнейших в Гаване ростовщиков. Он не хотел, чтобы кто-либо знал об этом, поэтому, оглядевшись, он незаметно вынул из кармана маленькое зеркальце, уместившееся в ладони, и посмотрел, что происходит у него за спиной. К своему удивлению, в отражении Педро увидел молодого Хуана, следовавшего за ним по пятам.
Де ла Крус скрылся за очередным углом, остановился, немного подождал, и тот, кто шел по его следу, столкнулся с ним нос к носу.
— Однако вы хитрее, чем я думал. Скажите прямо, сеньор, зачем вы приходили ко мне? Может статься, вы от этого только выиграете.
— Возможно… Но мое признание поставит вас в затруднительное положение. Вам захочется о многом справиться у меня, я же пока не в состоянии отвечать на деловые расспросы. Таким образом, в проигрыше останемся и вы, и я. Не так ли, мой дорогой Хуан?
— Что за фамильярность, сеньор? Я не называл вам своего имени.
— Однако, поскольку вы пришлись мне по душе, я узнал ваше имя. Бьюсь об заклад, будь я вашим старшим братом, прежде всего вздул бы вас за строптивость…
— Сто провизоров в одной колбе! Вы не такой, каким кажетесь с первого взгляда! Клянусь скальпелем, вы начинаете мне нравиться, загадочный сеньор.
— Тогда тем более нам не стоит терять времени и следует сейчас же отметить это в ближайшей таверне. У меня пересохло…
Но де ла Крус не договорил, он увидел карету, в которой обычно ездила графиня Иннес. Карета двигалась к ним. На плечо капитана легла рука.
— Считаться вашим младшим братом было бы не зазорно, но для того, чтобы стать вашим другом, я должен знать гораздо больше… — сказал Хуан, глядя прямо в глаза де ла Крусу.
— А как насчет хирурга на корабле?
— Без дружбы… — Хуан сам перебил ход своих мыслей и закончил: — Будет судно, поговорим, но… сомневаюсь.
Молодой человек поклонился и зашагал прочь.
Когда карета поравнялась с капитаном, штора оконца отодвинулась, и графиня Иннес быстро произнесла:
— Я искала вас! Мы с Марией ждем вас завтра к обеду. Приходите! Есть о чем поговорить.
Глава 7
ДУЭЛЬ
В 1701 году в порту Гаваны несколько месяцев кряду стояла французская эскадра маркиза де Котленьона. В следующем году еще более внушительная армада французских кораблей, которую возглавлял прославленный адмирал маркиз Шато-Рено, пробыла в Гаване почти полгода. В порт заходили и корабли известного французского корсара Дюкасса, который в конце 1702 года, будучи на службе у испанского короля Филиппа Пятого, в трехдневном жарком бою близ острова Ямайка разгромил эскадру английского адмирала Бембоу.
Французский флот принес с собой новую культуру в то время развитой и могущественной страны, какой была Франция при Людовике XIV.
Торговля процветала, город стал застраиваться новыми домами. Французские и испанские коммерсанты открывали магазины. Французские моряки сходили на берег, тесно общались с жителями города. Первоклассные корабли, оснащенные новейшим оружием, манеры французов, их взгляд на происходящее — все это благоприятно сказывалось на развитии Гаваны.
В те годы все национальные, религиозные и домашние праздники отмечались в городе пышно и с блеском. Случалось, поначалу интимное торжество по поводу бракосочетания, рождения, годовщины свадьбы, удачной сделки становилось общим праздником для целого квартала.
Наиболее знатные и состоятельные семейства, бывало, объявляя о торжестве, не рассылали приглашений, ибо в гости мог прийти любой из тех, кого обычно принимали в доме. Почти все большие праздники заканчивались пышными фейерверками, пальбой из пушек и танцами на близлежащих улицах.
Так было и в день рождения Марии Арреолы Вальдеспино. Отец устроил бал в честь своей дочери и не поскупился на расходы. Двери его дома были открыты для каждого.
Де ла Крус еще утром послал свой подарок — гранатовые серьги в золотой оправе — и на вечер явился одним из первых, ему необходимо было поговорить с Иннес.
Как только все поднялись из-за стола, графиня уединилась с капитаном на тенистой веранде и, к великому удивлению, и, прямо скажем, удовольствию последнего, сообщила де ла Крусу, что ей пришла в голову мысль сделать так, чтобы маркиз де Блаказ продал свой корабль де ла Крусу.
Графиня с присущей ей прямотой предложила сыграть на ревности де Блаказа, который, будучи доведен до отчаяния, непременно согласится продать де ла Крусу свое судно. Говоря об этом, графиня сдерживала слезы и улыбалась. Но что в ту минуту являли собой ее слезы? Они были лишь еще одним доказательством того, что силы женщины возрастают не в результате одержанной ею победы, а от осознания собственной любви.
Оговорив план действий на вечер, графиня и капитан нежно пожали друг другу руки и вошли в парадный зал. Он был уже полон гостей, и де ла Крус сразу ощутил на себе пристальный взгляд незнакомца. Молодой человек, которому на вид было чуть более двадцати пяти лет, несомненно, принадлежал к дворянскому сословию.
Длинные темные волосы, аккуратно завитые на концах, подчеркивали бледность его лица. Шрамы на высоком лбу и у подбородка не только не обезобразили его, но придали ему мужественности.
На неизвестном был бархатный горчичного цвета камзол с большими синими отворотами, желтые чулки, подвязанные красными лентами, галстук — элегантный бант — был сколот дорогой жемчужиной, а закрытые черные туфли с красными каблуками были украшены огромными золотистыми пряжками. На расшитой серебром перевязи висела шпага с позолоченным эфесом. Элегантностью он ничуть не уступал французским офицерам.
В каждом движении незнакомца можно было отметить уверенность и сознание собственной силы. Однако де ла Крус данным ему от рождения тонким чутьем уловил и во взгляде, и в манере двигаться, и в привычке время от времени наклонять голову скрытую ущербность характера.
Вокруг незнакомца крутился щеголевато одетый местный идальго.
Графиня со свойственной влюбленной женщине интуицией почувствовала что-то неладное и, перехватив взгляд де ла Круса, зашептала:
— Никто не должен помешать нашей затее, милый Педро.
— Дорогая Иннес, вы поражаете меня своей проницательностью. Но что, собственно, встревожило вас?
— Вон тот щеголь сам по себе ничто, он просто близок со старшим сержантом Прадо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74