Уедем, и вычеркнешь ты из своей головы навечно слова: пираты, корсары, смерть, табак, какао, золото, кампешевое дерево, кожи, индиго, быки и коровы и соломенные сомбреро.
Тут Педро невольно вспомнил строки из Овидия, написанные ему в письме Тетю из своего имения во Франции: «Слушай меня и верь умудренному опытом другу: тихо живи, в стороне от именитых держись. Тихо живи, избегай, как можешь, знатных и сильных, их очагов огонь молнией грозной грозит! Пользы от сильных мы ждем. Но уж лучше и пользы не надо нам от того, кто вред может легко причинить». Вспомнил, но тут же своим ясным умом понял, что рядом с детьми будет добрая и верная ему женщина.
После этого разговора Педро задумался. У него, конечно же, были особые чувства к Иннес. Он обожал ее и за любовь к нему, и за все, что Иннес сделала доброго в его жизни. Однако решающую роль в ситуации сыграли друг Антонио Игнасио Идальго, его жена Маргарита и свидетель бракосочетания Педро и Каталины, крестный детей, бухгалтер дон Херонимо де Фуэнтес. Они убедили Педро не отвергать веление судьбы, взять в жены Иннес и с детьми, к которым Иннес сразу же привязалась и которые явно отдали ей свои сердца, отправиться в Испанию, в Мадрид.
Педро продал фрегат и часть хозяйства, остальную часть, как и большой дом, переписал на имя Маргариты и Антонио, создал настоящую фабрику по производству сомбреро из жарея и сделал ее хозяином свободного негра Бартоло. Де ла Крус устроил прощальный обед с жителями Тринидада и уехал вместе с Иннес, детьми и доньей Кончитой в Мадрид. Иннес в лице доньи Кончиты обрела верную, добрую и разумную подругу.
Во втором десятилетии XVIII века в Вест-Индии и в Атлантике активному действию английских пиратов (голландские уже не представляли собой никакой опасности), положили конец не испанцы, а сами же англичане. Королева Англии объявила пиратов вне закона, отправила военные корабли, и благодаря усилиям ряда губернаторов английских колоний на побережье Атлантического океана, таких, например, как Спотсвуд и Джонсон, наступил закат пиратства. Пиратов, переместившихся к побережью Северной Америки, преследовали повсюду, от Салема до Чарлстона. Массовые убийства морских разбойников в сражениях на море и нескончаемые публичные казни через повешение ускорили установление порядка. И даже такой алчный губернатор Северной Каролины, как Иден, вынужден был изменить своим вкусам закоренелого уголовника: Однако с пиратством окончательно не было покончено. Те, кто не были схвачены и казнены и не ответили покаяниями на призыв английской королевы, отправились на своих судах разбойничать в воды Африки и Азии. Превосходно зная, что многие плантаторы английских поселений в Америке, как и испанские ранчеро в Вест-Индии, были чрезвычайно заинтересованы в приобретении черных рабов, бывшие карибские пираты не отказывали себе в удовольствии вновь пересекать Атлантический океан, однако теперь с трюмами своих судов, набитых живым товаром.
Война за испанское наследство, начавшаяся в 1701 году, приближалась к своему концу. Возникла она, как известно, по причине прихода в упадок некогда могущественного государства, владевшего территорией, составлявшей одну пятую часть мира. К началу второго десятилетия XVIII века испанский двор значительно окреп благодаря тому, что им уже управлял внук Людовика XIV, король Филипп V. И еще потому, что его внутренняя и внешняя политика в значительной степени пребывала под сильным влиянием французской герцогини Анны Марии Орсини, дочери принца Ла Тремуаль. Первым ее мужем был князь Талейран-Перигор, виднейший французский политик и дипломат, а затем итальянский герцог Орсини Браггиано. Анна Мария возглавляла свиту молодой испанской королевы и так очаровала Филиппа V и королеву остроумием и галантной манерой говорить обо всем и особенно об искусстве, что оба не принимали ни одного решения без ее совета.
При первой же встрече в Эскориале Педро де ла Крус приглянулся видавшей виды женщине. Прощаясь и подавая ему руку, она так погладила ею мужскую ладонь, что только зеленый юнец и человек, влюбленный в другую, могли не понять ее намека. Педро не отреагировал.
Герцогиня Орсини продолжала относиться к капитану де ла Крусу с симпатией и после его отказа. Когда могла, она помогала ему осваиваться с правилами поведения в королевском дворце. Когда однажды герцогиня спросила де ла Круса, отчего он так молчалив, Педро ответил:
— Длинная речь так же не подвигает дела, как длинное платье не помогает ходьбе. Не правда ли?
— О, вы читали Талейрана! Но послушайте и Анну Марию Орсини: «Мужчины нашли противоядие от укуса змей, однако не средство против дурной, вредной женщины, которая во сто крат хуже змеи». Вам повезло, мой друг корсар, я питаю к вам слабость.
— «Коммерция наиболее прибыльная представляла бы собой покупку субъекта по цене его стоимости и немедленной продажи каждого по цене, которую он сам предполагает, что стоит».
— Вы прикрываетесь Талейраном, как щитом! Но бог с вами, милый корсар. Пусть удачным будет ваш брак с графиней Иннес. Спокойной ночи. Я вас больше не держу. Вы не знаете, чего вы себя лишили. Я же не собиралась отнимать вас у графини.
Однако с заключением брака между Педро и Иннес не все было так просто. Некоторые родственники протестовали против «столь страстной любви к простолюдину», к человеку, не имевшему дворянского звания, «к какому-то корсару». Одна из наиболее влиятельных тетушек ратовала за брак Иннес с герцогом Альфонсо де Ривасом, который добивался руки Иннес много лет. Брат графини, закостенелый холостяк Альфред Карлос, сразу сдружился с Педро и день и ночь слушал его рассказы о пиратах, а затем отправился в морское министерство и там прочел личное дело корсара. Пришел в восторг и страстно принялся убеждать остальных родственников Иннес в том, что Педро де ла Крус достоин руки графини. Его, Иннес и Педро поддержали близкие друзья семьи де ла Куэва герцог Франсиско де Аранда и граф Антонио де Лерма. Они оба даже изъявили желание быть посаженными невесты и жениха.
Пройдут многие десятилетия, и великий Бальзак справедливо назовет «корсарами в желтых перчатках» — тогда денди будет еще иметь облик высокообразованного и изысканно одетого светского человека — не менее великих, чем он сам, Джорджа Байрона, Томаса Карлайла, Оскара Уайльда, Шарля Бодлера, Рамона Валье Инклана и других им подобных.
В марте 1714 года был подписан Раштадский договор, означавший конец войны, и в марте наконец заключен брак между графиней Иннес де ла Куэва и капитаном Педро де ла Крусом. Свадьбу сыграли пышно. На ней присутствовали и давние друзья Педро: граф Андрес де Сепульведа — любимый Девото, любимый Тетю и Хуан — любимый Медико.
Вместе с тем в июне в Мадрид вернулся герцог Альфонсо де Ривас, герой войны, особенно прославившийся в сражениях в Италии. Он тут же начал домогаться Иннес, убеждая ее немедленно получить согласие папы римского Клементия XI на развод.
Графиня стойко отказывала, и тогда герцог потерял голову.
Иннес нужно было оставить ворота дома, пройти проулок, где за углом на шумной улице стоял собор, у которого ее ожидал Педро. Однако в проулке ее подкараулил герцог. Брюнет высокого роста, плотного телосложения был одет в камзол из дорогой камки. На шее его висела толстая золотая цепь с большим крестом из бриллиантов. Панталоны из замши были заправлены в высокие кавалерийские сапоги, шпага с позолоченным эфесом и дага висели на поясе, пистолет торчал за шелковым кушаком, а широкополую шляпу украшало длинное красное страусовое перо.
Когда Иннес попыталась было пройти мимо, не говоря ни слова, герцог от злости утратил разум и, выхватив из ножен дагу, приставил ее к груди Иннес со словами:
— Моя любовь сделала бы тебя самой счастливой женщиной на свете! Ты предпочла простолюдина, смерда! Брось его!
— Он мой муж! И брак наш соединен церковью, Богом!
— Папа римский вас разведет! Мой близкий друг — брат папы Клементия XI. Он разведет!!! — Герцог заскрипел зубами.
— Убери дагу! — приказала Иннес. — С таким оружием не шутят!
— Это не оружие! Скорее милосердие, сострадание, жалость. А если хочешь — милостыня, подаяние!
— Убери!
— И не подумаю!
— Мужчины умеют ненавидеть, а женщины чаще испытывают отвращение. Разреши пройти!
— Это твое последнее слово? Тогда сделаешь шаг, и он будут твоим последним! — Герцог терял контроль над собой. — Пройди, если можешь!
Иннес хотела было отпихнуть с дороги сходившего с ума герцога, двинулась вперед, но острие даги вошло в ее грудь, и брызнула кровь. Графиня упала на колени, заливаясь ею. Герцог вложил дагу в ножны и зашагал к выходу из проулка, однако тут из-за угла показался де ла Крус, обеспокоенный тем, что Иннес опаздывала к началу мессы. Он увидел раненую Иннес, которой уже помогали люди.
Останавливая герцога, в сознании Педро проносятся мысли: «Простить врага есть изящнейшая манера опозорить, отомстить обидчику. Это да! Однако есть люди, которым не следует жить на этом свете! Они — бедствие, зараза, чума! И прощать им нельзя ничего!»
— Вы мерзкий негодяй, герцог! — прокричал Педро. — Не достойны жизни на земле! За Иннес я убью вас! Защищайтесь!
— И не подумаю. С кем должен я скрестить мою шпагу? Ха! Ха!
— Не хотите ли вы этим сказать, сударь, что вашему героизму пришел конец, что он иссяк ударом даги в грудь женщины? Защищайтесь, мерзавец!
— Вы несчастный плебей! — Герцог явно пришел в негодование. — Я отниму у вас сейчас единственное, что вы имеете, — вашу никчемную жизнь! Вы стали на моей дороге! Отняли любимую мною женщину!
— Пусть Всевышний услышит эти ваши слова! Защищайтесь, ваше сиятельство! — И Педро, который уже видел, что люди помогли Иннес подняться на ноги, обнажил шпагу, отсалютовал ею.
Поединок был трудным. Оба сражавшихся прекрасно владели шпагами, однако де ла Крус взял верх. Острие его шпаги пронзило кадык герцога и выбило один из семи шейных позвонков. Герцог Альфонсо де Ривас в буквальном смысле слова испустил дух и свалился на землю замертво, как заколотый на арене бык.
Педро де ла Крус был определен полицией под домашний арест. Последнее слово было за королем. Филипп V же, перед отходом ко сну, заявил королеве:
— Однако говорят, моя дорогая, что когда ближе к вечеру доктор пришел к ним домой, он не поверил своим глазам. — Король сделал многозначительную паузу. — Вы знаете, они занимались любовью!
— И я слышала об этом, — согласилась королева.
— Вот это да! Вот это мужчина! Настоящий, черт возьми! — На лице короля заиграла лукавая улыбка. — Ах, так! И вы, мадам, слышали. Так в чем же дело? Почему же вы медлите? Прикажите как можно быстрее разобрать вашу постель! Я тоже хочу проявить себя как мужчина! И надеюсь, нежданный приход доктора нам не помешает!
На следующий день из Эскориала прибыл офицер за де ла Крусом.
Филипп V встретил его со строгой миной на лице, хотя и посередине своей просторной приемной.
— До последнего времени многие Испанию называли «больным человеком». Этому наступил конец! — Филипп хлопнул ладонью по своей ладони, стоявшие рядом советники закивали головами. — Без управления страной из единого центра и при полном распаде общества непонятно, как так долго могла существовать столь обширная империя. Вот и оторвали от нее сладкие куски в Нидерландах и Италии! Под одним скипетром было объединено множество несовместимых народов и территорий, которые не имели ничего общего между собой. Эту беду усугубляло из рук вон никудышнее, пагубное управление всем этим несметным богатством из Мадрида. — Советники опустили глаза. — Утрехтский и Раштадский мир открывают перед Испанией огромные возможности. Нам необходим определенный подъем в развитии экономики и культуры. — Король замолчал, явно чтобы передохнуть.
Педро де ла Крус почтительно молчал. В душе его тлел огонек. Похоже было, что монарх преследует иную цель, чем оглашение наказания за дуэль и убийство герцога Альфонсо де Риваса.
— С пиратами в Вест-Индии будет полностью покончено! — Чувствовалось, что король переходил к делу. — Никакие морские разбойники не смогут устоять против военных кораблей! Усилим наши эскадры! С другой стороны, — и это важно, — мы договорились с королевой Англии. Она сменит там, в Америке, всех сомнительных губернаторов. Новые под страхом смерти перестанут поддерживать пиратов, заниматься уголовным промыслом!
— И потому еще, извините, Ваше Величество, что теперь Англия имеет право ввоза своих товаров в вест-индские владения Испании, — добавил де ла Крус. — Это очень важное государственное решение. Оно поможет Вашему Величеству претворить в жизнь ваши планы.
— Мыслите вы, капитан, верно. — Королю явно понравилось то, что сказал корсар. — Ко всему прочему, утратив преступную поддержку и рынки сбыта награбленного, пираты потеряют смысл своего существования.
— Вы абсолютно правы, Ваше Величество! — вторил королю де ла Крус.
— Так вот и выходит, что сейчас самый раз заняться наукой. Экспедиция ученых мужей готова! Им не хватает капитана. В него они должны поверить. Он поведет их, то есть мой корабль, вокруг света. Это не шуточное дело! А я знаю этого капитана. Им будете вы, Педро де ла Крус! — И, увидев удивление на лице корсара, Филипп V продолжил: — Или вы желаете обсудить со мной жалобу, поданную на вас родственниками герцога Альфонсо де Риваса?
— Нет, Ваше Величество, я подумал о жене. Она сейчас в таком состоянии. Была на волосок от смерти! Оставить ее?
— Похвально! А герцог, скажу я вам, заслужил свое. Он, как утверждают, был чересчур спесив и самолюбив. Однако вернемся к нашей теме. Вы, капитан, разве не знаете, что разлука только усиливает любовь женщины к мужчине? — Король позволил себе улыбнуться.
Педро был прижат к стене. В такой ситуации ему прежде никогда не приходилось бывать. Да и притом, перед ним был сам король Испании, который не только закрыл глаза на гибель герцога, прославившего себя в период последней войны, но и назначал Педро де ла Круса капитаном корабля Его Величества, поручал исполнить ответственное королевское задание.
Де ла Крус щелкнул каблуками ботфорт, вытянулся в струнку и в знак согласия склонил голову.
— Я бы на вашем месте, корсар и отважный шпажист, поступил бы так же. Уверен, что через год мы увидимся снова. Ваша жена, графиня Иннес де ла Куэва, а ныне де ла Крус, встретит вас с еще большей любовью. Желаю вам успеха! — Филипп V еще раз приятно улыбнулся и приветливо помахал рукой.
Когда дома Педро все подробно рассказал Иннес, то тут же и услышал:
— Ну и хорошо, мой ненаглядный! Господь так пожелал! Я ждать привыкла. За детей не беспокойся. Когда же ты возвратишься, мой горячо любимый, у нас будет еще один твой ребенок. И я буду любить всех троих так, как люблю тебя!
Словарь морских терминов
Бак — часть верхней палубы судна, от передней фок-мачты до носа.
Бакштаг — смоленая снасть (стоячий такелаж), укрепляющая продолжение мачты с боков.
Бейдевинд — курс, ход парусного судна, при котором его диаметральная плоскость составляет с линией направления ветра угол меньше 90°.
Бейфуты гафелей и реев — снасти, придерживающие реи к мачте; гафель — рей, прикрепленный одним концом к верхней части мачты сзади нее; рей, рея — деревянный поперечный брус, прикрепленный к мачте судна.
Бизань — бизань-мачта, самая задняя мачта парусного судна; нижний косой парус на бизань-мачте.
Бизань-гика-шкоты — снасти на бизань-мачте.
Бизань-топсель-рей — деревянный поперечный брус, прикрепленный к мачте и держащий треугольный парус на бизань-мачте, третьей задней к корме.
Боканец — один из кормовых брусьев, выдающихся за борт, для прохода снастей; парные рычаги с кормы и с бортов корабля, для подъема и подвески гребных судов.
Бом-брамсель — бом есть частица перед названием какой-либо части корабельного вооружения, означает принадлежность его к четвертому или высшему колену мачт; третье колено принимает частицу брам, четвертое — бом или бомбрам. Брамсель — прямой парус на брам-pee и на брам-стеньге, принадлежащий к третьему ярусу парусности.
Бомбард-шрапнель — заряд, начиненный колотым камнем.
Бом-кливер — косой парус, стоящий перед фок-мачтой.
Брасы — снасть по одному на каждый нок рея; нок — оконечность всякого горизонтального или наклонного рангоутного дерева (рея, гафеля и т.п.); брасопить, брасовать — ставить рей наискосок, поворачивать его.
Брашпиль — лежачий ворот, лебедка для подъема тяжестей.
Бугель — железный обруч, оковка.
Буканьеры — грабители на морских судах крупного рогатого скота в основном испанских колоний в XVII-XVIII веках в районе Антильских островов. Не чурались грабить и испанские торговые суда.
Булинь — снасть для оттяжки шкаторины паруса к ветру, когда судно идет курсом бейдевинд, круто к ветру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Тут Педро невольно вспомнил строки из Овидия, написанные ему в письме Тетю из своего имения во Франции: «Слушай меня и верь умудренному опытом другу: тихо живи, в стороне от именитых держись. Тихо живи, избегай, как можешь, знатных и сильных, их очагов огонь молнией грозной грозит! Пользы от сильных мы ждем. Но уж лучше и пользы не надо нам от того, кто вред может легко причинить». Вспомнил, но тут же своим ясным умом понял, что рядом с детьми будет добрая и верная ему женщина.
После этого разговора Педро задумался. У него, конечно же, были особые чувства к Иннес. Он обожал ее и за любовь к нему, и за все, что Иннес сделала доброго в его жизни. Однако решающую роль в ситуации сыграли друг Антонио Игнасио Идальго, его жена Маргарита и свидетель бракосочетания Педро и Каталины, крестный детей, бухгалтер дон Херонимо де Фуэнтес. Они убедили Педро не отвергать веление судьбы, взять в жены Иннес и с детьми, к которым Иннес сразу же привязалась и которые явно отдали ей свои сердца, отправиться в Испанию, в Мадрид.
Педро продал фрегат и часть хозяйства, остальную часть, как и большой дом, переписал на имя Маргариты и Антонио, создал настоящую фабрику по производству сомбреро из жарея и сделал ее хозяином свободного негра Бартоло. Де ла Крус устроил прощальный обед с жителями Тринидада и уехал вместе с Иннес, детьми и доньей Кончитой в Мадрид. Иннес в лице доньи Кончиты обрела верную, добрую и разумную подругу.
Во втором десятилетии XVIII века в Вест-Индии и в Атлантике активному действию английских пиратов (голландские уже не представляли собой никакой опасности), положили конец не испанцы, а сами же англичане. Королева Англии объявила пиратов вне закона, отправила военные корабли, и благодаря усилиям ряда губернаторов английских колоний на побережье Атлантического океана, таких, например, как Спотсвуд и Джонсон, наступил закат пиратства. Пиратов, переместившихся к побережью Северной Америки, преследовали повсюду, от Салема до Чарлстона. Массовые убийства морских разбойников в сражениях на море и нескончаемые публичные казни через повешение ускорили установление порядка. И даже такой алчный губернатор Северной Каролины, как Иден, вынужден был изменить своим вкусам закоренелого уголовника: Однако с пиратством окончательно не было покончено. Те, кто не были схвачены и казнены и не ответили покаяниями на призыв английской королевы, отправились на своих судах разбойничать в воды Африки и Азии. Превосходно зная, что многие плантаторы английских поселений в Америке, как и испанские ранчеро в Вест-Индии, были чрезвычайно заинтересованы в приобретении черных рабов, бывшие карибские пираты не отказывали себе в удовольствии вновь пересекать Атлантический океан, однако теперь с трюмами своих судов, набитых живым товаром.
Война за испанское наследство, начавшаяся в 1701 году, приближалась к своему концу. Возникла она, как известно, по причине прихода в упадок некогда могущественного государства, владевшего территорией, составлявшей одну пятую часть мира. К началу второго десятилетия XVIII века испанский двор значительно окреп благодаря тому, что им уже управлял внук Людовика XIV, король Филипп V. И еще потому, что его внутренняя и внешняя политика в значительной степени пребывала под сильным влиянием французской герцогини Анны Марии Орсини, дочери принца Ла Тремуаль. Первым ее мужем был князь Талейран-Перигор, виднейший французский политик и дипломат, а затем итальянский герцог Орсини Браггиано. Анна Мария возглавляла свиту молодой испанской королевы и так очаровала Филиппа V и королеву остроумием и галантной манерой говорить обо всем и особенно об искусстве, что оба не принимали ни одного решения без ее совета.
При первой же встрече в Эскориале Педро де ла Крус приглянулся видавшей виды женщине. Прощаясь и подавая ему руку, она так погладила ею мужскую ладонь, что только зеленый юнец и человек, влюбленный в другую, могли не понять ее намека. Педро не отреагировал.
Герцогиня Орсини продолжала относиться к капитану де ла Крусу с симпатией и после его отказа. Когда могла, она помогала ему осваиваться с правилами поведения в королевском дворце. Когда однажды герцогиня спросила де ла Круса, отчего он так молчалив, Педро ответил:
— Длинная речь так же не подвигает дела, как длинное платье не помогает ходьбе. Не правда ли?
— О, вы читали Талейрана! Но послушайте и Анну Марию Орсини: «Мужчины нашли противоядие от укуса змей, однако не средство против дурной, вредной женщины, которая во сто крат хуже змеи». Вам повезло, мой друг корсар, я питаю к вам слабость.
— «Коммерция наиболее прибыльная представляла бы собой покупку субъекта по цене его стоимости и немедленной продажи каждого по цене, которую он сам предполагает, что стоит».
— Вы прикрываетесь Талейраном, как щитом! Но бог с вами, милый корсар. Пусть удачным будет ваш брак с графиней Иннес. Спокойной ночи. Я вас больше не держу. Вы не знаете, чего вы себя лишили. Я же не собиралась отнимать вас у графини.
Однако с заключением брака между Педро и Иннес не все было так просто. Некоторые родственники протестовали против «столь страстной любви к простолюдину», к человеку, не имевшему дворянского звания, «к какому-то корсару». Одна из наиболее влиятельных тетушек ратовала за брак Иннес с герцогом Альфонсо де Ривасом, который добивался руки Иннес много лет. Брат графини, закостенелый холостяк Альфред Карлос, сразу сдружился с Педро и день и ночь слушал его рассказы о пиратах, а затем отправился в морское министерство и там прочел личное дело корсара. Пришел в восторг и страстно принялся убеждать остальных родственников Иннес в том, что Педро де ла Крус достоин руки графини. Его, Иннес и Педро поддержали близкие друзья семьи де ла Куэва герцог Франсиско де Аранда и граф Антонио де Лерма. Они оба даже изъявили желание быть посаженными невесты и жениха.
Пройдут многие десятилетия, и великий Бальзак справедливо назовет «корсарами в желтых перчатках» — тогда денди будет еще иметь облик высокообразованного и изысканно одетого светского человека — не менее великих, чем он сам, Джорджа Байрона, Томаса Карлайла, Оскара Уайльда, Шарля Бодлера, Рамона Валье Инклана и других им подобных.
В марте 1714 года был подписан Раштадский договор, означавший конец войны, и в марте наконец заключен брак между графиней Иннес де ла Куэва и капитаном Педро де ла Крусом. Свадьбу сыграли пышно. На ней присутствовали и давние друзья Педро: граф Андрес де Сепульведа — любимый Девото, любимый Тетю и Хуан — любимый Медико.
Вместе с тем в июне в Мадрид вернулся герцог Альфонсо де Ривас, герой войны, особенно прославившийся в сражениях в Италии. Он тут же начал домогаться Иннес, убеждая ее немедленно получить согласие папы римского Клементия XI на развод.
Графиня стойко отказывала, и тогда герцог потерял голову.
Иннес нужно было оставить ворота дома, пройти проулок, где за углом на шумной улице стоял собор, у которого ее ожидал Педро. Однако в проулке ее подкараулил герцог. Брюнет высокого роста, плотного телосложения был одет в камзол из дорогой камки. На шее его висела толстая золотая цепь с большим крестом из бриллиантов. Панталоны из замши были заправлены в высокие кавалерийские сапоги, шпага с позолоченным эфесом и дага висели на поясе, пистолет торчал за шелковым кушаком, а широкополую шляпу украшало длинное красное страусовое перо.
Когда Иннес попыталась было пройти мимо, не говоря ни слова, герцог от злости утратил разум и, выхватив из ножен дагу, приставил ее к груди Иннес со словами:
— Моя любовь сделала бы тебя самой счастливой женщиной на свете! Ты предпочла простолюдина, смерда! Брось его!
— Он мой муж! И брак наш соединен церковью, Богом!
— Папа римский вас разведет! Мой близкий друг — брат папы Клементия XI. Он разведет!!! — Герцог заскрипел зубами.
— Убери дагу! — приказала Иннес. — С таким оружием не шутят!
— Это не оружие! Скорее милосердие, сострадание, жалость. А если хочешь — милостыня, подаяние!
— Убери!
— И не подумаю!
— Мужчины умеют ненавидеть, а женщины чаще испытывают отвращение. Разреши пройти!
— Это твое последнее слово? Тогда сделаешь шаг, и он будут твоим последним! — Герцог терял контроль над собой. — Пройди, если можешь!
Иннес хотела было отпихнуть с дороги сходившего с ума герцога, двинулась вперед, но острие даги вошло в ее грудь, и брызнула кровь. Графиня упала на колени, заливаясь ею. Герцог вложил дагу в ножны и зашагал к выходу из проулка, однако тут из-за угла показался де ла Крус, обеспокоенный тем, что Иннес опаздывала к началу мессы. Он увидел раненую Иннес, которой уже помогали люди.
Останавливая герцога, в сознании Педро проносятся мысли: «Простить врага есть изящнейшая манера опозорить, отомстить обидчику. Это да! Однако есть люди, которым не следует жить на этом свете! Они — бедствие, зараза, чума! И прощать им нельзя ничего!»
— Вы мерзкий негодяй, герцог! — прокричал Педро. — Не достойны жизни на земле! За Иннес я убью вас! Защищайтесь!
— И не подумаю. С кем должен я скрестить мою шпагу? Ха! Ха!
— Не хотите ли вы этим сказать, сударь, что вашему героизму пришел конец, что он иссяк ударом даги в грудь женщины? Защищайтесь, мерзавец!
— Вы несчастный плебей! — Герцог явно пришел в негодование. — Я отниму у вас сейчас единственное, что вы имеете, — вашу никчемную жизнь! Вы стали на моей дороге! Отняли любимую мною женщину!
— Пусть Всевышний услышит эти ваши слова! Защищайтесь, ваше сиятельство! — И Педро, который уже видел, что люди помогли Иннес подняться на ноги, обнажил шпагу, отсалютовал ею.
Поединок был трудным. Оба сражавшихся прекрасно владели шпагами, однако де ла Крус взял верх. Острие его шпаги пронзило кадык герцога и выбило один из семи шейных позвонков. Герцог Альфонсо де Ривас в буквальном смысле слова испустил дух и свалился на землю замертво, как заколотый на арене бык.
Педро де ла Крус был определен полицией под домашний арест. Последнее слово было за королем. Филипп V же, перед отходом ко сну, заявил королеве:
— Однако говорят, моя дорогая, что когда ближе к вечеру доктор пришел к ним домой, он не поверил своим глазам. — Король сделал многозначительную паузу. — Вы знаете, они занимались любовью!
— И я слышала об этом, — согласилась королева.
— Вот это да! Вот это мужчина! Настоящий, черт возьми! — На лице короля заиграла лукавая улыбка. — Ах, так! И вы, мадам, слышали. Так в чем же дело? Почему же вы медлите? Прикажите как можно быстрее разобрать вашу постель! Я тоже хочу проявить себя как мужчина! И надеюсь, нежданный приход доктора нам не помешает!
На следующий день из Эскориала прибыл офицер за де ла Крусом.
Филипп V встретил его со строгой миной на лице, хотя и посередине своей просторной приемной.
— До последнего времени многие Испанию называли «больным человеком». Этому наступил конец! — Филипп хлопнул ладонью по своей ладони, стоявшие рядом советники закивали головами. — Без управления страной из единого центра и при полном распаде общества непонятно, как так долго могла существовать столь обширная империя. Вот и оторвали от нее сладкие куски в Нидерландах и Италии! Под одним скипетром было объединено множество несовместимых народов и территорий, которые не имели ничего общего между собой. Эту беду усугубляло из рук вон никудышнее, пагубное управление всем этим несметным богатством из Мадрида. — Советники опустили глаза. — Утрехтский и Раштадский мир открывают перед Испанией огромные возможности. Нам необходим определенный подъем в развитии экономики и культуры. — Король замолчал, явно чтобы передохнуть.
Педро де ла Крус почтительно молчал. В душе его тлел огонек. Похоже было, что монарх преследует иную цель, чем оглашение наказания за дуэль и убийство герцога Альфонсо де Риваса.
— С пиратами в Вест-Индии будет полностью покончено! — Чувствовалось, что король переходил к делу. — Никакие морские разбойники не смогут устоять против военных кораблей! Усилим наши эскадры! С другой стороны, — и это важно, — мы договорились с королевой Англии. Она сменит там, в Америке, всех сомнительных губернаторов. Новые под страхом смерти перестанут поддерживать пиратов, заниматься уголовным промыслом!
— И потому еще, извините, Ваше Величество, что теперь Англия имеет право ввоза своих товаров в вест-индские владения Испании, — добавил де ла Крус. — Это очень важное государственное решение. Оно поможет Вашему Величеству претворить в жизнь ваши планы.
— Мыслите вы, капитан, верно. — Королю явно понравилось то, что сказал корсар. — Ко всему прочему, утратив преступную поддержку и рынки сбыта награбленного, пираты потеряют смысл своего существования.
— Вы абсолютно правы, Ваше Величество! — вторил королю де ла Крус.
— Так вот и выходит, что сейчас самый раз заняться наукой. Экспедиция ученых мужей готова! Им не хватает капитана. В него они должны поверить. Он поведет их, то есть мой корабль, вокруг света. Это не шуточное дело! А я знаю этого капитана. Им будете вы, Педро де ла Крус! — И, увидев удивление на лице корсара, Филипп V продолжил: — Или вы желаете обсудить со мной жалобу, поданную на вас родственниками герцога Альфонсо де Риваса?
— Нет, Ваше Величество, я подумал о жене. Она сейчас в таком состоянии. Была на волосок от смерти! Оставить ее?
— Похвально! А герцог, скажу я вам, заслужил свое. Он, как утверждают, был чересчур спесив и самолюбив. Однако вернемся к нашей теме. Вы, капитан, разве не знаете, что разлука только усиливает любовь женщины к мужчине? — Король позволил себе улыбнуться.
Педро был прижат к стене. В такой ситуации ему прежде никогда не приходилось бывать. Да и притом, перед ним был сам король Испании, который не только закрыл глаза на гибель герцога, прославившего себя в период последней войны, но и назначал Педро де ла Круса капитаном корабля Его Величества, поручал исполнить ответственное королевское задание.
Де ла Крус щелкнул каблуками ботфорт, вытянулся в струнку и в знак согласия склонил голову.
— Я бы на вашем месте, корсар и отважный шпажист, поступил бы так же. Уверен, что через год мы увидимся снова. Ваша жена, графиня Иннес де ла Куэва, а ныне де ла Крус, встретит вас с еще большей любовью. Желаю вам успеха! — Филипп V еще раз приятно улыбнулся и приветливо помахал рукой.
Когда дома Педро все подробно рассказал Иннес, то тут же и услышал:
— Ну и хорошо, мой ненаглядный! Господь так пожелал! Я ждать привыкла. За детей не беспокойся. Когда же ты возвратишься, мой горячо любимый, у нас будет еще один твой ребенок. И я буду любить всех троих так, как люблю тебя!
Словарь морских терминов
Бак — часть верхней палубы судна, от передней фок-мачты до носа.
Бакштаг — смоленая снасть (стоячий такелаж), укрепляющая продолжение мачты с боков.
Бейдевинд — курс, ход парусного судна, при котором его диаметральная плоскость составляет с линией направления ветра угол меньше 90°.
Бейфуты гафелей и реев — снасти, придерживающие реи к мачте; гафель — рей, прикрепленный одним концом к верхней части мачты сзади нее; рей, рея — деревянный поперечный брус, прикрепленный к мачте судна.
Бизань — бизань-мачта, самая задняя мачта парусного судна; нижний косой парус на бизань-мачте.
Бизань-гика-шкоты — снасти на бизань-мачте.
Бизань-топсель-рей — деревянный поперечный брус, прикрепленный к мачте и держащий треугольный парус на бизань-мачте, третьей задней к корме.
Боканец — один из кормовых брусьев, выдающихся за борт, для прохода снастей; парные рычаги с кормы и с бортов корабля, для подъема и подвески гребных судов.
Бом-брамсель — бом есть частица перед названием какой-либо части корабельного вооружения, означает принадлежность его к четвертому или высшему колену мачт; третье колено принимает частицу брам, четвертое — бом или бомбрам. Брамсель — прямой парус на брам-pee и на брам-стеньге, принадлежащий к третьему ярусу парусности.
Бомбард-шрапнель — заряд, начиненный колотым камнем.
Бом-кливер — косой парус, стоящий перед фок-мачтой.
Брасы — снасть по одному на каждый нок рея; нок — оконечность всякого горизонтального или наклонного рангоутного дерева (рея, гафеля и т.п.); брасопить, брасовать — ставить рей наискосок, поворачивать его.
Брашпиль — лежачий ворот, лебедка для подъема тяжестей.
Бугель — железный обруч, оковка.
Буканьеры — грабители на морских судах крупного рогатого скота в основном испанских колоний в XVII-XVIII веках в районе Антильских островов. Не чурались грабить и испанские торговые суда.
Булинь — снасть для оттяжки шкаторины паруса к ветру, когда судно идет курсом бейдевинд, круто к ветру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74