— Нам надо поговорить, «герцогиня», — Аш еще раз оглядела высокую даму: короткие светлые волосы убраны под роговой венчик, открывая широкий белый лоб, левая рука изящно поддерживает спереди складки юбки — какой там лекарь! Можно поклясться, что она всю жизнь провела при дворе.Аш заметила, что женщина ни на секунду не забывает, сколько глаз устремлено на нее — на них обеих.Отвернувшись, чтобы скрыть свое замешательство от толпы, Аш поймала отражение Флоры в холодном просвинцованном оконном стекле. Царственно разодетая дама с крупными чертами лица: на запястьях, на шее, в волосах — блеск драгоценных камней; только темные тени у глаз выдают усталость или напряжение. А рядом с ней — стриженная женщина в грязной броне; женщина со шрамами на щеках и с ввалившимися больными глазами.— Только скажи, — решительно предложила Аш, — и я тебя отсюда вытащу. Не знаю, как, но вытащу.— Ты не знаешь, как! — женщина ехидно улыбнулась — совсем лекарь, совсем Флориан, знакомый по десяткам месяцев в полевых палатках.— Любая военная задача имеет решение! — Аш запнулась. — Кроме той, понятно, которая тебя убьет!— Еще бы не понятно. Дикие Машины… — начала Флориан, но тут через опустевший зал прошагала какая-то женщина и беззастенчиво встала между Аш и герцогиней.Аш понадобилась секунда, чтобы узнать Джин Шалон, и еще секунда, чтобы поймать себя на том, что высматривает стражу, готовая приказать вывести ее.Джин Шалон возмущенно проговорила:— Я приказала подать вам поминальную трапезу — и они принесли два седла барашков, вареную селедку, рубец с требухой и три куропатки! Ничего пригодного для трапезы герцогини Валуа! Скажите им, что следует подать больше, и более подобающие кушанья!Аш наконец поймала взгляд Роберто и мотнула головой. Флора промолчала, слегка подтолкнув свою тетушку к дверям.— Леди права, — отчетливо прозвучал баритон Ла Марша. — Принесите для герцогини лучших кушаний! — он сделал знак слугам.Шалон победоносно удалилась.— Ты допустила ее к себе?— Она была ко мне добра. Последние два дня. Другой семьи ведь у меня нет. — Есть, — решительно возразила Аш. Она бы сказала то же самое любому из отряда Лазоревого Льва.— Если бы это было вроде как обустраивать госпитальную палатку, Аш! Там я знала, что делаю. А здесь я ничего не понимаю. Только знаю, кто я!Слуги и пажи заканчивали накрывать на стол; от запаха винного соуса у Аш потекли слюнки. Появился Ансельм, под его шагами заскрипели доски пола. Рядом оказался Анжелотти. Оба подчеркнуто бесстрастно взглянули на герцогиню.Флора быстро прошла к возвышению, коснулась пальцами дубового подлокотника трона:— Я знаю, кто я! Я знаю, что я делаю.Она стоит над окровавленной тушей оленя, слышит слова своего лекаря: «Я сохраняю реальность!» — все снова ярко предстало перед глазами Аш. Но эти два офицера не понимают. Они ведь не бургундцы.— О? — поднял бровь Роберт Ансельм.— Я не знаю, каким образом и почему! — Флора в отчаянии взглянула ему в глаза. — .Да и не важно, как это называть. Просто это работает! Вот что у них здесь значит: «быть герцогиней»! Они верят, что я их герцогиня. Аш, если мы уйдем, город падет, — она запнулась, поправилась: — Если я уйду.— Уверена? — спросил Анжелотти. Флориан смотрел только на Аш.— Тебе ли объяснять, что такое «дух войск»? — ее пальцы сжали ручку трона. — Я этого не хотела! Сами видите! Что называется: «Добро пожаловать в пекло…»Лекарь подняла голову. Аш проследила ее взгляд, обращенный на камер-советника, на Ла Марша, епископа и выходящих из зала слуг.— Если бы я не знала, что я такое, я бы удрала не задумываясь. Ты меня знаешь, Аш. Я и так могла бы сбежать.— Ага, с тебя станется. Например, уединиться с бутылкой.Флориан убрала отмытые пальцы от навощенного дуба герцогского трона, спустилась с возвышения, оказавшись между Ансельмом и Анжелотти. Аш уже поняла, что никто не прервет их беседу, пока лекарь-герцогиня ясно показывает, что желает уединения. В мыслях, тяжело ворочавшихся после бессонной ночи, возникло: «Городу жизни осталось всего ничего, здесь застрял один из моих людей — что мне делать?»Она в отчаянии оглядела светлый небольшой зал, блестящие одежды и латы советников, уставленный едой стол на белоснежной, выбеленной на солнце скатерти.— Когда я создала оленя… — Флориан рассматривала свои оттертые дочиста ладони, словно ожидая увидеть на них кровь, — это повредило Годфри.Аш встретила ее взгляд, увидела там что-то, очень похожее на самообвинение.— Думаю, он оправится.— Тогда, может, это повредило и Дикие Машины? Уничтожило их?— Может быть. Но я бы на это не рассчитывала. Я ведь слышала их уже после охоты…Роберт Ансельм проворчал:— Нам очень, очень повезло, если они хотя бы повреждены…Анжелотти, осторожно подбирая слова, подхватил:— …Если то, что произошло на охоте, когда им помешали совершить чудо, повредило их… итак, если они повреждены, мадонна… они могут оправиться завтра. Или через пятьдесят лет. Или, если счастье окажется на нашей стороне — никогда.Флориан вопросительно взглянула на нее. Аш покачала головой.— Годфри сказал, он слышит «молчание, но не пустоту». Да и мне не верится, что с ними покончено. Кто знает, почему они молчат? Нам надо действовать так, словно мы ожидаем услышать их уже завтра.Флора, измотанная двумя сутками подготовки к похоронам, недосыпом и этикетом бургундского двора, казалась подавленной. Она вздохнула, вертя на пальце золотое кольцо, и взглянула на Аш. С таким же лицом смотрела на нее Флора, стоя в лесу, вся в крови оленя, ошеломленная свалившимся на нее несомненным знанием.— Мы бы услышали, — спросила она, — если бы за границами Бургундии уже два дня восходило солнце? Сколько отсюда до Оксона?— Вот дерьмо! — досадливый рык Ансельма привлек к ним удивленные взгляды собравшихся в противоположном конце зала вельмож. — Да, это ты точно заметил! Эвен. Зараза, Эвен Хью. — Аш пояснила Флоре: — Он побывал в их лагере. Принес кучу сплетен. Такая новость в четверть часа стала бы известна последнему серву!Аш передернула плечами. Приржавевшие пластины лат заскрипели.— Ладно, я тупица. Если бы это случилось, готам было бы не до того, чтоб меня подслушивать, они бы использовали каменного голема, чтобы сообщить Фарис! А Годфри сказал бы мне. Если б над христианским миром светило солнце, мы бы уже знали. Там темно, и значит, Дикие Машины никуда не делись.— Или так, и они просто молчат, — заметила Флора, — или темнота продолжается и без их участия.— Лучше уж первое, — мрачно проговорила Аш. — Во втором случае будущий год мы встретим в аду.— Итак, ничего не изменилось. Что бы ты ни услышала от Диких Машин.— Да я их и не слышу!Анжелотти с удивительным изяществом принялся загибать прокопченные порохом пальцы:— Герцога нет. Может, есть герцогиня. По-прежнему темно. Штурма все нет. И никакой угрозы со стороны Ferae Natura Machinae. Если в этом и есть какая-то система, мадонна, я не способен ее уловить.Аш забыла о нетерпеливой толпе за спиной.— У них может быть причина хранить молчание. Возможно, они скрывают повреждения. Откуда нам знать? Вот чего я терпеть не могу, — поморщилась она. — Принимать решения при недостатке информации. А решать все равно надо.Она вздохнула.— Мы должны обеспечить безопасность Флориан. Это в первую очередь. Что там с Бургундией, с этим клятым герцогством, не знаю, но что именно Флориан остановила Дикие Машины, это точно… — она осеклась. — Разве что уже нет нужды…Флориан разгладила складки платья длинными безупречно чистыми пальцами. Тонкая вуаль не скрывала ее лица, наоборот, придавала ему особую выразительность. — Там, в пустыне, — сказала она.— Что?— Ты заставила их говорить с тобой. Ты мне рассказывала.Анжелотти кивнул. Роберт Ансельм оскалился, словно готов был зарычать.— Так сделай это еще раз, — предложила Флориан. — Узнай. Я должна знать наверняка. Действительно ли я заменила Карла? Я ли им мешаю? Действительно ли я охраняю реальность от чего-то ? — Я пробовала перед охотой… они научились скрывать от меня свои мысли. — Аш помедлила. — Но все-таки… они говорили со мной.«Если стану раздумывать, мне не захочется этого делать».В памяти вспыхнула картина: лицо амира Леофрика, когда она вытягивала слова из каменного голема; пронзительный холод песка пустыни, на который она упала лицом, впервые в жизни попытавшись сделать больше, чем просто услышать. Когда она в короткое мгновение выжала из Диких Машин знание.Она собралась. Это не так просто: не открыться, позволив голосам вливаться в послушный разум, но создать в себе тягу, пустоту, которая стремится быть наполненной.Она закрыла глаза, отстранила зал в башне, Флориан, Ансельма, Анжелотти; направила слова сквозь и за пределы каменного голема, за сотни лиг, в Карфаген.— Давайте, булыжники долбанные!И вслушалась.Слабый звук в одиночестве души, неохотный шепот, сквозь боль Годфри. Голос, хор голосов, звучащий впервые с той минуты, как убитый олень свалился наземь.— СТРОЙ ПЛАНЫ, ПОКА ЕСТЬ ВРЕМЯ, МАЛАЯ ТВАРЬ ЗЕМНАЯ. МЫ ЕЩЕ НЕ ПОВЕРЖЕНЫ!
Она прижималась щекой к стене. Какой холодный камень…— Дайте-ка, босс, я…Шевельнувшись, она увидела Рикарда. Парень тянул у нее из руки салад. Аш разжала пальцы. Выпрямилась со вздохом и повернулась, позволив ему отвинтить болты наплечников и снять ржавое железо. Рикард засунул пластины подмышку, неловко расстегнул пряжку пояса и, не сводя с нее встревоженного взгляда, снял ножны с мечом.— Босс…Она повернулась к нему спиной. Двигаться стало легче. Аш увидела отраженными в оконном стекле: Ансельма, мрачно выпроваживающего из зала ее эскорт, Анжелотти, тонкими пальцами гладящего руку Флоры.«Забыла. Всего два дня прошло, а я уже забыла. Каково… слышать их голоса, обращенные ко мне».Она протянула руку, коснулась пальцами стекла, сквозь полотно перчатки ощутила холод.Отсюда, в утреннем свете, видны разномастные стены и башни Дижона. Здесь белая штукатурка поверх булыжника, там выщербленная снарядами кирпичная кладка. Над серым гранитом мельничной башни еще стоит черный столб дыма. Внизу — красная черепица крыш. На юге, за двойными шпилями сотен церквей виднеются извивы Сюзон, блеск воды среди серых лесистых холмов. В небе ни одной птицы. Звонят далекие колокола.Повсюду: и на берегах западной реки, и за рвом, и вдоль дороги, убегающей к западному мосту — отвалы свежей земли. Траншеи и редуты визиготского войска, такие маленькие отсюда. Еле слышный голос рожка над пустынным лагерем.И на краю ее сознания обрыв, глубже, чем тот, который открывается под окном башни. И в его глубинах — голоса.Роберт Ансельм, голосом, сиплым от пережитого потрясения, с черным юмором спрашивает:— Похоже, не слишком хорошие новости, а, тудыть их дышлом?«Это он в первый раз увидел меня говорящей с Дикими машинами».Проклятье, Роберт, как жаль, что тебя не было в Карфагене.— Это ты чертовски правильно заметил…Больше всего ей хотелось сейчас уйти в знакомое оглушение действием, вспомнить старое уменье отсекать от себя чувства. За неимением лучшего Аш погрузилась в изучение собственных пальцев. Пальцы дрожали. — Мадонна… — Анжелотти крепко взял ее за локоть и с удивительной для его хрупкого сложения силой потянул пройтись по комнате. Аш споткнулась о дубовую скамью возле камина, и, не успела восстановить равновесие, как мастер канонир подтолкнул ее в мягкое кресло, стоявшее у стола и грациозно отступил, чтобы с той же непринужденностью проводить в соседнее кресло герцогиню Бургундскую.— Еда, — заметил он. — И выпивка. Мадонна Флориан, здесь ведь должно найтись вино?Неверными пальцами Аш отстегнула пряжки перчаток, тяжело уронила их на скатерть и потянулась к золотому, украшенному рубинами кубку.Она замечала, как рассаживаются у стола немногочисленные оставшиеся в опустевшем зале бургундцы, слышала, как вздыхают о нарушении этикета пажи и слуги, но ей не было дела ни до чего, кроме жгучего вкуса вина на языке. Когда подали мясо, она положила себе щедрую порцию, как сделала бы в лагере, и не сразу заметила, что режет баранину не ножом для еды, а боевым кинжалом.«Вот вам, полюбуйтесь на грубых наемников…»Вкус лука, ортолана note 69 Note69
Садовая овсянка, считалась деликатесным блюдом.
и тушеного гороха во рту, тяжесть в желудке; Аш постепенно приходила в себя, начинала замечать простую реальность окружающих ее вещей: скатерть, стол, броня, камзол, тарелки… Она рыгнула.«Они до меня не доберутся. Не смогли ведь тогда, перед охотой. Они только и могут, что говорить».— Я не знаю, повреждены они или нет, — запихнув в рот полную ложку фрументи note 70 Note70
Пшеница, разваренная на молоке, с сахаром и корицей.
обратилась она к Флоре. — Как я могу определить? Но они еще здесь.— О Господи.Не похоже на Флориан — взывать к Господу, отметила про себя Аш, откладывая в сторону ложку и пальцем собирая со стенок миски остатки сладкого лакомства. Облизав палец, она взглянула на Флору дель Гиз.Та сказала:— Значит, я — Карл Валуа.Аш моментально преисполнилась мрачного веселья и утешила:— Во всем есть своя хорошая сторона. Зато теперь нас четыреста человек, твердо решивших сохранить тебя живой, — она покосилась через стол на Оливера Ла Марша. — Считай, лучшая часть двух с половиной тысяч.— Ты еще шутишь!— Не думай об этом, — Аш постаралась смягчить голос. — Не думай об этом, думай, как тебе остаться в живых. Это нормально, всякий об этом думает. а о том, что будет, если ты умрешь, думать ни к чему.— Фарис совершит свое чудо. Дикие Машины ее заставят, — Флориан говорила звенящим шепотом. — Бургундия станет пустыней. А потом и все остальное…— Не думай.Аш сжала руку Флориан своей грязной рукой, и стиснула пальцы, сознательно причиняя боль.— Не думай об этом, — повторила она. — Ты не можешь .себе позволить такой роскоши. Спроси Роберто. Спроси Анжели. Если думать о том, что зависит от тебя, от твоей жизни, командовать не сможешь, никогда ни на что не решишься. Просто верь, что выживешь, Флориан. Положись на то, что мы на все пойдем, чтобы тебя прикрыть.В ворчливом согласии Роберта звучала только его личная преданность, но Анжелотти, судя по тому, какой взгляд он кинул на сидевших напротив бургундцев, имел в виду нечто большее — думал о Карфагене… и о Бургундии тоже.— Так ли необходимо тебе оставаться в Бургундии? — размышляла Аш. — Если выбраться из этой осады…— Аш, как бы ты на это ни смотрела, теперь меня называют герцогиней.— Да, — кивнула Аш. — Понимаю. Выхода пока не вижу.«Да ведь мы говорим о моем чертовом лекаре!»Она почувствовала, как дернулась в руке ладонь Флоры и выпустила ее. На чистой коже остались красные пятна. Женщина отняла руку, согнула и разогнула пальцы, разминая их чисто мужским жестом.Флориан уставилась в пламя камина, вокруг которого суетились слуги. — Иисусе, Аш, какая я герцогиня!— Вот это точно, — ухмыльнулся Роберт Ансельм, ощерив желтоватые зубы с застрявшими между ними волокнами говядины. — И костоправ-то еще тот!Впервые за это утро голос Флоры прозвучал почти как обычно:— Ансельм, вздрючу!— Рад служить вашей милости! Но вы, кажись, не по этому делу?— С тобой разберусь, английская мочалка!Анжелотти демонстративно засунул руку Роберту под набедренник:— Тут не мочалка, мадонна. Дело похуже!Ансельм сжал кулак, сделал вид, что пихает канонира в брюхо острым стальным локтем и снова плюхнулся на место:— Давай-давай, петушок! Хоть разок опробуй настоящего!Флора уперлась локтями о скатерть, блеснула глазами:— Что ты, Роберт, уж он-то напробовался.Аш, задохнувшись, скорчилась и с пылающими ушами подняла взгляд на бургундских нотаблей. Ладони у нее взмокли от пота.Ей ответили недоуменные взгляды.Аш вымученно улыбнулась.Оливер де Ла Марш в ответ любезно склонил голову.Чтоб им! Улыбка словно прилипла к лицу. Она снова прокрутила в голове мгновенную перепалку. «Роберто начал по-английски — к тому же на своем кентском диалекте — и они отвечали так же… Слава Господу!»Не меняя выражения лица, она процедила сквозь зубы:— С вами, засранцами, никуда пойти нельзя!— Еще как можно! — Флора наконец расслабилась, потянулась и голыми кулаками уперлась в плечо Роберта и нагрудную пластину Анжелотти. — Дважды. Второй раз — приносить извинения.Аш видела, как им всем полегчало: лекарь, канонир и офицер, словно снова в отрядной палатке. Та же молчаливая связь. Все, как все эти пять лет. Только вот Флоры сорок восемь часов с нами не было.«Черт подери, нам без этого нельзя. Но все еще может измениться».Она потянулась за кубком, подняла его, подзывая пажа с кувшином. Жгучая струйка вина промыла пересохшую глотку.— Ладно, хватит! Нам надо решать, что делать. Флориан, ты получила вчера мои сообщения?— В конце концов получила, — спокойная усмешка в голосе скрывала смущение и страх, которые наверняка испытывала превратившаяся в одночасье в герцогиню женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Она прижималась щекой к стене. Какой холодный камень…— Дайте-ка, босс, я…Шевельнувшись, она увидела Рикарда. Парень тянул у нее из руки салад. Аш разжала пальцы. Выпрямилась со вздохом и повернулась, позволив ему отвинтить болты наплечников и снять ржавое железо. Рикард засунул пластины подмышку, неловко расстегнул пряжку пояса и, не сводя с нее встревоженного взгляда, снял ножны с мечом.— Босс…Она повернулась к нему спиной. Двигаться стало легче. Аш увидела отраженными в оконном стекле: Ансельма, мрачно выпроваживающего из зала ее эскорт, Анжелотти, тонкими пальцами гладящего руку Флоры.«Забыла. Всего два дня прошло, а я уже забыла. Каково… слышать их голоса, обращенные ко мне».Она протянула руку, коснулась пальцами стекла, сквозь полотно перчатки ощутила холод.Отсюда, в утреннем свете, видны разномастные стены и башни Дижона. Здесь белая штукатурка поверх булыжника, там выщербленная снарядами кирпичная кладка. Над серым гранитом мельничной башни еще стоит черный столб дыма. Внизу — красная черепица крыш. На юге, за двойными шпилями сотен церквей виднеются извивы Сюзон, блеск воды среди серых лесистых холмов. В небе ни одной птицы. Звонят далекие колокола.Повсюду: и на берегах западной реки, и за рвом, и вдоль дороги, убегающей к западному мосту — отвалы свежей земли. Траншеи и редуты визиготского войска, такие маленькие отсюда. Еле слышный голос рожка над пустынным лагерем.И на краю ее сознания обрыв, глубже, чем тот, который открывается под окном башни. И в его глубинах — голоса.Роберт Ансельм, голосом, сиплым от пережитого потрясения, с черным юмором спрашивает:— Похоже, не слишком хорошие новости, а, тудыть их дышлом?«Это он в первый раз увидел меня говорящей с Дикими машинами».Проклятье, Роберт, как жаль, что тебя не было в Карфагене.— Это ты чертовски правильно заметил…Больше всего ей хотелось сейчас уйти в знакомое оглушение действием, вспомнить старое уменье отсекать от себя чувства. За неимением лучшего Аш погрузилась в изучение собственных пальцев. Пальцы дрожали. — Мадонна… — Анжелотти крепко взял ее за локоть и с удивительной для его хрупкого сложения силой потянул пройтись по комнате. Аш споткнулась о дубовую скамью возле камина, и, не успела восстановить равновесие, как мастер канонир подтолкнул ее в мягкое кресло, стоявшее у стола и грациозно отступил, чтобы с той же непринужденностью проводить в соседнее кресло герцогиню Бургундскую.— Еда, — заметил он. — И выпивка. Мадонна Флориан, здесь ведь должно найтись вино?Неверными пальцами Аш отстегнула пряжки перчаток, тяжело уронила их на скатерть и потянулась к золотому, украшенному рубинами кубку.Она замечала, как рассаживаются у стола немногочисленные оставшиеся в опустевшем зале бургундцы, слышала, как вздыхают о нарушении этикета пажи и слуги, но ей не было дела ни до чего, кроме жгучего вкуса вина на языке. Когда подали мясо, она положила себе щедрую порцию, как сделала бы в лагере, и не сразу заметила, что режет баранину не ножом для еды, а боевым кинжалом.«Вот вам, полюбуйтесь на грубых наемников…»Вкус лука, ортолана note 69 Note69
Садовая овсянка, считалась деликатесным блюдом.
и тушеного гороха во рту, тяжесть в желудке; Аш постепенно приходила в себя, начинала замечать простую реальность окружающих ее вещей: скатерть, стол, броня, камзол, тарелки… Она рыгнула.«Они до меня не доберутся. Не смогли ведь тогда, перед охотой. Они только и могут, что говорить».— Я не знаю, повреждены они или нет, — запихнув в рот полную ложку фрументи note 70 Note70
Пшеница, разваренная на молоке, с сахаром и корицей.
обратилась она к Флоре. — Как я могу определить? Но они еще здесь.— О Господи.Не похоже на Флориан — взывать к Господу, отметила про себя Аш, откладывая в сторону ложку и пальцем собирая со стенок миски остатки сладкого лакомства. Облизав палец, она взглянула на Флору дель Гиз.Та сказала:— Значит, я — Карл Валуа.Аш моментально преисполнилась мрачного веселья и утешила:— Во всем есть своя хорошая сторона. Зато теперь нас четыреста человек, твердо решивших сохранить тебя живой, — она покосилась через стол на Оливера Ла Марша. — Считай, лучшая часть двух с половиной тысяч.— Ты еще шутишь!— Не думай об этом, — Аш постаралась смягчить голос. — Не думай об этом, думай, как тебе остаться в живых. Это нормально, всякий об этом думает. а о том, что будет, если ты умрешь, думать ни к чему.— Фарис совершит свое чудо. Дикие Машины ее заставят, — Флориан говорила звенящим шепотом. — Бургундия станет пустыней. А потом и все остальное…— Не думай.Аш сжала руку Флориан своей грязной рукой, и стиснула пальцы, сознательно причиняя боль.— Не думай об этом, — повторила она. — Ты не можешь .себе позволить такой роскоши. Спроси Роберто. Спроси Анжели. Если думать о том, что зависит от тебя, от твоей жизни, командовать не сможешь, никогда ни на что не решишься. Просто верь, что выживешь, Флориан. Положись на то, что мы на все пойдем, чтобы тебя прикрыть.В ворчливом согласии Роберта звучала только его личная преданность, но Анжелотти, судя по тому, какой взгляд он кинул на сидевших напротив бургундцев, имел в виду нечто большее — думал о Карфагене… и о Бургундии тоже.— Так ли необходимо тебе оставаться в Бургундии? — размышляла Аш. — Если выбраться из этой осады…— Аш, как бы ты на это ни смотрела, теперь меня называют герцогиней.— Да, — кивнула Аш. — Понимаю. Выхода пока не вижу.«Да ведь мы говорим о моем чертовом лекаре!»Она почувствовала, как дернулась в руке ладонь Флоры и выпустила ее. На чистой коже остались красные пятна. Женщина отняла руку, согнула и разогнула пальцы, разминая их чисто мужским жестом.Флориан уставилась в пламя камина, вокруг которого суетились слуги. — Иисусе, Аш, какая я герцогиня!— Вот это точно, — ухмыльнулся Роберт Ансельм, ощерив желтоватые зубы с застрявшими между ними волокнами говядины. — И костоправ-то еще тот!Впервые за это утро голос Флоры прозвучал почти как обычно:— Ансельм, вздрючу!— Рад служить вашей милости! Но вы, кажись, не по этому делу?— С тобой разберусь, английская мочалка!Анжелотти демонстративно засунул руку Роберту под набедренник:— Тут не мочалка, мадонна. Дело похуже!Ансельм сжал кулак, сделал вид, что пихает канонира в брюхо острым стальным локтем и снова плюхнулся на место:— Давай-давай, петушок! Хоть разок опробуй настоящего!Флора уперлась локтями о скатерть, блеснула глазами:— Что ты, Роберт, уж он-то напробовался.Аш, задохнувшись, скорчилась и с пылающими ушами подняла взгляд на бургундских нотаблей. Ладони у нее взмокли от пота.Ей ответили недоуменные взгляды.Аш вымученно улыбнулась.Оливер де Ла Марш в ответ любезно склонил голову.Чтоб им! Улыбка словно прилипла к лицу. Она снова прокрутила в голове мгновенную перепалку. «Роберто начал по-английски — к тому же на своем кентском диалекте — и они отвечали так же… Слава Господу!»Не меняя выражения лица, она процедила сквозь зубы:— С вами, засранцами, никуда пойти нельзя!— Еще как можно! — Флора наконец расслабилась, потянулась и голыми кулаками уперлась в плечо Роберта и нагрудную пластину Анжелотти. — Дважды. Второй раз — приносить извинения.Аш видела, как им всем полегчало: лекарь, канонир и офицер, словно снова в отрядной палатке. Та же молчаливая связь. Все, как все эти пять лет. Только вот Флоры сорок восемь часов с нами не было.«Черт подери, нам без этого нельзя. Но все еще может измениться».Она потянулась за кубком, подняла его, подзывая пажа с кувшином. Жгучая струйка вина промыла пересохшую глотку.— Ладно, хватит! Нам надо решать, что делать. Флориан, ты получила вчера мои сообщения?— В конце концов получила, — спокойная усмешка в голосе скрывала смущение и страх, которые наверняка испытывала превратившаяся в одночасье в герцогиню женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85