По поверхности скалы сбегал тонкий ручеек. Он сверкал холодным блеском, отражая солнце.Гнедой наклонил голову. Аш спешилась, набросила поводья на ветвь и потопала пешком дальше, к гребню, за которым исчезла Флора. Воздух разорвали звуки горнов. Далеко внизу, под откосом, слева отсюда, огромное количество народу — некоторые еще верхом, но в основном пешие — устремилось вверх по откосу, вместе с собаками; в холодном воздухе ярко сверкали красно-синие ливреи. Бургундские ливреи.Аш, тяжело дыша, добралась до верха и остановилась, переводя дух; ее доспехи стесняли не больше, чем при пешем бое, — добираясь до вершины, она мысленно отметила: «Позже все отзовется!» — и ее перегнали два дородных мужика, мчащихся за своими собаками, в разорванных рейтузах, закатанных ниже колена.Рога трубили так, что у нее лопались барабанные перепонки. Два всадника в плащах и богатых бархатных шляпах пришпоривали своих коней вверх по откосу, наклоняясь под увешанными ягодами ветвями рябин. Она неслышно выругалась; добралась до вершины и оказалась у подножия скалы перед кустарником: это был колючий шиповник и боярышник с облетевшими листьями. Волкодав скулил, нюхая скалу, и она положила руку на кинжал, когда он оглянулся на нее.— Ну-ка, попробуй, сволочь! — прорычала она тихо. Волкодав опустил морду, понюхал и вдруг деловито пошагал направо, обходя скалу сбоку.Слева тоже раздался громкий звук рожков. Она, задыхаясь, колебалась; ее окружила толпа — две-три дюжины охотников и жителей Дижона; у женщин были раскрасневшиеся лица под льняными шапочками, они упорно бежали за собаками. Никто не взглянул на спешившегося всадника, они рвались наверх по неровной земле и тут же устремлялись в обход скалы налево.— Флориан, черт побери! — заорала Аш.Около нее загромыхали доспехи другого рыцаря — она узнала по ливрее, что это Арман де Ланнуа; он прошел мимо нее пешком. Обернулся к ней и крикнул:— Клянусь, мы сегодня выгнали из убежища не меньше дюжины оленей! И еще ни одного не загнали!Он поскользнулся на мокрой холодной скале, но восстановил равновесие и побежал.— Да мне-то насрать! — риторически заявила Аш в пространство и опять подняла глаза к холодному небу. — Мне-то что? Ни хрена! Я вообще никогда не любила охоту!Между двумя ударами пульса внутренним ухом она услышала голос Годфри Максимилиана:— Но ты получишь другого герцога, если сможешь. От удивления она прикусила губу и вздрогнула. И задрожала всем телом, ожидая неминуемого. И точно: за такой же промежуток времени другие голоса заглушили его голос, зазвучал рев сплетающихся многих голосов, толпы, собрания:— УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО; ОН СЛАБЕЕТ, ОН УМИРАЕТ…— ПОРА, ВСЕ ЭТО ВОПРОС ВРЕМЕНИ.— МЫ ВЫБИРАЕМ ПРОШЛОЕ; А ЧТО ПРИДЕТ…— ОН УМИРАЕТ.— ОН УМИРАЕТ!— УЖЕ СЕЙЧАС, ОН УМИРАЕТ…— Господи, упокой его и приими его… — Аш судорожно вдохнула воздух и на минуту от испуга ощутила благочестивость. У нее болели колени и мышцы икр, и она заставила себя побежать, — не чтобы убежать от голосов в голове, а просто чтобы не стоять на одном месте. Она бежала, тяжело топая башмаками по земле, за волкодавом; в обход скалы направо.Губы ее пересохли, глубоко вздохнуть ей мешал металлический доспех, но она бежала по казням; закрыла лицо руками и нырнула в выросший на пути куст боярышника. Шипы длиной в шесть дюймов царапали тыльные стороны ее рукавиц. Один оцарапал голову. Она прорвалась через кусты, выставив наплечник вперед.— Аш! — услышала она голос Флоры, настойчиво и громко перекрикивающий лай собак.И остановилась, отняв руки от лица.Оба волкодава, белый и черный, скакали перед скалой по бурому мху; собачник понукал их. Белый олень ощетинился отростками рогов. Прислонившись крестцом к скале, обросшей зеленым мхом, он злобно смотрел на собак покрасневшими глазами в красных кругах. Бока его тяжело поднимались и опускались. На шее у него не было короны, на вытоптанной земле не наблюдалось металлических звеньев цепи.Олень сделал выпад в сторону Аш и боярышника. Черный волкодав вцепился зубами, ободрав его заднюю ногу над поджилками. Охотник яростно загудел в свой рог, бегая за своими собаками, поскользнулся и тяжело упал на смерзшуюся грязь.— Убей его! — вопила Флора из кустов боярышника в дюжине ярдов от них. Из-за скалы вышел тощий мерин. Спешившаяся Флора металась из стороны в сторону и кричала, расставив руки. Олень посмотрел на нее, опустил голову, но передумал и въехал рогами в одного волкодава, прямо поперек его тупой оскалившейся морды.— Убей его, Аш! Не дай ему уйти! — Флора хлопала своими грязными голыми руками одной об другую. Хлопок ее ладоней, как выстрел, эхом отозвался от скал. — Мы должны узнать… кто герцог…— Ну что, тебе нужны внутренности хренового оленя… Для предсказания… — Аш машинально вытащила меч. От твердого эфеса оружия ладонь ощутила боль, через льняные перчатки боевых рукавиц. Полированная сталь доспеха и клинка была покрыта тонким слоем ржавчины. Аш выступила из кустов, закрывая собой прореху в кустах, через которую олень мог бы убежать вниз по склону.Охотник все так же яростно дул в свой рог, все еще сидя попой в грязи. Сюда слабо доносились лай собак и крики людей, но как бы откуда-то издалека: с другой стороны скалы. Белый волкодав кинулся вперед и вдруг завизжал, извиваясь всем телом. Упал на бок, его тяжело вздымающиеся ребра оказались разрезаны и из отверстия потекла кровь.Белый олень спиной приблизился к скале, рассыпая экскременты. Опустив голову, выставил вперед свой лес рогов; и начал пускать слюни из своей чистой морды с бархатными ноздрями.— Аш! — умоляла Флора. — Пусти к нему собаку! Мы его убьем!Услышав слова хирурга, Аш стала воспринимать оленя не как зверя, дичь, а как противника в бою. Автоматически большими шагами она переместилась по крошечной площадке и стала напротив черного волкодава и подняла меч в оборонную позицию. Не спуская глаз с оленя, она перешла налево, а собака — направо, и следила, как олень опустил голову, угрожая собаке…Между ярусами белых рогов, светящихся, как будто от них отсвечивало солнце, Аш увидела фигурку человека на Дереве.И сразу опустился кончик ее меча.Волкодав заскулил, пятясь, поджав хвост между задними ногами.Осторожно, как танцор, белый олень поднял голову и взглянул на Аш спокойными золотыми глазами. Она видела во всех подробностях Дерево между рогами: Кабан у корней и Орел в ветвях.Губы белого оленя задвигались. Аш, неожиданно почувствовав запах роз, подумала: «Он сейчас заговорит со мной!»— Аш! Ну что же ты! — Флора подбежала к ней, через узкую площадку между кустами боярышника. — Уйдет ведь! Давай!Черный волкодав бросился вперед, сомкнул челюсти на ягодице оленя и повис. По белой шкуре оленя потекла, разбрызгиваясь, кровь.— Держи его! — в безумии орал охотник. — Мастера Охоты тут нет, и никого из господ!— Мы его еще не загнали! — рявкнула Флора.Вдруг морда собаки и челюсти окрасились кровью, красный цвет проступил через ее черный окрас.Олень вскрикнул.Он запрокинул голову наверх и назад и коленями упал в грязь. Острые рога мелькнули в воздухе. Охотник отполз к кусту боярышника и оказался в ярде от Аш, справа, и она не могла двинуться, не могла поднять руку с мечом, не могла отличить воплей и лая вокруг от звучащего у нее в голове:— Нет!Аш даже не могла сказать, что перед ней: олень с грязными, заляпанными кровью боками и налитыми кровью вращающимися глазами; или животное со шкурой цвета молока и золотыми глазами. Она замерла.Кто-то потянул ее за руку.Она смутно это ощущала; чувствовала, как кто-то отдирает пальцы ее рукавицы один за другим от эфеса меча.В руке уже не ощущалась тяжесть оружия. И от этого она опомнилась совсем.Вперед вышла Флора дель Гиз, неловко держа меч правой рукой. Женщина в камзоле и рейтузах, капюшон откинут назад, несмотря на холодный воздух. Она пошла по кругу направо. Аш заметила выражение ее лица: настороженное, собранное, отчаянное. Глаза блестят, под золотисто-соломенными волосами; вся ее высокая поджарая фигура в боевой готовности, движется рефлекторно — «Конечно, она ведь из аристократической бургундской семьи, она с детства охотилась» — и когда Аш открыла рот, чтобы запротестовать — почему ее лишили меча, черный волкодав сделал ложный выпад налево, и Флора вошла в круг.Так быстро, как это бывает на поле боя, Флора вытянула руку и схватила упавшего на колени оленя за один рог. Острая кость скользнула по ее руке.— Флора! — вскрикнула Аш.Волкодав выпустил из пасти ягодицу и вцепился в заднюю ногу. И зубами прокусил сухожилие оленя. Тело оленя вздрогнуло и стало заваливаться набок.Флора дель Гиз, все еще не выпуская из руки рог, подняла меч Аш с колесиком-эфесом и ткнула кончиком в лопатку оленя. Она вогнала его в тело оленя, налегла всем своим телом, Аш слышала, как она кряхтит. Брызнула кровь, Флора втолкнула меч поглубже, меч вошел глубоко под лопатку и дошел до сердца.Аш не могла сдвинуться с места.Все так и рухнули одной кучей: Флора на коленях, задыхаясь; олень поперек нее, из его тела торчал острый металлический клинок с эфесом; волкодав грыз заднюю ногу, в неподвижном холодном воздухе слышался только хруст кости.Олень дернулся еще раз и умер.Медленно остывая, текла кровь. Из расслабленного тела оленя на холодную землю вылились остатки экскрементов.— Уберите от меня эту чертову собаку! — слабым голосом проговорила Флора, и тут же с удивлением воззрилась в лицо Аш:— Что?Аш уже щелкнула пальцами, призывая к вниманию охотника:— Ты! Встать! Дай сигнал смерти. Пусть все придут сюда для разделки. note 57 Note57
Церемониальное снятие шкуры и разделка туши убитой дичи, часто делается прямо на месте убийства.

Свои пустые руки она заложила за пояс для меча, сама онемев от удивления.— Флориан, на каком этапе разделки делается предсказание по внутренностям? Когда мы узнаем, есть ли у нас герцог?За кустами боярышника вспышкой мелькнул яркий цвет: чья-то бархатная шляпа. Через секунду появился всадник, с ним пешие; двадцать-тридцать бургундских дворян и дам; и другие охотники подхватили призыв рога, гудели в свои рога, пока хриплый звук не отразился от скалы и не разнесся далеко и широко по всей чаще.— Нет у нас герцога, — сказала Флора дель Гиз полузадушенным голосом.Аш насторожило вот что: внезапно наступившая тишина в голове; никаких хоров не грохотало, только мучительное молчание. И это все объяснило ей.Флора отвела глаза от своих окровавленных рук, погладила шею убитого оленя. Аш взглянула ей в лицо и увидела в нем: момент прозрения. Она до крови прикусила губу.— Герцогиня, — объяснила ей Флора, — у нас есть герцогиня.Холодный ветер свистел в кустах боярышника и разносил запах дерьма, и крови, и собак, и лошадей. За одну секунду умолкли все голоса вокруг Аш, смолкли мужчины и женщины, пешие и конные. Также смолкли рога охотников, провозвестивших смерть оленя. Все молчали, но грудь у каждого вздымалась от глубокого дыхания, в холодном воздухе дыхание каждого превращалось в белый пар. Раскрасневшиеся лица были полны изумления.По узкому проходу между кустами боярышника въехали на гнедых меринах два тяжеловооруженных всадника в ливреях Оливье де Ла Марша. За ними сам де Ла Марш. Он тяжело спустился с коня. Бросил поводья своим людям. Аш повернула голову, когда бургундский заместитель герцога прошел мимо нее с оживленным грязным морщинистым лицом.— Ты, — сказал он. — Ты женщина.Флора дель Гиз сбросила с колен тело оленя. И встала. У ее ног упал черный волкодав. Она оттолкнула его от тела белого оленя носком сапога, и он заскулил, и это был единственный звук, слышный в тишине. В бледном свете осеннего солнца Флора щурилась, глядя искоса на Оливье де Ла Марша.Вежливо и официально он спросил:— Кто убил оленя?Аш заметила, как Флора трет глаза окровавленными руками и оглядывает стоящих вокруг за де Ла Маршем: всех великих дворян Бургундии.— Это сделала я, — сказала Флора расслабленным голосом. — Я поймала и убила оленя.Аш озадаченно смотрела на своего хирурга. Шерстяной камзол женщины и рейтузы были грязными, пропитанными кровью животного, разорваны шипами и ветками; в ее волосах застряли сучки, шапочка утеряна где-то в дикой скачке. Щеки Флоры раскраснелись от того, что она оказалась в центре всеобщего внимания; и Аш деловито вышла вперед, схватила свой меч и развернула его клинок, чтобы вытащить из тела оленя; и при этом, прикрываясь этими действиями, тихонько сказала Флоре:— В чем вопрос? Хочешь, чтобы я тебя вытащила из этого?— Да уж неплохо бы, — обнаженной рукой Флоры взялась за руку Аш, одетую в холодный металл. — Аш, они правы. Это я уделала оленя. Я герцогиня.В голове у Аш не прозвучало ни слова от Диких Машин. Надо рискнуть, и она шепнула:— Годфри, они… тут?— Велики сетования в доме Врага! Велик… Сердитые голоса заглушили его слова; голоса, налетающие, как буря, с большими раскатами гнева, но она не понимала ни слова: они гневались на языке, некогда использовавшемся людьми, для которых Гундобад был ясновидящим, — но они слабы, так и буря ослабевает где-то за горизонтом.— Ну, Карл умер, — заявила Флора абсолютно уверенным тоном. — Несколько минут назад. Я это почувствовала, когда нанесла смертельный удар. Я поняла в тот момент.Хоть солнце и было по-осеннему слабым, но оно ощутимо грело открытое лицо Аш.— Кто-то — герцог или герцогиня, — вздохнула Аш. — Кто-то… кто-то снова им мешает. Но я не знаю, почему! Непонятно мне это!— Я не знала, пока не убила оленя. И только тогда… — Флора посмотрела на Оливье де Ла Марша, крупного мужчину в кольчуге и ливрее, за ним стояли вооруженные силы Бургундии. — Теперь я знаю. Дайте мне минуту, мессиры.— Ты — женщина, — потрясение произнес де Ла Марш. Он обернулся к своим толпящимся позади него мужчинам и женщинам. — Не герцог, а герцогиня! У нас герцогиня!От их приветственного вопля у Аш захватило дыхание.Видно, это какой-то политический трюк, такой была ее первая мысль; но она исчезла при звуке приветственных криков. Все лица — от охотника до крестьянки и до внебрачных детей герцога — сняли неподдельной радостью.И кто-то делает что-то — что же такое мог делать Карл? Неизвестно что, но оно сдерживает Дикие Машины.— Христос Зеленый, — проворчала тихо Аш, — эти чудаки не шутят. Ни хрена себе, Флориан!— Главное — что я не шучу.— Ну, скажи мне, — предложила Аш.Она сказала это тем же тоном, каким часто, в течение ряда лет, требовала от своего хирурга доложить ей; требуя от своего друга высказать ее секретные мысли; и она задрожала, под своей подкладкой и доспехом, от неожиданной мысли:«Смогу ли я теперь когда-нибудь говорить с Флорой таким образом?»Флора дель Гиз опустила глаза на свои красно-коричневые руки. И сказала:— Что ты видела? За чем ты охотилась?— За оленем, — Аш смотрела на тело животного-альбиноса, лежащее на полу. — За белым оленем с золотой короной. Как олень Хьюберта. note 58 Note58
Св. Хьюберт (умер в 727 г. до н.э.) — один из святых, которому приписывается видение оленя с распятой фигурой Христа между рогов.

Но не за этим, нет, пока не наступил конец.— Ты за мифом охотилась. А я сделала его реальностью, — Флора подняла руки к лицу и понюхала высыхающую кровь. И посмотрела в глаза Аш: — Это был миф, а я сделала его достаточно реальным, чтобы его почуяли собаки. Достаточно реальным, чтобы его можно было убить.— И это делает тебя герцогиней?— Это в крови, — женщина-хирург подавила смешок, рукой вытерла навернувшиеся на глаза слезы, на ее щеках при этом появились пятна крови. Она подвинулась ближе к Аш, та так и стояла уставившись на тело оленя, к которому ни один из охотников не приближался для свежевания.Все больше и больше охотников, спотыкаясь, поднимались на холм и шли через проход в колючих кустах.— Это — Бургундия, — наконец объяснила ей Флора. — Кровь герцога есть во всех нас. У кого больше, у кого меньше. Ты можешь уехать как угодно далеко, но оно всегда с тобой. — О, еще бы. Ты, оказывается, чертовски серьезная роялистка.Этот сарказм позволил Флоре стать прежней. Она ухмыльнулась Аш, встряхнула головой и постучала костяшками пальцев по миланскому нагруднику.— Я чистокровная бургундка. Видно, в данной ситуации это — главное.— Королевская кровь. Подумать только! — Аш усмехнулась, тоже чувствуя невероятное облегчение от разрядки, и указала пальцем в рукавице на тело оленя: — Для королевского чуда это — довольно убогое.У Флоры вытянулось лицо. Она бросила взгляд на растущую толпу, все в молчании чего-то ждали. Ветер свистел в кустах боярышника:— Нет. Ты неправильно поняла. Бургундские герцоги и герцогини не совершают чудес. Они предотвращают их совершение.— Предотвращают…— Я знаю, Аш. Я убила оленя, и теперь я твердо знаю.— Найти оленя в лесу, в котором нет дичи, да еще не в сезон, разве это не чудо? — сардонически проговорила Аш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85