Как мы бы узнали о них и об амирах, которые должны были бы их построить?— Но ты-то знаешь, что это не слух; ты сама слышала… — прервала ее Аш.«Она меня не слушает. Она знает, что она слышала. Но не признается — даже себе. Сказать ей, что знаю я?»То, что блестело в углу комнаты, оказалось манекеном, облаченным в белые доспехи. Стараясь отвлечь внимание Фарис, Аш подвинулась к нему ближе. Подошла вплотную и дотронулась до нагрудника кирасы, провела пальцами вниз по створке к левой нижней металлической пластинке, заметила свежеприклепанную лямку на набедреннике совершенно знакомого ей миланского доспеха.«Черт побери. Возишь его с собой, значит? Всю дорогу от Базеля? Но, значит, он тебе тоже подходит по размеру!»Аш пробежалась пальцами вверх по своему доспеху, надетому на манекен, с силой подергала лямку, пристегнутую пряжкой к нагруднику.— Пряжки надо чистить. Столько этих дурацких рабов, можно бы их заставить.— Сядь, наемник.При этом напоминании, что они враги, Аш вспомнила о времени, но в комнате не было часов, а луну не видно через завешенный гобеленом дверной проем. И поняла, что не имеет ни малейшего представления о происходящем снаружи. «Когда разразится весь этот ад, я не буду знать, что это — атака Джона Прайса или же остатки отряда схвачены на их пути к воротам для вылазок».— Ты знаешь, не в армиях дело, — Аш обернулась к визиготке. — Если бы дело было в них, ты воевала бы с турками, а не с Бургундией. Кто бы ни были эти Дикие Машины, чего бы они ни хотели, они становятся все сильнее. Ты должна знать, что это они создали тьму, а вовсе не то дурацкое проклятие Рабби. А теперь тьма разрастается…Фарис покачала головой, ее распущенные волосы светились.— Я не слушаю!— Называли они тебя «Дитем Гундобада»?Темные глаза под серебристыми бровями следили за ней откровенно бесстрастно. Автоматически Фарис произнесла:— Со мной говорит только тактическая машина. Все остальное — это история, легенды, которые кто-то когда-то прочитал голему. Никто другой со мной не говорит.«Она и не видит меня, — подумала Аш. — Она даже не ко мне обращается. Она это сказала Леофрику? В тот день, когда все это произошло?»Осознание было внезапным, но точным: Аш представила себе, как эта женщина сначала задает первые пробные вопросы своему приемному отцу, представила мгновенные панические ответы господина амира. А теперь она все отрицает.Но как давно болен Леофрик? Со времени землетрясения, уже два месяца? Боже Пресвятой! Был ли он ранен при землетрясении, или тут что-то другое?..И что это за «кузен Сиснандус»? Как много он знает? О Диких Машинах, о чем-либо этом?.. Насколько болен Леофрик?— Ну и что сказал «папа» обо всем этом? — сардонически спросила Аш.Фарис подняла голову:— Вряд ли я могу беспокоить его такой ерундой, пока он совершенно не выздоровеет.Поняв, что ступила на скользкую почву, Аш теперь только молча следила за Фарис.«Могли ли Дикие Машины уже поговорить через военную машину и заставить Дом Леофрика приставить к ней охрану? Об этом-то можно ли спросить ее?Нет, к этой бабе не пробиться. О чем ее ни спросишь — она знать не желает. Замкнулась надолго.И я не знаю, что она передаст через каменного голема».Фарис откинулась на спинку кресла. Оранжевый свет масляных ламп обрисовывал ее лоб, щеки, подбородок, плечо. Она провела рукой по лицу. Она уже казалась не такой усталой, но при этом, как ни странно, стала выглядеть менее властной. Она смотрела на Аш, не скрывая нерешительности.— Твой исповедник при тебе? — вдруг нарушила тишину Фарис.Аш удивилась и засмеялась:— Мой исповедник? Ты собираешься меня казнить? Зачем такая крайняя мера?— Твой священник, этот Готфрид, Гоффруа…— Годфри? — пораженная, Аш объяснила: — Годфри Максимилиан мертв. Он умер, пытаясь выбраться из Карфагена.Фарис взялась руками за спинку стула, оперлась на нее всей своей тяжестью. Подняла глаза к бревенчатому потолку, как будто ища ответ где-то там; потом снова опустила глаза и встретилась с взглядом Аш.— Я хотела бы… задать кое-какие вопросы франкскому священнику.— Тебе придется обратиться к кому-то другому. Кто не такой мертвый, как Годфри, когда я видела его в последний раз, — хрипло проговорила Аш.— Ты уверена?У Аш внутри все похолодело, но этот холод ничего общего не имел с зимой.— Что для тебя один священник? Когда ты могла познакомиться с Годфри Максимилианом?Фарис смотрела куда-то вдаль.— Мы с ним не знакомы. Я в Базеле слышала, что в твоем отряде есть такой священник.Это побудило Аш мгновенно сориентироваться:— Ты бы узнала его голос?Теперь у Фарис как-то изменился цвет лица; казалось, ей нездоровится.— Ты единственная такая, кроме меня, — вдруг сказала Фарис. — Ты тоже слышишь. Обе мы, ты и я. А то откуда бы мне знать, что я не спятила после солнечного удара? — Потому что мы слышим одно и то же? — спросила Аш.— Да, — это было сказано шепотом.Все было забыто: снаряжение, големы, лагерь визиготов вокруг них. Уже ничего не существовало, кроме одного: сейчас речь идет не о Диких Машинах.У Аш вспотели холодные ладони. Пересохшими губами она спросила:— А что слышишь ты, Фарис?— Голос еретика-священника, уговаривающего меня предать мою религию и моего короля-калифа. И этот еретик-священник говорит мне, что моя военная машина не заслуживает доверия… — последнее слово было сказано на тон громче, и тут же она оборвала себя. И договорила почти шепотом: — Я слышу громкие голоса, досаждающие душе еретика.Аш, затаив дыхание, медленно и тихо выдохнула носом. В помещении стало душно от ароматизированных ламп, которые держали големы; и одновременно было холодно. Понимая, что одно неосторожное слово или жест могут все нарушить, она тихо произнесла:— Еретик-священник… да, так и должно быть. Годфри Максимилиан. Я… тоже слышала его.И с этими словами ее осенило. Она тут же забыла, где она находится; снова она была в своей командирской палатке, сон о кабанах и снеге уплывает, и слышится голос…Это и впрямь он. Годфри, мертвый Годфри, если она тоже его слышит, так и должно быть!Тыльной стороной ладони она утерла глаза, один, потом другой, смахивая влагу. Опомнилась — перед ней сидит другая женщина, и быстро проговорила:— А «громкие голоса», которые ты слышишь, это Дикие Машины.— Мертвый еретик и разум древних машин? — за одну секунду на безупречном лице Фарис сменились выражения сардонической усмешки, страха, снисходительности. — И сейчас ты мне скажешь, чтобы я не доверяла каменному голему, когда он выигрывает для меня мои сражения, да? Ну, Аш, что еще мне скажешь? Ты-то воюешь на стороне бургундцев.— А если ты заплатишь мне, чтобы я воевала на твоей стороне, — спокойно сказала Аш, — я скажу тебе ровно то же самое.— Я не буду доверять врагу!— А каменному голему, после всего этого?— Да уймись ты!Мерцающий свет масляных ламп отражался от доспехов, кольчуги, от красных каменных конечностей голема.«Годфри, — в изумлении думала Аш. — Но как?»— Я могла бы нанять твоих людей, — рассеянно сказала Фарис, — но чтобы они воевали не под твоим командованием: ты могла бы пригодиться мне в другом качестве. Ты нужна отцу, — добавила она. — Он мне это говорил еще до того, как заболел. Сиснандус говорит, что он все еще требует, чтобы ты явилась.«Смотри, какое дерьмо! Еще бы ему не требовать!»— Твой «отец» Леофрик хочет расчленить меня, чтобы узнать, как функционируешь ты, — Аш перевела взгляд на лицо Фарис и увидела, что та ошеломлена. — Ты этого не знала? Сейчас он, вероятно, хочет этого еще больше! Если ты и я можем слышать мертвеца…— К оружию! — проорал голос снаружи. О Боже милостивый, не сейчас! Не то время, чтобы прерываться! В наружную дверь командного здания ударили кулаком. Слышались крики, но Аш не сводила взгляда с лица визиготки.— А может быть, — сказала она, — это вовсе не Леофрик и этот Сиснандус хотят вернуть меня в Карфаген. Ты знаешь, кто отдает тебе приказы, Фарис?— К оружию! — снова рявкнул мужской голос за дверью комнаты.Фарис развернулась, оторвавшись от взгляда Аш; протопала к двери и, не дожидаясь слуги, отшвырнула портьеру.— Доложите по форме, ариф, — резко бросила она.Офицер с нашивкой арифа на форме проговорил, задыхаясь:— Нападение на лагерь!..— С какого фланга?— Юго-запад. Мне так показалось, аль-саид note 14 Note14
Командир

. — A-a. Что-то новенькое. Прислать ко мне командира лагеря техники, но сначала послать сигнал тревоги командиру восточного лагеря. Ко мне сюда срочно арифа Альдерика и его отряд. Рабы! Одеть меня!Она влетела назад в комнату, промчалась мимо Аш, которой пришлось отступить назад, чтобы сохранить равновесие. В голове потрясенной Аш мелькнуло: «И я так же выгляжу, когда облачаюсь в доспехи?»— Я пока не отсылаю тебя в Карфаген. Отцу придется подождать. Мне нужен город. Я отсылаю тебя назад в Дижон, девчонка, — Фарис подняла глаза от разложенных на кровати одежд и неожиданно улыбнулась: — С эскортом. На всякий случай, чтобы тебя в пути не подстерегла засада.«Назад в Дижон. Прямо в Дижон!»Несколько рабов пробежали мимо Аш, двое-трое узнали ее и очень удивились. Они стали стаскивать халат и рубаху с визиготского генерала и надевать на нее весь полный доспех, начиная с нижнего белья.— Ты даешь мне эскорт?— Сейчас для меня важно, чтобы ты была в Дижоне. Мне нужен город! Потом снова поговорим. Об этих… Диких Машинах. И о твоем мертвом священнике. Позже.Аш затрясла головой, разрываясь между злостью и разочарованием;— Нет. Сейчас, Фарис, Ты ведь знаешь, что такое война! Не оставляй ничего на завтра.В комнату ворвался еще один ариф.— Командир, теперь они напали на восточный фланг!Аш открыла рот и чуть не выразила вслух своего сомнения: «Два нападения?» Но снова закрыла рот.— Вот это и есть настоящее нападение. Всех в ружье! Ты, значит, явилась, чтобы нас отвлечь? Чтобы эти смогли сделать вылазки из города? Ну ладно, ты свою плату все-таки получишь!Не ожидая подтверждения, скрывая свою огромную усталость за злобной улыбкой, визиготка подняла кверху руки, а рабы через голову надели на нее ее кольчугу, и она извивалась всем телом, руками и шеей, пока кольчуга не обтянула ее тело.«Мне нужно побыть с ней еще одни час! — Аш просто расстроилась. — Я чувствую, что она готова поговорить…»Пока ребенок-раб шнурками привязывал кольчугу к поясу, Фарис говорила:— Альдерик доведет тебя до ворот, когда мы отобьем эти атаки. Мы еще поговорим… сестра.Ошарашенная быстротой всего происходящего, Аш вдруг поняла, что уже, спотыкаясь, выбирается из палатки, спускается по ступенькам в освещенный луной лагерь, и оказалась среди мечущихся фонарей, бегущих солдат с пиками и загнутыми назад луками, назиров, хрипло выкрикивающих приказы; и весь этот переполох был настолько упорядоченным, насколько он может быть в лагере при неожиданном ночном нападении. К тому моменту, как она нацепила свой шлем и вновь обрела ночное зрение, двое из людей арифа Альдерика, звеня сапогами о мерзлую землю, уже поспешно тащили ее к чему-то огромному и темному — к городским стенам Дижона.«Она не может отослать меня так просто! Не ответив на мои вопросы!..»
Вокруг созданной экспромтом зоны ожидания двигались люди с факелами. У нее окоченели ноги в сапогах.Откуда-то с востока доносился звон скрещивающихся стальных клинков.«Два нападения? Одно — это мои. Может, Роберт тоже выслал своих через ворота для вылазок? На него похоже. Значит, двойная неразбериха».— Поспешим и подождем, — заметила она назиру Альдерика, худощавому человечку в залатанной кольчуге. Он молча сверкнул улыбкой. Типичный для этой армии человек.После невыносимо долгого ожидания шум боя отдалился. Теперь в визиготском лагере двигались только факелы; слышались разочарованные крики легионеров — дежурных пожарных; доносилось ржание боевых коней. Она подумала: может, спросить, не разбудили ли еще и поваров; но не стала; оказалось, что она просто с ног падает от желания уснуть и уже не осознает, как долго они тут проторчали.— Назир! — в круг света факелов въехал верхом ариф Альдерик, сделал знак своим людям, и отправились: Аш в середине, вокруг восемь человек; от холода она снова обрела бдительность, несмотря на полусонное состояние.Она спотыкалась, спускаясь в траншей, уже выйдя за частокол; из ноздрей не уходил запах земли и пороха; потом они оказались на открытом пространстве, за последними барьерами обороны. Впереди, по ту сторону пустой территории, земли, изрытой воронками от снарядов, уже виден был свет факелов — вверху, на заборах, висящих на парапетной стенке, над северо-западными воротами.— Удачи тебе, — грубо сказал ариф. Она взглянула в лицо Альдерика — выражение его было еще немного виноватым и поэтому добрым.Он со своими людьми растворился в темноте, остался позади, ушел по траншеям туда, к своим кострам.— Да провались ты! — отозвалась Аш, слова ее растворились в холодном воздухе.«Она меня отпустила. Угу. Потому что может себе это позволить. Она посылает меня в осажденный город. Потому что хочет, чтобы я предала Дижон. Она не думает, что я уйду просто в никуда.И она думает, что в любой момент сможет предоставить меня в распоряжение Леофрика…Сука!»Аш остановилась как вкопанная на разбитой, изрытой колеями неровной земле, по щиколотку в грязи. От холодного ветра из глаз текли слезы по онемевшим от холода, покрытым шрамами щекам. Через подкладку шлема откуда-то справа доносился шум реки; вода еще не замерзла. Ближе, прямо перед глазами, плясали в ночном зрении отвесные высокие стены, а прямо над ней — огни над северо-западными воротами Дижона.«Ну и сука. Уже прихватила мой доспех. А теперь и меч мой дурацкий тоже остался у нее!»С парапета стены, над воротами и опускной решеткой, кто-то нервно проговорил:— Сержант, там внизу кто-то смеется. Аш вытерла глаза. «Черт побери, им должны были сказать обо мне — хорошенькое дело, возвращаться к дружеским огням!»— Какая-нибудь сумасшедшая шлюха крысоголовых, — ответил второй, невидимый в темноте мужик. — Собираешься спуститься и задать ей перцу? — Эй, на стене! — она непринужденным шагом пошла вперед, в круг света, отбрасываемого фонарями; не спуская глаз с готовых к бою нервничающих солдат, выстроившихся над ней вдоль парапета ворот. Она прищурилась. В плохом освещении видно было, что на них грязная форма.— Чей отряд? — прокричала она.— Де Ла Марша! — с вызовом прорычал в ответ пивной голос.— А ты, хрен, кто ? — потребовал другой, анонимный голос.Аш смотрела наверх, на луки, алебарды; у одного, в полном снаряжении, была секира.— Ради Христа Зеленого, хоть не застрелите меня сейчас, — неуверенно сказала она. — После того, через что я сейчас прошла! Идите к своему командиру и доложите, он захочет меня увидеть.Наступило изумленное молчание.— Тебя что ? — Вам сказано, идите к своему командиру де Ла Маршу, он хочет видеть меня. Хочет, хочет. Так что открывайте ворота!— Смотри, какая наглая сука , — фыркнул один из бургундских солдат.— Кто там?— Не видно, сэр. На ней плащ. Это женщина, сэр.Все еще ухмыляясь, Аш сдвинула плащ назад, за спину.В свете их фонарей стала видна прикрывающая кольчугу грязно-желтая, но все же отчетливо различимая форма Льва Лазоревого.Горстка бургундских солдат с обнаженными мечами втащила ее через дверь в рост человека, прорезанную в больших воротах Дижона, она пробиралась в темноте, где эхо шагов отдавалось от каменной мостовой, стоял запах пота и дерьма и смоляных факелов, догоревших почти до цоколя.«Я в городе! Я внутри, в стенах города!»Она почувствовала такое облегчение оттого, что уже в безопасности, что целую секунду не слышала голосов солдат и офицеров.— Может, она шпион! — заорал в сильном возбуждении алебардщик.— Баба в мужской одежде? Шлюха!Заикаясь, командир копьеносцев проговорил:— Да нет, в прошлом августе я в-видел ее в обществе английского графа…Она замигала, глаза постепенно приноравливались к свету факелов в длинном туннеле ворот и к слабому мерцанию света впереди — заря? факелы? — за арочным выходом.«И я в полном здравии. Или — скрывая улыбку под шлемом и капюшоном — в таком же здравии, что и Фарис, во всяком случае; что не так уж много».Ее улыбка завяла.«И тут еще Годфри… Боже милостивый, как же это?»Аш вернулась к действительности и повысила голос:— Мне надо найти моих людей!..«Я-то в городе. А они ? Вот хреновина!А если мы все тут, — теперь как мне вытащить всех нас отсюда?» 2
При первом свете утра она увидела опустошение — разбитая ничейная земля простиралась на двести ярдов от северо-восточных ворот в обе стороны — и по территории города, и вне его. При свете зари стали видны кучи щебня в рост человека, разбитые балки разбомбленных домов и магазинов; вывернутые камни мостовой, обгоревшие соломенные крыши; осталась одна шатающаяся опорная стена.Спотыкаясь, Аш брела среди бургундских солдат; от холодного ветра онемели ее покрытые шрамами щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85