— С радостью, ваша светлость. Но сделайте это за девять лет.
Мы остановились на обед и затем распределились с интервалами в двести ярдов, чтобы прочесать лес и выгнать зверей к горам. Ламберт находился с правого края, я рядом с ним, а пан Владимир слева. Они специально поставили меня между двумя опытными охотниками, что было честью.
Спустя несколько часов я заметил крупного зубра. Анна тут же пустилась в галоп. Она была натренирована уходить вправо от нападающего рыцаря, чтобы всадник мог легко направить копье влево, но если колоть копьем вниз, то лучше делать это справа. Я направил Анну влево. Зубр напал на нас, я уже приготовился к удару, как вдруг Анна в последний момент отступила в сторону. Неожиданно для самого себя я сумел сильно ранить зверя в лопатку. Брызнула кровь, но рана оказалась не смертельной.
Зубр получил свое и понесся прочь, отвернув от Ламберта. Анна, разумеется, поскакала за ним.
— Догони его, пан Конрад! — крикнул Ламберт и протрубил в рог.
Мне тоже дали охотничий рог, но я не понимал его сигналов.
Анна скакала быстрее зубра, но он был ниже нас и знал это. Он углубился в заросли и пробирался под низкими ветвями. Мы потеряли его из виду.
Я обнаружил следы вдоль охотничьей тропы и ехал по ним с полчаса. Мы оказались в гористой местности, тропа проходила между двух скал, находящихся в двухстах ярдах друг от друга, и вела в долину. Долина представляла собой квадратный километр ровной поверхности, и на ней не было зубров, ни раненых, ни здоровых. Мы поднялись по пологим склонам лысых гор, но вскоре стало ясно, что я упустил зверя.
Я спешился, сделал большой глоток воды и отдал оставшуюся Анне. Затем сел отдохнуть и тут же провалился на ярд в какую-то яму.
Вообще-то это была не яма, а пещера со склоном вниз в сорок пять градусов. Я скользил на спине в темноту, головой вперед, больно стукнувшись обо что-то плечом. Я вскрикнул, перевернулся и проехал на животе, ногами вперед, еще ярдов двадцать, прежде чем упал в воду. Пещера была узкая, всего около ярда шириной, и падай я головой вниз, то закончил бы свой рассказ прямо на этом месте, потому что утонул.
Я смог протиснуться между стен и выбрался наружу вовремя, так как стал ощущать нехватку воздуха. Карабкаться вверх в мокрых доспехах — отвратительное занятие, но я справился. Осмотревшись, я понял, что это не естественная пещера, а заброшенная шахта!
Наконец я выбрался, успокоил лошадь и, изнуренный, рухнул на землю.
Вскоре донесся звук охотничьего рога с той стороны долины. Я встал, взял рог, пристегнутый к седлу Анны, кое-как подал сигнал и осторожно сел, опасаясь провалиться снова.
Подъехал граф Ламберт.
— Пан Конрад, что ты здесь делаешь?
— Пробую себя в подводном плавании, ваша светлость.
— На склоне горы, где воды и вовсе нет? Боже правый, да ты действительно промок. Очередное мистическое изобретение?
— Нет, ваша светлость. Я просто упал в шахту.
— Ах да! Я помню эту шахту. Ее выкопали во времена моего деда. Они добывали уголь и обжигали известняк, чтобы получить строительный материал.
— Угольный пласт закончился?
— Нет, угля там много. Но когда два человека добывают уголь, а еще тридцать вычерпывают воду, большой прибыли ждать не приходится. Шахта полностью заполнена водой.
— Я заметил, ваша светлость.
— Кстати, мы настигли вашего зубра в двух милях к востоку отсюда. Ты поехал по вчерашним следам. Полагаю, ты неважно разбираешься в охоте.
— Так и есть, ваша светлость. Я ни разу не охотился.
— Ты во многом неважно разбираешься. Поскольку мы одни, время это обсудить. Я говорю о Кристине.
— Что-то не так?
— Пойми, подшутить над женой моего брата — это одно, а разрешать крестьянской девушке строить из себя знатную даму — это другое. Не говоря о том, что подобное поведение оскорбляет моих вассалов. Да и мой сеньор в озадаченности! Хенрик спросил меня, почему знатная особа работает как прислуга. Так вот, ты не задумывался о том, что будет с ней дальше? Она согласится стать женой крестьянина?
— Нет, ваша светлость. Она не согласится.
— Ты сам хочешь на ней жениться?
— Нет, ваша светлость.
— Тогда зачем позволил ей подняться так высоко?
— Она хорошая, умная девушка, хотела стать лучше, и я не думал…
— В том-то и дело! Ты не думал! Что самое главное, это передается другим. Три или четыре девушки уже начинают ей подражать. Ты все затеял, пан Конрад. Что теперь собираешься делать?
— Не знаю, ваша светлость.
Разумеется, он был прав. Я попросту подставил бедного ребенка. Я разбираюсь в механике, но я не волшебник, когда дело касается людских проблем. Лучше сменить тему.
— Знаешь, если в этой шахте еще остался уголь, я бы мог построить насосы и выкачивать воду. И снова можно будет обжигать известняк.
— А! Понимаю, куда ты клонишь. Тебе придется уехать из Окойтца, и ты заберешь девушек с собой. Почему бы и нет. Мои люди проработают над вашими проектами еще год или два. В любом случае пора тебе иметь собственную землю. Что, если я отдам тебе эту долину и земли на милю вокруг нее?
— На милю, ваша светлость?
Господь всевышний! Он собирался подарить мне около восемнадцати квадратных километров земли!
— Разумеется, ты прав. Почва здесь каменистая и бедная, тебе понадобится больше. Вершина той горы — граница владений моего брата. Пусть она будет южной границей твоих земель. Расширим их до владений пана Мешко на востоке, а на севере и западе до земель барона Ярослава. Получится около шести миль вокруг. Этого хватит, чтобы неплохо устроиться. В конце концов, можно разводить овец. Теперь, что я хочу взамен. Во-первых, приезжайте в Окойтц каждый месяц на два дня, чтобы следить за ходом работ. И если эта шахта станет действующей, я хочу сто мулов с известняком в год. Согласен?
— Да, ваша светлость. Вы очень щедры!
— Хорошо, тогда по рукам. Отправляйся завтра и забирай девушек. Теперь давай вернемся к остальным.
— Герцог одобрит твой дар?
— Хороший вопрос. Я не знаю.
На охоте я первый пролил кровь зверя, что, видимо, считалось честью, даже несмотря на то, что добил зубра пан Владимир. Я слышал, что рыцари взяли четырех зубров и шесть кабанов.
В тот вечер на ужин подали тушеную свинину и рагу с мясом зубра.
Из-за первой крови мне отвели почетное место за главным высоким столом между Ламбертом и герцогом. Я был единственным простым рыцарем за этим столом. Все остальные — по меньшей мере бароны. Барон Ярослав сидел по левую руку от герцога.
Высокий стол на треть ярда выше всех остальных складных столов в зале. Соответственно и скамья выше.
Кристина и ее подруги подавали еду. Когда ужин был в самом разгаре, Ламберт объявил, что собирается наделить меня землей, но это обязательно требует согласия герцога. Пока Ламберт говорил, пан Стефан бурно обсуждал что-то с рыцарями по обе стороны от него. Видимо, он снова нашел себе замену для ночного дежурства. Затем барон Ярослав что-то зашептал герцогу на ухо.
Ламберт назвал предложенные границы лена. Когда он закончил, Стефан так сильно стукнул глиняной пивной кружкой по столу, что та разлетелась вдребезги, облив пивом дюжину рыцарей.
— Ты наделишь этого черного колдуна землей по соседству с нами? Черт бы тебя побрал! — вскрикнул он.
В зале неожиданно воцарилась тишина.
Ламберт обернулся и посмотрел на Стефана леденящим пронизывающим взглядом. Я знал многие грани личности Ламберта, но никогда раньше не считал его хладнокровным убийцей.
— Ты повышаешь голос на сеньора твоего отца? — спросил Ламберт в тишине. В его голосе слышался звон мечей.
— Я… я поступил необдуманно, ваша светлость.
— Именно так.
— Я… приношу извинения, ваша светлость.
Стефан понял, что нажил себе крупные неприятности. Он встал, робко подошел к столу Ламберта, пал на колени и сделал полный славянский поклон, коснувшись лбом пола.
— Я сожалею о сказанном и молю о прощении, ваша светлость.
— Пан Стефан, уже второй раз ты не держишь себя в руках. Это оскорбляет меня. Истинный рыцарь всегда знает свое место и свой долг. Он не позволяет эмоциям вылиться наружу. Тебе нужно остыть. Думаю, немного размышлений на свежем вечернем воздухе пойдут тебе на пользу. Я продляю твое дежурство еще на три месяца, с этого момента и до Михайлова дня. На тебе ночной дозор! Иди и стой на часах.
Пан Стефан скованно поднялся с колен.
— Да, ваша светлость.
Он ушел, не сказав ни слова. В комнате по-прежнему оставалось тихо.
— Итак, — начал через какое-то время герцог, — возвращаясь к вопросу о моем согласии, я должен подумать. Возможно, это опрометчиво, но вы получите мой ответ до утра. А теперь, Ламберт, ты можешь обеспечить музыку?
Крестьяне-музыканты ждали на кухне в полной готовности и, расположившись в зале, начали играть. Музыка мне совсем не помогла — никогда не умел ждать.
Мне были немного слышны нашептывания барона Ярослава герцогу.
— Разрешить дьяволу подняться до нашего уровня… чужаки получают земли наших отцов… хуже, чем решение князя Мазовецкого пригласить Рыцарей Креста.
Я не слышал ответов герцога, однако мой желудок сжался, и я не мог толком есть. Я пил больше, чем следовало, но только пиво, чтобы не опьянеть.
Когда ужин закончился, и слуги складывали столы, герцог повел барона в свои покои.
— По-моему, это плохой признак, — предположил Ламберт. — Возможно, я перестарался с паном Стефаном, но, черт возьми, нужно же поддерживать дисциплину.
— Благодарю за помощь, ваша светлость. Если не получится, придумаем что-нибудь еще.
— Я подумывал просто разрешить тебе разрабатывать шахту на моих собственных землях, так же, как ты строишь мельницы. Мы могли бы заключить неформальное соглашение. Но это походило бы на намеренное игнорирование желаний моего сеньора.
Рыцари, которые в свое время стояли на часах в Окойтце, разучили вальс и польку и теперь демонстрировали их гостям, разумеется, с помощью девушек. Они звали меня присоединиться, но я был слишком пьян. Даже улыбка стоила усилий. Во время перерыва в музыке паж повел меня к герцогу.
Я последовал за ним наверх. Жаль, что «Алка-Зельцер» появится только через семь веков. Я низко поклонился у входа.
— Садись, мальчик мой. У меня есть несколько вопросов. Во-первых, я хочу узнать больше о твоей отговорке. Кому ты дал клятву и где я могу найти этого человека?
— Его зовут отец Игнаций Серпиньский из францисканского монастыря в Кракове, ваша светлость.
— Я поговорю с этим отцом Игнацием. Второй вопрос: зачем тебе земля? Насколько я осведомлен, ты так же разбираешься в земледелии, как и в охоте.
— Мне нужна земля, чтобы была промышленная база.
— Что?
— Выслушайте меня, ваша светлость. Вы как-то спросили, почему я не делаю оружие. Я собираюсь. Я могу создать доспехи, которые не пробьет ни одна стрела. Я могу выковать такие же хорошие мечи, как и мой. Вы видели, на что он способен?
— Слышал истории. Продолжай.
— Я могу создать оружие, которое грохочет как раскаты грома, поражает как молния и убивает врагов еще за полмили. И я намерен выпускать такое оружие и доспехи тысячами. Сотнями тысяч, если смогу.
— Сто тысяч комплектов оружия и доспехов? Сомневаюсь, наберется ли во всей Польше хотя бы пятьдесят тысяч рыцарей.
— Не рыцарей, ваша светлость, крестьян.
— И на какие деньги, по-вашему, они купят доспехи?
— Видимо, ни на какие, ваша светлость. Их придется обеспечить оружием бесплатно.
— Думаешь, я заплачу за это?
— Разумеется нет, ваша светлость. Мне придется самому это сделать.
— Знаю, ты богат, пан Конрад. Но даже твоего богатства не хватит, чтобы вооружить сотню человек, не говоря о сотнях тысяч.
— Я сказал, что буду делать оружие, а не покупать его. Денег, которые у меня есть, для начала хватит. Потом придется выпускать ходовые товары, чтобы покрыть расходы. Известняк и кирпич, само собой. Возможно, гончарные изделия. Утварь, кувшины, сковороды. Может быть, даже стекло. Здесь я не уверен в специфике, но знаю, это выполнимо.
— Хорошо. Предположим, ты можешь создать такое оружие, и крестьяне будут его носить, но оно ведь останется бесполезным. Толпа крестьян — это всегда толпа крестьян, как бы хорошо вооружены они ни были. Настоящие бойцы порежут их, несмотря на оружие. Поверь мне, я столько раз это видел.
— Разумеется, обучение необходимо. Однако существуют методы, при помощи которых можно за четыре месяца сделать из земледельцев боевой отряд. Я сам через это прошел, ваша светлость.
— Вот как. Но какое отношение все это имеет к моему первоначальному вопросу? Зачем тебе земля?
— Чтобы было, где всем этим заниматься. Города исключаются. Гильдии никогда не позволят мне внедрить новшества.
— Ты неплохо разобрался с гильдиями в Цешине. Одну распустил, а другую заставил заискивать перед тобой.
— Ваша светлость, та история с гильдией сутенеров была всего лишь глупостью с их стороны. Я никогда не хотел иметь с ними ничего общего. Что касается колокольных мастеров, то эти три брата умирали от голода. В Кракове мне бы так не повезло. Здесь я не могу этим заняться. Местные жители преимущественно земледельцы. Мне же нужны постоянные работники.
— Понятно. Можешь идти, пан Конрад.
Немного пошатываясь, я вернулся в зал и осушил еще две кружки пива.
Вскоре я увидел, как Ламберта провожают в покои герцога. Серьезный человек этот герцог.
Праздник заканчивался. Дело шло к полуночи, потому что я видел, как пан Владимир поковылял сменить пана Стефана. Его не было за ужином, и, судя по внешнему виду, он спал в доспехах.
Герцог спустился и взглянул на меня.
— Получим больше, чем потеряем. Я буду присматривать за тобой, мой мальчик, но земля твоя.
Я чуть не потерял сознание.
Наедине и как-то грубо граф объявил пяти девушкам, что они отправятся со мной. Это были те, которые, по его мнению, вели себя не в соответствии со своим социальным положением. Всю ночь Кристина радовалась будущему путешествию. Она не понимала, что ее вышвыривают.
Я не сожалел. Я намеревался поднять миллион смышленых детей «над их статусом», и к черту все правила этого темного времени!
Все же мне было как-то грустно. Я был счастлив в Окойтце, но моя работа здесь закончена. Хорошее должно заканчиваться, да и будущее, возможно, не будет таким уж плохим.
Для иммигранта, который прибыл всего полгода назад без гроша в кармане, я неплохо потрудился. Зарождалась приличная система школьного образования, появлялась текстильная промышленность, и были видны проблески промышленной базы.
Если семена, которые я привез, принесут урожай, то это станет началом сельскохозяйственной революции.
У нас была сталь, довольно эффективный медный завод и до неприличия прибыльная корчма.
А теперь я владел сотней квадратных километров земли, которая однажды станет промышленным центром Польши.
Превосходная перспектива, тем не менее всегда грустно уезжать.
ИНТЕРЛЮДИЯ ТРЕТЬЯ
Том нажал кнопку «стоп».
— На сегодня достаточно. Из-за нас они не начинают, а я не хочу, чтобы задерживали балет.
— Хорошо, — согласился я. — Только сначала скажи мне, что пошло не так.
— Не так с чем?
— С планами Конрада. Он кажется умным, компетентным инженером и пользуется поддержкой властей. У него есть сырье и хорошая рабочая сила. Где он ошибся?
— С чего ты взял, что он ошибся?
— Должен был ошибиться! Он пытался начать промышленную революцию на пятьсот лет раньше, а она, видимо, так и не произошла.
— Вся загвоздка в этом самом слове «видимо». Парень, я показываю тебе эту запись не просто так. Ты же знаешь, по сути, мне уже за восемьсот лет. А возможности наших медиков небезграничны. Тебе сейчас девяносто, и я полагаю, ты достаточно взрослый, чтобы быть посвященным в процесс принятия решений в фирме. Однако решения нельзя принимать, не владея полной информацией. Мы никогда не делаем опрометчивых поступков. Время, как-никак, это то, чем мы торгуем. Пойдем поедим.
— Но…
— Никаких но! Хочешь, чтобы балетная труппа ждала?
По пути в банкетный зал Том положил руку мне на плечо и сказал:
— Мне нравится, что Конрад постоянно твердит о социализме, а сам поступает согласно принципам капитализма девятнадцатого века: покупает предприятия, делает их рентабельными, заново вкладывает деньги…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27