С двенадцатью маленькими лоханями только две из них нужно нагревать. Остальные могут быть деревянными. Кроме того, шерсть нужно не только мыть, но и несколько раз полоскать. Используя только одну лохань, нам пришлось бы три раза менять горячую воду для каждой новой порции шерсти, при этом мы бы впустую выливали много моющего средства.
— Объясните подробнее.
— Мы называем это системой противоположного потока. Шерсть поступает в лохани с севера на юг. Вода переливается из лохани в лохань с юга на север. На входе вода холодная и чистая, а на выходе холодная и грязная. Шерсть подается холодная и грязная, а выходит холодная и чистая.
Было очевидно, что меня не понимают.
— Давайте проследим за процессом. Грязную шерсть кладут в первую лохань, и рабочий мешает ее деревянной палкой. Вода немного теплая и грязная. В ней почти не осталось моющего средства, но основная грязь смывается. Лишняя вода вытекает по этой трубе, а более чистая поступает из второй лохани.
Затем шерсть перекладывают во вторую лохань, а в первую кладут еще. Во второй лохани вода горячее и чище.
Так продолжается до шестой медной лохани. Она стоит на огне. Вода в ней очень горячая. Здесь в воду добавляют моющее средство.
В седьмой лохани начинается полоскание. Вода теплая, а моющее средство, которое выполаскивается из шерсти, поступает в шестую лохань.
Восьмая, девятая и десятая лохани — для дополнительного полоскания. В каждой следующей вода горячее. Одиннадцатая лохань — медный котел с кипящей водой.
В двенадцатую налита чистая холодная вода. Здесь шерсть остывает, нагревая при этом воду перед подачей в котел. Рядом находятся решетки для сушки шерсти.
— Надо же, одна и та же вода используется несколько раз. Экономится топливо. Интересно.
Противоположный поток прост, как все гениальное, но изобретен был очень поздно. Впервые его использовали в 1930-х годах, что стало крупнейшим открытием Альберта Эйнштейна в области техники. С тех пор принцип противоположного потока применяют в целом ряде промышленных процессов.
— Пан Конрад, вы постоянно повторяете «моющее средство». Разве вы не используете мыло или золу?
— Мыло — это соединение золы и жира. Шерсть уже жирная. Именно жир мы и пытаемся отмыть. Зола содержит много твердых частиц, и шерсть может стать грязной.
Вначале зола выщелачивается. Мы насыпаем ее в кадку с матерчатым дном и промываем водой. Получается раствор гидроксида натрия — щелок, то есть сильное моющее средство.
— И возле каждой лохани стоит рабочий?
— Не совсем так, ваша светлость. Стоять весь день у котлов с кипятком — адский труд. Каждый рабочий будет от начала до конца промывать определенное количество шерсти.
Этот допрос с пристрастием длился несколько часов, пока герцог Хенрик не предложил выпить пива, и я смог, наконец, промочить горло. Мы расположились в большом зале.
— Пан Конрад, насколько я понял, вы можете намыть больше шерсти, чем спрясть.
— Это так, ваша светлость. Освободится много времени для других дел. Например, для стирки.
— Вы объяснили, что вы делаете, но не объяснили зачем.
— Зачем ткать сукно, ваша светлость? Чтобы людям было что носить!
— Нет. Я имею в виду то, что вы чужой среди нас. Что вам нужно? Может, деньги?
— У меня их более чем достаточно, ваша светлость. Мне столько даже не надо. И я не чужой. Мой акцент кажется вам странным. Я вырос в… другом месте. Но все мои предки были поляками, и я тоже поляк, и это моя страна.
— Мне объяснили, что вы не рассказываете о своем происхождении, и я не стану давить на вас. Но почему вы все это делаете?
— Потому что Польша раздроблена и слаба! Потому что наши люди неграмотны! Они мерзнут и голодают! Они умирают, как снежинки на поверхности воды. И потому что идут монголы. Они хотят истребить весь наш народ и превратить наши поля в пастбища для своих боевых коней!
— Успокойтесь, пан Конрад. Хорошо, что вы заботитесь о людях. Мельницы, ткацкие станки — все это нужно. Я прослежу, чтобы ими пользовались. Но что касается татар… Чингисхан умер пять лет тому назад. Зачем беспокоиться?
— У него были сыновья, у которых тоже есть сыновья. Они придут.
— Когда?
— Через девять лет. Даже чуть раньше.
— Хм. Вы заранее знаете их планы?
— Они придут, ваша светлость.
— Если вы верите в это, тогда зачем тратите время зря? Почему не создаете оружие?
— Буду, ваша светлость. Но кому воевать? Сейчас сотни крестьян и рабочих трудятся лишь на одного рыцаря. В племенах монголов каждый человек вооружен. Уже в численности у них будет перевес. Мои машины предоставят народу время и оружие для подготовки к войне. Польша уцелеет только при наличии народной армии!
— Вы вооружите холопов? Это же нарушит общественное спокойствие.
— Вы правы, ваша светлость. Но нет ничего стабильнее, чем покойник. Он просто лежит и не шевелится.
— Вы странный человек, пан Конрад Великан.
На этом меня отпустили. Уходя, я понял, что упустил свой шанс. Я настолько увлекся техническими объяснениями, что позабыл о главном.
Не важно, что герцог думал о мельницах и фабрике. Они уже строились, и он вряд ли это остановит.
Что мне на самом деле нужно, так это получить его разрешение на владение землей. Не имея собственной земли, все, что я сделал и сделаю, — коту под хвост.
А я, как сумасшедший, пророчил конец света! Не хватало только прицепить табличку, предвещающую Судный день. Настроение у меня было отвратительное.
Братья Краковские привели вьючный обоз с медными деталями для мельницы. Горожане не уделяли большого внимания большинству сельских праздников. Если была работа, они работали. Втулки получились такими большими, что их везли сразу на двух мулах, как портшезы.
Я отвлек Витольда, Илью и Анжело от игры вроде футбола и познакомил с братьями Краковскими. Мы обсудили, что нам требуется: детали для ветряной мельницы, лохани для мытья и окрашивания, оси и вкладыши для тачек.
К счастью, братья Краковские умели читать мои чертежи, и я вручил им целую стопку.
Витольд долго не мог понять, для чего нужна тачка, но потом согласился сделать дюжину, как только будет построена лесопилка. Они пригодятся при уборке урожая.
Братья согласились слепить глиняные горшки для Ильи, но попросили объяснить им суть процесса цементирования стали. У них уже была глина, каменный уголь и печи. Их очень впечатлили топоры, которые делал Илья, и они захотели сами закалять сталь. Я их благословил.
Краковские умели заливать медь в глиняные формы, и я научил их располагать маленькие формы одну за другой, чтобы сразу отливать много предметов. Они уже торговали большим количеством дверных петель и пряжек для ремней.
Я подозвал Петра Кульчиньского и в присутствии всех взял с него клятву верности. Братья не сразу поняли, что Петр не будет их боссом. Они могут вести свои дела, как считают необходимым, но обязаны информировать его обо всех финансовых операциях, чтобы тот извещал об этом меня.
Было решено, что Петр остановится в моей комнате в «Розовом драконе» и станет также вести бухгалтерские книги корчмы. Я отдал ему письмо к пану Тадеушу, подтверждающее полномочия.
Под конец Томаш Краковский затронул деликатный вопрос. Несмотря на то, что они работали на меня, я уже разрешил им забирать одну двенадцатую от полученной ими выручки. Поэтому он предложил мне купить привезенные детали и все то, что я только что заказал. Цифры будут занесены в книги, и они смогут подсчитать свою долю. Я же получу почти всю затраченную сумму обратно в качестве прибыли за владение имуществом.
Мне пришлось согласиться с тем, что это справедливо, но я подчеркнул, что смогу заплатить только с выручки за владение корчмой. Так мы и решили. Их доля составила 19 500 гривен.
Темнело, и я пригласил всех присутствующих перекусить на кухне. Мы ужинали, когда вошел Ламберт.
— Пан Конрад! Куда ты запропастился? За столом тебе отвели почетное место, и оно пустовало!
— Прости, ваша светлость. Я не знал, что приглашен. Привезли детали для мельницы, и многое нужно было обсудить.
— Никогда в жизни не видел столько меди в одном месте! Ты заплатил за все это?
— Да. Когда я отправлялся в Цешин, ты был занят севом, поэтому я решил взять свои деньги.
— Но ты согласен, что мельницы мои?
— Разумеется, ваша светлость.
— Значит, я тебе должен. Сколько?
— Привезенные детали, плюс детали для ветряной мельницы, лохани для фабрики, краска, мулы и красильщик из Флоренции обошлись в двадцать три тысячи гривен.
— Двадцать три… Поговорим в моих покоях, пан Конрад.
Когда мы пришли, он сказал:
— Двадцать три тысячи гривен — большая сумма, пан Конрад.
— Да, ваша светлость.
— Хм. Играть с тобой в шахматы бесполезно. Но я спорю, что твоя водяная мельница не заработает. Принимаешь? Или два раза по столько, или ничего.
— Как пожелаешь, ваша светлость. Но я краду твои деньги. Мельница заработает.
— Посмотрим. А теперь пойдем в зал. Люди ждут встречи с тобой. Хочу заметить, что пан Стефан и его отец, барон Ярослав, весь вечер проклинали тебя, твердили всем и каждому, что ты колдун. Единственное, кем они тебя не назвали, так это христианином.
— Пан Стефан? Но почему он не на посту?
— Его заменяет один из рыцарей пана Ярослава, поэтому у пана Стефана есть шанс очернить твое имя. Не люблю, когда мои вассалы так себя ведут. Знаю, это не твоя вина, разве только будь ты там, они бы тебя так не позорили. Даже не могу представить, что думает герцог.
Когда мы вошли, Ламберт прошептал:
— Главное, держи себя в руках!
После нашего появления разговор неожиданно прекратился. Люди только что пили и обсуждали свои дела. Теперь половина из них пялилась на меня, а другая половина старалась этого не делать.
Держись! — твердил я про себя. У тебя получится, у тебя получится. Должно получиться, должно получиться…
С высоко поднятой головой, улыбаясь, я важно шел рядом с Ламбертом, убеждая себя в том, что мне не страшно.
Пан Владимир спас меня. Он пробрался сквозь толпу и спросил:
— Пан Конрад, я что-то слышал о вашей схватке с шестью головорезами из гильдии сутенеров. Говорят, вы многих убили?
— Это ложь, пан Владимир. Их было трое, и убил я только одного.
Рыцарь, которого я не знал, вступил в разговор:
— Вы были абсолютно безоружны?
— В общем, да. Понимаете, у меня не было времени. Друг оказался в беде, и пойди я за мечом, кто знает, что бы произошло.
— Друг гильдии? Она симпатичная? — съязвил третий рыцарь.
— Не очень. Это он, управляющий «Розовым драконом». Хотя над его женой тоже издевались.
— Но как одному невооруженному мужчине удалось победить троих с ножами? — настойчиво продолжал второй Рыцарь.
Собиралась толпа любопытных. За исключением девушек Ламберта, это была мужская компания. Все они являлись профессиональными бойцами, поэтому по их меркам любой, кто рассказывал о кровопролитии и увечьях, заслуживал внимания. Я побеждал!
— Я дрался с ними по очереди.
— Но победить даже одного и то невероятно.
— Снимите вашу накидку, и я покажу.
Как я уже упоминал, у меня нет черного пояса, но я овладел несколькими простыми приемами в армии. Рыцарь оставил кинжал в ножнах, и мы отработали несколько приемов дзюдо в замедленном действии.
Я не стал повторять схватку в «Розовом драконе». Кто знает, как эти рыцари отреагируют на удар между ног, а я хотел казаться хорошим парнем. В дзюдо, когда вас впервые поднимают вверх, это надолго запоминается и очень впечатляет. Трое или четверо стали в очередь, чтобы сразиться со мной. Другие смотрели и пили. Меня принимали в свою компанию.
— Вот видите, — обратился я к рыцарю в синем одеянии, лежащему у моих ног, — кинь я вас на пол сильнее, на мгновение вы были бы беспомощны. Я смог бы сделать с вами все, что угодно. Например, надавить на грудь ногой.
— Попробуй со мной, — послышался чей-то голос у меня за спиной.
Я обернулся и увидел герцога Хенрика Бородатого.
— Ваша светлость, это… это не совсем уместно, — начал заикаться я.
Боже правый! Он был боссом моего босса и выглядел на семьдесят лет. Необычный партнер для тренировки.
— Попробуй со мной, — повторил он, держа в руке нож.
— Да, ваша светлость.
Медленно, стараясь не причинить ему вреда, я начал проделывать тот же прием, который только что показал.
— Не шевелись! — крикнул он.
Я замер и почувствовал укол в бок. Посмотрев вниз, я заметил кинжал в его левой руке. И откуда он только взялся?
— А теперь что скажешь, пан Конрад?
— Скажу, что, окажись вы в корчме той ночью, я был бы уже покойником, ваша светлость.
Все присутствующие разразились смехом, но это был дружеский смех. Не стыдно, когда тебя побеждает сеньор.
Довольный, герцог убрал ножи — один из них в сапог — и отошел в сторону.
Мне казалось, вечер идет хорошо. Пан Стефан и полдюжины рыцарей держались в стороне. Пан Владимир объяснил, что это вассалы барона. От них поддержки не дождешься! Я избегал контакта с ними.
В тот вечер разговоры велись в основном об охоте, поэтому мне особенно нечего было вставить. Кристина отлично справлялась с ролью хозяйки, а ее грация передавалась другим девушкам, особенно Янине, Наталье, Анастасии и Явальде. С ними тепло обходились, но то и дело бросали косые взгляды.
Позже я оказался рядом с Ламбертом и герцогом.
— Ты высказал интересную мысль, пан Конрад, — начал герцог, — о том, что невооруженный человек может победить вооруженного.
— Ваша светлость, прошу, поймите, я не мастер боя без оружия и даже не ученик. Лично я убежден, что оружие не повредит. Прости воин должен оставаться воином, даже если он голый.
— Интересно. Ты говоришь, что убежден. Разве есть такие, кто придерживается иного мнения?
— Я знал одного, ваша светлость. Он утверждал, что оружие бесполезно по сравнению с разумом и тренировкой. Он был мастером боевых искусств и имел черный пояс.
— Ах да. Мне говорили, что ты много путешествовал.
— Вы правы, ваша светлость. Вероятно, даже больше, чем вы можете себе представить. Но я дал клятву…
— Знаю, мальчик мой, и не стану расспрашивать. Ламберт, откуда, по-твоему, родом пан Конрад?
— Ваша светлость, я не собирался говорить об этом, но раз уж вы спросили, обязан ответить. Я внимательно наблюдал за этим человеком с Рождества, долго размышлял о его происхождении и уверен в правильности моего предположения.
— И каково же оно? — поинтересовался герцог.
— Я думаю, он посланник Святого Иоанна — христианского царя той далекой и прекрасной империи.
Я был просто ошарашен. Возможно, даже раскрыл рот. Святой Иоанн!
— Удивительно, — произнес герцог.
— Подумайте над этим, ваша светлость. Перед вами доблестный рыцарь, который боится вида крови. Виртуоз технического дела, который не знает, как кузнец делает железо. Человек, который одинаково относится к воинам и детям. Откуда еще он мог прийти, как не из самой цивилизованной империи в мире?
— Пан Стефан сказал бы, что он пришел из ада, — заметил герцог.
— Они не в лучших отношениях, ваша светлость. Я уже объяснял…
— Да, ты объяснял. Но зачем Иоанну посылать нам человека?
— Возможно, из-за монголов, — предположил Ламберт. — Говорят, они покорили полмира. Что, если он в опасности, и ему нужна помощь?
— Тогда почему он прислал инженера, а не посла?
— Возможно, пан Конрад и есть посол. Какие бы он ни получил указания, я объяснил вам суть его клятвы.
— Я помню. Ну что, пан Конрад. Становится поздно. Завтра мы едем на охоту. Ты с нами?
— Почту за честь, ваша светлость.
Я не люблю кровавых развлечений, но преимущество охоты в том, что на столе появляется мясо. В любом случае, когда приглашает босс твоего босса, надо соглашаться.
Герцог и Ламберт удалились.
Мы собирались охотиться на дикого кабана и зубра. В Польше тринадцатого века зубры, разумеется, водились. Они сохранились и в современном мире в специальных природных заповедниках.
Я распорядился, чтобы братья Краковские возвращались домой и взяли с собой Петра Кульчиньского.
На рассвете я, в доспехах и с копьем, сидел на лошади в окружении двух дюжин рыцарей. Герцог отправил меня за щитом, поскольку он тоже был необходимой принадлежностью.
Когда мы выехали за ворота, молодой Хенрик отстал от первой колонны и присоединился ко мне.
— Интересный герб, пан Конрад.
— Неужели, ваша светлость?
— Белый орел на красном фоне. Очень похоже на знак отличия польских герцогов.
— Считайте его символом Польши, ваша светлость.
— У орла на голове корона. Вы хотите быть королем?
— Нет, ваша светлость. Я хочу сказать, что Польше нужен король.
— «Еще Польша не погибла», — прочитал он мой девиз. — Вы думаете, что Польша умирает?
— Она состоит из дюжины частей, ваша светлость. Это верный признак.
— Я и мой отец пытаемся объединить эти части.
— Знаю, ваша светлость. Когда вам это удастся, я сменю девиз.
Он засмеялся:
— По рукам, пан Конрад! Через десять лет вам придется его закрасить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Объясните подробнее.
— Мы называем это системой противоположного потока. Шерсть поступает в лохани с севера на юг. Вода переливается из лохани в лохань с юга на север. На входе вода холодная и чистая, а на выходе холодная и грязная. Шерсть подается холодная и грязная, а выходит холодная и чистая.
Было очевидно, что меня не понимают.
— Давайте проследим за процессом. Грязную шерсть кладут в первую лохань, и рабочий мешает ее деревянной палкой. Вода немного теплая и грязная. В ней почти не осталось моющего средства, но основная грязь смывается. Лишняя вода вытекает по этой трубе, а более чистая поступает из второй лохани.
Затем шерсть перекладывают во вторую лохань, а в первую кладут еще. Во второй лохани вода горячее и чище.
Так продолжается до шестой медной лохани. Она стоит на огне. Вода в ней очень горячая. Здесь в воду добавляют моющее средство.
В седьмой лохани начинается полоскание. Вода теплая, а моющее средство, которое выполаскивается из шерсти, поступает в шестую лохань.
Восьмая, девятая и десятая лохани — для дополнительного полоскания. В каждой следующей вода горячее. Одиннадцатая лохань — медный котел с кипящей водой.
В двенадцатую налита чистая холодная вода. Здесь шерсть остывает, нагревая при этом воду перед подачей в котел. Рядом находятся решетки для сушки шерсти.
— Надо же, одна и та же вода используется несколько раз. Экономится топливо. Интересно.
Противоположный поток прост, как все гениальное, но изобретен был очень поздно. Впервые его использовали в 1930-х годах, что стало крупнейшим открытием Альберта Эйнштейна в области техники. С тех пор принцип противоположного потока применяют в целом ряде промышленных процессов.
— Пан Конрад, вы постоянно повторяете «моющее средство». Разве вы не используете мыло или золу?
— Мыло — это соединение золы и жира. Шерсть уже жирная. Именно жир мы и пытаемся отмыть. Зола содержит много твердых частиц, и шерсть может стать грязной.
Вначале зола выщелачивается. Мы насыпаем ее в кадку с матерчатым дном и промываем водой. Получается раствор гидроксида натрия — щелок, то есть сильное моющее средство.
— И возле каждой лохани стоит рабочий?
— Не совсем так, ваша светлость. Стоять весь день у котлов с кипятком — адский труд. Каждый рабочий будет от начала до конца промывать определенное количество шерсти.
Этот допрос с пристрастием длился несколько часов, пока герцог Хенрик не предложил выпить пива, и я смог, наконец, промочить горло. Мы расположились в большом зале.
— Пан Конрад, насколько я понял, вы можете намыть больше шерсти, чем спрясть.
— Это так, ваша светлость. Освободится много времени для других дел. Например, для стирки.
— Вы объяснили, что вы делаете, но не объяснили зачем.
— Зачем ткать сукно, ваша светлость? Чтобы людям было что носить!
— Нет. Я имею в виду то, что вы чужой среди нас. Что вам нужно? Может, деньги?
— У меня их более чем достаточно, ваша светлость. Мне столько даже не надо. И я не чужой. Мой акцент кажется вам странным. Я вырос в… другом месте. Но все мои предки были поляками, и я тоже поляк, и это моя страна.
— Мне объяснили, что вы не рассказываете о своем происхождении, и я не стану давить на вас. Но почему вы все это делаете?
— Потому что Польша раздроблена и слаба! Потому что наши люди неграмотны! Они мерзнут и голодают! Они умирают, как снежинки на поверхности воды. И потому что идут монголы. Они хотят истребить весь наш народ и превратить наши поля в пастбища для своих боевых коней!
— Успокойтесь, пан Конрад. Хорошо, что вы заботитесь о людях. Мельницы, ткацкие станки — все это нужно. Я прослежу, чтобы ими пользовались. Но что касается татар… Чингисхан умер пять лет тому назад. Зачем беспокоиться?
— У него были сыновья, у которых тоже есть сыновья. Они придут.
— Когда?
— Через девять лет. Даже чуть раньше.
— Хм. Вы заранее знаете их планы?
— Они придут, ваша светлость.
— Если вы верите в это, тогда зачем тратите время зря? Почему не создаете оружие?
— Буду, ваша светлость. Но кому воевать? Сейчас сотни крестьян и рабочих трудятся лишь на одного рыцаря. В племенах монголов каждый человек вооружен. Уже в численности у них будет перевес. Мои машины предоставят народу время и оружие для подготовки к войне. Польша уцелеет только при наличии народной армии!
— Вы вооружите холопов? Это же нарушит общественное спокойствие.
— Вы правы, ваша светлость. Но нет ничего стабильнее, чем покойник. Он просто лежит и не шевелится.
— Вы странный человек, пан Конрад Великан.
На этом меня отпустили. Уходя, я понял, что упустил свой шанс. Я настолько увлекся техническими объяснениями, что позабыл о главном.
Не важно, что герцог думал о мельницах и фабрике. Они уже строились, и он вряд ли это остановит.
Что мне на самом деле нужно, так это получить его разрешение на владение землей. Не имея собственной земли, все, что я сделал и сделаю, — коту под хвост.
А я, как сумасшедший, пророчил конец света! Не хватало только прицепить табличку, предвещающую Судный день. Настроение у меня было отвратительное.
Братья Краковские привели вьючный обоз с медными деталями для мельницы. Горожане не уделяли большого внимания большинству сельских праздников. Если была работа, они работали. Втулки получились такими большими, что их везли сразу на двух мулах, как портшезы.
Я отвлек Витольда, Илью и Анжело от игры вроде футбола и познакомил с братьями Краковскими. Мы обсудили, что нам требуется: детали для ветряной мельницы, лохани для мытья и окрашивания, оси и вкладыши для тачек.
К счастью, братья Краковские умели читать мои чертежи, и я вручил им целую стопку.
Витольд долго не мог понять, для чего нужна тачка, но потом согласился сделать дюжину, как только будет построена лесопилка. Они пригодятся при уборке урожая.
Братья согласились слепить глиняные горшки для Ильи, но попросили объяснить им суть процесса цементирования стали. У них уже была глина, каменный уголь и печи. Их очень впечатлили топоры, которые делал Илья, и они захотели сами закалять сталь. Я их благословил.
Краковские умели заливать медь в глиняные формы, и я научил их располагать маленькие формы одну за другой, чтобы сразу отливать много предметов. Они уже торговали большим количеством дверных петель и пряжек для ремней.
Я подозвал Петра Кульчиньского и в присутствии всех взял с него клятву верности. Братья не сразу поняли, что Петр не будет их боссом. Они могут вести свои дела, как считают необходимым, но обязаны информировать его обо всех финансовых операциях, чтобы тот извещал об этом меня.
Было решено, что Петр остановится в моей комнате в «Розовом драконе» и станет также вести бухгалтерские книги корчмы. Я отдал ему письмо к пану Тадеушу, подтверждающее полномочия.
Под конец Томаш Краковский затронул деликатный вопрос. Несмотря на то, что они работали на меня, я уже разрешил им забирать одну двенадцатую от полученной ими выручки. Поэтому он предложил мне купить привезенные детали и все то, что я только что заказал. Цифры будут занесены в книги, и они смогут подсчитать свою долю. Я же получу почти всю затраченную сумму обратно в качестве прибыли за владение имуществом.
Мне пришлось согласиться с тем, что это справедливо, но я подчеркнул, что смогу заплатить только с выручки за владение корчмой. Так мы и решили. Их доля составила 19 500 гривен.
Темнело, и я пригласил всех присутствующих перекусить на кухне. Мы ужинали, когда вошел Ламберт.
— Пан Конрад! Куда ты запропастился? За столом тебе отвели почетное место, и оно пустовало!
— Прости, ваша светлость. Я не знал, что приглашен. Привезли детали для мельницы, и многое нужно было обсудить.
— Никогда в жизни не видел столько меди в одном месте! Ты заплатил за все это?
— Да. Когда я отправлялся в Цешин, ты был занят севом, поэтому я решил взять свои деньги.
— Но ты согласен, что мельницы мои?
— Разумеется, ваша светлость.
— Значит, я тебе должен. Сколько?
— Привезенные детали, плюс детали для ветряной мельницы, лохани для фабрики, краска, мулы и красильщик из Флоренции обошлись в двадцать три тысячи гривен.
— Двадцать три… Поговорим в моих покоях, пан Конрад.
Когда мы пришли, он сказал:
— Двадцать три тысячи гривен — большая сумма, пан Конрад.
— Да, ваша светлость.
— Хм. Играть с тобой в шахматы бесполезно. Но я спорю, что твоя водяная мельница не заработает. Принимаешь? Или два раза по столько, или ничего.
— Как пожелаешь, ваша светлость. Но я краду твои деньги. Мельница заработает.
— Посмотрим. А теперь пойдем в зал. Люди ждут встречи с тобой. Хочу заметить, что пан Стефан и его отец, барон Ярослав, весь вечер проклинали тебя, твердили всем и каждому, что ты колдун. Единственное, кем они тебя не назвали, так это христианином.
— Пан Стефан? Но почему он не на посту?
— Его заменяет один из рыцарей пана Ярослава, поэтому у пана Стефана есть шанс очернить твое имя. Не люблю, когда мои вассалы так себя ведут. Знаю, это не твоя вина, разве только будь ты там, они бы тебя так не позорили. Даже не могу представить, что думает герцог.
Когда мы вошли, Ламберт прошептал:
— Главное, держи себя в руках!
После нашего появления разговор неожиданно прекратился. Люди только что пили и обсуждали свои дела. Теперь половина из них пялилась на меня, а другая половина старалась этого не делать.
Держись! — твердил я про себя. У тебя получится, у тебя получится. Должно получиться, должно получиться…
С высоко поднятой головой, улыбаясь, я важно шел рядом с Ламбертом, убеждая себя в том, что мне не страшно.
Пан Владимир спас меня. Он пробрался сквозь толпу и спросил:
— Пан Конрад, я что-то слышал о вашей схватке с шестью головорезами из гильдии сутенеров. Говорят, вы многих убили?
— Это ложь, пан Владимир. Их было трое, и убил я только одного.
Рыцарь, которого я не знал, вступил в разговор:
— Вы были абсолютно безоружны?
— В общем, да. Понимаете, у меня не было времени. Друг оказался в беде, и пойди я за мечом, кто знает, что бы произошло.
— Друг гильдии? Она симпатичная? — съязвил третий рыцарь.
— Не очень. Это он, управляющий «Розовым драконом». Хотя над его женой тоже издевались.
— Но как одному невооруженному мужчине удалось победить троих с ножами? — настойчиво продолжал второй Рыцарь.
Собиралась толпа любопытных. За исключением девушек Ламберта, это была мужская компания. Все они являлись профессиональными бойцами, поэтому по их меркам любой, кто рассказывал о кровопролитии и увечьях, заслуживал внимания. Я побеждал!
— Я дрался с ними по очереди.
— Но победить даже одного и то невероятно.
— Снимите вашу накидку, и я покажу.
Как я уже упоминал, у меня нет черного пояса, но я овладел несколькими простыми приемами в армии. Рыцарь оставил кинжал в ножнах, и мы отработали несколько приемов дзюдо в замедленном действии.
Я не стал повторять схватку в «Розовом драконе». Кто знает, как эти рыцари отреагируют на удар между ног, а я хотел казаться хорошим парнем. В дзюдо, когда вас впервые поднимают вверх, это надолго запоминается и очень впечатляет. Трое или четверо стали в очередь, чтобы сразиться со мной. Другие смотрели и пили. Меня принимали в свою компанию.
— Вот видите, — обратился я к рыцарю в синем одеянии, лежащему у моих ног, — кинь я вас на пол сильнее, на мгновение вы были бы беспомощны. Я смог бы сделать с вами все, что угодно. Например, надавить на грудь ногой.
— Попробуй со мной, — послышался чей-то голос у меня за спиной.
Я обернулся и увидел герцога Хенрика Бородатого.
— Ваша светлость, это… это не совсем уместно, — начал заикаться я.
Боже правый! Он был боссом моего босса и выглядел на семьдесят лет. Необычный партнер для тренировки.
— Попробуй со мной, — повторил он, держа в руке нож.
— Да, ваша светлость.
Медленно, стараясь не причинить ему вреда, я начал проделывать тот же прием, который только что показал.
— Не шевелись! — крикнул он.
Я замер и почувствовал укол в бок. Посмотрев вниз, я заметил кинжал в его левой руке. И откуда он только взялся?
— А теперь что скажешь, пан Конрад?
— Скажу, что, окажись вы в корчме той ночью, я был бы уже покойником, ваша светлость.
Все присутствующие разразились смехом, но это был дружеский смех. Не стыдно, когда тебя побеждает сеньор.
Довольный, герцог убрал ножи — один из них в сапог — и отошел в сторону.
Мне казалось, вечер идет хорошо. Пан Стефан и полдюжины рыцарей держались в стороне. Пан Владимир объяснил, что это вассалы барона. От них поддержки не дождешься! Я избегал контакта с ними.
В тот вечер разговоры велись в основном об охоте, поэтому мне особенно нечего было вставить. Кристина отлично справлялась с ролью хозяйки, а ее грация передавалась другим девушкам, особенно Янине, Наталье, Анастасии и Явальде. С ними тепло обходились, но то и дело бросали косые взгляды.
Позже я оказался рядом с Ламбертом и герцогом.
— Ты высказал интересную мысль, пан Конрад, — начал герцог, — о том, что невооруженный человек может победить вооруженного.
— Ваша светлость, прошу, поймите, я не мастер боя без оружия и даже не ученик. Лично я убежден, что оружие не повредит. Прости воин должен оставаться воином, даже если он голый.
— Интересно. Ты говоришь, что убежден. Разве есть такие, кто придерживается иного мнения?
— Я знал одного, ваша светлость. Он утверждал, что оружие бесполезно по сравнению с разумом и тренировкой. Он был мастером боевых искусств и имел черный пояс.
— Ах да. Мне говорили, что ты много путешествовал.
— Вы правы, ваша светлость. Вероятно, даже больше, чем вы можете себе представить. Но я дал клятву…
— Знаю, мальчик мой, и не стану расспрашивать. Ламберт, откуда, по-твоему, родом пан Конрад?
— Ваша светлость, я не собирался говорить об этом, но раз уж вы спросили, обязан ответить. Я внимательно наблюдал за этим человеком с Рождества, долго размышлял о его происхождении и уверен в правильности моего предположения.
— И каково же оно? — поинтересовался герцог.
— Я думаю, он посланник Святого Иоанна — христианского царя той далекой и прекрасной империи.
Я был просто ошарашен. Возможно, даже раскрыл рот. Святой Иоанн!
— Удивительно, — произнес герцог.
— Подумайте над этим, ваша светлость. Перед вами доблестный рыцарь, который боится вида крови. Виртуоз технического дела, который не знает, как кузнец делает железо. Человек, который одинаково относится к воинам и детям. Откуда еще он мог прийти, как не из самой цивилизованной империи в мире?
— Пан Стефан сказал бы, что он пришел из ада, — заметил герцог.
— Они не в лучших отношениях, ваша светлость. Я уже объяснял…
— Да, ты объяснял. Но зачем Иоанну посылать нам человека?
— Возможно, из-за монголов, — предположил Ламберт. — Говорят, они покорили полмира. Что, если он в опасности, и ему нужна помощь?
— Тогда почему он прислал инженера, а не посла?
— Возможно, пан Конрад и есть посол. Какие бы он ни получил указания, я объяснил вам суть его клятвы.
— Я помню. Ну что, пан Конрад. Становится поздно. Завтра мы едем на охоту. Ты с нами?
— Почту за честь, ваша светлость.
Я не люблю кровавых развлечений, но преимущество охоты в том, что на столе появляется мясо. В любом случае, когда приглашает босс твоего босса, надо соглашаться.
Герцог и Ламберт удалились.
Мы собирались охотиться на дикого кабана и зубра. В Польше тринадцатого века зубры, разумеется, водились. Они сохранились и в современном мире в специальных природных заповедниках.
Я распорядился, чтобы братья Краковские возвращались домой и взяли с собой Петра Кульчиньского.
На рассвете я, в доспехах и с копьем, сидел на лошади в окружении двух дюжин рыцарей. Герцог отправил меня за щитом, поскольку он тоже был необходимой принадлежностью.
Когда мы выехали за ворота, молодой Хенрик отстал от первой колонны и присоединился ко мне.
— Интересный герб, пан Конрад.
— Неужели, ваша светлость?
— Белый орел на красном фоне. Очень похоже на знак отличия польских герцогов.
— Считайте его символом Польши, ваша светлость.
— У орла на голове корона. Вы хотите быть королем?
— Нет, ваша светлость. Я хочу сказать, что Польше нужен король.
— «Еще Польша не погибла», — прочитал он мой девиз. — Вы думаете, что Польша умирает?
— Она состоит из дюжины частей, ваша светлость. Это верный признак.
— Я и мой отец пытаемся объединить эти части.
— Знаю, ваша светлость. Когда вам это удастся, я сменю девиз.
Он засмеялся:
— По рукам, пан Конрад! Через десять лет вам придется его закрасить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27