Никто не мог точно рассчитать, на какую высоту поднимется ПС, каков будет эллипс его траектории. Никто не мог дать гарантии, что ионосфера пропустит сигналы радиопередатчика. О том, что у Земли существуют радиационные пояса, тоже никто тогда не знал, Королев не был уверен, пощадят ли микрометеориты его полированный шар, справятся ли вентиляторы с отводом тепла, сохранится ли герметичность шара после вибраций на активном участке. Еще в МИКе, когда он вместе с Келдышем осматривал стык полусфер, уплотнение показалось ему слабоватым: воздух выйдет и вакуум убьет спутник.
– Достаточно одного кольца? – спрашивал он у Бушуева. – Может быть, надо второе сделать?
– Не надо, Сергей Павлович, уплотнение надежно...
Сейчас часто, иногда и без повода, используют ставшее уже крылатым выражение «полет в неизвестное». Но это был действительно полет в абсолютно неизвестное: ничего более неизвестного не было за все то время, когда человек начал летать.
Стояла глухая осенняя ночь. Стартовая площадка освещалась прожекторами. Где-то вне пределов их узких белых конусов громко лязгнул тепловоз. Еще баснописец Крылов отметил, что пустая бочка громче полной. Это уходили опорожненные топливные цистерны. Королеву доложили: заправка закончена, полный вес ракеты 272 830 килограммов.
Если смотришь на ракету, кажется, что это жгучие лучи прожекторов заставляют ее дымиться. Наконец белый дымок исчез: закрылись дренажные кислородные клапаны, начался наддув баков. Хотя Носов считался руководителем полигонных испытателей, «стреляющим» в бункере был назначен Евгений Ильич Осташов. Волновался, конечно. Команды отдавал, не отрывая лица от черной резины, окружавшей окуляры перископа. У командного пульта с кнопками в те минуты сидели два оператора: лейтенант Борис Семенович Чекунов и старший техник Анатолий Иванович Корнев. Они поворачивали ключ по команде «Ключ на старт!» и нажимали легендарную кнопку «Пуск». Темнота дрогнула, где-то внизу забилось пламя, блеснуло на миг из бетонного канала, клубы дыма и пыли закрыли на секунду огнедышащий хвост ракеты. Один из стартовиков писал потом в своих мемуарах: «В этот момент наблюдавшим показалось, что ракета сгорит сейчас на пусковом устройстве, так и не поднявшись». Она не сгорела, она вырвалась из этого горячего облака и полетела вверх, заливая светом ночную степь...
Спутник стартовал 4 октября 1957 года в 22 часа 28 минут по московскому времени.
– Мы радовались, как ребятишки, смеялись и целовались, – вспоминал Бушуев.
Около небольшого домика – одного из пунктов радиотелеметрической информации, ближайшего к стартовой позиции, был установлен автомобильный фургон, в котором находились радиоприемники, настроенные на частоты передатчиков спутника. В фургоне сидели Лаппо и Грингауз, плотно надвинув на уши головные телефоны. Они ждали. Когда конус обтекателя, под которым спрятан спутник, проходит через атмосферу, он нагревается до 320-350 градусов. А вдруг передатчик перегрелся?! Не должен, а вдруг?! В фургончик все время норовили протиснуться какие-то люди, Грингауз и Лаппо шипели на них, все вокруг кричали: «Тише! Тише!» – и оттого уж совсем ничего не было слышно. Но вдруг, словно поднимаясь из каких-то немых глубин, раздалось далекое, размытое, но с каждой секундой все более громкое, четкое: «Бип-бип-бип...».
Дружное «ура!» покатилось по ночной степи. Неизвестно откуда появившийся Рязанский кричал по телефону Королеву в командный бункер:
– Есть! Есть сигнал!
Данные по скорости в конце активного участка телеметристы принесли минут через пятнадцать. Королев внимательно читал цифровой ряд. Похоже, что спутник состоялся... Но какая там атмосфера, как он будет тормозиться?
Все ждали теперь сообщений с НИПов. Последний, камчатский пункт засек спутник на вполне приличной высоте. Вроде не падает. Теперь всем не терпелось узнать, с какими параметрами он придет с запада. Королев, Рябиков, Келдыш, Глушко, Бармин, Носов, Воскресенский – все потянулись к фургончику радистов. И вот часа через полтора снова:
– Бип-бип-бип...
Баллистики подтвердили: орбита высокая – апогей 939 километров, перигей – 215, летать должен долго. (Верные своему давнему правилу «темнить где можно», бдительные чиновники эти цифры в сообщение ТАСС не вставили, отделавшись расплывчатым утверждением, что спутник «будет двигаться на высотах до 900 километров над поверхностью Земли».)
Однако баллистика, как известно, дело темное, и для верности председатель Государственной комиссии Василий Михайлович Рябиков решил дождаться второго витка и тогда уж звонить в Киев, где находился Хрущев, докладывать. Благо, там глубокая ночь, начальство спит, а докладывать дежурным – никакого удовольствия...
Королев не сразу заметил, как стало уже совсем светло. Наступило первое утро космической эры, в которую вступила Земля. Но она еще не знала об этом.
Монтаж первого искусственного спутника Земли ведут слесари-сборщики опытного завода Юрий Дмитриевич Силаев и Николай Васильевич Селезнев
Вячеслав Иванович Лаппо
Александр Иванович Носов
Лейтенант-инженер Борис Семенович Чекунов
Лейтенант Виктор Хусинович Алиев, начальник расчета
Лейтенант Анатолий Иванович Кудряшов, участник первых пусков ИСЗ
Запуск первого спутника 4 октября 1957 г., 22 часа 28 минут по московскому времени
58
Когда то, чего мы очень долго ждем, наконец приходит, оно кажется нам неожиданностью.
Марк Твен
Королеву очень хотелось, чтобы люди поняли важность ими совершенного. На стихийном митинге, забравшись на импровизированную трибуну, Сергей Павлович взволнованно сказал:
– Дорогие товарищи! Сегодня свершилось то, о чем мечтали лучшие умы человечества! Пророческие слова Константина Эдуардовича Циолковского о том, что человечество вечно не останется на Земле, сбылись. Сегодня на околоземную орбиту выведен первый в мире искусственный спутник. С выводом его начался штурм космоса. И первой страной, проложившей дорогу в космическое пространство, явилась наша страна – страна Советов! Разрешите мне поздравить всех вас с этой исторической датой. Разрешите особо поблагодарить всех младших специалистов, техников, инженеров, конструкторов, принимавших участие в подготовке носителя и спутника, за их титанический труд...
В речах и выступлениях Сергей Павлович подчас употреблял слова, которые никогда не произносил в обыденной жизни, вроде вот этого: «титанический», или «дерзновенный». Закончил он свою речь хорошо и просто: «Еще раз большое вам русское спасибо!»
Испытатели нестройно грянули: «Ура!». Слава Лаппо прямо на улице натянул антенну, поставил приемник на полную мощность, и над «площадкой № 2» громко звучало «бип, бип, бип...». Все были возбуждены необычностью совершенной работы и радостной перспективой улететь, наконец, домой. Возбуждение усилилось, когда заместитель Королева Евгений Васильевич Шабаров дал команду начальнику экспедиции (это высший хозяйственный чин) выдать победителям спирт. Чтобы не ходили по несколько раз, Шабаров определил норму: чайник на человека. («Когда я подписывал акты на списание спирта, у меня даже рука устала».) Может быть, именно щедрость Шабарова, сознание, что чайник выпить трудно, привели к тому, что сильно пьяных не было.
Днем, когда НИПы окончательно сформировали орбиту и стало ясно, что спутник будет летать долго, состоялись торжества в маленьком кинозале. Выступал Рябиков, передал приветствия от руководителей партии и правительства. Потом Королев и Келдыш вновь объясняли значение совершенного и поздравляли с успехом. Вечером на Совете Главных с участием Келдыша решили, что, пожалуй, нужно подготовить толковую статью о спутнике. Дело это поручили Скуридину, он подключил Охоцимского и несколько королевских специалистов.
Уже на ночь глядя полетели в Москву: Королев взял за правило летать на полигон и с полигона только ночью – так он экономил рабочий день. Впрочем, теперь правильнее было бы сказать, что прилетели они на полигон, а улетали уже с космодрома. Правда, названия ему еще не придумали и в сообщении ТАСС о месте, откуда запускался спутник, вообще не было сказано ни слова.
В Ил-14 кто-то еще переговаривался, но большинство, сморенные предыдущей бессонной ночью и шабаровской щедростью, уже подремывали, когда из пилотской кабины вышел любимец Королева командир корабля Толя Есенин и, наклонившись над креслом Главного, сказал громким шепотом, который часто бывает слышнее крика:
– Сергей Павлович, весь мир гудит, на всех языках: «Россия», «Спутник»...
Королев быстро встал, прошел в кабину летчиков. Через некоторое время вернулся задумчиво просветленный:
– Да, товарищи, вы не представляете – весь мир говорит о нашем спутнике... – И добавил с улыбкой: – Кажется, мы действительно наделали много шума...
Первыми в США засекли спутник не могучие средства ПВО, а радиолюбитель Чарльз Титерс и священник Чарльз Вуд из Нью-Джерси. Дежурный редактор «Юнайтед Пресс Интернэйшнл» Генри Торнберри собирался уходить домой, надел пальто и ждал прихода сменщика, когда вдруг «ожил» телетайп ТАСС и побежали строчки о спутнике. Торнберри быстро сообразил, что это великая сенсация, и начал перегонять срочные сообщения в Нью-Йорк. Два часа он работал без устали и совсем запарился, потому что не было времени даже снять пальто.
События в Вашингтоне 5 октября 1957 года вообще напоминали старинные классические сказки с волшебными превращениями. В доме № 1125 по 16-й авеню в нарядном зале для приемов советского посольства в этот день собрались участники совещания по координации запусков исследовательских ракет в период МГГ. Во время приема научного обозревателя «Нью-Йорк таймс» Уолтера Салливэна позвали к телефону. Звонили из редакции, чтобы сообщить: русские запустили спутник! Салливэн передал новость Ллойду Беркнеру – главному координатору всех исследований по ракетам и спутникам программы МГГ. Беркнер вытаращил глаза и захлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание собравшихся. Все умолкли и обернулись.
– Господа! «Нью-Йорк таймс» сообщила о запуске спутника на орбиту высотой 900 километров. Я бы хотел поздравить советских коллег с их достижением...
Советские коллеги, равно как и посольские дипломаты, ничего не знали, и им оставалось лишь таинственно улыбаться и подмигивать американцам – вот, дескать, какой сюрприз мы вам устроили...
Не успел президент Эйзенхауэр прилететь на уикэнд в Геттигсберг, чтобы немного отдохнуть и поиграть в гольф, как тут же телефонный звонок Хегерти, пресс-секретаря Белого дома: «Советы запустили спутник» – возвращает его в Вашингтон...
Только что ушедший в отставку министр обороны Чарльз Вильсон заявил: «Это всего лишь изящный научный фокус...»
Вернер фон Браун раньше других понял, что, увы, это не фокус. Новому министру обороны Макэлрою он сказал пророческие слова: «Ну, теперь в Вашингтоне разразится сущий ад!» Он имел в виду только политический резонанс, но нарушился весь уклад американской жизни: газетная буря уже к 8 октября привела к падению биржевых акций на общую сумму в 4 миллиарда долларов...
Телевизионные пророки утверждали, что стоит русским захотеть, и они разрушат Нью-Йорк немедленно. «Из всех символов мифологии страха, – писал потом американский ученый Герберт Йорк, – спутник был самым драматическим»...
Пастор Клут в Вашингтоне предсказывал конец света...
Американцы оказались неподготовленными к такому событию прежде всего потому, что не хотели к нему готовиться. Они не допускали мысли о том, что Советский Союз может запустить спутник раньше, чем США. Не допускали, несмотря на то, что ЦРУ еще в 1955 году представило Национальному совету безопасности информацию о том, что подготовка к запуску спутника идет в Советском Союзе полным ходом. Это довольно распространенное явление: с одной стороны, правительство вроде бы не жалеет средств для своих разведывательных служб и ни в чем им не отказывает, но, когда службы эти сообщают нечто действительно важное, оправдывающее свое существование, – их никто не желает слушать.
Однако и в Советском Союзе тоже были не подготовлены к явлению спутника. Я имею в виду не «широкие круги общественности», которые всегда не в курсе того, что они с таким жаром бросаются одобрять или осуждать. В данном случае можно сказать, что не в курсе оказались и те, кто непосредственно этим делом занимался. Общее настроение наших специалистов довольно точно передает в своих воспоминаниях Владимир Павлович Бармин: «Сам спутник до того, как он стал реальностью, вышел на орбиту, моментами казался какой-то невозможной фантастикой. Но это, конечно, только моментами, в целом же каждый из нас делал свое дело и видел весь запуск как сумму отлаженных операций, которые непременно должны сработать. Куда же он денется, этот спутник? Конечно же полетит...»
Да, для людей, собравшихся в начале октября 1957 года на «площадке № 2», это была, прежде всего «сумма отлаженных операций». Подняться над «отлаженными операциями» они не могли не только в силу своей инженерной заземленности, но и по причине отсутствия каких-либо аналогов, – ничего похожего никогда не было. Многие годы они запускали разные ракеты – большие и маленькие, пуски эти имели, разумеется, какой-то общественный и даже международный резонанс. И полет ракеты со спутником тоже будет, конечно, иметь резонанс, наверняка больший, поскольку это все-таки не просто запуск, а запуск, выражаясь словами генерала Вильсона, с «научным фокусом». Однако ни Королев, быть может, единственный, кто в полной мере мог оценить масштаб события, ни увлеченный чисто научной задачей Келдыш, ни радостный Тихонравов, очень довольный тем, что давние его расчеты воплотились в реальную работу, ни чиновники из ЦК и Совмина, которые более всего думали о том, как заслужить похвалу – нет, не за феноменальный эксперимент, а за обгон американцев – ведь Хрущев обожал обгонять американцев, – никто никогда не предполагал, что запуск спутника произведет такой переворот в умах всего населения планеты. К такой реакции мира совершенно не были готовы и наши идеологи, возглавляющие средства массовой информации. 5 октября, когда весь мир действительно гудел, взбудораженный эпохальным событием, «Правда» вышла с передовой статьей «Подготовка к зиме – дело неотложное». Само сообщение ТАСС о запуске спутника отличалось такой скромностью газетной «подачи», какая заставляет думать, что и газетчики тоже ничего не поняли. И понять значение того, что свершилось, через некоторое время заставил их, прежде всего мир, а не Королев, Келдыш, Суслов или Хрущев.
Потом об этой октябрьской ночи будут написаны тысячи статей, целые библиотеки книг, будут сочинены стихи о спутнике, сложены песни, а американский моряк Роберт Венутти попадет на страницы популярных журналов как изобретатель прически «sputnik» – четыре облитые лаком пряди торчали, как сосульки, на бритой голове. Старт 4 октября долгие годы будет анализироваться со всех сторон: научной, технической, исторической, политической. Он заставит по-новому взглянуть на многие проблемы нашего века, начиная с ревизии высшей школы и кончая доктринами мирного сосуществования разных политических систем на одной планете. Американская газета «Вашингтон ивнинг стар» комментировала запуск первого спутника с беспощадным лаконизмом: «Эра самоуверенности кончилась». Французский журнал «Пари-матч» констатировал: «Рухнула догма о техническом превосходстве Соединенных Штатов».
Да, о политике, первенстве в экономике, новом оружии говорили больше всего, и лишь немногим открылась вся философская, мировоззренческая глубина этого события, которое именно потому, что было воистину великим, вмещалось в одну короткую фразу: «Впервые на Земле нечто, подброшенное вверх, не упало». Все последующее в жизни Королева и его преемников: лунники, гагаринский триумф, межпланетные полеты; все, свидетелями чего мы стали после смерти Сергея Павловича: высадка на Луну, гигантские орбитальные станции и полет за пределы Солнечной системы; все, свидетелями чего станут наши дети и внуки: марсианская экспедиция землян, лунная индустрия и создание солнечной энергетики в околоземном пространстве – все это уже вторично и является по сути своей лишь усложненным, технически более совершенным вариантом того, что произошло 4 октября. Поняли это не сразу, но и не сразу поняли не все...
После возвращения в Москву Королев был принят Хрущевым. Беседа была совершенно непринужденной. В благодушном настроении Никита Сергеевич был очень милым, веселым человеком, общение с которым доставляло истинное удовольствие, но в гневе зверел, становился неуправляем и дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157
– Достаточно одного кольца? – спрашивал он у Бушуева. – Может быть, надо второе сделать?
– Не надо, Сергей Павлович, уплотнение надежно...
Сейчас часто, иногда и без повода, используют ставшее уже крылатым выражение «полет в неизвестное». Но это был действительно полет в абсолютно неизвестное: ничего более неизвестного не было за все то время, когда человек начал летать.
Стояла глухая осенняя ночь. Стартовая площадка освещалась прожекторами. Где-то вне пределов их узких белых конусов громко лязгнул тепловоз. Еще баснописец Крылов отметил, что пустая бочка громче полной. Это уходили опорожненные топливные цистерны. Королеву доложили: заправка закончена, полный вес ракеты 272 830 килограммов.
Если смотришь на ракету, кажется, что это жгучие лучи прожекторов заставляют ее дымиться. Наконец белый дымок исчез: закрылись дренажные кислородные клапаны, начался наддув баков. Хотя Носов считался руководителем полигонных испытателей, «стреляющим» в бункере был назначен Евгений Ильич Осташов. Волновался, конечно. Команды отдавал, не отрывая лица от черной резины, окружавшей окуляры перископа. У командного пульта с кнопками в те минуты сидели два оператора: лейтенант Борис Семенович Чекунов и старший техник Анатолий Иванович Корнев. Они поворачивали ключ по команде «Ключ на старт!» и нажимали легендарную кнопку «Пуск». Темнота дрогнула, где-то внизу забилось пламя, блеснуло на миг из бетонного канала, клубы дыма и пыли закрыли на секунду огнедышащий хвост ракеты. Один из стартовиков писал потом в своих мемуарах: «В этот момент наблюдавшим показалось, что ракета сгорит сейчас на пусковом устройстве, так и не поднявшись». Она не сгорела, она вырвалась из этого горячего облака и полетела вверх, заливая светом ночную степь...
Спутник стартовал 4 октября 1957 года в 22 часа 28 минут по московскому времени.
– Мы радовались, как ребятишки, смеялись и целовались, – вспоминал Бушуев.
Около небольшого домика – одного из пунктов радиотелеметрической информации, ближайшего к стартовой позиции, был установлен автомобильный фургон, в котором находились радиоприемники, настроенные на частоты передатчиков спутника. В фургоне сидели Лаппо и Грингауз, плотно надвинув на уши головные телефоны. Они ждали. Когда конус обтекателя, под которым спрятан спутник, проходит через атмосферу, он нагревается до 320-350 градусов. А вдруг передатчик перегрелся?! Не должен, а вдруг?! В фургончик все время норовили протиснуться какие-то люди, Грингауз и Лаппо шипели на них, все вокруг кричали: «Тише! Тише!» – и оттого уж совсем ничего не было слышно. Но вдруг, словно поднимаясь из каких-то немых глубин, раздалось далекое, размытое, но с каждой секундой все более громкое, четкое: «Бип-бип-бип...».
Дружное «ура!» покатилось по ночной степи. Неизвестно откуда появившийся Рязанский кричал по телефону Королеву в командный бункер:
– Есть! Есть сигнал!
Данные по скорости в конце активного участка телеметристы принесли минут через пятнадцать. Королев внимательно читал цифровой ряд. Похоже, что спутник состоялся... Но какая там атмосфера, как он будет тормозиться?
Все ждали теперь сообщений с НИПов. Последний, камчатский пункт засек спутник на вполне приличной высоте. Вроде не падает. Теперь всем не терпелось узнать, с какими параметрами он придет с запада. Королев, Рябиков, Келдыш, Глушко, Бармин, Носов, Воскресенский – все потянулись к фургончику радистов. И вот часа через полтора снова:
– Бип-бип-бип...
Баллистики подтвердили: орбита высокая – апогей 939 километров, перигей – 215, летать должен долго. (Верные своему давнему правилу «темнить где можно», бдительные чиновники эти цифры в сообщение ТАСС не вставили, отделавшись расплывчатым утверждением, что спутник «будет двигаться на высотах до 900 километров над поверхностью Земли».)
Однако баллистика, как известно, дело темное, и для верности председатель Государственной комиссии Василий Михайлович Рябиков решил дождаться второго витка и тогда уж звонить в Киев, где находился Хрущев, докладывать. Благо, там глубокая ночь, начальство спит, а докладывать дежурным – никакого удовольствия...
Королев не сразу заметил, как стало уже совсем светло. Наступило первое утро космической эры, в которую вступила Земля. Но она еще не знала об этом.
Монтаж первого искусственного спутника Земли ведут слесари-сборщики опытного завода Юрий Дмитриевич Силаев и Николай Васильевич Селезнев
Вячеслав Иванович Лаппо
Александр Иванович Носов
Лейтенант-инженер Борис Семенович Чекунов
Лейтенант Виктор Хусинович Алиев, начальник расчета
Лейтенант Анатолий Иванович Кудряшов, участник первых пусков ИСЗ
Запуск первого спутника 4 октября 1957 г., 22 часа 28 минут по московскому времени
58
Когда то, чего мы очень долго ждем, наконец приходит, оно кажется нам неожиданностью.
Марк Твен
Королеву очень хотелось, чтобы люди поняли важность ими совершенного. На стихийном митинге, забравшись на импровизированную трибуну, Сергей Павлович взволнованно сказал:
– Дорогие товарищи! Сегодня свершилось то, о чем мечтали лучшие умы человечества! Пророческие слова Константина Эдуардовича Циолковского о том, что человечество вечно не останется на Земле, сбылись. Сегодня на околоземную орбиту выведен первый в мире искусственный спутник. С выводом его начался штурм космоса. И первой страной, проложившей дорогу в космическое пространство, явилась наша страна – страна Советов! Разрешите мне поздравить всех вас с этой исторической датой. Разрешите особо поблагодарить всех младших специалистов, техников, инженеров, конструкторов, принимавших участие в подготовке носителя и спутника, за их титанический труд...
В речах и выступлениях Сергей Павлович подчас употреблял слова, которые никогда не произносил в обыденной жизни, вроде вот этого: «титанический», или «дерзновенный». Закончил он свою речь хорошо и просто: «Еще раз большое вам русское спасибо!»
Испытатели нестройно грянули: «Ура!». Слава Лаппо прямо на улице натянул антенну, поставил приемник на полную мощность, и над «площадкой № 2» громко звучало «бип, бип, бип...». Все были возбуждены необычностью совершенной работы и радостной перспективой улететь, наконец, домой. Возбуждение усилилось, когда заместитель Королева Евгений Васильевич Шабаров дал команду начальнику экспедиции (это высший хозяйственный чин) выдать победителям спирт. Чтобы не ходили по несколько раз, Шабаров определил норму: чайник на человека. («Когда я подписывал акты на списание спирта, у меня даже рука устала».) Может быть, именно щедрость Шабарова, сознание, что чайник выпить трудно, привели к тому, что сильно пьяных не было.
Днем, когда НИПы окончательно сформировали орбиту и стало ясно, что спутник будет летать долго, состоялись торжества в маленьком кинозале. Выступал Рябиков, передал приветствия от руководителей партии и правительства. Потом Королев и Келдыш вновь объясняли значение совершенного и поздравляли с успехом. Вечером на Совете Главных с участием Келдыша решили, что, пожалуй, нужно подготовить толковую статью о спутнике. Дело это поручили Скуридину, он подключил Охоцимского и несколько королевских специалистов.
Уже на ночь глядя полетели в Москву: Королев взял за правило летать на полигон и с полигона только ночью – так он экономил рабочий день. Впрочем, теперь правильнее было бы сказать, что прилетели они на полигон, а улетали уже с космодрома. Правда, названия ему еще не придумали и в сообщении ТАСС о месте, откуда запускался спутник, вообще не было сказано ни слова.
В Ил-14 кто-то еще переговаривался, но большинство, сморенные предыдущей бессонной ночью и шабаровской щедростью, уже подремывали, когда из пилотской кабины вышел любимец Королева командир корабля Толя Есенин и, наклонившись над креслом Главного, сказал громким шепотом, который часто бывает слышнее крика:
– Сергей Павлович, весь мир гудит, на всех языках: «Россия», «Спутник»...
Королев быстро встал, прошел в кабину летчиков. Через некоторое время вернулся задумчиво просветленный:
– Да, товарищи, вы не представляете – весь мир говорит о нашем спутнике... – И добавил с улыбкой: – Кажется, мы действительно наделали много шума...
Первыми в США засекли спутник не могучие средства ПВО, а радиолюбитель Чарльз Титерс и священник Чарльз Вуд из Нью-Джерси. Дежурный редактор «Юнайтед Пресс Интернэйшнл» Генри Торнберри собирался уходить домой, надел пальто и ждал прихода сменщика, когда вдруг «ожил» телетайп ТАСС и побежали строчки о спутнике. Торнберри быстро сообразил, что это великая сенсация, и начал перегонять срочные сообщения в Нью-Йорк. Два часа он работал без устали и совсем запарился, потому что не было времени даже снять пальто.
События в Вашингтоне 5 октября 1957 года вообще напоминали старинные классические сказки с волшебными превращениями. В доме № 1125 по 16-й авеню в нарядном зале для приемов советского посольства в этот день собрались участники совещания по координации запусков исследовательских ракет в период МГГ. Во время приема научного обозревателя «Нью-Йорк таймс» Уолтера Салливэна позвали к телефону. Звонили из редакции, чтобы сообщить: русские запустили спутник! Салливэн передал новость Ллойду Беркнеру – главному координатору всех исследований по ракетам и спутникам программы МГГ. Беркнер вытаращил глаза и захлопал в ладоши, чтобы привлечь внимание собравшихся. Все умолкли и обернулись.
– Господа! «Нью-Йорк таймс» сообщила о запуске спутника на орбиту высотой 900 километров. Я бы хотел поздравить советских коллег с их достижением...
Советские коллеги, равно как и посольские дипломаты, ничего не знали, и им оставалось лишь таинственно улыбаться и подмигивать американцам – вот, дескать, какой сюрприз мы вам устроили...
Не успел президент Эйзенхауэр прилететь на уикэнд в Геттигсберг, чтобы немного отдохнуть и поиграть в гольф, как тут же телефонный звонок Хегерти, пресс-секретаря Белого дома: «Советы запустили спутник» – возвращает его в Вашингтон...
Только что ушедший в отставку министр обороны Чарльз Вильсон заявил: «Это всего лишь изящный научный фокус...»
Вернер фон Браун раньше других понял, что, увы, это не фокус. Новому министру обороны Макэлрою он сказал пророческие слова: «Ну, теперь в Вашингтоне разразится сущий ад!» Он имел в виду только политический резонанс, но нарушился весь уклад американской жизни: газетная буря уже к 8 октября привела к падению биржевых акций на общую сумму в 4 миллиарда долларов...
Телевизионные пророки утверждали, что стоит русским захотеть, и они разрушат Нью-Йорк немедленно. «Из всех символов мифологии страха, – писал потом американский ученый Герберт Йорк, – спутник был самым драматическим»...
Пастор Клут в Вашингтоне предсказывал конец света...
Американцы оказались неподготовленными к такому событию прежде всего потому, что не хотели к нему готовиться. Они не допускали мысли о том, что Советский Союз может запустить спутник раньше, чем США. Не допускали, несмотря на то, что ЦРУ еще в 1955 году представило Национальному совету безопасности информацию о том, что подготовка к запуску спутника идет в Советском Союзе полным ходом. Это довольно распространенное явление: с одной стороны, правительство вроде бы не жалеет средств для своих разведывательных служб и ни в чем им не отказывает, но, когда службы эти сообщают нечто действительно важное, оправдывающее свое существование, – их никто не желает слушать.
Однако и в Советском Союзе тоже были не подготовлены к явлению спутника. Я имею в виду не «широкие круги общественности», которые всегда не в курсе того, что они с таким жаром бросаются одобрять или осуждать. В данном случае можно сказать, что не в курсе оказались и те, кто непосредственно этим делом занимался. Общее настроение наших специалистов довольно точно передает в своих воспоминаниях Владимир Павлович Бармин: «Сам спутник до того, как он стал реальностью, вышел на орбиту, моментами казался какой-то невозможной фантастикой. Но это, конечно, только моментами, в целом же каждый из нас делал свое дело и видел весь запуск как сумму отлаженных операций, которые непременно должны сработать. Куда же он денется, этот спутник? Конечно же полетит...»
Да, для людей, собравшихся в начале октября 1957 года на «площадке № 2», это была, прежде всего «сумма отлаженных операций». Подняться над «отлаженными операциями» они не могли не только в силу своей инженерной заземленности, но и по причине отсутствия каких-либо аналогов, – ничего похожего никогда не было. Многие годы они запускали разные ракеты – большие и маленькие, пуски эти имели, разумеется, какой-то общественный и даже международный резонанс. И полет ракеты со спутником тоже будет, конечно, иметь резонанс, наверняка больший, поскольку это все-таки не просто запуск, а запуск, выражаясь словами генерала Вильсона, с «научным фокусом». Однако ни Королев, быть может, единственный, кто в полной мере мог оценить масштаб события, ни увлеченный чисто научной задачей Келдыш, ни радостный Тихонравов, очень довольный тем, что давние его расчеты воплотились в реальную работу, ни чиновники из ЦК и Совмина, которые более всего думали о том, как заслужить похвалу – нет, не за феноменальный эксперимент, а за обгон американцев – ведь Хрущев обожал обгонять американцев, – никто никогда не предполагал, что запуск спутника произведет такой переворот в умах всего населения планеты. К такой реакции мира совершенно не были готовы и наши идеологи, возглавляющие средства массовой информации. 5 октября, когда весь мир действительно гудел, взбудораженный эпохальным событием, «Правда» вышла с передовой статьей «Подготовка к зиме – дело неотложное». Само сообщение ТАСС о запуске спутника отличалось такой скромностью газетной «подачи», какая заставляет думать, что и газетчики тоже ничего не поняли. И понять значение того, что свершилось, через некоторое время заставил их, прежде всего мир, а не Королев, Келдыш, Суслов или Хрущев.
Потом об этой октябрьской ночи будут написаны тысячи статей, целые библиотеки книг, будут сочинены стихи о спутнике, сложены песни, а американский моряк Роберт Венутти попадет на страницы популярных журналов как изобретатель прически «sputnik» – четыре облитые лаком пряди торчали, как сосульки, на бритой голове. Старт 4 октября долгие годы будет анализироваться со всех сторон: научной, технической, исторической, политической. Он заставит по-новому взглянуть на многие проблемы нашего века, начиная с ревизии высшей школы и кончая доктринами мирного сосуществования разных политических систем на одной планете. Американская газета «Вашингтон ивнинг стар» комментировала запуск первого спутника с беспощадным лаконизмом: «Эра самоуверенности кончилась». Французский журнал «Пари-матч» констатировал: «Рухнула догма о техническом превосходстве Соединенных Штатов».
Да, о политике, первенстве в экономике, новом оружии говорили больше всего, и лишь немногим открылась вся философская, мировоззренческая глубина этого события, которое именно потому, что было воистину великим, вмещалось в одну короткую фразу: «Впервые на Земле нечто, подброшенное вверх, не упало». Все последующее в жизни Королева и его преемников: лунники, гагаринский триумф, межпланетные полеты; все, свидетелями чего мы стали после смерти Сергея Павловича: высадка на Луну, гигантские орбитальные станции и полет за пределы Солнечной системы; все, свидетелями чего станут наши дети и внуки: марсианская экспедиция землян, лунная индустрия и создание солнечной энергетики в околоземном пространстве – все это уже вторично и является по сути своей лишь усложненным, технически более совершенным вариантом того, что произошло 4 октября. Поняли это не сразу, но и не сразу поняли не все...
После возвращения в Москву Королев был принят Хрущевым. Беседа была совершенно непринужденной. В благодушном настроении Никита Сергеевич был очень милым, веселым человеком, общение с которым доставляло истинное удовольствие, но в гневе зверел, становился неуправляем и дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157