Все они уничтожены. Однако оригинал – нет.
– Что? Он все еще существует?
– Разумеется. Один из членов нашего ордена бежал с ним и спрятал его в надежном месте. К несчастью, сведения о том, где именно, утеряны. Это очень плохо, поскольку я верю: единственное, что может спасти нас и сам наш мир, – записи из этого дневника.
– Подождите. Из чего это следует?
– Дреод рассказал тебе об учении вотенов?
– Вы имеете в виду их веру в то, что мир болен?
– Да.
– Рассказал.
– Тебе она показалась разумной?
Стивен неохотно кивнул.
– До некоторой степени. По крайней мере, похоже, что лес умирает. А чудовища, которые разгуливают повсюду, кажутся чуть ли не воплощением болезни и смерти.
– Точно. Думаю, тебя не удивит, если я скажу, что такое уже случалось, и эти чудовища появлялись и раньше.
– Это следует из легенд, но…
Фратекс жестом попросил его умолкнуть.
– Копий дневника Виргеньи Отважной не сохранилось, но есть несколько священных рукописей, в которых он упоминается. Я их тебе покажу, разумеется, но позволь мне пока что кратко обрисовать их содержание. Эта болезнь приходит в мир время от времени. Если ее не остановить, она уничтожит все живое. Виргенья Отважная нашла способ положить ей конец раз и навсегда но как она это сделала, мы не знаем. Если этот секрет где-то и раскрывается, то только в её дневнике.
– Согласно вашему собственному учению получается, что в отсутствие дневника эта история – не более чем пустой звук.
– В отсутствие дневника – да, – подтвердил фратекс. – Но мы не сидели сложа руки. Нам удалось обнаружить две подсказки касательно его местонахождения: первая – это очень древнее упоминание о горе под названием Велноригануз, которая, как нам кажется, находится где-то в Бейргсе. А другой перед тобой.
Фратекс поднял с колен изящный ларец из кедрового дерева и подтолкнул его к Стивену. Тот потянулся к нему и осторожно приподнял крышку. Внутри лежал потертый свиток свинцовой фольги.
– Мы не можем его прочитать, – сказал фратекс. – И надеемся, что ты сможешь.
– Почему?
– Потому что ты нам нужен, чтобы найти дневник Виргеньи Отважной, – объяснил фратекс. – Повторюсь: я опасаюсь, что без него мы все обречены.
ГЛАВА 8
СМЕНА ДЕКОРАЦИЙ
Леоф проснулся, услышав, что кто-то едва слышно скребется в его дверь.
Он не пошевелился, лишь слегка приоткрыл глаза, пытаясь прогнать из головы дремотный туман.
Его тюремщики никогда так долго не возились с замком. Они вставляли ключ, поворачивали его, и дверь открывалась. Он хорошо выучил скрип ключа в замке. Нет, сейчас звук был выше, словно в скважину вставили не ключ, а нечто более тонкое.
Прежде чем Леоф успел предположить, что это может означать, скрежет прекратился, дверь распахнулась, и в свете тусклой лампы он увидел тень, переступающую порог.
Леоф не видел причин и дальше притворяться спящим, так что спустил ноги с кровати.
– Вы пришли, чтобы меня убить? – тихо спросил он тень.
Это и в самом деле была тень или, по крайней мере, нечто почти неразличимое. Силуэт почти сливался с темнотой. Больше всего это было похоже на смутное пятно на самом краю поля зрения – вот только оно маячило прямо перед ним.
Леоф продолжил смотреть, и на глазах у него призрак начал обретать некую определенность. Вскоре из мрака проявились очертания человеческой фигуры в свободных черных штанах и куртке. Руки в перчатках поднялись и сбросили капюшон.
Леоф уже познал на собственном опыте, что реальность есть совокупность более или менее согласующихся между собой самообманов. Его прошлую реальность разрушили пытками, лишениями и потерями, и у него не было времени снова ввести себя в заблуждение.
Поэтому он не удивился бы, если бы его глазам предстала загадочная маска королевы фей, сочувствующее лицо святого Анемлена или клыкастая морда людоеда, явившегося, чтобы его сожрать. Сейчас для него не существовало ничего невозможного.
И потому, когда Леоф увидел лицо молодой женщины с небесно-голубыми глазами, это оказалось для него неожиданным, но не удивительным.
Она была хрупкой, невысокой – ниже Леофа на целую голову, с каштановыми волосами, зачесанными назад, и мягкой линией подбородка. Он решил, что ей еще нет и двадцати. А еще девушка показалась ему знакомой, он был уверен, что встречал ее при дворе.
– Я пришла не затем, чтобы вас убить, – ответила она. – Я пришла освободить вас именем королевы Мюриель.
– Освободить меня, – медленно повторил он, и вдруг лицо незнакомки отдалилось, словно теперь он смотрел на нее с расстояния в двадцать королевских ярдов, рядом с королевой Мюриель – там он ее и встречал, на представлении своей пьесы.
– Как вам удалось это? Стать невидимкой?
– Меня благословили святые, – ответила она. – Это монастырская тайна. Больше я ничего не могу вам сказать. А теперь просто следуйте за мной…
– Подождите, – проговорил Леоф. – Как вы сюда попали?
– С огромными трудностями и немалым риском для жизни, – отрезала она. – Прошу вас, хватит вопросов.
– Но кто вы такая?
– Меня зовут Элис Берри. Я доверенное лицо королевы. Меня прислала она. Вы понимаете? А теперь, пожалуйста…
– Леди Берри, я Леовигилд Акензал. Что с королевой?
Элис заморгала в явном недоумении.
– С ней все хорошо, – ответила она. – Пока.
– А почему она послала вас меня освободить?
– Объяснение выйдет долгим, а у нас нет времени. Поэтому прошу вас…
– Умоляю, моя госпожа.
Она вздохнула.
– Хорошо. Если коротко, королева находится в заключении в башне Волчья Шкура. Она узнала о вашем задержании и об огромной любви к вам жителей нашего города и Новых земель. Она полагает, если вы будете на свободе, это улучшит ее положение.
– Каким образом?
– Она надеется, что узурпатора удастся свергнуть.
– Правда? И все благодаря мне… Как странно. И как же вы сюда пробрались?
– Существуют проходы, потайные, которые моя… – Она осеклась, затем начала заново: – О которых я знаю. Вам придется мне довериться. И еще: если мы немедленно не стронемся с места, живыми мы отсюда не выберемся.
Леоф кивнул и закрыл глаза. Он подумал о голубом небе и теплом ветре с юга, каплях дождя на лице.
– Я не могу уйти, – вздохнув, сказал он.
– Что?
– Здесь держат в плену не только меня: есть еще Мери Грэмми и Ареана Вистберн. Если я убегу, они пострадают, а я не могу этого допустить. Освободите их, докажите мне, что они свободны, и тогда я уйду с вами.
– Я не знаю, где держат младшую Грэмми. Юная Вистберн, боюсь, находится вне пределов моей досягаемости. Иначе я бы, вне всякого сомнения, ее освободила.
– В таком случае я не могу пойти с вами, – сказал Леоф.
– Послушайте меня, каваор Акензал, – быстро проговорила Элис. – Вы должны понимать свою значимость. Есть люди, которые готовы умереть – и убивать, – чтобы вы получили свободу. То, что вы сделали в Бруге, не забыто, но ваша музыка в Роще Свечей выпустила на свободу могучий дух, который не ослабевает. Напротив, он лишь продолжает набирать силу. Песни из вашей пьесы поют по всей стране. Народ готов сразиться со злодеем узурпатором, но люди боятся, что вы пострадаете от его рук. Если вы будете на свободе, их ничто не остановит. – Она понизила голос. – Говорят, в королевство вернулась законная наследница, принцесса Энни, дочь Уильяма и Мюриель, они посадят ее на трон, но сражаться будут за вас. Вы самый важный человек в нашем королевстве, каваор.
Леоф рассмеялся, когда она замолчала. Не смог сдержаться, потому что ее слова показались ему ужасно забавными.
– Я не пойду с вами, – сказал он. – До тех пор, пока Мери и Ареана не будут в безопасности.
– Нет, только не это! – взмолилась Элис. – Вы можете себе представить, через что мне пришлось пройти, чтобы до вас добраться? Это было почти невозможно – чудо, позволяющее причислить меня к лику святых. А теперь вы отказываетесь уходить? Не поступайте так со мной. Не подводите свою королеву.
– Если вы смогли сотворить одно чудо, значит, справитесь и с другим. Освободите Мери и Ареану. И тогда я с радостью пойду с вами – когда вы предоставите мне доказательства, что им больше ничто не угрожает.
– В конце концов, подумайте о своей музыке, – настаивала Элис. – Я же сказала вам, что ваши песни стали знамениты. А знаете ли вы, что их исполнение считается колдовством? В Вистберне попытались воспроизвести всю вашу постановку целиком. Люди прайфека подожгли сцену. Но представление все равно бы провалилось, потому что изысканные гармонии вашего произведения ускользают даже от самых талантливых музыкантов. На свободе вы снова могли бы ее написать, исправить их исполнение.
– И приговорить новых несчастных к судьбе, которая выпала мне? – спросил он, подняв изуродованные руки.
– Как странно… – пробормотала Элис, кажется, лишь сейчас заметив приспособления на его кистях. – Но, послушайте, это их выбор.
Неожиданно Леофу показалось, будто он ищет шаткое равновесие. Эта женщина… а почему женщина? По меньшей мере ее история звучит крайне неправдоподобно.
Скорее всего, Роберт придумал для него очередную проверку. Пока он не совершил ничего, чтобы ухудшить положение; узурпатор понимал, что Леоф не станет для него ничего делать, если Мери и Ареане будет угрожать опасность.
И даже если Элис говорит правду, он все равно не пойдет с ней.
Но тут возникала другая трудность. То, что он скажет, может оказаться полезным для узурпатора, дать ему новые сведения, нечто для него крайне ценное.
Однако, пожалуй, рискнуть все-таки стоило.
– В Роще Свечей, – сказал он, нарушив затянувшееся молчание.
– Что в Роще Свечей?
– Под сценой, в дальнем правом углу, есть небольшое углубление над опорой. Я знал, что они сожгут все записи и будут искать копии в моих покоях. Один экземпляр я спрятал в Роще Свечей; люди Роберта, возможно, не нашли его.
Элис нахмурилась.
– Я поищу рукопись, если мне удастся выбраться. Но я бы предпочла вывести вас отсюда.
– Вам известны мои условия, – напомнил он.
Элис колебалась.
– Для меня было большой честью познакомиться с вами, – сказала она наконец. – Надеюсь, мы еще увидимся.
– Буду рад, – ответил Леоф.
Элис вздохнула и закрыла глаза, а затем накинула на голову капюшон. Ему показалось, что она что-то пробормотала, а в следующее мгновение она снова превратилась в тень.
Дверь открылась и закрылась. Он услышал неловкую возню с замком, а потом наступила тишина.
В конце концов он вновь уснул.
Когда назавтра его дверь с грохотом распахнулась, это произошло уже обычным образом. Леоф не мог знать точного времени но он уже проснулся достаточно давно, и в его мире, не видевшем солнца, наступил полдень. В комнату вошли двое в черных плащах поверх черных же блестящих доспехов. У обоих на бедре висели палаши. Они не были похожи на стражников, которых Леоф видел до сих пор, и он решил, что они состоят в личной гвардии Роберта.
– Не шевелись, – приказал один из них.
Леоф ничего не сказал, когда гвардеец достал кусок черной ткани и завязал ему глаза, плотно затянув узел. Затем его поставили на ноги. Леоф похолодел, когда гвардейцы повели его по коридору. Он попытался сосредоточиться на расстоянии и направлении, как это сделала Мери, отсчитал двенадцать ступеней вверх, затем двадцать три шага по коридору и двадцать восемь по проходу столь узкому, что его плечи задевали стены. А затем ему показалось, будто они внезапно шагнули в небо: Леоф почувствовал вокруг себя открытое пространство, и лица коснулись токи свежего воздуха. Шаги перестали отдаваться эхом, и он догадался, что они вышли наружу.
Затем его повели к экипажу, затолкали внутрь, и композитора охватило отчаяние. Ему страшно хотелось спросить, куда его везут, но он сдерживался, потому что никто бы все равно ему не ответил. Иначе для чего бы ему завязали глаза?
Экипаж ехал сначала по брусчатке, потом по гравию. Неожиданно Леоф подумал, что его могли захватить союзники женщины, ночью приходившей его «спасти». Подделать форму гвардейцев Роберта совсем не трудно. Сердце композитора упало, когда он представил себе, что произойдет, когда Роберт узнает о его исчезновении.
Наверное, когда они выехали, было темно, но сейчас Леоф заметил, что сквозь повязку пробивается свет. А еще стало холоднее и в воздухе появился привкус соли.
После почти бесконечной поездки экипаж остановился. Леоф замерз, и все тело у него затекло. Ему казалось, будто в его колени, локти и позвоночник вгоняют железные гвозди. Руки отчаянно болели.
Они попытались его нести, но он начал сопротивляться, и ему позволили идти. Леоф принялся считать шаги – по гравию, камню, дереву, снова камню и, наконец, ступеням. Он отшатнулся, когда в лицо ему неожиданно ударила волна жаркого воздуха и с глаз сняли повязку.
Он заморгал в клубах дыма, поднимавшегося от невероятно огромного очага. На вертеле весело шкворчал олений бок, наполняя воздух запахом подгорающего мяса.
Комната была круглой, может быть, пятнадцать королевских ярдов в диаметре, стены украшали гобелены – их сюжетов Леоф пока не мог различить, но они переливались в свете огня золотистыми, коричневыми, ржавыми и травянисто-зелеными отблесками. Пол покрывал огромный ковер.
Две девушки только что сняли с очага толстый деревянный брус. К нему был подвешен железный котел, из которого они вылили горячую воду в ванну, утопленную в пол.
Неподалеку от нее в удобном кресле расположился узурпатор Роберт, облаченный в роскошный черно-золотой халат.
– А вот и мой композитор, – проговорил Роберт. – Твоя ванна готова.
Леоф огляделся по сторонам. Кроме Роберта и служанок в комнате находились мужчины, которые его сюда доставили, еще два солдата в такой же форме, сефри, сидевший на табурете и перебиравший струны большого сафнийского теорбо, чопорный юноша в красном одеянии и черной шапочке и, наконец, лекарь, занимавшийся руками Леофа в подземелье.
– Нет, спасибо, ваше величество, – с трудом выдавил из себя Леоф.
– Я настаиваю, – сообщил Роберт. – И не только ради твоего удовольствия. У всех здесь есть носы.
Его слова были встречены дружным смехом, но всеобщее веселье не помогло Леофу расслабиться; в конце концов, здесь собрались друзья Роберта, которых, вполне возможно, еще больше развлекло бы расчленение младенца.
Он вздохнул, и солдаты начали снимать с него одежду. У Леофа пылали уши, потому что служанки были уже вполне взрослыми девушками, и он полагал совершенно неподобающим, что им придется на него смотреть. Однако они не обращали на него ни малейшего внимания, словно он был не более чем предметом обстановки. И тем не менее он чувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение, что было очень неуютно.
Впрочем, в воде ему стало немного лучше. Она оказалась такой горячей, что почти обжигала, но, погрузившись в нее, Леоф почувствовал себя уже не совсем голым, а жар начал приятно прогревать кости, прогоняя въевшиеся в них боль и холод.
– Ну вот, – проговорил узурпатор. – Разве так не лучше?
Леофу пришлось неохотно признать его правоту. А еще лучше стало, когда одна из служанок принесла ему чашку меда с пряностями, другая же отрезала большой сочный кусок мяса и начала его кормить.
– Ну а теперь, когда ты устроился, – начал Роберт, – я хотел бы представить тебе хозяина дома, лорда Респелла. Он великодушно согласился охранять твой покой, пока ты работаешь над сочинением, которое я тебе заказал, оказывать тебе любую помощь и заботиться о твоем удобстве.
– Это крайне любезно, – проговорил Леоф, – но я думал, что мне предстоит работать в моей прежней комнате.
– В той сырой дыре? Нет, она оказалась неудобной во многих отношениях. – При этих словах лицо Роберта посуровело. – Кстати, у тебя вчера не было гостей? – спросил он.
«А, ясно, – подумал Леоф, – значит, это была хитрость, а я получил награду за то, что не угодил в ловушку».
– Нет, ваше величество, – ответил Леоф, только чтобы проверить реакцию Роберта.
Тот удивил его, нахмурившись и положив руки на подлокотники кресла.
– Подземелье не так надежно, как полагали мои предшественники, – сообщил он. – Вчера в них проник непрошеный гость. Его схватили допросили и казнили, но куда смог войти один, смогут и другие. Видишь ли, в замке Эслен имеются потайные ходы, и многие из них ведут – что, я полагаю, вполне естественно – в подземелье. Я начал их заделывать.
– Неужели это правда, сир? – удивленно спросил лорд Респелл. – Потайные ходы, ведущие в замок?
– Да, Респелл, – нетерпеливо отмахнулся от него Роберт. – Я уже говорил тебе о них.
– Разве?
– Да. Сочинитель, ты меня еще слушаешь?
Леоф потряс головой. Неужели он задремал? Ему отчетливо мерещилось, будто он что-то пропустил.
– Я… забыл, что вы сказали, – проговорил Леоф.
– Конечно забыл. И, думаю, снова забудешь, как и Респелл.
– Что я забыл, сир? – спросил Респелл. Роберт вздохнул и провел рукой по лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Что? Он все еще существует?
– Разумеется. Один из членов нашего ордена бежал с ним и спрятал его в надежном месте. К несчастью, сведения о том, где именно, утеряны. Это очень плохо, поскольку я верю: единственное, что может спасти нас и сам наш мир, – записи из этого дневника.
– Подождите. Из чего это следует?
– Дреод рассказал тебе об учении вотенов?
– Вы имеете в виду их веру в то, что мир болен?
– Да.
– Рассказал.
– Тебе она показалась разумной?
Стивен неохотно кивнул.
– До некоторой степени. По крайней мере, похоже, что лес умирает. А чудовища, которые разгуливают повсюду, кажутся чуть ли не воплощением болезни и смерти.
– Точно. Думаю, тебя не удивит, если я скажу, что такое уже случалось, и эти чудовища появлялись и раньше.
– Это следует из легенд, но…
Фратекс жестом попросил его умолкнуть.
– Копий дневника Виргеньи Отважной не сохранилось, но есть несколько священных рукописей, в которых он упоминается. Я их тебе покажу, разумеется, но позволь мне пока что кратко обрисовать их содержание. Эта болезнь приходит в мир время от времени. Если ее не остановить, она уничтожит все живое. Виргенья Отважная нашла способ положить ей конец раз и навсегда но как она это сделала, мы не знаем. Если этот секрет где-то и раскрывается, то только в её дневнике.
– Согласно вашему собственному учению получается, что в отсутствие дневника эта история – не более чем пустой звук.
– В отсутствие дневника – да, – подтвердил фратекс. – Но мы не сидели сложа руки. Нам удалось обнаружить две подсказки касательно его местонахождения: первая – это очень древнее упоминание о горе под названием Велноригануз, которая, как нам кажется, находится где-то в Бейргсе. А другой перед тобой.
Фратекс поднял с колен изящный ларец из кедрового дерева и подтолкнул его к Стивену. Тот потянулся к нему и осторожно приподнял крышку. Внутри лежал потертый свиток свинцовой фольги.
– Мы не можем его прочитать, – сказал фратекс. – И надеемся, что ты сможешь.
– Почему?
– Потому что ты нам нужен, чтобы найти дневник Виргеньи Отважной, – объяснил фратекс. – Повторюсь: я опасаюсь, что без него мы все обречены.
ГЛАВА 8
СМЕНА ДЕКОРАЦИЙ
Леоф проснулся, услышав, что кто-то едва слышно скребется в его дверь.
Он не пошевелился, лишь слегка приоткрыл глаза, пытаясь прогнать из головы дремотный туман.
Его тюремщики никогда так долго не возились с замком. Они вставляли ключ, поворачивали его, и дверь открывалась. Он хорошо выучил скрип ключа в замке. Нет, сейчас звук был выше, словно в скважину вставили не ключ, а нечто более тонкое.
Прежде чем Леоф успел предположить, что это может означать, скрежет прекратился, дверь распахнулась, и в свете тусклой лампы он увидел тень, переступающую порог.
Леоф не видел причин и дальше притворяться спящим, так что спустил ноги с кровати.
– Вы пришли, чтобы меня убить? – тихо спросил он тень.
Это и в самом деле была тень или, по крайней мере, нечто почти неразличимое. Силуэт почти сливался с темнотой. Больше всего это было похоже на смутное пятно на самом краю поля зрения – вот только оно маячило прямо перед ним.
Леоф продолжил смотреть, и на глазах у него призрак начал обретать некую определенность. Вскоре из мрака проявились очертания человеческой фигуры в свободных черных штанах и куртке. Руки в перчатках поднялись и сбросили капюшон.
Леоф уже познал на собственном опыте, что реальность есть совокупность более или менее согласующихся между собой самообманов. Его прошлую реальность разрушили пытками, лишениями и потерями, и у него не было времени снова ввести себя в заблуждение.
Поэтому он не удивился бы, если бы его глазам предстала загадочная маска королевы фей, сочувствующее лицо святого Анемлена или клыкастая морда людоеда, явившегося, чтобы его сожрать. Сейчас для него не существовало ничего невозможного.
И потому, когда Леоф увидел лицо молодой женщины с небесно-голубыми глазами, это оказалось для него неожиданным, но не удивительным.
Она была хрупкой, невысокой – ниже Леофа на целую голову, с каштановыми волосами, зачесанными назад, и мягкой линией подбородка. Он решил, что ей еще нет и двадцати. А еще девушка показалась ему знакомой, он был уверен, что встречал ее при дворе.
– Я пришла не затем, чтобы вас убить, – ответила она. – Я пришла освободить вас именем королевы Мюриель.
– Освободить меня, – медленно повторил он, и вдруг лицо незнакомки отдалилось, словно теперь он смотрел на нее с расстояния в двадцать королевских ярдов, рядом с королевой Мюриель – там он ее и встречал, на представлении своей пьесы.
– Как вам удалось это? Стать невидимкой?
– Меня благословили святые, – ответила она. – Это монастырская тайна. Больше я ничего не могу вам сказать. А теперь просто следуйте за мной…
– Подождите, – проговорил Леоф. – Как вы сюда попали?
– С огромными трудностями и немалым риском для жизни, – отрезала она. – Прошу вас, хватит вопросов.
– Но кто вы такая?
– Меня зовут Элис Берри. Я доверенное лицо королевы. Меня прислала она. Вы понимаете? А теперь, пожалуйста…
– Леди Берри, я Леовигилд Акензал. Что с королевой?
Элис заморгала в явном недоумении.
– С ней все хорошо, – ответила она. – Пока.
– А почему она послала вас меня освободить?
– Объяснение выйдет долгим, а у нас нет времени. Поэтому прошу вас…
– Умоляю, моя госпожа.
Она вздохнула.
– Хорошо. Если коротко, королева находится в заключении в башне Волчья Шкура. Она узнала о вашем задержании и об огромной любви к вам жителей нашего города и Новых земель. Она полагает, если вы будете на свободе, это улучшит ее положение.
– Каким образом?
– Она надеется, что узурпатора удастся свергнуть.
– Правда? И все благодаря мне… Как странно. И как же вы сюда пробрались?
– Существуют проходы, потайные, которые моя… – Она осеклась, затем начала заново: – О которых я знаю. Вам придется мне довериться. И еще: если мы немедленно не стронемся с места, живыми мы отсюда не выберемся.
Леоф кивнул и закрыл глаза. Он подумал о голубом небе и теплом ветре с юга, каплях дождя на лице.
– Я не могу уйти, – вздохнув, сказал он.
– Что?
– Здесь держат в плену не только меня: есть еще Мери Грэмми и Ареана Вистберн. Если я убегу, они пострадают, а я не могу этого допустить. Освободите их, докажите мне, что они свободны, и тогда я уйду с вами.
– Я не знаю, где держат младшую Грэмми. Юная Вистберн, боюсь, находится вне пределов моей досягаемости. Иначе я бы, вне всякого сомнения, ее освободила.
– В таком случае я не могу пойти с вами, – сказал Леоф.
– Послушайте меня, каваор Акензал, – быстро проговорила Элис. – Вы должны понимать свою значимость. Есть люди, которые готовы умереть – и убивать, – чтобы вы получили свободу. То, что вы сделали в Бруге, не забыто, но ваша музыка в Роще Свечей выпустила на свободу могучий дух, который не ослабевает. Напротив, он лишь продолжает набирать силу. Песни из вашей пьесы поют по всей стране. Народ готов сразиться со злодеем узурпатором, но люди боятся, что вы пострадаете от его рук. Если вы будете на свободе, их ничто не остановит. – Она понизила голос. – Говорят, в королевство вернулась законная наследница, принцесса Энни, дочь Уильяма и Мюриель, они посадят ее на трон, но сражаться будут за вас. Вы самый важный человек в нашем королевстве, каваор.
Леоф рассмеялся, когда она замолчала. Не смог сдержаться, потому что ее слова показались ему ужасно забавными.
– Я не пойду с вами, – сказал он. – До тех пор, пока Мери и Ареана не будут в безопасности.
– Нет, только не это! – взмолилась Элис. – Вы можете себе представить, через что мне пришлось пройти, чтобы до вас добраться? Это было почти невозможно – чудо, позволяющее причислить меня к лику святых. А теперь вы отказываетесь уходить? Не поступайте так со мной. Не подводите свою королеву.
– Если вы смогли сотворить одно чудо, значит, справитесь и с другим. Освободите Мери и Ареану. И тогда я с радостью пойду с вами – когда вы предоставите мне доказательства, что им больше ничто не угрожает.
– В конце концов, подумайте о своей музыке, – настаивала Элис. – Я же сказала вам, что ваши песни стали знамениты. А знаете ли вы, что их исполнение считается колдовством? В Вистберне попытались воспроизвести всю вашу постановку целиком. Люди прайфека подожгли сцену. Но представление все равно бы провалилось, потому что изысканные гармонии вашего произведения ускользают даже от самых талантливых музыкантов. На свободе вы снова могли бы ее написать, исправить их исполнение.
– И приговорить новых несчастных к судьбе, которая выпала мне? – спросил он, подняв изуродованные руки.
– Как странно… – пробормотала Элис, кажется, лишь сейчас заметив приспособления на его кистях. – Но, послушайте, это их выбор.
Неожиданно Леофу показалось, будто он ищет шаткое равновесие. Эта женщина… а почему женщина? По меньшей мере ее история звучит крайне неправдоподобно.
Скорее всего, Роберт придумал для него очередную проверку. Пока он не совершил ничего, чтобы ухудшить положение; узурпатор понимал, что Леоф не станет для него ничего делать, если Мери и Ареане будет угрожать опасность.
И даже если Элис говорит правду, он все равно не пойдет с ней.
Но тут возникала другая трудность. То, что он скажет, может оказаться полезным для узурпатора, дать ему новые сведения, нечто для него крайне ценное.
Однако, пожалуй, рискнуть все-таки стоило.
– В Роще Свечей, – сказал он, нарушив затянувшееся молчание.
– Что в Роще Свечей?
– Под сценой, в дальнем правом углу, есть небольшое углубление над опорой. Я знал, что они сожгут все записи и будут искать копии в моих покоях. Один экземпляр я спрятал в Роще Свечей; люди Роберта, возможно, не нашли его.
Элис нахмурилась.
– Я поищу рукопись, если мне удастся выбраться. Но я бы предпочла вывести вас отсюда.
– Вам известны мои условия, – напомнил он.
Элис колебалась.
– Для меня было большой честью познакомиться с вами, – сказала она наконец. – Надеюсь, мы еще увидимся.
– Буду рад, – ответил Леоф.
Элис вздохнула и закрыла глаза, а затем накинула на голову капюшон. Ему показалось, что она что-то пробормотала, а в следующее мгновение она снова превратилась в тень.
Дверь открылась и закрылась. Он услышал неловкую возню с замком, а потом наступила тишина.
В конце концов он вновь уснул.
Когда назавтра его дверь с грохотом распахнулась, это произошло уже обычным образом. Леоф не мог знать точного времени но он уже проснулся достаточно давно, и в его мире, не видевшем солнца, наступил полдень. В комнату вошли двое в черных плащах поверх черных же блестящих доспехов. У обоих на бедре висели палаши. Они не были похожи на стражников, которых Леоф видел до сих пор, и он решил, что они состоят в личной гвардии Роберта.
– Не шевелись, – приказал один из них.
Леоф ничего не сказал, когда гвардеец достал кусок черной ткани и завязал ему глаза, плотно затянув узел. Затем его поставили на ноги. Леоф похолодел, когда гвардейцы повели его по коридору. Он попытался сосредоточиться на расстоянии и направлении, как это сделала Мери, отсчитал двенадцать ступеней вверх, затем двадцать три шага по коридору и двадцать восемь по проходу столь узкому, что его плечи задевали стены. А затем ему показалось, будто они внезапно шагнули в небо: Леоф почувствовал вокруг себя открытое пространство, и лица коснулись токи свежего воздуха. Шаги перестали отдаваться эхом, и он догадался, что они вышли наружу.
Затем его повели к экипажу, затолкали внутрь, и композитора охватило отчаяние. Ему страшно хотелось спросить, куда его везут, но он сдерживался, потому что никто бы все равно ему не ответил. Иначе для чего бы ему завязали глаза?
Экипаж ехал сначала по брусчатке, потом по гравию. Неожиданно Леоф подумал, что его могли захватить союзники женщины, ночью приходившей его «спасти». Подделать форму гвардейцев Роберта совсем не трудно. Сердце композитора упало, когда он представил себе, что произойдет, когда Роберт узнает о его исчезновении.
Наверное, когда они выехали, было темно, но сейчас Леоф заметил, что сквозь повязку пробивается свет. А еще стало холоднее и в воздухе появился привкус соли.
После почти бесконечной поездки экипаж остановился. Леоф замерз, и все тело у него затекло. Ему казалось, будто в его колени, локти и позвоночник вгоняют железные гвозди. Руки отчаянно болели.
Они попытались его нести, но он начал сопротивляться, и ему позволили идти. Леоф принялся считать шаги – по гравию, камню, дереву, снова камню и, наконец, ступеням. Он отшатнулся, когда в лицо ему неожиданно ударила волна жаркого воздуха и с глаз сняли повязку.
Он заморгал в клубах дыма, поднимавшегося от невероятно огромного очага. На вертеле весело шкворчал олений бок, наполняя воздух запахом подгорающего мяса.
Комната была круглой, может быть, пятнадцать королевских ярдов в диаметре, стены украшали гобелены – их сюжетов Леоф пока не мог различить, но они переливались в свете огня золотистыми, коричневыми, ржавыми и травянисто-зелеными отблесками. Пол покрывал огромный ковер.
Две девушки только что сняли с очага толстый деревянный брус. К нему был подвешен железный котел, из которого они вылили горячую воду в ванну, утопленную в пол.
Неподалеку от нее в удобном кресле расположился узурпатор Роберт, облаченный в роскошный черно-золотой халат.
– А вот и мой композитор, – проговорил Роберт. – Твоя ванна готова.
Леоф огляделся по сторонам. Кроме Роберта и служанок в комнате находились мужчины, которые его сюда доставили, еще два солдата в такой же форме, сефри, сидевший на табурете и перебиравший струны большого сафнийского теорбо, чопорный юноша в красном одеянии и черной шапочке и, наконец, лекарь, занимавшийся руками Леофа в подземелье.
– Нет, спасибо, ваше величество, – с трудом выдавил из себя Леоф.
– Я настаиваю, – сообщил Роберт. – И не только ради твоего удовольствия. У всех здесь есть носы.
Его слова были встречены дружным смехом, но всеобщее веселье не помогло Леофу расслабиться; в конце концов, здесь собрались друзья Роберта, которых, вполне возможно, еще больше развлекло бы расчленение младенца.
Он вздохнул, и солдаты начали снимать с него одежду. У Леофа пылали уши, потому что служанки были уже вполне взрослыми девушками, и он полагал совершенно неподобающим, что им придется на него смотреть. Однако они не обращали на него ни малейшего внимания, словно он был не более чем предметом обстановки. И тем не менее он чувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение, что было очень неуютно.
Впрочем, в воде ему стало немного лучше. Она оказалась такой горячей, что почти обжигала, но, погрузившись в нее, Леоф почувствовал себя уже не совсем голым, а жар начал приятно прогревать кости, прогоняя въевшиеся в них боль и холод.
– Ну вот, – проговорил узурпатор. – Разве так не лучше?
Леофу пришлось неохотно признать его правоту. А еще лучше стало, когда одна из служанок принесла ему чашку меда с пряностями, другая же отрезала большой сочный кусок мяса и начала его кормить.
– Ну а теперь, когда ты устроился, – начал Роберт, – я хотел бы представить тебе хозяина дома, лорда Респелла. Он великодушно согласился охранять твой покой, пока ты работаешь над сочинением, которое я тебе заказал, оказывать тебе любую помощь и заботиться о твоем удобстве.
– Это крайне любезно, – проговорил Леоф, – но я думал, что мне предстоит работать в моей прежней комнате.
– В той сырой дыре? Нет, она оказалась неудобной во многих отношениях. – При этих словах лицо Роберта посуровело. – Кстати, у тебя вчера не было гостей? – спросил он.
«А, ясно, – подумал Леоф, – значит, это была хитрость, а я получил награду за то, что не угодил в ловушку».
– Нет, ваше величество, – ответил Леоф, только чтобы проверить реакцию Роберта.
Тот удивил его, нахмурившись и положив руки на подлокотники кресла.
– Подземелье не так надежно, как полагали мои предшественники, – сообщил он. – Вчера в них проник непрошеный гость. Его схватили допросили и казнили, но куда смог войти один, смогут и другие. Видишь ли, в замке Эслен имеются потайные ходы, и многие из них ведут – что, я полагаю, вполне естественно – в подземелье. Я начал их заделывать.
– Неужели это правда, сир? – удивленно спросил лорд Респелл. – Потайные ходы, ведущие в замок?
– Да, Респелл, – нетерпеливо отмахнулся от него Роберт. – Я уже говорил тебе о них.
– Разве?
– Да. Сочинитель, ты меня еще слушаешь?
Леоф потряс головой. Неужели он задремал? Ему отчетливо мерещилось, будто он что-то пропустил.
– Я… забыл, что вы сказали, – проговорил Леоф.
– Конечно забыл. И, думаю, снова забудешь, как и Респелл.
– Что я забыл, сир? – спросил Респелл. Роберт вздохнул и провел рукой по лбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59