– Еще несколько таких сеансов, и я приручу тебя, красавица, – сказал он напоследок.
Жермена вновь погрузилась в сон. Когда она очнулась, свечи уже догорели, и в комнате было бы темно, если бы через щели в плотных шторах снаружи не пробивался свет: солнце уже встало. Из соседней комнаты по-прежнему доносился храп старухи.
«Лучше умереть, чем терпеть такое существование, – решила пленница, вспоминая последние слова графа. – Бежать! Спастись хотя бы ценой жизни! Господи! Чем я прегрешила пред тобой…»
Пользуясь тем, что старуха спит, девушка открыла окно и хорошенько осмотрела пустой тихий двор.
Она заметила, что решетчатые ворота заперты лишь на задвижку и что высота подоконника над землей не столь велика, прыгнуть не страшно, но снаружи оконные проемы заделаны решетками из пяти прутьев немалой толщины.
Конечно, их ни погнуть, ни выломать. Терпеливо и внимательно она принялась обследовать стержни на всех пяти окнах, пробуя раскачать их или хотя бы повернуть в гнезде. Ей посчастливилось. Одна железяка чуть пошатывалась. Видимо, разрушился цемент, укреплявший ее. Жермена взяла один из серебряных ножей, предавших ее, когда пыталась убить графа, и терпеливо начала скрести у основания решетки. Почти сразу отвалился большой кусок цемента и обнажился конец прута: по всей вероятности, каменщики небрежно зацементировали треснувшую кладку. Казалось, что стержень закреплен прочно, хотя на самом деле его держала только штукатурка. Удалось сдвинуть железяку в сторону, теперь можно было пролезть. Вместо веревки она воспользовалась классическим приспособлением – жгутом из простыни, закрепленным за соседний прут.
К несчастью, она не подумала о собаках. Два огромных пса ходили вокруг дома, по временам останавливаясь и принюхиваясь.
Увидав Жермену, они принялись рычать и царапать стену под окном. Беглянка, однако, не растерялась. Схватив со стола блюдо с жареным мясом, она выкинула лакомство за окно. Собаки смолкли.
Воспользовавшись моментом затишья, Жермена сотворила крестное знамение и выпрыгнула.
Собаки, с жадностью накинувшиеся на брошенную им приманку, зарычали и оскалили зубы. Колеблясь между долгом и соблазном, они поспешно глотали куски мяса.
Девушка понеслась к воротам в надежде успеть пробежать эти сто метров. Она преодолевала заросли сорняков и кучи камней запущенного двора, до ворот, кажется приоткрытых, оставалось не более половины расстояния. Она уже думала, что побег удался, как вдруг, оскользнувшись на мокрой траве, упала с разбега. Собаки бросились, готовые ее разорвать. Беглянка вскочила, псы настигли ее. Не помня себя Жермена успела-таки выбежать наружу и помчалась к близкой реке. Зверюги вцепились в несчастную, она почувствовала сильнейшую боль.
Собрав все силы, судорожным движением девушка освободилась на мгновение от зверей и, обезумев от боли и страха, кинулась в Сену.
ГЛАВА 7
Прекрасным октябрьским утром, ясным и лучезарным, но уже напоминающим о приближении печальных зимних дней, легкая лодочка тихо плыла по Сене между селом Фретт и местечком Д'Эрбле.
В суденышке сидели двое любителей ранних прогулок. Один греб, другой лениво шевелил рулем.
Пройдя мимо длинного острова, заросшего ивами и тополями, лодка остановилась.
Гребец легко выпрыгнул на берег, привязал лодчонку к стволу ивы, поросшему мхом, и сказал товарищу:
– Приехали.
Он вытащил из лодки мольберт, холст на подрамнике, упакованный в бумагу, ящик с красками и складной стульчик. Прошел шагов двадцать прочь от воды и минут через пять уже выдавливал краски на палитру.
– А ты, князь, что же, останешься торчать там? – спросил он весело. – Нечего киснуть! Вылезай и иди ко мне.
Спутник, зевая, потянулся, достал из рундука свернутый и стянутый ремнями мех и побрел по мокрой траве, делая смешные движения, словно кошка, что боится намочить лапки.
Художник смеялся, глядя, как его приятель расстилает огромную шкуру бурого медведя и укладывается с таким видом, будто устал до изнеможения.
– Ох! Я больше не в состоянии двинуться, – сказал он нежным приятным голосом, совершенно не соответствовавшим могучему телосложению. – Право, Морис, ты делаешь со мной все, что вздумается. Вот заставил в шесть утра выехать на прогулку, разве не глупость?
Художник рассмеялся в ответ.
– Дорогой мой, ты говоришь как пресыщенный или как дикарь. Лучше открой глаза, посмотри, какая красота вокруг! Солнце так чудесно освещает рыжие стволы деревьев, сверкают бриллианты росы на травах, а какое богатство красок, смягченных воздушной перспективой. Ну как, князь Мишель? Тебе это ничего не говорит?
Молодой человек рассеянно глянул на пейзаж, потом на картину, набросанную на холсте друга, чиркнул зажигалкой, закурил и сказал:
– Решительно, твоя картина мне нравится больше.
– Ты льстишь и сам не понимаешь, что говоришь. Все же твои слова приятны, хотя ты ничего не смыслишь в живописи. Завтра я закончу работу и подарю тебе.
– Благодарю, дорогой Морис.
– Ты принимаешь?
– Нет. Твоя картина стоит пять тысяч франков как одна копейка – я ведь знаю, – и мне нечем заплатить. А дорогие подарки не принимаю, я не женщина. Будут деньги – другое дело, с удовольствием.
– Ты что, на мели?
– Совершенно. Когда ты меня сегодня встретил в четыре утра, я только что купил штаны за двести тысяч франков.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Проиграл в карты двести тысяч франков и еще четыреста под честное слово графу Мондье.
– Четыреста тысяч!
– На это не потребовалось много времени. Мондье пришел в клуб в два часа утра с лицом счастливого человека. Я подумал, что отыграюсь на нем, и продулся…
– И это все твои долги?
– А! Еще есть тысяч на двенадцать или на пятнадцать разным поставщикам, это мелочи…
– Итак, ты оказался при пиковом интересе.
– Не беда! Найду какого-нибудь еврея, тот одолжит мне любую сумму. Только придется из-за этого съездить в Россию, чтобы достать поручительство. На все это уйдет несколько недель.
– У тебя там должно быть большое состояние.
– Миллионов двадцать, наверное, еще осталось.
– Черт возьми! Изрядно! И ты все промотаешь.
– Возможно. Если бы только это меня забавляло…
– Значит, ты всегда скучаешь?
– Так скучаю, что хочется покончить с собой.
– Честное слово, ты меня поражаешь. Красив как Антиной, могуч как Милон Кротонский. Господь знает как богат. Все женщины готовы тебя любить, все мужчины тебе завидуют, тебе двадцать три года, ты свободен как ветер… Ты – князь Михаил Березов – известнейший род… И ты скучаешь?
– Неизлечимо! И умру от этого. Я был всегда таким. Вспомни годы, которые мы провели в училище Святой Варвары.
– Правду говоришь, тебя там называли медведем.
– Так вот, с тех пор мое душевное состояние только ухудшилось.
– Это потому, что ты ничем не занят Отдайся чему-нибудь. Попробуй! Стань художником. Военным. Исследователем-путешественником.
– Слишком поздно.
– Займись чем угодно, только уйди от этой идиотской жизни, называемой светской, где полно распутниц, проходимцев, молодых бездельников, проматывающих состояния своих жен.
– Ты прав, Морис. Но для этого мне нужно было бы иметь цель в жизни, а у меня ее нет. Я думаю, это потому, что все на свете продается, а мне нечего желать.
При этих словах русский, будто устав от долгой речи, растянулся на медвежьей шкуре и начал следить за колечками дыма от папиросы, в то время как его друг ловил краткий момент, когда краски пейзажа загорелись под лучами солнца, выглянувшего из тумана на горизонте.
Молодые люди были совершенно не похожи друг на друга, разве только возрастом: они были одногодки.
Сыну офицера, погибшего под Седаном, Морису Вандолю пришлось пережить бедность в годы детства, а затем и молодости, подобно многим юношам так называемых свободных профессий.
Несмотря на то, что вдове Вандоль пришлось растить сына на скудную пенсию за мужа, она не решилась сделать из него ремесленника или торговца. Его приняли стипендиатом в знаменитое училище Святой Варвары как сына бывшего выпускника. Он проявил там большие способности и продолжил образование в Школе изящных искусств; рано отступил от академической рутины и пошел по собственному творческому пути, отчего его талант быстро развился; Морис стал почти знаменитым, в то время как его сокурсники все еще занимались писанием устаревших академических картин на древнегреческие, древнеримские и библейские сюжеты.
Начало его творческого пути было трудным, но потом пришел успех. Морис нашел свой путь в искусстве, но не почил на лаврах, как часто бывает с художниками, рано достигшими известности. Он работал со страстью.
Среднего роста, хорошо сложенный, сильный и ловкий, Морис любил заниматься разными видами спорта; красивый лицом, с каштановыми волосами и бородкой и с живыми серыми глазами, всегда веселый и очень остроумный, он был, как говорится, душой общества и притом весьма любящим сыном.
Совсем другим был Мишель Березов, его товарищ по училищу Святой Варвары. Они сохранили дружбу, несмотря на полное несходство характеров и образа жизни.
Князь был одним из тех великанов славянского племени с белой кожей, темными волосами, черными глазами и прекрасными чертами лица, у кого под наружной апатичностью скрываются железная воля и неукротимая энергия, хотя проявляются они только под воздействием сильного удара судьбы.
Мишель вел в Париже пустую жизнь богатого, ничем не занятого иностранца, принадлежа к тому исключительному кругу людей, что бывают на посольских приемах, на ужинах известных камелий, в великосветских клубах, на театральных премьерах, на бегах, но кому малодоступны гостиные здешней старой аристократии…
Морис, выйдя из дома ночью, чтобы ехать писать восход солнца на Сене около местечка Д'Эрбле, встретился с Мишелем около клуба, где тот убивал время за карточной игрой. Как все ничем не занятые люди, князь боялся одиночества, Морис позвал его с собой, и тот согласился под предлогом, что ему рано еще возвращаться домой. Экипаж Березова довез их к домику рыбака, здесь Морис держал свою лодку.
ГЛАВА 8
Князь, утомленный ночью за карточной игрой, уже засыпал, растянувшись на медвежьей шкуре, когда послышался остервенелый лай собак на другом берегу и вслед за ним отчаянный крик женщины. Одновременно друзья увидели девушку, всю растрепанную, с трудом отбивавшуюся от двух огромных псов.
Князь Мишель вскочил, Морис оставил палитру, оба помчались туда.
Женщина, обезумев от боли и страха, кинулась в реку, а собаки с диким рычанием бросились вслед. Не скинув одежды, князь мигом очутился в воде, крикнув Морису:
– Плыви на лодке, я поспею раньше тебя.
Мишель Березов плыл с необычайной быстротой.
Атлетическое тело неслось вперед при каждом взмахе могучих рук. Пока Морис успел сесть в лодку, князь был уже в пятидесяти метрах от берега.
Несчастная женщина уже начала тонуть, но собаки, не желая упустить жертву, вытащили ее на поверхность. Они норовили кусаться, но вода, вливаясь в пасти, не давала разжать челюсти. Псы старались подтолкнуть добычу к берегу, чтобы там растерзать. Напуганные окриками князя, звери отпустили девушку и, увидав врага, нацелились на него.
Мишель выхватил из ножен, носимых на поясе брюк, черкесский кинжал – это оружие сокрушает железо, – и одним взмахом перерезал шею ближайшему от него животному. Двумя взмахами рук он подплыл ко второй собаке и вспорол ей брюхо.
Расправа заняла не больше двадцати секунд, но женщина за это время исчезла под водой. Спасатель спрятал кинжал, набрал воздух в легкие и нырнул в окровавленную воду. Через некоторое время, – Морис, успевший подплыть в лодке, дрожал за его жизнь, – князь выплыл метрах в тридцати ниже по течению. Но руки его были пусты…
– Ты устал, давай я нырну вместо тебя, – предложил Морис.
– Нет, я сам, – сказал князь, он ничего не мог делать наполовину. Мишель опять нырнул и почти тут же выскочил на поверхность, держа в руках неподвижное тело.
Морис принял его из рук Березова, положил на дно лодки, помог другу перелезть через борт и взялся за весла.
Причалили к острову. Князь моментально завернул девушку в медвежью шкуру, а Морис собрал свои рисовальные принадлежности.
Оба не умели делать искусственное дыхание, оставалось поспешить к людям и уповать на волю Божию.
– Как она красива! – сказал Мишель.
– В самом деле, я, кажется, еще не видел подобного совершенства.
– И по одежде видно, что она бедна.
– Вот для тебя и нашлась цель в жизни – заняться этой девушкой. Она бедна, красива, несчастна…
– Ты все шутишь, друг мой…
Видя, что Мишель дрожит, Морис сказал:
– С тебя течет вода, как с морского бога, бедная девушка промокла и без сознания, надо поскорее что-то предпринять. Как полагаешь? А? Мы не можем ведь обратиться за помощью в подозрительный дом, откуда она убежала.
– Лучше поплыли к твоему рыбаку. Мы там будем через десять минут.
– Это мысль! Папаша Моген даст тебе во что переодеться, а его жена уложит в постель незнакомку.
– Поехали!
– Садись на весла и жми вовсю!
ГЛАВА 9
Князь Мишель заработал веслами так, что через считанные минуты они добрались до жилища знакомого рыбака.
Жермена не пришла в сознание, однако на щеках появился слабый румянец, с лица исчезла мертвенная бледность. Было понятно, что искусственное дыхание не понадобится.
Супруги Моген, хлебосольные и добросердечные, какими часто бывают обитатели речных и морских берегов, в момент перевернули весь дом, чтобы помочь гостям. Жена взбила тюфяк, согрела простыни и одеяла и уложила девушку, а муж принял двух друзей, сказав им:
– Предоставьте девушку заботам моей старухи. Она лучше всех врачей знает, как надо выхаживать утонувших. Скольких она уже оживила с тех пор, как мы здесь живем!.. Вот… Не дальше, как запрошлой ночью я закинул сеть и знаете, что выловил?.. Христианскую душу! Парень был очень плох. Весь искусан собаками этого негодяя Аишамора!
– Две огромных псины в ошейниках с шипами… Те самые, что едва не разорвали нашу бедняжку.
– Да, господа, честное слово Могена, хорошо сделает тот, кто пристрелит зверюг…
– Они больше никого не укусят, папаша Моген, – смеясь сказал Морис. – Мой друг, что находится перед вами, сейчас саданул их кинжалом. Они послужат прекрасной кормежкой для сомов.
– Тут что-то подозрительное: двое утонувших в одном и том же месте за сорок восемь часов, и оба искусаны собаками Лишамора, – сказал папаша Моген. – Ну, полиция разберется. А пока я вам расскажу про того, кто попал в мою сеть. Привез его к себе, старуха привела мальчика в чувство. С большим трудом удалось, семь потов спустила, пока его растирала. Наконец очнулся и начал бормотать какие-то слова, о каком-то своем велосипеде, который ему было жалко, звал женщину или девушку по имени Жермена. В конце концов я завернул его в одеяло и отвез в Пуасси, где сдал в госпиталь. Вот какая история.
Увидев наконец, что двое гостей дрожат от холода, рыбак сказал:
– Пока старуха занимается там с барышней, разрешите предложить своего лекарства. Бутылочку винца, сахарок в кастрюлечку, быстро вскипятить на огоньке, нет лучшего снадобья. У меня как раз есть бутылочка аржантейльского, и вы мне скажете, каково оно. А потом и позавтракаем. Я приготовлю отменный матлот.– И старик, который ни о чем не забывал, крикнул громким голосом: – Жена! Как там больная?
– Ей полегче, стала согреваться, но у нее началась лихорадка.
– Спасите ее; милая женщина! Спасите! И жизнь ваша будет обеспечена… – крикнул князь с такой горячностью, что даже сам удивился.
– Вы очень великодушны, месье, но мы и из сострадания, как велит Господь, сделаем все, что в наших силах, – сказал Моген.
– Мне можно на нее взглянуть?
– Немного погодя, когда я ее приодену, – ответила хозяйка.
Пока готовился матлот, друзья расспрашивали рыбака о подозрительном доме, вблизи которого за двое суток оказались утонувшие и откуда, судя по всему, бежала несчастная женщина.
– Вот все, что я о нем знаю, – сказал рыбак. – Мужа прозвали Лишамор, не просыхает все двадцать четыре часа в сутки. Настоящее его имя Кастане, говорят, он гасконец, вроде бы образованный, учился на адвоката или на кюре, точно не знаю. Лет пятнадцать назад связался с мамашей Башю, со стервой, каких мало, простите за выражение. Содержат кабачок, чтоб не сказать притончик, куда приходят разные темные личности со всей округи. Местные из каменоломни тоже их навещают, потому что Лишамор охотно дает вино в кредит. У этой парочки с шестилетнего возраста живет мальчишка, они его неизвестно где подобрали. Зовут Бамбош. Пройдоха вырос первостатейный.
– Надо будет нам с тобой как-нибудь заглянуть туда, – сказал Морис другу.
– Я как раз хотел это предложить.
– Только будьте осторожны, место подозрительное, – сказал рыбак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47