– Клянетесь ли вы мне честью, что все будет так, как вы обещаете?
Мондье ответил резким высокомерным тоном:
– Я клянусь в этом… Даю честное слово джентльмена и бандита… Да, именно так. Ведь у нарушителей законов тоже имеются свои правила чести…
Березов вынул из кармана чековую книжку, сел и подписал чек на один миллион. Потом заготовил текст телеграммы своему петербургскому банкиру и передал то и другое Мондье, сказав:
– Я уступил вам во всем, но всегда помните, на каких условиях. Если вы нарушите клятву, то имейте в виду, что, как я ни бессилен сейчас, всегда найдется тот, кто отомстит за меня.
– Ничего не опасайтесь, – ответил Мондье со странной улыбкой. – О чем договорились, о том договорились, через восемь дней вы будете с Жерменой.
И мошенник оставил князя одного.
Поднимаясь по лестнице, Мондье с торжеством думал о том, сколь блестящая мысль пришла ему в голову.
«Да!.. Мысль превосходная… Все получится, как я задумал… Я в этом уверен… Я освобожусь от Березова и получу Жермену и ее сердце… Жермену и ее любовь!»
ГЛАВА 5
Покинув пленника, Мондье зашел в соседнюю комнату, где находился Пьер, приставленный сторожить Мишеля.
Это был тот самый человек, что приходил передать приглашение совершить экскурсию в монастырь Камальдолей, а затем сидел на козлах рядом с кучером ландо Шамбое, вернее Бамбоша. Он состоял кем-то вроде нижнего чина в разбойничьей организации, испытывал безграничное уважение к своему прямому начальнику и был ему абсолютно, фанатически предан, а по отношению к Мондье это был тот верный раб-слуга прежних времен, каких уже нет ныне.
После того как дверь комнаты, где находился Березов, крепко заперли, Мондье позвал Пьера с собой. Миновав несколько роскошных подземных помещений, соединенных потайными дверями, они оказались в прекрасном зимнем саду, полном редких экзотических растений.
Отсюда был вход в несекретный жилой дом. Вилла Мондье отличалась небывалой роскошью.
В двухэтажном с мансардой строении, кроме спальных, были большая и малая гостиные, столовая, комната для карточной игры, курительная, библиотека, рабочий кабинет и просторная кухня. Словом, все, что мог бы желать иметь самый требовательный богатый человек.
На конюшне стояли шесть чистокровных лошадей и в каретном сарае три экипажа с гербами графа Мондье.
В мансарде и в помещениях для слуг разместилась многочисленная прислуга, она составляла ядро разбойничьей шайки, руководимой Мондье, остальная ее часть жила в лесах или даже в городе под видом нищих, рабочих и буржуа, в зависимости от распоряжения хозяина, а также от их способностей и знаний. Шайка была организована по образу настоящей воинской части: в ней были лейтенанты, капралы и рядовые. Все они подчинялись строгим требованиям дисциплины и признавали неограниченную власть своего предводителя, имевшего над ними право жизни и смерти. В зависимости от звания и успехов по службе бандиты получали соответственное жалованье и долю из награбленного. Их связывали между собой общие преступления, нерушимое правило: один за всех, все за одного, готовность по первому знаку предводителя убить не только ослушника, но даже проявившего нерешительность в действиях.
Все это делало бандитов безупречно преданными и храбрыми. Они обожали своего главаря, не прощавшего малейшего нарушения и одновременно проявлявшего истинно разбойничью щедрость в вознаграждении за службу.
Когда Мондье уезжал, негодяи отдыхали, рассеиваясь по разным местам, или «работали» на себя. При возвращении хозяина на зимний сезон по первому сигналу члены банды собирались и занимали положенные им места, зная, что в эти месяцы под началом патрона они больше всего заработают, а после всех прибыльных операций их ждут великолепные пирушки. Разбойники восхищались умом и ловкостью предводителя, умевшего сочетать грабеж с принадлежностью к высшему обществу. Это позволяло Мондье организовывать самые выгодные операции, заманивать в ловушки богачей, с кем он общался и был осведомлен об их средствах, привычках и характерах. Первыми попадались в сети ближайшие его друзья.
Наиболее преданными графу, хотя и не самыми ловкими и сообразительными, были лакей Пьер и кучер Лоран, они служили уже больше пятнадцати лет, знали часть тайн хозяина, никогда их не выдавали, оставаясь немы как евнухи гаремов и готовы на все по первому знаку патрона – даже на доброе дело.
С этого года Мондье присоединил к ним Бамбоша, образовалось очень опасное трио, ведь слуги графа имели возможность проникать во все слои общества.
Бамбош достиг наконец вершины своих желаний: он участвовал в роскошных пиршествах, встречался с очаровательными женщинами, кошелек его никогда не пустовал. Правда, иногда приходилось «работать» – рисковать своей шкурой, но нельзя же все обрести, ничем не жертвуя. К тому же Бамбош ничего не имел против участия в рискованных авантюрах. Он был по природе бойцом.
Рабочий кабинет Мондье являл собой прекрасную комнату, где соблюдался строгий порядок, такой, что совершенно невозможно было догадаться о роде занятий хозяина.
Наряду с прочим, в ящиках стола и в шкафах хранились тщательно разложенные по карточным папкам точные планы города и окрестностей и подробные сведения о состояниях и образе жизни многих жителей.
Мондье развалился в кресле и сказал Пьеру:
– Позови Бамбоша и приходи обратно.
– Всех убитых убрали? – спросил граф, когда приближенный явился.
– Да, патрон. Я их перевез в подземелье, там и похоронят этой ночью.
– А раненые?
– Хирург прибыл и скоро начнет штопать их шкуры… Парням лихо досталось, не очень приятно иметь дело с типами, подобными моему неприятелю Бобино.
– Все будет хорошо оплачено и с процентами… Бедным ребятам придется с месяц проваляться в больнице… Но они не останутся внакладе, получат свою долю и от всех Дел, которые проведем во время их болезни.
Да, весьма недурно наладил свою деятельность знатный парижанин – великосветский кутила, ставший еще и грабителем. Его банда имела подземный дворец, собственную больницу с хирургом и даже особое тайное кладбище, где убитых убийц хоронили рядом с их жертвами.
– Дорого же обошлась нам эта экспедиция, – сказал Мондье.
– Надеюсь, вы заставите князя хорошо расплатиться, – ответил Бамбош.
– Я потребовал и, по сути, уже получил от него миллион, – сказал граф.
– Великолепно! А он заплатит? Не надует?
– В этом я уверен. Кроме того, я принял все меры к тому, чтобы не допустить обмана.
Бамбош, пришедший сначала в восторг, вдруг задумался и замолк.
– Почему ты вдруг приуныл? – спросил Мондье. – О чем ты задумался?
– Мне пришло в голову, патрон, что, получив миллион, вы перестанете заниматься «делами», и тогда прощай хорошие экспедиции на большой дороге! Прощай легкая добыча счастливых бандитов! Прощай красивая жизнь, которую я едва успел отведать!
Граф рассмеялся.
– Успокойся, малыш! Миллион – немалый кусок, но его не надолго хватит при большом аппетите! Мне надо пополнить свою казну, уже почти пустую… Оплатить сполна услуги наших парней и обеспечить твою особу, мой милый негодяй. Подумаешь… миллион! Да мы еще много их получим, если черт, наш покровитель, нам поможет!
– В добрый час! А то я уже вправду боялся… Выходит, миллион только начало, и мы еще не один такой вытянем из милейшего князя Березова! Ведь вы его не выпустите?
– Через восемь дней он будет свободен.
– Патрон! Вы смеетесь надо мной… Лишиться такого баснословно богатого пленника, не вытряхнув из него целую гору золота?! А Жермена?.. Вы возвратите ей своего соперника… такого опасного? Разве вы больше не любите эту прекрасную особу?
– Люблю больше прежнего.
– Тогда я ничего не понимаю!
– Я хочу вернуть князя к ней именно потому, что люблю ее. Или я непростительно ошибаюсь, или Березов сделает все для того, чтобы Жермена полюбила меня. Сначала он к ней охладеет, а потом возненавидит.
– Вот это здорово. Только, извините, а это в самом деле возможно, вы уверены?
– Да, Бамбош. Князь даже вдалеке останется в моем полном повиновении, будет думать, говорить, желать, действовать так, как захочу я, станет марионеткой, управляемой моими руками.
– Патрон!.. Скажи такое кто другой, я бы подумал, что надо мной смеются!
– Известно ли тебе о гипнотизме, Бамбош?
– Очень мало… только понаслышке.
– В наше время о нем почти не знают, но в древности им занимались много, и я последовал примеру далеких предшественников. Тем более что кое-кто из современных ученых его как бы заново открыл, и не только сами они этим воспользовались. Гипнотизмом объясняется много странных вещей, а позднее он, несомненно, откроет людям секрет жизни… секрет любви… Твердо верю в силу внушения. Я не новичок в этом деле и вообще не берусь за то, чего не умею. Проведя много испытаний, я убедился в своих способностях, которые теперь хочу испробовать на князе Мишеле. Уверен, что опыт удастся. Сегодня же вечером попробую Березова усыпить.
– И вы думаете, он вам позволит добровольно?
– О! – воскликнул Мондье. – Я знаю способы… Способы безошибочные… Вот увидишь!
– Ничего большего сейчас не желаю, мне это представляется очень занимательным!
– Покорение воли одного человека другому – зрелище поинтереснее любого спектакля. Когда мой подопытный будет усыплен и не чувствителен ни к чему – ни к физической боли, ни к душевным потрясениям, станет игрушкой в моих руках и моим рабом душой, тогда я сделаю все, что мне будет угодно. Я заставлю его разлюбить Жермену, сделаю своим другом, твоим другом…
– Тысяча чертей!
– И все это только силой моей воли…
– Но если он не поддастся внушению? – спросил Бамбош, восхищенный услышанным, но не вполне доверяющий ему.
– Я сначала попробую, поработаю над ним семь дней, сделаю подвластным гипнозу, послушным, вполне покорным. Ты будешь присутствовать при всех опытах и сам все увидишь.
– Черт подери! Это было бы очень выгодно уметь так покорять людей. Я бы тогда внушал хорошеньким дамочкам отдаваться мне, а богатым старикам – подписывать на мое имя дарственные и завещания.
Слуга пришел доложить, что господину графу подано кушать. Мондье приказал Пьеру отнести еду и князю и прошел с Бамбошем в столовую, где их ждал изысканный ужин.
В десять часов они еще сидели за ликерами и курили сигары, когда кто-то попросил разрешения поговорить с графом.
Это был один из его людей, прибежавший доложить, что русский посол собственной персоной вместе с Бобино и отрядом вооруженных людей направился туда, где был совершен налет на князя, – в надежде напасть на группу разбойников.
Мондье рассмеялся.
– Как наивны эти добрые люди! Вообразили, будто мы станем их там дожидаться! Пусть позабавятся, разыскивая нас, а у меня сейчас дело более важное, чем обезвреживать дураков-мстителей. Приказываю, чтобы, начиная с этого часа, повсюду было полное спокойствие семь дней.
Посланец почтительно поклонился и вышел.
Через несколько минут вернулся Пьер.
– Господин граф, пленник не пожелал есть, он, наверное, боится, что его отравят.
– Он отказывается от пищи, тем хуже для него. Когда очень проголодается, сам попросит. К тому же мне совсем не надо, чтобы он слишком насыщался. Чем меньше он будет есть, тем более раздражимым станет и, следовательно, легче поддастся моему опыту. Пойди к нему, Пьер, прихвати смирительную рубашку и веревку, мы явимся вслед за тобой.
Мондье предложил Бамбошу еще по стаканчику, сказав:
– Мне надо еще поднять тонус.
Выпили с удовольствием.
– А теперь идем, Бамбош. Я в прекрасном состоянии, из меня просто исходят флюиды! Или я самонадеянно ошибаюсь, или ты увидишь нечто совершенно удивительное.
Сказав это, он повел Бамбоша к пленнику.
Березов действительно имел основания опасаться, что Мондье, получив чек и телеграмму, захочет дать ему яду, и поэтому решительно отказался от весьма изысканных блюд.
– Князь, неужели вы мне не доверяете до такой степени? – спросил граф, войдя. – Но это просто нелепо, извините! Теперь, когда мы с вами поладили, вы мой гость и с вами будут обходиться в соответствии с этим положением и вашим высоким достоинством. Если бы не вынужденная необходимость принять некоторые меры предосторожности до получения выкупа, вы были бы уже свободны. Забудьте, пожалуйста, о том, что я работаю на большой дороге, и смотрите на меня как на старого друга, который пришел вас поразвлечь, ведь мы принадлежим к одному кругу, и вам не в чем меня упрекнуть, кроме маленьких грешков.
Березов не смог спокойно принять слова Мондье и ответить в соответствующем духе. Он сказал:
– Ваша шутка весьма сомнительного вкуса, месье, и если в вас еще осталось что-нибудь от воспитанного человека, какого я встречал в обществе, то прошу не говорить со мной в подобном тоне.
Мондье улыбнулся, но видно было, что он с трудом сдержал гнев.
В свою очередь Бамбош тоже захотел вступить в разговор:
– Нет, дорогой князь, над вами никто не смеется. Доказательством тому служит, что мы с графом пришли сюда как ваши истинные, хорошо воспитанные друзья.
Мишель сейчас впервые внимательно рассмотрел этого бойкого малого и нашел его вульгарным, увидел, что это едва отесанный выскочка, и горько пожалел о том, с какой легкостью иногда принимают в порядочное общество подобных авантюристов, неизвестно откуда явившихся.
Князь смерил нахала презрительным взглядом и сказал:
– Мальчик, я могу ошибиться, принять фальшивую монету за подлинную, на время счесть равным себе лакея-выскочку, каким вы, мне кажется, являетесь, но для меня сейчас нет сомнения: вы просто обыкновенный мерзавец, почему и прошу избавить меня от вашего общества.
Спокойно-оскорбительные слова задели Бамбоша сильнее, чем если бы он получил пощечину. Он разразился безудержным словесным потоком.
– Что у меня нет свидетельства о благородном происхождении… пусть так!.. Что меня не воспитывали в аристократическом пансионате мадам де Бассанвилль, верно… что я мерзавец… ладно, охотно признаю и это… но что я обыкновенный негодяй… с этим я никак не согласен и докажу почему. Думаете, было легко топить Бобино против кабачка Лишамора, проследить вас от дома рыбака Могена до вашего особняка в Париже, войти к вам и жить под видом лакея, отравить воду, которую вы должны были выпить и спаслись только чудом, выстрелить вам в грудь из карабина и, наконец, примазаться к вашей компании здесь, заманить вас как дурака в ловушку, привезти в монастырь Камальдолей и отдать в руки наших людей, чтобы здесь из вас выкачали миллион, и, наверное, не последний? Если все это вы считаете обыкновенным делом, вы дьявольски требовательны.
– Молодец, Бамбош! У тебя развито профессиональное честолюбие, ты далеко пойдешь! – одобрительно произнес Мондье.
Бесчестные слова бандита, хвастающегося своими преступлениями как подвигами, вывели князя из состояния презрительного спокойствия. Его охватило страшное бешенство славянина, заставившее забыть о том, что он один против трех сильных людей, наверняка хорошо вооруженных и безусловно способных спокойно убить любого.
Мишель видел перед собой только палача Жермены, виновника смерти бедной монахини, подлеца, причинившего многим столько горя.
Князь глухо вскрикнул, вскочил, бросился на оторопевшего Бамбоша, схватил за горло, швырнул под ноги и воскликнул:
– Будь что будет, пусть другие меня убьют, но тебя-то я прикончу, скотина!
Все произошло так быстро, что опешившие Мондье и Пьер не успели его остановить. Бамбош уже хрипел, весь посинев, но тут двое опамятовались и пришли подельнику на помощь.
Когда Бамбош уже бился в судорогах, а Березов, сдавив ему горло, нажимал на грудь коленом и оказался обращенным спиной к Пьеру, тот выхватил нож и нацелился всадить его князю между лопатками, Мондье крикнул:
– Не убивать! Не увечить!
Тогда бандит навалился на Мишеля и крепко придавил к полу. Князь, отпустив при этом Бамбоша, моментально схватился с Пьером, пытаясь выбраться из-под него, но тот, чрезвычайно сильный, не поддался. В это время Бамбош успел вздохнуть и зубами впился князю в икры, а Мондье, мигом сделав петлю из шелкового шнура от портьеры, связал пленнику ноги.
Русский богатырь отбивался от троих, но не мог сладить. В это время Пьер вскочил и отработанным приемом набросил на противника смирительную рубашку.
Когда Березова связали, Мондье, все время сохранявший спокойствие и хладнокровие, приказал посадить князя в кресло. Из предосторожности Пьер привязал спеленатого к высокой деревянной спинке веревкой так, что пленник лишился возможности двигаться.
Граф прервал мрачное молчание, сопровождавшее эти приготовления, сказав:
– А теперь начнем забавляться.
Бамбош хрипел и отплевывался, ругаясь:
– Проклятый казак, ты мне заплатишь за это и подороже, чем на рынке!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47