Если Бьюкенен рисует комшарный моральный и волевой упадок Запада в целом, то Готфрид ярко рисует марксистскую мысль в качестве «пятой колонны» Запада, частично ответственной за этот упадок.
Читать Готфрида надо, это интересно. Единственное что надо сразу постановить. Эту книгу ни в коем случае нельзя распространять в РАГСе. Там учатся бывшие вице-губернаторы, временно перешедшие на кадровую запасную скамейку, и, конечно, никак нельзя, чтобы эти неокрепшие умы узнали о Хабермасе от Готфрида. Потому что Готфрид - прост, убедителен и обаятелен. И этим опасен.
2
Презентация книжки Готфрида 15 мая была весьма увлекательной. Александр Павлов (научный редактор книги) собрал замечательную публику и весьма опытно модерировал. Говорили и «от лица марксистов» (Кагарлицкий, Тарасов, Митина и др.), от академического сообщества (Михайловский, Кржевов), от «консерваторов» (Холмогоров, Малер, Межуев, Сергеев), от политических эксцентриков (Милитарев). Был и Глеб Павловский.
Немарксисты говорили в основном на тему причудливой совместимости политических доктрин в конце ХХ и начале нынешнего века. Милитарев опытно сочетал социал-демократию с умеренно правым консерватизмом. Холмогоров указал на то, что социальный идеал марксизм - это христианский рай на земле. Малер сказал, что марксисты - это убийцы русских новомучеников и потому нелепо искать какой-либо доктринальный мост между христианством и марксизмом.
Марксисты говорили о своем, т.е. объясняли другу другу, что такое марксизм. Кагарлицкий сказал, что Готфрид отчасти прав, когда пишет, что политический марксизм выродился в «культурный» и послал ядовитую стрелу в Перри Андерсона. Тарасов воскликнул: доколе же о левых будут писать как об убийцах и предателях, почему никто не пишет, что Макс Вебер бил служанок и на старости лет публично требовал не только казнить, но и кастрировать бунтовщиков, то есть тоже был не чужд садомазохизма.
Межуев твердо стоял на том, что ценностная база консерватизма - с одной стороны, и марксизма и либерализма, с другой - все-таки разная и напрасно Милитарев пытается построить тут Бруклинский мост. Пересказываю грубо. Не все услышал, сидел на заднем ряду. Но на «Русском журнале» желающие вскоре смогут прочитать все целиком.
3
Читая Готфрида, сразу невольно задумываешься вот о чем. Марксизм является одним из самых выразительных примером супервлиятельной интерпретации. Глядя на то, как понятийная сетка марксизма впиталась в мозги миллионов людей на планете во всяком случае между двумя мировыми войнами, поражаешься тому, насколько вообще еще совсем недавно мог быть влиятелен дискурс, претендующий на универсализм. А марксизм, разумеется, решал вопрос универсально - то есть для всех людей на планете, без разбору религий, наций и т.д. Причем этот дискурс держался не две недели, не год - а сохранял свою планетарную «кросскультурную» влиятельность в течение почти столетия. В этом смысле он, пожалуй, сопоставим только с либерализмом - по всемирному проникновению.
Понятно, что марксизм не «умер», не «выродился». Он успешно преосуществился в мировой социал-реформизм. И этот социал-реформизм определял повестку дня ХХ столетия. То, что не преосуществилось, образовало многочисленные маргинальные марксистские толки и секты, существующие и ныне. Но они - собственно и называющие себя сегодня «марксистскими», - ничтожны по влиятельности. Да, левые авторы -популярны. Но популярны и правые. А еще больше популярны авторы, пишущие политические фэнтези и «альтернативные истории», в которых придумано «как оно было на самом деле».
И дело тут не в марксизме как таковом. Мы сегодня вообще смотрим с некоторой растерянностью на всеобщую утрату влиятельности интерпретаций. Вроде бы старые механизмы зарождения и функционирования интерпретаций продолжают работать. Интересный социальный мыслитель выдвигает концепцию мироустройства, ее быстро переводят на разные языки, ее обсуждают в университетах всего мира, она проникает в текущий политический словарь. Но через два-три года она уже дезавуирована и делается добычей политических археологов. Такое впечатление, что производство интерпретаций с большой силой молотит воздух.
Политические мировоззрения доктринального толка становятся уделом маргинальных групп. Готфрид пишет о том, что от марксизма остался «культурный троцкизм». Но дело в том, что и «либералы» сделались некоей сектой. И консерваторов числят уже по разряду «эстетов».
В недалеком прошлом образованные слои считали необходимым иметь политическое мировоззрение и потому хорошо работали и большие «партийные машины». Сегодня мы видим, что по периферии некоего пространства - названия которому нет - расположены различные интеллектуальные секты со своими весьма специфическими вокабулярами. Причем тяжко перегруженными контекстом внутренних терминологических дискуссий.
А вот само это безъязыкое, деполитизированное, утратившее интерес к целостным дискурсам пространство массового сознания живет своей жизнью. Сказать, что это пространство - всего лишь пространство манипуляции сознанием - нельзя. Да, ранее политизированные парни эту зону называли «обыденным сознанием» и смотрели на нее, как на объект, с которым надо просветительски работать в пользу своей доктрины. Но нынче - во всяком случае лет тридцать уже - впечатление такое, что все универсалистские миссионеры, как космонавты, летят на своих звездолетах в какую-то безграничную космическую бездну. Они, конечно, перекрикиваются какими-то сигналами между собой. Левые кричат правым, иудеи католикам, неонацисты исламистам.
И есть какой-то парадокс в том, что глобализация, повышающая связанность всего со всем - лишь набирает и набирает обороты, а универсалистские дискурсы слабеют и слабеют, как будто их авторы все дальше и дальше отходят от микрофона. Как будто бы какой-то невидимый Путин принял закон о равном 2% доступе к эфирному времени для каждого дискурса. И все превратилось в приятный «белый шум».
5
Читаешь Готфрида и думаешь невольно: ох, а как же уже перегружен право-консервативный дискурс, сколько там всего наворочено. Читаешь Жижека или, допустим, историю борьбы Гидденса со товарищи за идеологическое обновление лейборизма - и тоже: сколько же тут елочных игрушек и серпатина понакручено на елку. Сколько нюансов! Растут как кораллы сложные многоступенчатые дискурсивные конструкции. Да, они как-то связаны с универсалистскими доктринами XVII-XIX вв.
Но на практике, едва выйдя из умственной лаборатории автора, они немедля погружаются в гигантский котел политической процедурности. Огромным черпаком в этом котле помешивает Хабермас. В этом котле какая-то каша всеобщей «триангуляции». Неотличимые друг от друга «повестки дня» левых и правых. Повар выступает со своей «универсалистской» концепцией - на фартуке у него написано: «Главное - помешивать!».
В эту минуту думаешь: а не придет ли скоро новый Кант и отбросив все старые словари, все политические вокабуляры, поставит вопрос о том, какие же базовые когнитивные конструкции образовались в этой новой каше глобального сознания.
Многие думают сегодня, что мы находимся в зоне вылета из трехсотлетнего специфического просвещенческого формата. Когда мы находились в «зоне влета», то всякий дискурс мгновенно и убедительно субстантивировал все то, на что простирал луч своего аналитического аппарата. Это был бесконечный аттракцион появлений. Говорили: «пролетариат» - и вот вам железные батальоны мирового пролетариата. Говорили: «традиция» - и вот вам, пожалуйста, Библия в кожаном переплете - десять поколений от отца к сыну лежала на тумбочке. Да и сама тумбочка стояла десять поколений на одном месте. Теперь же наступил бесконечный Дэвид Копперфильд. Куда он ни бросит свой волшебный взгляд - так сразу оно исчезает. Обо всем, что вчера еще стояло крепко и наглядно субстантивированным, сегодня говорят: да что вы, посмотрите - это просто рассредоточенная ментальность. Хоп, и ее нет. Как пишет профессор Капустин - Чеширского кота нет. А его улыбка ? Улыбки тоже нет.
6
Впрочем, американцы - народ крепкий и не метафизический. И Пол Готфрид - это доказывает. Есть еще порох в пороховницах. Может начитанный американский комбайнер крепко въехать в скулу марксизму. Тем более, что, как признал товарищ Кагарлицкий, нынешний марксизм - увы! - ушел от вопросов экономической и политической борьбы, а все глубже погружается в борьбу за права китов и котов, меньшинств и мигрантов и даже в защиту растений и прочий художественный акционизм.
Пол Готфрид: "Культурный марксизм" - не марксизм
От редакции. Буквально на днях свет увидело русское издание книги Пола Готфрида "Странная смерть марксизма". В силу того, что английский текст вышел несколько лет назад - 2005 год - мы попросили самого Пола Готфрида ответить нам, изменилось ли что-то в марксизме за прошедшие со времен публикации годы - не ожил ли марксизм, не сгинул ли окончательно. Не преминули мы спросить у американского палеоконсерватора о том, что он думает о политике неоконсерваторов, ведь почему-то в России сложилось впечатление, будто он - сторонник последних. По крайней мере в этом вопросе он расставит точки над "'I".
* * *
С тех пор, как я написал свою книгу о рождении постмарксистских левых, в США, Канаде, Австралии, Западной и Центральной Европе практически ничего не изменилось, за исключением одного момента: эти левые полностью обезопасили себя в рамках так называемых "демократий". Средства массовой информации, государственное образование, правительственные органы и Европейский Союз, - все проявили живую активность в распространении идей того, что я называю "культурным марксизмом". Я, честно говоря, не вижу иного способа контролировать эту идеологию, кроме как разрушить саму систему, которая охраняет ее и поддерживает ее столь высокий статус.
"Культурный марксизм" - это в действительности не марксизм, но отросток либерального христианства, вступивший в союз с социальным, демократическим государством-корпорацией. Хоть он и апеллирует к мукам совести и чувствительности своих традиционных врагов, постмарксизм не имеет ничего общего с коммунизмом. Но в силу ассоциаций коммунистов с государственным контролем, не имеющим ничего общего с традицией, с антихристианством и - в контексте Холодной войны - с антизападничеством, постмарксистские левые продолжают благоговеть перед коммунистами. Они рассматривают коммунистов как "антифашистов" и "антинационалистов". По крайней мере, на Западе постмарксисты идентифицируют себя с этими двумя позициями.
Что делает неоконсерваторов, уничтоживших меня в профессиональной среде и препятствовавших распространению и обсуждению моих книг, особенно опасными, так это их ложная оппозиция "культурному марксизму". Они агрессивны в достижении многих из тех целей, которые ставят себе "культурные марксисты", но одновременно неоконсерваторы настаивают на том, что США должны стать лидером в борьбе с европейским фашизмом и вызывающими беспокойство националистическими движениями. В Румынии неоконсерваторы израсходовали миллионы долларов в стремлении создать альянс между интеллектуалами, ориентированными на крестьян, и нынешним евросоциалистическим правительством. Цель этого альянса - обеспечение поддержки со стороны румын и других восточноевропейских народов во внешнеполитической борьбе неоконсерваторов за "глобальную демократию". Также неоконсерваторы требуют от Восточной Европы помощи в ограничении влияния немцев и русских (которых неоконсерваторы действительно ненавидят). Наконец, неоконсерваторы способствуют тому, что эти страны начинают отрицать свое националистическое "антисемитское" прошлое.
В целом неоконсерваторы довольны тем, как продвигается ЕС в Восточной Европе. Они потерпели лишь одну неудачу - они не смогли оказать Израилю слишком сильную поддержку. ЕС и НАТО в настоящий момент используются неоконсерваторами как механизмы неконсервативной индоктринации, которая варьируется от обвинений народов Восточной Европы в Холокосте до призывов обратить внимание на опасность "фашизма" и усилить распространение созданных в Америке моделей плюрализма и равноправия.
Беседовали Александр Павлов и Дмитрий Узланер
Пол Готфрид: Странная смерть марксизма (отрывок из книги)
От редакции. Сегодня из печати выходит книга американского историка (по профессии) и палеоконсерватора (по призванию) Пола Эдварда Готфрида "Странная смерть марксизма", переведенная и выпущенная издательством "ИРИСЭН". 15 мая в клубе Русского Института состоится презентация этой нашумевшей в США книги. На мероприятии планируется устроить дискуссию между российскими левыми и российскими же консерваторами о жизнеспособности марксизма. С разрешения издательства мы публикуем отрывок из книги, в котором Готфрид наиболее подробно изложил свою концепцию культурной мутации марксизма, поставившей его на грань политичсекого существования. Все желающие поучаствовать в дискуссии могут предварительно ознакомиться с главными тезисами книги.
* * *
Анализируя результаты прошедших весной 1999 года итальянских муниципальных выборов, многоопытный итальянский политический аналитик Эрнесто Галли делла Лоджия объяснил в миланской газете Corriere della Sera, что на этот раз избиратели обманули ожидания журналистов. Рабочие подали за левых меньше голосов, чем предполагалось, зато коммунисты и другие левые партии привлекли избирателей-гомосексуалистов, феминисток, защитников природы и мультикультуралистов, а также большинство голосов не состоящих в браке интеллектуалов. Приходится заключить, что под знаменами итальянских левых собрались сторонники «нетрадиционого стиля жизни» и враги традиционной европейской морали. Делла Лоджия ностальгически замечает, что в его молодости у итальянских коммунистов были четко определенные цели: они поддерживали международную политику Советского Союза, идею классовой борьбы и национализации средств производства. Но на деле эти избиратели хотели лишь выжать социальные льготы из государства и руководителей итальянской промышленности (la classe padronale), а более всего они жаждали прелестей буржуазной жизни[1]. Поддерживавшие коммунистов рабочие меньше всего заботились о правах лесбиянок и голубых или о демаскулинизации рабочих мест.
Как отмечает Анни Кригель, автор книги «Французские коммунисты», трудно найти другую группу, которая была бы настолько же озадачена самой идеей равенства полов. Еще в 1970-е годы партийные ряды на 70% состояли из мужчин, а женщины оказывали на партийные решения лишь «незначительное влияние»[2]. Более того, говорившееся на партийных собраниях о женщинах и семейной жизни куда больше приличествовало бы сборищу католических священников в период до Второго Ватиканского собора. В своей работе Кригель подчеркивает, что французские коммунисты сочетали экономический радикализм и глубоко консервативные социальные установки. Но в 1990-е годы Кригель начала нападать на коммунистов и их социалистических союзников за попытки радикализировать французское общество[3]. Теперь речь шла не о косной культуре французского марксизма, а о ее превращении в пособника государства в деле радикализации культуры.
Но тут вмешались обстоятельства, изменившие самый смысл марксизма. Европейские коммунистические партии уже не были массовыми объединениями рабочего класса, которые контролировали до трети голосов на общенациональных выборах, как бывало во Франции и Италии после Второй мировой войны. В 1990-е годы произошло масштабное падение численности европейских профсоюзов, что и проанализировано в подробном исследовании, опубликованном в Le Monde Diplomatique. Автор исследования Пьер Бурдье выражает беспокойство, что еще немного, и организованные рабочие не смогут оказывать никакого влияния на позиции французского правительства. В сфере экономики политические различия между правыми и левыми свелись к мелким деталям. Правые принимают и даже готовы расширить государство благосостояния, а левые отказались от планов государственного контроля над экономикой. Место левацких призывов к обострению классовой борьбы заняли разговоры о «третьем пути» между капитализмом и социализмом, а тем временем левоцентристские правительства в Германии, Англии и Франции хлопочут над сбалансированностью бюджета и перераспределением доходов[4]. А важнее всего то, что некогда мощная коммунистическая машина привлечения голосов избирателей теперь получает на выборах от 5 до 8 процентов, что позволяет компартиям в Италии и во Франции быть членами левоцентристских коалиций, а в Германии - предлагать СДПГ в качестве альтернативы «зеленым».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Читать Готфрида надо, это интересно. Единственное что надо сразу постановить. Эту книгу ни в коем случае нельзя распространять в РАГСе. Там учатся бывшие вице-губернаторы, временно перешедшие на кадровую запасную скамейку, и, конечно, никак нельзя, чтобы эти неокрепшие умы узнали о Хабермасе от Готфрида. Потому что Готфрид - прост, убедителен и обаятелен. И этим опасен.
2
Презентация книжки Готфрида 15 мая была весьма увлекательной. Александр Павлов (научный редактор книги) собрал замечательную публику и весьма опытно модерировал. Говорили и «от лица марксистов» (Кагарлицкий, Тарасов, Митина и др.), от академического сообщества (Михайловский, Кржевов), от «консерваторов» (Холмогоров, Малер, Межуев, Сергеев), от политических эксцентриков (Милитарев). Был и Глеб Павловский.
Немарксисты говорили в основном на тему причудливой совместимости политических доктрин в конце ХХ и начале нынешнего века. Милитарев опытно сочетал социал-демократию с умеренно правым консерватизмом. Холмогоров указал на то, что социальный идеал марксизм - это христианский рай на земле. Малер сказал, что марксисты - это убийцы русских новомучеников и потому нелепо искать какой-либо доктринальный мост между христианством и марксизмом.
Марксисты говорили о своем, т.е. объясняли другу другу, что такое марксизм. Кагарлицкий сказал, что Готфрид отчасти прав, когда пишет, что политический марксизм выродился в «культурный» и послал ядовитую стрелу в Перри Андерсона. Тарасов воскликнул: доколе же о левых будут писать как об убийцах и предателях, почему никто не пишет, что Макс Вебер бил служанок и на старости лет публично требовал не только казнить, но и кастрировать бунтовщиков, то есть тоже был не чужд садомазохизма.
Межуев твердо стоял на том, что ценностная база консерватизма - с одной стороны, и марксизма и либерализма, с другой - все-таки разная и напрасно Милитарев пытается построить тут Бруклинский мост. Пересказываю грубо. Не все услышал, сидел на заднем ряду. Но на «Русском журнале» желающие вскоре смогут прочитать все целиком.
3
Читая Готфрида, сразу невольно задумываешься вот о чем. Марксизм является одним из самых выразительных примером супервлиятельной интерпретации. Глядя на то, как понятийная сетка марксизма впиталась в мозги миллионов людей на планете во всяком случае между двумя мировыми войнами, поражаешься тому, насколько вообще еще совсем недавно мог быть влиятелен дискурс, претендующий на универсализм. А марксизм, разумеется, решал вопрос универсально - то есть для всех людей на планете, без разбору религий, наций и т.д. Причем этот дискурс держался не две недели, не год - а сохранял свою планетарную «кросскультурную» влиятельность в течение почти столетия. В этом смысле он, пожалуй, сопоставим только с либерализмом - по всемирному проникновению.
Понятно, что марксизм не «умер», не «выродился». Он успешно преосуществился в мировой социал-реформизм. И этот социал-реформизм определял повестку дня ХХ столетия. То, что не преосуществилось, образовало многочисленные маргинальные марксистские толки и секты, существующие и ныне. Но они - собственно и называющие себя сегодня «марксистскими», - ничтожны по влиятельности. Да, левые авторы -популярны. Но популярны и правые. А еще больше популярны авторы, пишущие политические фэнтези и «альтернативные истории», в которых придумано «как оно было на самом деле».
И дело тут не в марксизме как таковом. Мы сегодня вообще смотрим с некоторой растерянностью на всеобщую утрату влиятельности интерпретаций. Вроде бы старые механизмы зарождения и функционирования интерпретаций продолжают работать. Интересный социальный мыслитель выдвигает концепцию мироустройства, ее быстро переводят на разные языки, ее обсуждают в университетах всего мира, она проникает в текущий политический словарь. Но через два-три года она уже дезавуирована и делается добычей политических археологов. Такое впечатление, что производство интерпретаций с большой силой молотит воздух.
Политические мировоззрения доктринального толка становятся уделом маргинальных групп. Готфрид пишет о том, что от марксизма остался «культурный троцкизм». Но дело в том, что и «либералы» сделались некоей сектой. И консерваторов числят уже по разряду «эстетов».
В недалеком прошлом образованные слои считали необходимым иметь политическое мировоззрение и потому хорошо работали и большие «партийные машины». Сегодня мы видим, что по периферии некоего пространства - названия которому нет - расположены различные интеллектуальные секты со своими весьма специфическими вокабулярами. Причем тяжко перегруженными контекстом внутренних терминологических дискуссий.
А вот само это безъязыкое, деполитизированное, утратившее интерес к целостным дискурсам пространство массового сознания живет своей жизнью. Сказать, что это пространство - всего лишь пространство манипуляции сознанием - нельзя. Да, ранее политизированные парни эту зону называли «обыденным сознанием» и смотрели на нее, как на объект, с которым надо просветительски работать в пользу своей доктрины. Но нынче - во всяком случае лет тридцать уже - впечатление такое, что все универсалистские миссионеры, как космонавты, летят на своих звездолетах в какую-то безграничную космическую бездну. Они, конечно, перекрикиваются какими-то сигналами между собой. Левые кричат правым, иудеи католикам, неонацисты исламистам.
И есть какой-то парадокс в том, что глобализация, повышающая связанность всего со всем - лишь набирает и набирает обороты, а универсалистские дискурсы слабеют и слабеют, как будто их авторы все дальше и дальше отходят от микрофона. Как будто бы какой-то невидимый Путин принял закон о равном 2% доступе к эфирному времени для каждого дискурса. И все превратилось в приятный «белый шум».
5
Читаешь Готфрида и думаешь невольно: ох, а как же уже перегружен право-консервативный дискурс, сколько там всего наворочено. Читаешь Жижека или, допустим, историю борьбы Гидденса со товарищи за идеологическое обновление лейборизма - и тоже: сколько же тут елочных игрушек и серпатина понакручено на елку. Сколько нюансов! Растут как кораллы сложные многоступенчатые дискурсивные конструкции. Да, они как-то связаны с универсалистскими доктринами XVII-XIX вв.
Но на практике, едва выйдя из умственной лаборатории автора, они немедля погружаются в гигантский котел политической процедурности. Огромным черпаком в этом котле помешивает Хабермас. В этом котле какая-то каша всеобщей «триангуляции». Неотличимые друг от друга «повестки дня» левых и правых. Повар выступает со своей «универсалистской» концепцией - на фартуке у него написано: «Главное - помешивать!».
В эту минуту думаешь: а не придет ли скоро новый Кант и отбросив все старые словари, все политические вокабуляры, поставит вопрос о том, какие же базовые когнитивные конструкции образовались в этой новой каше глобального сознания.
Многие думают сегодня, что мы находимся в зоне вылета из трехсотлетнего специфического просвещенческого формата. Когда мы находились в «зоне влета», то всякий дискурс мгновенно и убедительно субстантивировал все то, на что простирал луч своего аналитического аппарата. Это был бесконечный аттракцион появлений. Говорили: «пролетариат» - и вот вам железные батальоны мирового пролетариата. Говорили: «традиция» - и вот вам, пожалуйста, Библия в кожаном переплете - десять поколений от отца к сыну лежала на тумбочке. Да и сама тумбочка стояла десять поколений на одном месте. Теперь же наступил бесконечный Дэвид Копперфильд. Куда он ни бросит свой волшебный взгляд - так сразу оно исчезает. Обо всем, что вчера еще стояло крепко и наглядно субстантивированным, сегодня говорят: да что вы, посмотрите - это просто рассредоточенная ментальность. Хоп, и ее нет. Как пишет профессор Капустин - Чеширского кота нет. А его улыбка ? Улыбки тоже нет.
6
Впрочем, американцы - народ крепкий и не метафизический. И Пол Готфрид - это доказывает. Есть еще порох в пороховницах. Может начитанный американский комбайнер крепко въехать в скулу марксизму. Тем более, что, как признал товарищ Кагарлицкий, нынешний марксизм - увы! - ушел от вопросов экономической и политической борьбы, а все глубже погружается в борьбу за права китов и котов, меньшинств и мигрантов и даже в защиту растений и прочий художественный акционизм.
Пол Готфрид: "Культурный марксизм" - не марксизм
От редакции. Буквально на днях свет увидело русское издание книги Пола Готфрида "Странная смерть марксизма". В силу того, что английский текст вышел несколько лет назад - 2005 год - мы попросили самого Пола Готфрида ответить нам, изменилось ли что-то в марксизме за прошедшие со времен публикации годы - не ожил ли марксизм, не сгинул ли окончательно. Не преминули мы спросить у американского палеоконсерватора о том, что он думает о политике неоконсерваторов, ведь почему-то в России сложилось впечатление, будто он - сторонник последних. По крайней мере в этом вопросе он расставит точки над "'I".
* * *
С тех пор, как я написал свою книгу о рождении постмарксистских левых, в США, Канаде, Австралии, Западной и Центральной Европе практически ничего не изменилось, за исключением одного момента: эти левые полностью обезопасили себя в рамках так называемых "демократий". Средства массовой информации, государственное образование, правительственные органы и Европейский Союз, - все проявили живую активность в распространении идей того, что я называю "культурным марксизмом". Я, честно говоря, не вижу иного способа контролировать эту идеологию, кроме как разрушить саму систему, которая охраняет ее и поддерживает ее столь высокий статус.
"Культурный марксизм" - это в действительности не марксизм, но отросток либерального христианства, вступивший в союз с социальным, демократическим государством-корпорацией. Хоть он и апеллирует к мукам совести и чувствительности своих традиционных врагов, постмарксизм не имеет ничего общего с коммунизмом. Но в силу ассоциаций коммунистов с государственным контролем, не имеющим ничего общего с традицией, с антихристианством и - в контексте Холодной войны - с антизападничеством, постмарксистские левые продолжают благоговеть перед коммунистами. Они рассматривают коммунистов как "антифашистов" и "антинационалистов". По крайней мере, на Западе постмарксисты идентифицируют себя с этими двумя позициями.
Что делает неоконсерваторов, уничтоживших меня в профессиональной среде и препятствовавших распространению и обсуждению моих книг, особенно опасными, так это их ложная оппозиция "культурному марксизму". Они агрессивны в достижении многих из тех целей, которые ставят себе "культурные марксисты", но одновременно неоконсерваторы настаивают на том, что США должны стать лидером в борьбе с европейским фашизмом и вызывающими беспокойство националистическими движениями. В Румынии неоконсерваторы израсходовали миллионы долларов в стремлении создать альянс между интеллектуалами, ориентированными на крестьян, и нынешним евросоциалистическим правительством. Цель этого альянса - обеспечение поддержки со стороны румын и других восточноевропейских народов во внешнеполитической борьбе неоконсерваторов за "глобальную демократию". Также неоконсерваторы требуют от Восточной Европы помощи в ограничении влияния немцев и русских (которых неоконсерваторы действительно ненавидят). Наконец, неоконсерваторы способствуют тому, что эти страны начинают отрицать свое националистическое "антисемитское" прошлое.
В целом неоконсерваторы довольны тем, как продвигается ЕС в Восточной Европе. Они потерпели лишь одну неудачу - они не смогли оказать Израилю слишком сильную поддержку. ЕС и НАТО в настоящий момент используются неоконсерваторами как механизмы неконсервативной индоктринации, которая варьируется от обвинений народов Восточной Европы в Холокосте до призывов обратить внимание на опасность "фашизма" и усилить распространение созданных в Америке моделей плюрализма и равноправия.
Беседовали Александр Павлов и Дмитрий Узланер
Пол Готфрид: Странная смерть марксизма (отрывок из книги)
От редакции. Сегодня из печати выходит книга американского историка (по профессии) и палеоконсерватора (по призванию) Пола Эдварда Готфрида "Странная смерть марксизма", переведенная и выпущенная издательством "ИРИСЭН". 15 мая в клубе Русского Института состоится презентация этой нашумевшей в США книги. На мероприятии планируется устроить дискуссию между российскими левыми и российскими же консерваторами о жизнеспособности марксизма. С разрешения издательства мы публикуем отрывок из книги, в котором Готфрид наиболее подробно изложил свою концепцию культурной мутации марксизма, поставившей его на грань политичсекого существования. Все желающие поучаствовать в дискуссии могут предварительно ознакомиться с главными тезисами книги.
* * *
Анализируя результаты прошедших весной 1999 года итальянских муниципальных выборов, многоопытный итальянский политический аналитик Эрнесто Галли делла Лоджия объяснил в миланской газете Corriere della Sera, что на этот раз избиратели обманули ожидания журналистов. Рабочие подали за левых меньше голосов, чем предполагалось, зато коммунисты и другие левые партии привлекли избирателей-гомосексуалистов, феминисток, защитников природы и мультикультуралистов, а также большинство голосов не состоящих в браке интеллектуалов. Приходится заключить, что под знаменами итальянских левых собрались сторонники «нетрадиционого стиля жизни» и враги традиционной европейской морали. Делла Лоджия ностальгически замечает, что в его молодости у итальянских коммунистов были четко определенные цели: они поддерживали международную политику Советского Союза, идею классовой борьбы и национализации средств производства. Но на деле эти избиратели хотели лишь выжать социальные льготы из государства и руководителей итальянской промышленности (la classe padronale), а более всего они жаждали прелестей буржуазной жизни[1]. Поддерживавшие коммунистов рабочие меньше всего заботились о правах лесбиянок и голубых или о демаскулинизации рабочих мест.
Как отмечает Анни Кригель, автор книги «Французские коммунисты», трудно найти другую группу, которая была бы настолько же озадачена самой идеей равенства полов. Еще в 1970-е годы партийные ряды на 70% состояли из мужчин, а женщины оказывали на партийные решения лишь «незначительное влияние»[2]. Более того, говорившееся на партийных собраниях о женщинах и семейной жизни куда больше приличествовало бы сборищу католических священников в период до Второго Ватиканского собора. В своей работе Кригель подчеркивает, что французские коммунисты сочетали экономический радикализм и глубоко консервативные социальные установки. Но в 1990-е годы Кригель начала нападать на коммунистов и их социалистических союзников за попытки радикализировать французское общество[3]. Теперь речь шла не о косной культуре французского марксизма, а о ее превращении в пособника государства в деле радикализации культуры.
Но тут вмешались обстоятельства, изменившие самый смысл марксизма. Европейские коммунистические партии уже не были массовыми объединениями рабочего класса, которые контролировали до трети голосов на общенациональных выборах, как бывало во Франции и Италии после Второй мировой войны. В 1990-е годы произошло масштабное падение численности европейских профсоюзов, что и проанализировано в подробном исследовании, опубликованном в Le Monde Diplomatique. Автор исследования Пьер Бурдье выражает беспокойство, что еще немного, и организованные рабочие не смогут оказывать никакого влияния на позиции французского правительства. В сфере экономики политические различия между правыми и левыми свелись к мелким деталям. Правые принимают и даже готовы расширить государство благосостояния, а левые отказались от планов государственного контроля над экономикой. Место левацких призывов к обострению классовой борьбы заняли разговоры о «третьем пути» между капитализмом и социализмом, а тем временем левоцентристские правительства в Германии, Англии и Франции хлопочут над сбалансированностью бюджета и перераспределением доходов[4]. А важнее всего то, что некогда мощная коммунистическая машина привлечения голосов избирателей теперь получает на выборах от 5 до 8 процентов, что позволяет компартиям в Италии и во Франции быть членами левоцентристских коалиций, а в Германии - предлагать СДПГ в качестве альтернативы «зеленым».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61