Новое общество будет постепенно, в ходе своего становления, развития порождать собственные закономерности так же, как это было и с капитализмом. Он же не появился сразу в готовом виде! Нельзя писать утопию, рассказывать в подробностях про светлое будущее, это обман.
Кстати, у Маркса и Энгельса нет и полной уверенности, что будущее будет таким уж светлым. Есть удивительные места у них в переписке. Энгельс, например, писал, что когда они были молодыми, то верили, будто скоро будет революция, а следовательно, до 50-60 лет не доживем. Гильотинируют. Кто гильотинирует? Победивший пролетариат на определенном этапе революции отрежет голову собственным теоретикам? Маркс и Энгельс этой возможности не исключали. И совершенно спокойно об этом говорили. В истории всякое бывает, она для комфорта мало приспособлена…
Историю нельзя разметить наперед, как расписание поезда. Слишком детальная программа построения нового общества будет, во-первых, утопична, а во-вторых, авторитарна, будет навязывать массам волю идеологической элиты (вот за такие попытки народ и должен рубить головы интеллектуалам). Но если будущее нельзя прописать наперед, отсюда не следует, будто нельзя прогнозировать некоторые его фундаментальные характеристики, некоторые принципиальные отличия нового порядка от капитализма.
О том, чем новый порядок будет отличаться от капиталистического, можно уже говорить постольку, поскольку нам видны противоречия самого капитализма, динамика его развития. Одна тенденция - к централизации и концентрации капитала, и видно, что капитал выходит за пределы капитала собственно частного, приобретает непосредственно общественную функцию. Корпорация достигает таких масштабов, когда управление одним лицом в личных, частных интересах становится бессмысленным, корпорации сами начинают выступать как структуры, организующие общество в целом. Выходит, что общественные задачи решаются частными лицами, в собственных интересах.
Можно было бы предположить, что чем крупнее капитал, чем больше от него зависит, тем более он проявляет социальной ответственности. На самом деле все происходит как раз наоборот. Капитал демонстрирует нарастающую безответственность по отношению к обществу, поскольку оно все менее способно его сдерживать и, наоборот, все больше от него зависит. Потому, с точки зрения Маркса, возникает необходимость экспроприации частного капитала. Если капитал, по сути, выполняет общественную функцию, значит, общество должно взять его в свои руки и контролировать. А контроль при капитализме неотделим от собственности. Контроль без собственности - неэффективный и безответственный контроль.
В русском переводе «Коммунистического манифеста» было написано про уничтожение частной собственности. В немецком оригинале использовалось слово Aufhebung, которое при желании можно было бы перевести как «преодоление, снятие». Позднее, в 1960-е годы, либерально настроенные профессора марксизма стали объяснять друг другу, что, следовательно, Маркс не был таким уж противником частной собственности. Однако упомянутая фраза в «Манифесте» - не единственная, Маркс и Энгельс говорят об экспроприации капиталистов неоднократно, и ни один серьезный исследователь не может отрицать, что они выступали за национализацию крупных компаний.
Другое дело, что Маркс прекрасно понимает: частная собственность не может быть ликвидирована вся и сразу, единовременно. То же относится и к рыночным отношениям. Это исторический процесс, который может включать в себя и сосуществование разных форм собственности. Именно поэтому Маркс, когда говорит о будущем обществе, употребляет два термина - «социализм» и «коммунизм». Социалистическое общество - это то, что возникнет в результате революции, то, что вырастает из капитализма. Оно не может не сохранять многих черт, роднящих его с предшествующей эпохой. Когда мы говорили, что рынок или даже какие-то формы частного предпринимательства могут пережить капитализм, это вполне соотносится с представлениями Маркса о социалистическом порядке. Но преодоление капитализма открывает перспективу для развития новых отношений, основанных не на купле-продаже и конкуренции, а на сотрудничестве между людьми и демократическом планировании ими общего будущего.
Что касается коммунизма, то о нем автор «Капитала» говорит крайне скупо. Получится то, что получится. Общество должно начать развиваться на новых основаниях.
Четко предсказать можно лишь первые шаги, необходимые, чтобы изменить логику развития, правила игры. Именно поэтому в том же «Коммунистическом манифесте» говорится о том, что победивший пролетариат должен национализировать определенные отрасли, а не всю экономику в целом. Позднее Ленин сформулировал это в знаменитых словах про «командные высоты».
Но о чем конкретно идет речь? Можно составить определенный список, но с течением времени он будет меняться. Вопрос не в том, сколько и каких компаний надо национализировать в первую очередь, а в том, какова цель преобразований. А она определена достаточно четко. Экономика, ориентированная на прибыли и частный интерес, должна быть заменена системой, в которой общество само, демократически определяет приоритеты развития.
Наша либеральная интеллигенция обожала повторять фразу из «Собачьего сердца» Михаила Булгакова: мол, хотят все взять и поделить. Но ведь это как раз к марксистской социалистической программе никакого отношения не имеет. Одно дело - «взять»… но про «поделить» не может быть и речи. «Взять и поделить» - это как раз суть мелкобуржуазного отношения к собственности, даже буржуазного. «Брали и делили» в России ельцинских времен, когда за несколько лет умудрились «распилить» народное достояние, создававшееся десятилетиями. Суть марксистского социализма в том, что прибавочный продукт, который раньше поступал в распоряжение частного капитала, использовался в соответствии с частным интересом, должен стать непосредственно общественным продуктом, использоваться в интересах всего общества и под демократическим контролем.
Другая проблема - как общество в целом будет этот прибавочный продукт использовать, как оно сможет демократическим путем принимать решения? Куда направить средства, что с ними делать дальше? Тут Маркс молчит. Ведь это уже не только теоретический, но и практический вопрос.
Победивший пролетариат, экспроприировав крупный капитал, создаст собственное государство, собственную демократию. В том, что это будет именно демократия, у Маркса нет никакого сомнения, ибо пролетариат, самый многочисленный общественный класс, иным способом просто не сможет организоваться. Революционная власть и возьмется за решение всех проблем, связанных с формированием новых производственных отношений, будет, порой методом проб и ошибок, вырабатывать правила новой экономической организации.
Дьявол, как говорят англичане, прячется в деталях. Вопросы, оставшиеся без ответа в теоретических трудах Mapкса, оказывались в центре дискуссий и политической борьбы ранних пролетарских революций. Автор «Капитала» в очередной раз оказался прав: практика революций позволила прояснить суть проблемы, сделала их конкретными, положив конец утопическим надеждам на простые решения. Но, увы, эта практика далеко не всегда была успешной. Эти найденные ответы далеко не всегда оказывались успешными. Революции не только побеждали, но и проигрывали. Причем победы то и дело оборачивались трагическими поражениями.
Маркс застал лишь одну пролетарскую революцию - Парижскую коммуну. В ней он увидел прообраз будущего социалистического государства, открытой демократической системы, основанной на прямом участии граждан в управлении республикой. Коммуна была терпима и благородна. Увы, это лишь приблизило ее гибель. Главные события были впереди. Вопрос о том, как будет организована и как будет функционировать революционная власть трудящихся, остается открытым - до тех пор пока политический опыт рабочего движения не даст достаточного материала для теории.
На этом классический марксизм заканчивается, потому что, во-первых, умирает Маркс, умирает Энгельс, а во-вторых, наступает время массовых рабочих партий, идеологию которых формирует поколение эпигонов в лице Карла Каутского, Эдуарда Бернштейна, Г.В. Плеханова и их учеников, которые очень хорошо прочитали, но не всегда поняли то, что написали Маркс и Энгельс.

Эпигоны и новаторы

Надо признать, что эпигоны были исторически необходимы для массового распространения марксистских идей в обществе. Понятно, что школьный учитель литературы, например, не обязательно должен быть Гоголем. Ему достаточно прочитать Гоголя и более или менее понятно и доходчиво изложить детям содержание «Вечеров на хуторе близ Диканьки» или «Ревизора». Но беда в том, что процесс на этом не останавливается. Сначала приходят люди, которые прочитали произведения и изложили их содержание детям, а через некоторое время получаем детей, которые выросли, так и не прочитав сами книги, но лишь заучили школьные изложения, и начинают это пересказывать своим детям и т. д.
Это закономерная тенденция. Массовое распространение любой идеи сопровождается примитивизацией в грандиозных масштабах. Рубеж XIX и XX веков внешне можно считать временем невероятного успеха марксизма. Повсюду возникают рабочие партии, принимающие идеи Маркса в качестве основы своей программы и идеологии. «Капитал» переводится на множество языков. Повсюду издаются популярные брошюры, излагающие взгляды великого философа. Профессорские кафедры, ранее высокомерно игнорировавшие его труды, теперь требуют от молодого поколения знакомства с ними как необходимого элемента теоретического образования.
Но в то же время уже к концу XIX века мы сталкиваемся с очевидным кризисом марксизма как теоретического инструмента. Теория не может развиваться без дискуссий, без оригинальной мысли. Между тем почти вся марксистская дискуссия того времени свелась либо к пересказу тех или иных тезисов дважды, трижды, четырежды одними и теми же авторами, либо к спорам об интерпретации какого-то отдельного пассажа в «Капитале» и «Манифесте». Причем не сбывайте, что к этому времени далеко не все, что написал Маркс, опубликовано. Строго говоря, все не опубликовано до сих пор. То есть автор «Капитала» уже является признанным классиком, а содержание его идей далеко не полностью ясно. Работы молодого Маркса прочно забыты, а некоторые вообще неизвестны читателю.
В безвестности остаются «Парижские рукописи» («Экономико-философские рукописи 1844 года»). Они были обнародованы лишь в 1932 году и сразу совершили некий переворот в теории. Когда мы говорим про марксизм 1890-х годов, надо помнить, что за его пределами остается целый ряд важнейших идей и текстов. Поэтому, кстати, некоторые идеи и тексты, формально доступные публике, остаются непонятыми. И наоборот, Маркса критикуют за то, что он не уделил внимания тем или иным проблемам, над которыми он на самом деле очень много работал, только про эти работы пока никто не знает.
Очень поучительным примером может быть молодой Николай Бердяев. В 1904-1905 годах он как раз проходит эволюцию от марксизма к собственному довольно своеобразному христианству. Тогда появляется журнал «Проблемы жизни», в отличие от сборника «Вехи» все еще левый, но, бесспорно, не марксистский. Если мы внимательно вчитаемся в критику марксизма Бердяевым, то обнаружим, что тот ломится в открытую дверь. Его собственные идеи о проблемах самореализации личности в обществе совпадают с тезисами молодого Маркса, только автор «Парижских рукописей» гораздо основательнее и глубже понимает проблему, когда говорит об отчуждении личности при капитализме.
Но у Карла Каутского и других апостолов официального марксизма нет ничего об отчуждении, ничего о проблемах личности. Для них все сводится к эксплуатации рабочего капиталистом, к отношениям прямого подчинения одного класса другому. Социальные отношения выглядят совершенно одноплановыми, плоскими, картонными.
Но именно такой примитивный марксизм был растиражирован учениками Каутского по всему свету. И он именно в такой форме был усвоен рабочим движением. Причем именно простая теория, с элементарными идеями, была важным условием пропагандистского успеха. Массы рабочих получали ответы на ключевые вопросы, волновавшие их. А тонкости теории на тот момент не имели значения.
Рабочий класс начал получать представление о своей исторической миссии, о своей задаче, о своих проблемах. Он осознал, что надо организовываться для защиты своих интересов. Он почувствовал гордость за себя. Классовое сознание приходило вместе с чтением марксистских брошюр, какими бы примитивными они ни были, с точки зрения современного интеллектуала.
Беда в том, что функциональное использование марксизма находилось в противоречии с его теоретическим развитием, более того, оно находилось в противоречии даже с задачами развития самих рабочих партий. Ведь дело не только в интеллектуальной красоте теории, в том, насколько тонко мы понимаем нюансы. Жизнь меняется, теория должна анализировать ее и давать ответы на все новые и новые вопросы. А картонная теория для такого дела непригодна.
Рабочие партии в ходе своего существования порождают новую политическую практику, появляются новые проблемы. Слова, написанные Марксом тридцать, сорок, пятьдесят лет назад, не помогают.
Тысячи членов социал-демократических партий в Западной Европе уже вовлечены в ежедневную политическую борьбу. Многие из них заседают в парламентах, в муниципалитетах. Их уже приглашают участвовать в правительстве. Как быть в подобной ситуации? Про это в «Капитале» ничего не написано.

Бернштейн

Первая попытка самокритики марксизма была предпринята Эдуардом Бернштейном. Она получила название «ревизионизма». Дело в том, что Бернштейн исходил из очень простой методики. Термин «ревизия» относится по части бухгалтерского дела. Мы пришли на склад, осмотрели вещи, обнаружили, что есть в наличии, чего нет. Что пригодно к использованию, а что вышло из строя.
Бернштейн относится к марксизму как к такому же складу готовой продукции, только идеологической. Вот то, что написал Маркс, а вот то, что мы видим сегодня. Естественно, мы видим чисто механические несовпадения. Берем баланс и смотрим. Ненужное списываем, нужное оставляем. Бернштейн совершенно не склонен к сложным теоретическим построениям, у него вообще нет никакого анализа. Он не задается вопросом, а что же произошло, почему та или иная идея: сейчас не работает. Просто не работает, и все. Значит, надо списать.
На самом деле в теории все взаимосвязано. Если какой-то ее элемент не работает, недостаточно это просто констатировать. Надо разобраться - почему? Какие отсюда выводы можно сделать по отношению к другим аспектам теории?
Почему у меня не сходятся концы с концами и какие должны быть проделаны операции, чтобы все это сошлось?!
Ключевым для Бернштейна оказывается тезис Маркса об абсолютном и относительном обнищании пролетариата. Автор «Капитала» пишет, что буржуазия нуждается в постоянном выкачивании прибавочной стоимости, а рост заработной платы этому противоречит. Внедрение более современных машин приводит к росту затрат на основной капитал. Но именно эксплуатация человеческого труда, по Марксу, приносит прибавочный продукт. Значит, по мере развития конкуренции, по мере того как производство модернизируется, норма прибыли будет падать. Проблема не в объемах прибыли, потому что обороты будут расти, но норма прибыли падает. Чтобы компенсировать такое падение прибыли, буржуазия должна постоянно увеличивать эксплуатацию труда. Для того чтобы капитал сохранял свои прибыли, он должен снижать заработную плату.
Забегая вперед, скажу, что данная схема абсолютно верна - исторически и математически, но с двумя поправками, которые Маркс в конце жизни сам и сделал. Первая поправка состоит в том, что описанный цикл относится к периодам технологической стабильности. Тенденция нормы прибыли к понижению очень заметна в условиях стабильного рынка. Но если в экономике неожиданно появляется новая отрасль на основе принципиально новой технологии, на первом этапе прибыли там зашкаливают. Все остальные отрасли как бы платят дань новаторам. Это то же самое, что вспахивать целину, собирать первый урожай. Лишь потом, когда отрасль стабилизируется, когда развитие технологии становится уже не революционным, а эволюционным, конкуренция возрастает, рынок насыщается, норма прибыли начинает снижаться. Мы недавно видели это на примере компьютерной индустрии, мобильных телефонов, Интернета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61