Это были как раз те годы, когда было понимание, что теория и практика неразрывны. А дальше уже в сталинистской политической культуре все это было не нужно. Аппарат работает прагматически, по набору готовых клише. С другой стороны марксизм уходит в академическую работу, не связанную с практикой и политикой. Будь то Франкфуртская школа, Сартр, Валлерстайн, поздний Лукач.
Произошел разрыв теории и практики. Теории могут быть очень интересные, но они спотыкаются о дефицит практики.
Отвечая на ваш вопрос, хочу сказать, что мною двигают не личные амбиции, а объективный запрос в левом движении, чтобы люди одновременно были и практиками и теоретиками. Это не субъективное желание, а некий исторический запрос. И в этом плане как раз видны перемены. То поколение активистов, которые появляются и у нас и на Западе, - это люди ориентированные не просто на какие-то действия, а на их осмысление в плане накопленного теоретического опыта. Наше время требует сочетания и того и другого: надо заниматься политикой, чтобы теория обрела жизнь, и надо заниматься теорией, чтобы политика была осмысленной.
Будете создавать партию?
Да. Принципиальное решение по этому вопросу уже принято, сейчас обсуждается практическая сторона этого дела. И не один я создаю эту партию, ее создает левое движение. Принципиально, чтобы теория и практика сошлись вот в таком конкретном действии.
Возможно ли будет ее существование, если во многом происходит имитация открытости политических процессов?
А кто сказал, что создается партия под регистрацию, под выборы? Речь сейчас идет о создании организации партийного типа. Конечно, ее необходимо будет попытаться зарегистрировать, хотя бы для того, чтобы она не подвергалась репрессиям.
Но целью является не формальная имитация, а содержательная деятельность. То есть организация политической борьбы. Ведь вполне реально, что она будет происходить в совершенно других формах. Чем более эти ребята сейчас зарегулируют все, тем больше политика уйдет в другую сторону. В последнем разговоре с человеком из Администрации мне сказали, что картина может выглядеть так - трехпартийный парламент («Единая Россия», ЛДПР и КПРФ). Будет ли такой парламент пользоваться хоть каким-то доверием? Если он и проработает четыре года, то в 2011 году им придется радикально менять систему политических партий, чтобы хоть как-то заинтересовать людей.
Мне кажется, что строительство профсоюзов, которое сейчас происходит, гораздо важнее. Но профсоюзное движение опять таки должно быть привязано к политическим организациям. Те движения, которые сейчас возникают и успешно действуют на Ford или Caterpillar, будут политизироваться и радикализироваться. Впервые за 15 лет появилось рабочее движение в традиционном смысле, потому что стачки, происходившие в начале 90-х, были больше похожи на бунты. Бунты людей, которые по формальному статусу рабочие, а поведенчески - крестьяне. Сейчас возрождаются какие-то индустриальные центры, а с ними и рабочий класс. Вместо того, чтобы организовать работу с этим рабочим классом, так называемая «левая» тусовка продолжает упражняться в имитации западной телевизионной картинки, организует бессмысленные акции. Или ведет переписку в рассылке о том, кто является истинным пролетарием.
Поэтому новое политическое движение не может быть оторвано от социальной практики. И оно должно строиться не путем механического соединения уже имеющихся левых. Оно должно строиться как динамичный и перспективный политический проект, в которое жизнеспособные левые будут сами вливаться.
Деловой журнал "Портфель бизнес-класса", №6, 2006
Приложение 7: Дискуссия по книге Пола Готфрида "Странная смерть марксизма"
Дмитрий Узланер - СТРАННАЯ ПОБЕДА МАРКСИСТОВ
15 марта в клубе «Русского института» при поддержке «Русского журнала» и издательства «Ирисэн» состоялась встреча, приуроченная к выходу русского издания книги Пола Готфрида «Странная смерть марксизма». На повестке дня стоял вопрос: действительно ли марксизм умер или же слухи о его смерти сильно преувеличены?
Высказаться по этому поводу во, в принципе, небольшой полутемный подвальчик пришло столько народу (да какого!), что просто диву даешься. Вот в проеме стоит Глеб Павловский, при тусклом свете изучающий обсуждаемую книгу. У входа на табуреточке скромно сидит Борис Куприянов. Где-то там в уголке - Александр Морозов. Рядом со мной тихо беседуют Борис Межуев и Александр Михайловский. В темном углу, прислонившись к стене, готовится интеллектуально ошарашить собравшихся Александр Тарасов. Да что там, всех не упомнишь!
Все вместе - обилие народа, теснота, полутьма - создавали полное ощущение интеллектуального «подполья», в котором ведется какой-то важный спор… Чуть больше места, чуть меньше народу - и эта атмосфера бы испарилась.
Дискуссию очень умело вели Александр Павлов, шеф-редактор РЖ, и Юрий Кузнецов, редактор издательства «Ирисэн», выпустившего книгу.
Теперь по сути. Из прочитанных мной обзоров, которые уже появились в сети, я понял следующее: левые однозначно решили - победа за ними. Они полагают, что им не только удалось «макнуть» в коричневую субстанцию бедного Готфрида, так еще и отечественные консерваторы неожиданно им подыграли. Однако мне лично «победа» левых показалась не только не убедительной, но и, честно говоря, очень странной. Даже, наоборот, она навела на грустные размышления…
Как только прозвучали первые доклады, стало ясно: книга Готфрида лет эдак на 50-60 опередила российские реалии. «Культурный марксизм», то есть марксизм, переключивший свое внимание с вопросов экономики на вопросы защиты прав различных групп и меньшинств, о котором пишет американский «палеокон», у нас как значимое явление еще даже не обозначился. Наши левые, несмотря ни на что, остались верны заветам Карла Маркса - Фидриха Энгельса. «Постмарксизм» в России представлен лишь отдельными интеллектуалами, да некоторыми правозащитниками, которых все дружно записывают в либеральный лагерь. Так что, кстати, вполне логично на этой встрече было бы видеть именно либералов, а вовсе не левых и консерваторов, которые, по крайней мере, в одном спелись быстро - в критике тех самых отсутствующих «постмарксистов».
Главное, за что присутствующие клеймили отсутствующих, так это за поддержку гомосексуалистов. Мол, они там совсем с катушек слетели, гомосексуалистов поддерживают. Произносится это с таким торжествующим пафосом, что я, честно говоря, даже на мгновение увлекся мыслью о том, что единственное принципиальное отличие наших левых от ихних в том, что те - защищают права гомосексуалистов, а наши - наоборот, эти права стремятся всячески ущемить. Очень странный пафос… Неужели это самое главное в постмарксизме?
Что касается основной проблемы - умер ли марксизм, то я для себя вынес следующее - марксизм в России не умер, его еще живого заспиртовали и мумифицировали. Каждый раз, когда ставится вопрос о марксизме, эту мумию достают, выкладывают на стол и торжественно ей потрясают, гордясь собственной непреклонностью. Карл Маркс, безусловно, велик, но ведь после него случилось еще много всего. Самым содержательным выступлением в этом плане было выступление доцента МГУ Владимира Кржевова, он, выступая, по его же собственным словам, с сугубо академических позиций, указал на целый ряд ошибок Маркса и обозначил пути дальнейшего развития марксистской теории. Но «пути дальнейшего развития марксистской теории», это и есть движение к постмарксизму (пусть даже это будет другой, незападный постмарксизм)… Или нет?
Вообще, вопрос о том, почему западные марксисты, например, во Франции или в других странах Запада перешли от «ортодоксального» радикального марксизма к тому постмарксизму, который критикует Готфрид, не был раскрыт, а ведь это, возможно, самое главное. Борис Кагарлицкий, как я понял, свел все к «теории заговора» (постмодернизм!): мол, нехорошие Перри Андерсон и ко в конце 90-х годов совершили в марксизме контрреволюцию. Они захватили журнал «New left review» и начали проводить политику соглашательства с капитализмом: приняли рынок, разбили скрижали Маркса и т.д. «Отныне они лишь маскируются под левых, защищая всякие меньшинства», - негодовал Борис Кагарлицкий. В общем, как с крушением Советского Союза - подлые предатели, мальчиши-плохиши все испортили. Мальчиши то, может быть, и плохиши, но неужели предпосылок не было? Не был ли интеллектуальный крах самого марксизма одной из таких предпосылок? Тут было бы интересно выслушать мнение продвинутых левых, но их на встрече не представлял никто (ну, или те, кто был - тот же Борис Кагарлицкий, не стали говорить ничего о развитии теории марксизма). Эту роль мог бы с успехом выполнить Дмитрий Кралечкин, но он не снизошел до участия в наших посиделках, хотя я и видел его перед началом мероприятия (вроде бы, это был он).
У меня вот вопрос: почему отечественные левые, присутствовавшие в зале, не перешли к постмарксизму как их западные собратья? Неужели марксизм в неизменном виде до сих пор политически актуален? Я не спорю - актуален, но покажите, в чем. Ну, например, о какой такой «объективной» социальной реальности говорил Владимир Кржевов, предлагая нам ее анализировать с помощью марксизма? А если этой «объективной» реальности нет? С чьей точки зрения она «объективна»? Пролетариата? Но где этот пролетариат? Ну раскритиковали мы западных левых, ну посмеялись над ними за то, что они геев защищают, а дальше то что? Ничего содержательного в плане того, что собственно Маркс может нам предложить в плане реальной политической борьбы, я не услышал. Вообще, конфликт, на мой взгляд, должен описываться не как Маркс против постмарксистов, а как один тип постмарксизма против другого типа постмарксизма. Так чем российский постмарксизм лучше постмарксизма западного? (Про геев я уже понял.)
Современные российские марксисты - не академики, а именно политики - по-моему, политически абсолютно беспомощны. Ходят, повязывают галстуки, ностальгируют по прошлому, сотрясают томиками Маркса, кричат о правах «трудящихся», ненавидят «попов». Но ведь эта политическая беспомощность есть одновременно упрек и академическим марксистам. Что в вашем Марксе-то актуального для текущей политической повестки? Объясните… Неужели общественное бытие определяет общественное сознание? Неужели религия есть опиум народа? Неужели пролетариат - избранник истории? В конце концов, неужели коммунизм? Почему политические партии, замешанные на Марксе, вызывают скорее иронию (например, КПРФ)? Вообще, в том, что касается объективной оценки марксизма и его перспектив в XXI веке, куда большую трезвость проявили, как это ни странно, именно консерваторы - Аркадий Малер и Егор Холмогоров. Последний, например, выделил несколько сюжетов в марксистской теории, обозначив политические перспективы каждого из них.
Ситуацию в плане содержательности у левых мог исправить Александр Тарасов, но он предпочел громить Готфрида, доставая из сумки книги и потрясая ими перед собравшимися. А что в книгах-то?
Больше же всего мне понравилось заключительное выступление Юрия Кузнецова, который (его явно вывели из себя «наездами» на Готфрида) отметил, что марксизм, консерватизм, либерализм - это идеологии уходящей эпохи. Оказывается, не я один среди собравшихся так думаю…
Уже выходя из помещения краем уха я слышал, как один из уважаемых участников объяснял какой-то милой даме, что религия - это иллюзорное видение действительности, навязываемое массам… Что-то в этом духе… Нет, марксизм в России не умер, - еще раз подумал я, - с ним случилось нечто более ужасное…
Константин Аршин - ВСЕ УМРУТ, А МАРКСИЗМ ОСТАНЕТСЯ
Мемуары беспристрастного зрителя
В конце прошлой недели, 15 мая, состоялось уникальное событие для интеллктуальной жизни столицы: в Русском институте прошла презентация книги американского палеоконсерватора Пола Готфрида "Странная смерть марксизма", инициированная "Русским журналом" и издательством ИРИСЭН. Уже от самого названия "политологической" книги известного американского историка навевает провокационностью. Ясно, что стремление устроителя мероприятия шеф-редактора "Русского журнала" (и по совместительству научного редактора издания книги Пола Готфрида на русском языке) Александра Павлова свести вместе представителей диаметрально противоположных направлений в отечественном интеллектуальном поле - правых и левых - отвечало задумке Готфрида.
И, надо сказать, действительно было на кого посмотреть и что послушать. Упомянем хотя бы имена выступавших на мероприятии Бориса Кагарлицкого и Глеба Павловского, Аркадия Малера и Виктора Милитарева, Александра Тарасова и Бориса Межуева, Владимира Кржевова и Валерия Кизилова, Егора Холмогорова и Дарьи Митиной, Александра Михайловского и Саида Гафурова, Сергея Сергеева и Юрия Кузнецова. Не будем пересказывать речи спикеров. Тем более что видеоверсия выступлений уже выложена во всемирной паутине, а расшифровка каждой речи вскоре появится на страницах электронного "Русского журнала". Поэтому сосредоточиться, как кажется, следует на проблемах, которые поднимали приглашенные в ходе своих выступлений.
Все врут
В одном из наиболее популярных ныне по всей планете телевизионных сериалов "Доктор Хаус" главный герой в блестящем исполнении английского комика Хью Лори утверждает, что люди лгут всегда и по любому поводу, даже тогда, когда лгать нельзя: лгут доктору, из-за чего тот не может поставить верный диагноз, лгут священнику на смертном одре во время исповеди. Ложь, утверждает доктор Хаус, есть необходимый элемент человеческого существования. Но, оказывается, что ложь - не только способ человека жить в обществе, но и способ, с помощью которого идеи пролагают себе путь в неокрепшие умы. Одной из таких идей, как утверждает известный российский деятель международного левого движения Борис Кагарлицкий, в современном мире стала идея "культурного марксизма", представители которого лгут постоянно и всегда.
Более того, они осознают, что врут, и ложь их доставляет им удовольствие (о чем Кагарлицкий засвидетельствовал, будучи лично знакомым со многими западными неомарксистами). Начало этой лжи, по крайне мере хронологически, положила деятельность известного западного марксиста Пэрри Андерсона, который, как отметил Борис Кагарлицкий, когда того избрали на пост главного редактора "New Left Review", провозгласил себя "императором" и заявил, что отныне марксизм, во-первых, должен сменить ориентацию и защищать не "большинства", а различные меньшинства (сексуальные и этнические), во-вторых, отказаться от активной борьбы и заняться исключительно культурологической критикой.
Тем самым марксизм отказался от своей эмансипаторской миссии и пошел на сговор (в терминологии практически всех выступающих "консенсус") с мировой капиталистической системой. В этом смысле, отметил в конце своего выступления Борис Кагарлицкий, современные правые ему намного симпатичнее современных левых: по крайней мере, они лгут меньше (это было странно слышать из уст человека, посвятившего свою жизнь левой идее).
Эмансипаторская миссия правого проекта
Итак, левые лгут, правые лгут тоже, но меньше. Первые лгут постоянно, вторые время от времени. Левые пошли на консенсус с либералами, а правые? Как обнаружилось в ходе дебатов, именно правые ныне претендуют на освобождение человечества из-под власти либерализма и левого оппортунизма. По данному пункту и солидаризовались Аркадий Малер и Егор Холмогоров. "Марксизм никуда не делся, но левый дискурс в целом будет постепенно сходить на нет", - заявил в своем выступлении Аркадий Малер. Их стремление создать справедливое общество отвечает стремлению консерваторов создать общество, строящееся на основах социальной справедливости. Но, к сожалению, этой работой марксисты заниматься не хотят, поскольку она трудная и кропотливая (к сожалению, вопрос, хотят ли ею заниматься консерваторы, остался открытым).
Важно отметить, заявляет Малер, что марксизм как мировоззрение во многом проигрывает консерватизму. Любое мировоззрение, во-первых, требует жертв, как отметил Аркадий Малер, а, во-вторых, предлагает онтологическую компенсацию за жертвы. И тут же спикер стал противоречить сам себе. Либерализм, с его точки зрения, не требует ни жертв, ни предлагает онтологической компенсации за них, чем и привлекателен. Социализм же жертв требует, но онтологической компенсации не предлагает. Наконец, консерватизм требует жертв и предлагает онтологическую компенсацию (что такое "онтологическая компенсация", осталось загадкой). Отсюда, делает вывод Малер, консерватизм - наиболее привлекательное мировоззрение в современной эпохе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Произошел разрыв теории и практики. Теории могут быть очень интересные, но они спотыкаются о дефицит практики.
Отвечая на ваш вопрос, хочу сказать, что мною двигают не личные амбиции, а объективный запрос в левом движении, чтобы люди одновременно были и практиками и теоретиками. Это не субъективное желание, а некий исторический запрос. И в этом плане как раз видны перемены. То поколение активистов, которые появляются и у нас и на Западе, - это люди ориентированные не просто на какие-то действия, а на их осмысление в плане накопленного теоретического опыта. Наше время требует сочетания и того и другого: надо заниматься политикой, чтобы теория обрела жизнь, и надо заниматься теорией, чтобы политика была осмысленной.
Будете создавать партию?
Да. Принципиальное решение по этому вопросу уже принято, сейчас обсуждается практическая сторона этого дела. И не один я создаю эту партию, ее создает левое движение. Принципиально, чтобы теория и практика сошлись вот в таком конкретном действии.
Возможно ли будет ее существование, если во многом происходит имитация открытости политических процессов?
А кто сказал, что создается партия под регистрацию, под выборы? Речь сейчас идет о создании организации партийного типа. Конечно, ее необходимо будет попытаться зарегистрировать, хотя бы для того, чтобы она не подвергалась репрессиям.
Но целью является не формальная имитация, а содержательная деятельность. То есть организация политической борьбы. Ведь вполне реально, что она будет происходить в совершенно других формах. Чем более эти ребята сейчас зарегулируют все, тем больше политика уйдет в другую сторону. В последнем разговоре с человеком из Администрации мне сказали, что картина может выглядеть так - трехпартийный парламент («Единая Россия», ЛДПР и КПРФ). Будет ли такой парламент пользоваться хоть каким-то доверием? Если он и проработает четыре года, то в 2011 году им придется радикально менять систему политических партий, чтобы хоть как-то заинтересовать людей.
Мне кажется, что строительство профсоюзов, которое сейчас происходит, гораздо важнее. Но профсоюзное движение опять таки должно быть привязано к политическим организациям. Те движения, которые сейчас возникают и успешно действуют на Ford или Caterpillar, будут политизироваться и радикализироваться. Впервые за 15 лет появилось рабочее движение в традиционном смысле, потому что стачки, происходившие в начале 90-х, были больше похожи на бунты. Бунты людей, которые по формальному статусу рабочие, а поведенчески - крестьяне. Сейчас возрождаются какие-то индустриальные центры, а с ними и рабочий класс. Вместо того, чтобы организовать работу с этим рабочим классом, так называемая «левая» тусовка продолжает упражняться в имитации западной телевизионной картинки, организует бессмысленные акции. Или ведет переписку в рассылке о том, кто является истинным пролетарием.
Поэтому новое политическое движение не может быть оторвано от социальной практики. И оно должно строиться не путем механического соединения уже имеющихся левых. Оно должно строиться как динамичный и перспективный политический проект, в которое жизнеспособные левые будут сами вливаться.
Деловой журнал "Портфель бизнес-класса", №6, 2006
Приложение 7: Дискуссия по книге Пола Готфрида "Странная смерть марксизма"
Дмитрий Узланер - СТРАННАЯ ПОБЕДА МАРКСИСТОВ
15 марта в клубе «Русского института» при поддержке «Русского журнала» и издательства «Ирисэн» состоялась встреча, приуроченная к выходу русского издания книги Пола Готфрида «Странная смерть марксизма». На повестке дня стоял вопрос: действительно ли марксизм умер или же слухи о его смерти сильно преувеличены?
Высказаться по этому поводу во, в принципе, небольшой полутемный подвальчик пришло столько народу (да какого!), что просто диву даешься. Вот в проеме стоит Глеб Павловский, при тусклом свете изучающий обсуждаемую книгу. У входа на табуреточке скромно сидит Борис Куприянов. Где-то там в уголке - Александр Морозов. Рядом со мной тихо беседуют Борис Межуев и Александр Михайловский. В темном углу, прислонившись к стене, готовится интеллектуально ошарашить собравшихся Александр Тарасов. Да что там, всех не упомнишь!
Все вместе - обилие народа, теснота, полутьма - создавали полное ощущение интеллектуального «подполья», в котором ведется какой-то важный спор… Чуть больше места, чуть меньше народу - и эта атмосфера бы испарилась.
Дискуссию очень умело вели Александр Павлов, шеф-редактор РЖ, и Юрий Кузнецов, редактор издательства «Ирисэн», выпустившего книгу.
Теперь по сути. Из прочитанных мной обзоров, которые уже появились в сети, я понял следующее: левые однозначно решили - победа за ними. Они полагают, что им не только удалось «макнуть» в коричневую субстанцию бедного Готфрида, так еще и отечественные консерваторы неожиданно им подыграли. Однако мне лично «победа» левых показалась не только не убедительной, но и, честно говоря, очень странной. Даже, наоборот, она навела на грустные размышления…
Как только прозвучали первые доклады, стало ясно: книга Готфрида лет эдак на 50-60 опередила российские реалии. «Культурный марксизм», то есть марксизм, переключивший свое внимание с вопросов экономики на вопросы защиты прав различных групп и меньшинств, о котором пишет американский «палеокон», у нас как значимое явление еще даже не обозначился. Наши левые, несмотря ни на что, остались верны заветам Карла Маркса - Фидриха Энгельса. «Постмарксизм» в России представлен лишь отдельными интеллектуалами, да некоторыми правозащитниками, которых все дружно записывают в либеральный лагерь. Так что, кстати, вполне логично на этой встрече было бы видеть именно либералов, а вовсе не левых и консерваторов, которые, по крайней мере, в одном спелись быстро - в критике тех самых отсутствующих «постмарксистов».
Главное, за что присутствующие клеймили отсутствующих, так это за поддержку гомосексуалистов. Мол, они там совсем с катушек слетели, гомосексуалистов поддерживают. Произносится это с таким торжествующим пафосом, что я, честно говоря, даже на мгновение увлекся мыслью о том, что единственное принципиальное отличие наших левых от ихних в том, что те - защищают права гомосексуалистов, а наши - наоборот, эти права стремятся всячески ущемить. Очень странный пафос… Неужели это самое главное в постмарксизме?
Что касается основной проблемы - умер ли марксизм, то я для себя вынес следующее - марксизм в России не умер, его еще живого заспиртовали и мумифицировали. Каждый раз, когда ставится вопрос о марксизме, эту мумию достают, выкладывают на стол и торжественно ей потрясают, гордясь собственной непреклонностью. Карл Маркс, безусловно, велик, но ведь после него случилось еще много всего. Самым содержательным выступлением в этом плане было выступление доцента МГУ Владимира Кржевова, он, выступая, по его же собственным словам, с сугубо академических позиций, указал на целый ряд ошибок Маркса и обозначил пути дальнейшего развития марксистской теории. Но «пути дальнейшего развития марксистской теории», это и есть движение к постмарксизму (пусть даже это будет другой, незападный постмарксизм)… Или нет?
Вообще, вопрос о том, почему западные марксисты, например, во Франции или в других странах Запада перешли от «ортодоксального» радикального марксизма к тому постмарксизму, который критикует Готфрид, не был раскрыт, а ведь это, возможно, самое главное. Борис Кагарлицкий, как я понял, свел все к «теории заговора» (постмодернизм!): мол, нехорошие Перри Андерсон и ко в конце 90-х годов совершили в марксизме контрреволюцию. Они захватили журнал «New left review» и начали проводить политику соглашательства с капитализмом: приняли рынок, разбили скрижали Маркса и т.д. «Отныне они лишь маскируются под левых, защищая всякие меньшинства», - негодовал Борис Кагарлицкий. В общем, как с крушением Советского Союза - подлые предатели, мальчиши-плохиши все испортили. Мальчиши то, может быть, и плохиши, но неужели предпосылок не было? Не был ли интеллектуальный крах самого марксизма одной из таких предпосылок? Тут было бы интересно выслушать мнение продвинутых левых, но их на встрече не представлял никто (ну, или те, кто был - тот же Борис Кагарлицкий, не стали говорить ничего о развитии теории марксизма). Эту роль мог бы с успехом выполнить Дмитрий Кралечкин, но он не снизошел до участия в наших посиделках, хотя я и видел его перед началом мероприятия (вроде бы, это был он).
У меня вот вопрос: почему отечественные левые, присутствовавшие в зале, не перешли к постмарксизму как их западные собратья? Неужели марксизм в неизменном виде до сих пор политически актуален? Я не спорю - актуален, но покажите, в чем. Ну, например, о какой такой «объективной» социальной реальности говорил Владимир Кржевов, предлагая нам ее анализировать с помощью марксизма? А если этой «объективной» реальности нет? С чьей точки зрения она «объективна»? Пролетариата? Но где этот пролетариат? Ну раскритиковали мы западных левых, ну посмеялись над ними за то, что они геев защищают, а дальше то что? Ничего содержательного в плане того, что собственно Маркс может нам предложить в плане реальной политической борьбы, я не услышал. Вообще, конфликт, на мой взгляд, должен описываться не как Маркс против постмарксистов, а как один тип постмарксизма против другого типа постмарксизма. Так чем российский постмарксизм лучше постмарксизма западного? (Про геев я уже понял.)
Современные российские марксисты - не академики, а именно политики - по-моему, политически абсолютно беспомощны. Ходят, повязывают галстуки, ностальгируют по прошлому, сотрясают томиками Маркса, кричат о правах «трудящихся», ненавидят «попов». Но ведь эта политическая беспомощность есть одновременно упрек и академическим марксистам. Что в вашем Марксе-то актуального для текущей политической повестки? Объясните… Неужели общественное бытие определяет общественное сознание? Неужели религия есть опиум народа? Неужели пролетариат - избранник истории? В конце концов, неужели коммунизм? Почему политические партии, замешанные на Марксе, вызывают скорее иронию (например, КПРФ)? Вообще, в том, что касается объективной оценки марксизма и его перспектив в XXI веке, куда большую трезвость проявили, как это ни странно, именно консерваторы - Аркадий Малер и Егор Холмогоров. Последний, например, выделил несколько сюжетов в марксистской теории, обозначив политические перспективы каждого из них.
Ситуацию в плане содержательности у левых мог исправить Александр Тарасов, но он предпочел громить Готфрида, доставая из сумки книги и потрясая ими перед собравшимися. А что в книгах-то?
Больше же всего мне понравилось заключительное выступление Юрия Кузнецова, который (его явно вывели из себя «наездами» на Готфрида) отметил, что марксизм, консерватизм, либерализм - это идеологии уходящей эпохи. Оказывается, не я один среди собравшихся так думаю…
Уже выходя из помещения краем уха я слышал, как один из уважаемых участников объяснял какой-то милой даме, что религия - это иллюзорное видение действительности, навязываемое массам… Что-то в этом духе… Нет, марксизм в России не умер, - еще раз подумал я, - с ним случилось нечто более ужасное…
Константин Аршин - ВСЕ УМРУТ, А МАРКСИЗМ ОСТАНЕТСЯ
Мемуары беспристрастного зрителя
В конце прошлой недели, 15 мая, состоялось уникальное событие для интеллктуальной жизни столицы: в Русском институте прошла презентация книги американского палеоконсерватора Пола Готфрида "Странная смерть марксизма", инициированная "Русским журналом" и издательством ИРИСЭН. Уже от самого названия "политологической" книги известного американского историка навевает провокационностью. Ясно, что стремление устроителя мероприятия шеф-редактора "Русского журнала" (и по совместительству научного редактора издания книги Пола Готфрида на русском языке) Александра Павлова свести вместе представителей диаметрально противоположных направлений в отечественном интеллектуальном поле - правых и левых - отвечало задумке Готфрида.
И, надо сказать, действительно было на кого посмотреть и что послушать. Упомянем хотя бы имена выступавших на мероприятии Бориса Кагарлицкого и Глеба Павловского, Аркадия Малера и Виктора Милитарева, Александра Тарасова и Бориса Межуева, Владимира Кржевова и Валерия Кизилова, Егора Холмогорова и Дарьи Митиной, Александра Михайловского и Саида Гафурова, Сергея Сергеева и Юрия Кузнецова. Не будем пересказывать речи спикеров. Тем более что видеоверсия выступлений уже выложена во всемирной паутине, а расшифровка каждой речи вскоре появится на страницах электронного "Русского журнала". Поэтому сосредоточиться, как кажется, следует на проблемах, которые поднимали приглашенные в ходе своих выступлений.
Все врут
В одном из наиболее популярных ныне по всей планете телевизионных сериалов "Доктор Хаус" главный герой в блестящем исполнении английского комика Хью Лори утверждает, что люди лгут всегда и по любому поводу, даже тогда, когда лгать нельзя: лгут доктору, из-за чего тот не может поставить верный диагноз, лгут священнику на смертном одре во время исповеди. Ложь, утверждает доктор Хаус, есть необходимый элемент человеческого существования. Но, оказывается, что ложь - не только способ человека жить в обществе, но и способ, с помощью которого идеи пролагают себе путь в неокрепшие умы. Одной из таких идей, как утверждает известный российский деятель международного левого движения Борис Кагарлицкий, в современном мире стала идея "культурного марксизма", представители которого лгут постоянно и всегда.
Более того, они осознают, что врут, и ложь их доставляет им удовольствие (о чем Кагарлицкий засвидетельствовал, будучи лично знакомым со многими западными неомарксистами). Начало этой лжи, по крайне мере хронологически, положила деятельность известного западного марксиста Пэрри Андерсона, который, как отметил Борис Кагарлицкий, когда того избрали на пост главного редактора "New Left Review", провозгласил себя "императором" и заявил, что отныне марксизм, во-первых, должен сменить ориентацию и защищать не "большинства", а различные меньшинства (сексуальные и этнические), во-вторых, отказаться от активной борьбы и заняться исключительно культурологической критикой.
Тем самым марксизм отказался от своей эмансипаторской миссии и пошел на сговор (в терминологии практически всех выступающих "консенсус") с мировой капиталистической системой. В этом смысле, отметил в конце своего выступления Борис Кагарлицкий, современные правые ему намного симпатичнее современных левых: по крайней мере, они лгут меньше (это было странно слышать из уст человека, посвятившего свою жизнь левой идее).
Эмансипаторская миссия правого проекта
Итак, левые лгут, правые лгут тоже, но меньше. Первые лгут постоянно, вторые время от времени. Левые пошли на консенсус с либералами, а правые? Как обнаружилось в ходе дебатов, именно правые ныне претендуют на освобождение человечества из-под власти либерализма и левого оппортунизма. По данному пункту и солидаризовались Аркадий Малер и Егор Холмогоров. "Марксизм никуда не делся, но левый дискурс в целом будет постепенно сходить на нет", - заявил в своем выступлении Аркадий Малер. Их стремление создать справедливое общество отвечает стремлению консерваторов создать общество, строящееся на основах социальной справедливости. Но, к сожалению, этой работой марксисты заниматься не хотят, поскольку она трудная и кропотливая (к сожалению, вопрос, хотят ли ею заниматься консерваторы, остался открытым).
Важно отметить, заявляет Малер, что марксизм как мировоззрение во многом проигрывает консерватизму. Любое мировоззрение, во-первых, требует жертв, как отметил Аркадий Малер, а, во-вторых, предлагает онтологическую компенсацию за жертвы. И тут же спикер стал противоречить сам себе. Либерализм, с его точки зрения, не требует ни жертв, ни предлагает онтологической компенсации за них, чем и привлекателен. Социализм же жертв требует, но онтологической компенсации не предлагает. Наконец, консерватизм требует жертв и предлагает онтологическую компенсацию (что такое "онтологическая компенсация", осталось загадкой). Отсюда, делает вывод Малер, консерватизм - наиболее привлекательное мировоззрение в современной эпохе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61