Конечно, - сказала она вполне светским тоном и зажгла настольную лампу.
Он сморщился от света и сказал:
В темноте было лучше, не видно, какой я старый.
- Ничуть ты не старый, - сказала Наташа, уже злясь на него за этот приход. Приперся! В ночи! А что делает его любимая Инка? И она спросила об этом.
Он опять каким-то заискивающим тоном ответил:спит наверное...
Ну, как ты живешь? - спросила Наташа, чтобы сразу поставить преграду другого толка разговорам.
Как видишь, - вздохнул он. Она нарочно удивленно спросила:
А что надо видеть?
Он, видимо, смутился и ответил скованно:
Ну, я работаю, небольшой шишкой, Инка не летает, собира-ется, но я её не пускаю, все-таки страшно. Так что особого кайфа нет. Если бы не её отец, который миллионер. Но мне у него одолжаться неохота. Потому что он никогда не берет назад долги. И получается, что мы ему почти всем обязаны. Но он человек широкий.
Они помолчали, потом он вкрадчиво спросил:
Наташ, а ты помнишь наши первые дни здесь?
... Так, начинается. Надо сразу дать отпор...
- Помню, - сказала она тоном человека, которого спросили, помнит ли он вчерашний ужин. Алек понял и уже агрессивно сказал:
- Конечно, ты меня никогда не любила! И никого не любила и не полюбишь. Замуж выйдешь, но я этому человеку не завидую. - И он то ли заплакал, то ли дым от сигареты попал ему в глаза - отвернулся. Наташе стало жаль его. Ведь она не была хорошей женой, что и говорить. И, конечно, счастья она никому не доставит.
- Алек, - сказала она как можно мягче, как в их былые времена. Прости меня. Но я в сотый раз повторяю - я такая. Что мне с собой делать? А к тебе я относилась очень хорошо, насколько могла любила. Я не вышла замуж, не завела любовни-ка, я - одна... Потому что не хочу никому доставлять горести. Прости меня... А Инка твоя замечательная!
Она тебе правда нравится? - робко спросил он.
Конечно, правда! - честно сказала Наташа. - И тебе с ней хорошо, я же вижу!
Да, - голос Алека подобрел, - только Лизка очень неоднозначный ребенок! С ней трудно. Цыганское отродье. И мама моя её не любит. И Инке тяжело с ней.
Помолчал и спросил вдруг:
А ты не хочешь вспомнить наше прошлое? Как прощание, что ли...
...К этому, блин, и шло.
- Не надо Алек - попросила она, - ничего хорошего не будет. Ни тебе это не надо, ни мне, как понимаешь. Иди к Инке своей, а то она подумает Бог знает что, а на самом деле... Она хорошая женщина и очаровательная. Ты правильно все сделал.
Алек как-то надрывно вздохнул, Ладно, Наталь, я пошел. Прости. Просто какая-то лирика накатила...
И ушел.
* * *
Раненько утречком, ещё никто не встал, она быстро хлебнула чаю, съела кусок пирога, схватила пару яблок, которые лежали рассыпанные на полу, в зале, и умчалась домой, в Москву, в общем-то не радуясь этому. На даче ей было лучше, но без Алека и его семейства. И, пожалуй, без Алисы.
Подкатила к дому, - он ей не приглянулся, - серый, кругом се - ро... Деревьев нет. Хоть беги назад. Нет, надо заняться обменом. И Марина, чтобы нюхом не знала, где она. А то и ключ отдала! все-таки с головкой у неё плохо. Или у Маринки какой-то гипноз существует.
Она вошла в квартиру. Стоял затхлый, нежилой дух, раскрыла окно, постояла - дышать нечем, рядом Ленинградка грохочет машинами. Разделась, приняла душ, надела маленький халатик в цветочек и решила вымыть квартиру. Бутоньерка стояла свежая. "Это хорошо", - подумала она, и стала набирать в таз воды.
Раздался звонок в дверь. Она заметалась, вылила из таза воду, побежала переодеваться - зачем? А в дверь настойчиво звонили. Черт с ним, халатом, он вполне приличный, коротенький только. Тихонько подошла к двери и заглянула в глазок.
Там стоял Он. А она это знала, потому так рано и уехала с дачи.
Наташа открыла дверь и сказала.
- Проходите, только извините меня за вид... Я решила заняться уборкой.
- Значит, я вам помешал, - утвердительно сказал он, и она вдруг испугалась, что он уйдет и быстро ответила: Нет, нет, я вообще-то не очень хочу этим заниматься. А вы - для моей лени - повод, - и она улыбнулась, отодвигаясь от двери и пропуская его в квартиру.
Он вошел резко скинул плащ, как всегда. У неё опять закатилось сердце, - да что же с ним делается! Так на неё действовали эти приходы.
Он сидел у стола и барабанил по нему пальцами, будто что-то обдумывая.
"Надо снять эту напряженку", - подумала Наташа и предложила: кофе?
- Выпить, - откликнулся он.
Он налил себе и ей. И сказал: За вас.
Сегодня он был спокоен и будто даже равнодушен к ней.
- Наталья Александровна, - произнес он вдруг довольно торжественно, я обязан был к вам прийти. Объясниться с вами... - Тень пробежала по его лицу.
Она как-то испугалась, неведомо чего.
- Я вас внимательно слушаю... - голос её предательски дрогнул.
Он посмотрел на нее, это был молниеносный взгляд.
Что он выражал?
- Понимаете, когда я брался за ваше дело, то вы мне, по описаниям, казались совсем другой, - заграничной дамочкой, которая обобрала там все магазины, и больше её ничего не интересует. Холодная, циничная, никого не любившая и не любящая...
Она перебила его: Так меня ваш шеф охарактеризовал? Странно! Мне показалось, что он отнесся ко мне с симпатией.
Валентин выпил еще, усмехнулся:
- Вы слишком доверчивы, Наталья Александровна. Вы все воспринимаете так, как видите, а люди - ох, уж эти люди... - сказал он не только как взрослый, но прямо-таки пожилой человек. А вы - ребенок, которого некому защитить и которого могут обманывать и обманывать каждый день и час...
Она опустила голову, потому что предательские слезы появились в глазах: Что вы и делали?
- Вы плачете? - спросил он и рукой приподнял ей подбородок и слезы хлынули у неё из глаз, как она их не удерживала: все обиды здесь скопились, все обманы и вся её поломанная, такая с виду удачливая жизнь. Давно она так вот, как в детстве, не плакала, как перед этим молоденьким ментком, который появился совсем недавно, а столько смуты внес в её сердце.
И вдруг он стал тихо и быстро осушать губами её слезы. Это привело её в шоковое состояние, и она даже захотела закричать, но в голове пронеслось - будь, что будет... Ну, уйдет он потом навсегда, ну, останется на время, она же хочет попробовать, может, в последний раз, узнать, что такое - эта любовь физическая...
Он целовал её все дольше, горячее, сердце у неё опять упало, и она плохо соображала, что происходит.
Потом он нес её куда-то, глаза у неё были закрыты и она не видела, но поняла, что в спальню. Но при этом ни слова не говорил ей...
А ей так нужны были сейчас слова! Она ощутила себя на постели и сжалась, как ребенок во чреве матери. Слышала какой-то шорох, но открыть глаза боялась, - а вдруг уйдет это странное чувство тайны и желания? Только не открывать глаза!..
Он медленно стал раздевать её. Она от страха покрылась пупырышками озноба, в невероятном ужасе от того, что сейчас произойдет. Он лег рядом, его тело горело огнем, ей казалось, что от соприкосновения её ледяной кожи и его огня раздастся шипение, как будто на уголь брызнули водой.
Она со страхом все же открыла глаза. И встретилась с его взглядом. В нем было столько нежности, что она подумала, - рай длится...
... Но я же много старше тебя... - прошептала она, наконец то, о чем ей хотелось сказать давно.
- Забудь об этом, - тоже прошептал он и зарылся лицом ей в волосы...
УДАР
В это время Марина открывала дверь Наташиной квартиры. Она звонила Наташе по телефону, никто не отвечал. Марина решила заехать, - посмотреть, что к чему, может, просто не подходит Наташка к телефону. Она открыла дверь, вошла в переднюю и сразу же натолкнулась глазами на мужской плащ. Лицо её перекосилось. Проверила карманы. Из одного вытащила перчатки, бросила на пол, из другого - пистолет. Усмехнулась ядовито. Двери закрыты. Она осторожно открыла дверь в гостиную - там, на столе стояли два недопитых бокала, валялись Наташкины домашние туфли на каблуках. Та-ак, они ТАМ.
Она тихонько приоткрыла дверь в спальню.
Да. Здесь. Но после или До?..
Она так же тихо прикрыла дверь - они не услышали... Заставила себя собраться, почувствовала, что может войти туда и распахнула дверь.
В этот момент Наташа открыла глаза и увидела её. Валентин не видел.
Наташа не уяснила, почему тут появилась Марина, но краем сознания поняла, что лежит голая совершенно и закричала:
- Марина, уйди! Прошу тебя! Уйди! Потом!
Вмиг Валентин поднял голову, подхватил халат с пола и накинул на Наташу, за что она ему было до слез благодарна, - и приказал Марине: Убирайся!
Это был другой Валентин: недобрый, опасный, способный на все. И почему он называет Марину на "ты"?
Наташа вскинулась: Валентин! Вы знакомы? Что происходит?
Марина ухмыльнулась, достала сигарету, закурила и, пустив дым в потолок, наконец произнесла хриплым от напряжения голосом:
- Валентин? А-атлично придумано!
Наташа почувствовала, как начинает безумно вертеться в голове какой-то странный пропеллер, и она прошептала:уйдите оба...
К ней склонился Валентин.
- Девочка моя, все о'кей. Эта дама сейчас отсюда уйдет. Что-то она задерживается, - он обернулся простыней и встал. Марина состроила презрительную мину:я уйду, не беспокойтесь. Не буду нарушать вашего, - она запнулась, подыскивая слово покруче, - вашего роскошного единения.И уже быстро, чтобы успеть сказать то, что их бы убило.
- Так вот Наталья, этого юношу зовут не Валентин, а Сандрик. он твой сын. А ты, соответственно, - его мать. Поздравляю на ложе любви.
- Врешь. - Не крикнул, а тихо произнес Сандрик.
Наташа как завороженная смотрела на Марину, а та все с той же ухмылкой, как прикленной, говорила: Пусть твоя маман посмотрит на "бабочку". Наташа еле сумела разжать губы.
- Но ты же сказала, что ТОТ умер! Маленьким! Марина! Помнишь? Сердце, как у старичка. Помнишь? Марина!
Марина посмотрела на неё уничтожающе: А ты больше верь. Совсем там в своих загранках свихнулась с жиру! Посмотри! Ты же видела его тогда, когда рожала?
Видела... - упавшим голосом сказала Наташа, уже почти веря, что это страшная правда.
Сандрик курил и в лице его заметна была растерянность.
Марина быстрым глазом все это усекла! Вот - миг её победы над этой мерзкой девкой, которая скрывалась от неё десятилетиями, но не скрылась!
Она сказала, обращаясь к Сандрику, (будем называть его своим именем!):Наклони голову, коли я брешу! Наклони! Покажи своей, она хотела сказать "любовнице", но поостереглась Сандрика, который хоть и не был уже похож на пантеру, но ничего хорошего не предвещал. - Покажи Наталье! Давай!
- Сандрик, прошу тебя. Уже все равно... - Тихо попросила Наташа.
И Сандрик, посмотрев на неё обреченно и с каким-то даже ужасом,покорно наклонил голову и повернул её к свету правой стороной. И Наташа увидела за ухом, в глубине, крылышки черного мотылька...
Наташа провела пальцами по выпуклостям мотылька (наверное, в последний раз!) и сказала, сама удивляясь своему спокойствию: уйдите оба, очень прошу вас.
Но Сандрик покачал головой:пока она, - он кивнул в сторону Марины, не уйдет, я отсюда не выйду.
- Хорошо, - так же спокойно согласилась Наташа (Марина смотрела на неё с изумлением - ей надо орать и плакать, реветь, как недоенной корове, а она распоряжается светским тоном, завернувшись в халат. На ней пробы ставить негде!).
А Наташа вдруг обратилась прямо к Марине и все таким же безжизненно спокойным тоном, вся заледенев так, что не чувствовала ни ног, ни рук.
- Почему ты всю жизнь мучаешь меня? Почему ты столько лет разыскиваешь меня, как главного врага своей жизни? Для мести? Что я тебе сделала? Скажи мне сейчас. Нас трое. Мы все страшно близки и страшно повязаны. Скажи! Признайся, за что ты меня ненавидишь?
Марина молчала. Что ей было говорить? Что эта стерва вечно обскакивала её во всем? Что родила, бросила ребеночка и жила припеваючи и даже переспала с собственным сыном? Что Марина - её возмездие за грехи? Да, Марина - возмездие. А не в том дело, что она Наташку ненавидит. Хотя и ненавидит, за её грех, за её наплевательское отношение к живому человеку сыну! Именно за это!
- Так за что? - спросила снова Наташа. Она мимолетно глянула на Сандрика и сердце её пронзила невероятная нежность, и жалость, в которых было ВСЕ.
Марина приободрилась:За что? А ты не знаешь? Ты не знаешь, как родила, бросила...
Наташа перебила ее: Но какое ты имеешь право судить меня и наказывать? Я могу наказать себя. И вот он, - она кивнула в сторону Сандрика. - Если он меня сейчас будет убивать, я не сдвинусь с места. Я скажу ему спасибо! - её голос задрожал, но она справилась с собой, - потому что у меня не осталось сил для жизни. Со мной все кончено. Ты можешь радоваться, Марина. Возмездие, которого ты так жаждала - свершилось.А теперь я очень прошу тебя уйти. Я не хочу ничего больше знать, не хочу ни о чем говорить. Прошу одного - уйти.
Марина кипела от злости. ...Сучка, вывалявшаяся в грязи, гонит Марину из квартиры! Ну нет, она ещё скажет этой пару теплых!
Наташа не выдержала и закричала:
- Сандрик! Молю тебя! Прошу вас! Уйди-те! Ну уйдите же, не мучьте меня, умоляю вас, - и она, опустив голову, безутешно и беззащитно заплакала.
Сандрик рассвирепел. Он схватил Марину и вытолкал из комнаты. Прикрыл дверь в спальню, где рыдала Наташа.
В передней они стали друг против друга, тяжело дыша.
Марина, отдышавшись, сказала: Сопляк. Не думала я...
Он ответил без всяких эмоций:
- Потом поговорим.
Марина внимательно взглянула на него и в глазах её появи - лось смутное беспокойство:
- Где, Сандрик? Когда?
- Вечером. Где всегда, в баре, в баре.
Марина пошла к двери, но он остановил ее:
- Да, отдай-ка мне ключи.
- А тебе зачем? - возмутилась было Марина.
- А тебе? - ответил вопросом на вопрос Сандрик. - Давай, - и протянул руку. Она с неохотой положила ключи ему в ладонь. Он остро посмотрел на нее, - скажи-ка, мать, копии сделала, ну?
Она забожилась:
- Ей-богу, нет, ты же знаешь, я крещеная, не делала...
Он ухмыльнулся, видимо, это была всегдашняя его улыбка:
- Крещеная она! Но если что... тебе несдобровать. Не люблю, когда мне врут.
Марина хотела было ещё полить Наташку, но почему-то не стала. Ну его к бесу, бешеного. Все-таки ситуация у него нештатная. Даст по башке и лежи-полеживай, - размышляла Марина, быстр направляясь к двери.
Сандрик вошел к Наташе.
Она сидела на постели, одетая, - в джинсах, свитерочке черного цвета, в туфлях, - будто собралась куда-то. Не плакала,сидела, съежившись, сжимая на коленях руки до того, что побелели суставы. Она вздрогнула, когда он вошел, и удивленно на него посмотрела. Она думала, что они ушли оба. Она уже поняла, что их, Сандрика и Марину, связывают отношения...
Они посмотрели друг на друга долгим и каким-то новым взглядом.
Она ушла? - спросила Наташа.
Сандрик кивнул: и никогда сюда не придет, - вынул из кармана ключи и положил на тумбочку. Потом сказал: Можно, я принесу выпить?
Наташа кивнула. И тоска охватила её - если бы... Если бы не удар, который ей нанесла судьба, если бы Сандрик был на самом деле Валентином, маленьким сыщиком... Она бы любила его до того времени, пока он бы её не бросил и даже позже. Всегда. До конца своих дней.
Вошел Сандрик. Она уже не знала, - радоваться ей, что он здесь или лучше остаться одной и... что-то решить. Пока же она твердо знала, что все, что было сегодня днем - никогда не повторится.
- Дай выпить, - попросила она, и Сандрик налил ей бокал Бифитера. Наташа... - сказал он и она взорвалась. Нет, на взрыв у неё сил не было, она просто начала говорить, но по сути - это был взрыв. Ее била дрожь, все сильнее и сильнее.
- Сандрик, - умоляюще сказала она, - я не Наташа... Но я, по существу, и не мать тебе. Я все тебе расскажу... Ты должен выслушать.
Ее затрясло сильнее, зубы стучали по бокалу.
Он сел рядом и, чуть приобняв за плечи, начал вливать в её полураскрытый рот джин. Она с трудом глотала, и её беспокоило, что его рука становилась все тяжелее и все крепче охватывала её плечо. И она! Она! Уже зная, что это - сын, невольно почувствовала в себе призыв! Что ей делать?!!
Она отодвинулась от него, сняла его руку...
Он спросил :все кончено?
Она кивнула.
Он взял её за плечи, посмотрел в глаза и сказал:
Я не понимаю...
Она стала ему горячечно шептать: я же тебя родила. Родила потихоньку. У Маринки в квартире... Она забрала тебя... И я больше... никогда... А теперь она сказала, что ты, ты... умер маленьким... И все это из-за меня... - по лицу её опять потекли слезы.
Не плачь, ну, не плачь... Наташа... - говорил Сандрик, - а то заплачу и я.
- Ты не должен плакать. Ты ни в чем не виноват... Одна я, и только я... - бормотала она, уже не понимая ничего, и вдруг спросила: скажи, что у тебя с Мариной? Как получилось, что вы знакомы? Только, пожалуйста, правду, - любую.
Он не смотрел на нее.
- Я пришел к тебе утром, чтобы все объяснить. Но случилось то, что случилось, не смог сдержаться, потому что я просто заболел тобой... Вот такая бывает болезнь - любовь. Непредставимая... У меня так никогда не было - и вдруг случилось, и я понял, что это - болезнь, - он грустно улыбнулся и поставил точку - Неизлечимая, я знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34