Перед ней, естественно, стояли мама и Гарька. Гарька в наушниках, со жвачкой во рту и полностью абстрагированным от чего бы то ни бы - ло взглядом. А ведь мать не видел год! Летом прошлым виделись, в Испанию съездили вместе, на две недели - он там заскучал, сказал, что море авевает на него скуку. Море и скука! Дает!
Мама бросилась Наташе на грудь и так и замерла.
Доченька, доченька моя, родная моя... - шептала мама и плакала.
Наташа, когда увидела их, сама была готова заплакать, но вот сейчас вдруг заледенела: ни слов, ни эмоций. Какая же она все-таки странная... Так они стояли в дверях, не проходя в ком - наты, и Наташа гладила мать по седеющей уже голове... Потом она спохватилась:
Давайте, проходите, что вы здесь стоите, как незваные? С ума сошли?
Вошли в квартиру. Мама перестала плакать и стала рассматри - вать ещё не убранные вещи:
Ой, Наташка, ну и навезла ты! Куда девать будешь столько?
Тебе половину отдам, - ответила Наташа, роясь в вещах, отыскивая личные подарки. - Это я так, в общем, выбирайте, что хотите, у меня ум за разум зашел с этими тряпками! Я и приготовить ничего не успела.
Мама разулыбалась:
Что я говорила, Гаринька? Что надо печь пирожки и готовить са-лат, мама ничего не успеет!
Сели за стол не на кухне, а в гостиной. Гарик все не снимал наушников, не слыша ничего из того, что они говорили. Сначала
Наташа хотела наорать на него, но потом подумала, что наорать она всегда успеет, а так - удобнее, мало ли какие темы затронут они в разговоре. И точно.
Мама сказала:
Алек звонил. Ему Алиса сказала, что ты приезжаешь. Он очень хочет тебя видеть. Ты разводом будешь заниматься? - спросила как бы невзначай мама (ох. мама, она все мечтает, чтобы они с Алеком "помирились", как она говорит. В том-то и дело, что они не ссо-рились. Они разбежались, убежали друг от друга. Наташа, может быть, даже раньше, чем он).
Не сейчас, мамуль, у меня полно всяких дел. Расскажи лучше, как ты сейчас живешь? Ведь все так дорого...
Светлана улыбнулась, она любила, когда спрашивали о её делах.
Они шли у неё лучше некуда. - Знаешь, - начала она, - теперь та - кое время бросовое, что люди болеют через одного. Страна запар - шивела, вот тебе и результат.
Она поглядела на Гарьку, но тот балдел от чего-то в наушни - ках. Ладно, Наташка, не будем об этом. Расскажи, что ты соби - раешься делать? Пока, мама, ничего, - сказала Наташа и увиде - ла, как снова расстроилась мама.
Конечно, она бы хотела, чтобы Наташа сей же час побежала в
МИД и стала там большим начальником. На это у мамы просто зуд какой-то. Дочь - начальник! Чтобы где-нибудь похвастаться!
Но Светлана не высказывалась, а перевела разговор на другое:
Как тебе Гарька, вырос? Наташа ответила:
Вырос. Но, мама, ты не находишь, что он странный, - это она сказала, понизив голос.
Светлана помолчала, хотела сказать что-то незначащее, но ре - шила идти с открытым забралом, тем более, что Гарик стал её тре - вожить. - Он не слышит, - сказала она, - так что можем говорить громко. Нахожу, дочь. Нахожу твоего сына, а моего внука - стран - ным. Ты-то его совсем не знаешь, как знаю я. Он - бесчувствен - ный. Когда умер наш папа, - Светлана опустила глаза, чтобы Ната - ша не заметилла, как слезы наполнили их. Гарька каким был, та - ким и остался. Он помогал мне, приносил лекарства, все делал, но без души. Не было в нем душевной заботы, вернее, мне кажется - нет вообще. И что с этим делать - я не знаю. Я таскаю его по выставкам, по театрам, разговариваем после, он все понимает, но ему скучно. Ему не скучно возиться со своими электронными игра - ми, приставками. Он... Светлана поискала слово, - как робот.
Умный робот. Никаких человеческих чувств.
Я думаю, он скоро от нас уйдет...
Куда? - со страхом спросила Наташа.
Не знаю, - откровенно ответила Светлана. - не знаю. Но уйдет.
Я чувствую.
Тут их перебил Гарик, он громко сказал:
Мама, а можно, я телек покручу, тот, что ты мне привезла? На-таша кивнула, видя, что он не снимает наушники.
Гарик ушел с телевизором на кухню, а Светлана, как бы освобо - дившись от его присутствия, спросила: - Скажи, честно, Наташка, ты Алека совсем не любишь? И не хочешь вернуть? Мне кажется...
Наташа перебила ее:
Мама, я очень хорошо отношусь к Алеку и не хочу портить ему жизнь. С этим вопросом - все. Больше к нему возвращаться не бу-дем.
Светлана вздрогнула - такая у неё дочь, что поделаешь, она её родила, она, видимо, такой её сделала.
Хорошо, хорошо, не будем. Но ведь ты молодая, красивая женщи-на, тебе надо устроить свою жизнь. Ты что, вековать теперь бу-дешь, до самой старости? Тебе, прости, организм не позволит. - - Позволит, снисходительно успокоила Наташа мать. Откуда маме знать, что у Наташи все умерло, что она давно не женщина и была ею, может быть, три минуты, когда влюбилась в Шурика и отдалась ему пьяная у Маринки на тахте... Откуда ей, бедняжке, это знать. Да, она останется вековухой, как сказала мама, и проживет, сколько ей осталось, - непритязательно и тихо. Светлана почувствоваала, что пора убираться. Дочь находится в сос-тоянии, близком к истерике - вдруг, неожиданно, - и что трогать её не надо. Оставить одну, а потом позвонить как ни в чем не бы-вало. И потом с Алеком... нет, там все непросто. Может быть, что-то и выкрутится. Она по Алисе поняла, что та была бы не прочь их снова соединить.
И Светлана так же думает. Вслух же она сказала:
Ну, не буду тебя тиранить. Ты с дороги! Но то, что я сказала, я должна была тебе сказать! Больше не буду. Никогда, - и она по-целовала Наташу и, чего никогда раньше, при коммунистах, не де-лала - перекрестила её и сказала: - Храни тебя Господь!
И вас - храни Господь! - эхом откликнулась Наташа.
Светлана зашла на кухню, там Гарик что-то сотворял с новым теле визорчиком. Светлана позвала его, сказав, что мама устала. Он не прекословил. Стал собирать в сумку уже отдельные части телека. А
Наташа завела мать в комнату и отдала ей конверт. Светлана уди вилась:
Что это?
Это деньги, мама, доллары. Я даю тебе часть, на хранение и так, для покупок Гарику, себе...
Но у меня есть тоже доллары! - почти возмутилась Светлана.
Знаю, знаю, - утешила её Наташа, - но я не хочу держать все в доме. Мало ли что. Говорят, тут у вас воруют. Грабят почем зря.
Светлана запротестовала, ей было обидно за Россию:
Ну уж и грабят! Грабят деловиков, фирмачей! А нас, грешных, пока Бог миловал!
А Наташа продолжила:
Я тебе и шубы отдам, одну какую-нибудь оставлю себе. Ты выбе-решь сама, и Алисе отвезу... Я решила к ней съездить.
Светлана не хотела, чтобы Наташа увидела, как она обрадова - лась при этом сообщении, наклонила голову, как бы роясь в сумке и безразлично ответила:
Вот и ладно. Правильно. Ты с ней не ссорилась. Заодно на даче поживешь...
Наконец они убрались! Наташа без сил плюхнулась на тахту.
ГОСТИ ЗВАНЫЕ И НЕЗВАНЫЕ
Она лежала, расслабившись, полузадремывая, и какие-то образы проносились перед глазами...
Но в её нирвану ворвался телефонный звонок. Она не хотела вставать, подумав, что это мама что-нибудь ещё забыла посовето - вать, но пришлось встать, иначе она будет звонить весь вечер, испугавшись, не случилось ли что с дочерью.
Она лениво поднялась, подтащилась к телефону, взяла трубку. В трубке был голос Марины. Она его и через тысячу лет узнала бы!
Никуда от неё не денешься!
И на Маринино:
Узнаешь? Спокойно ответила:
Конечно, узнаю. Чего ж мне тебя не узнать? Маринка помолчала, потом сказала:
Все злишься?
На что? - удивилась Наташа. - На глупость собственную? Так на неё я уже отозлилась. Поумнела.
Марина рассмеялась:
Ну и правильно. Тем более, что было, то быльем поросло. (Нет, быльем не поросло, но надо держать хвост морковкой!) - Естест-венно, - сказала Наташа, - а как ты узнала, что я уже тут?
Марина снова рассмеялась:
Шурика помнишь? Он тебя на Арбате увидел, хвоста за тобой дал и узнал, где ты живешь. А в доме - квартиру - дело плевое.
(Черти понесли её на Арбат! Не надо было туда тащиться! Хотя, чего ей бояться? Что маме расскажут? Так это уже не актуально.
Она и сама может рассказать. Но сегодня она спросит Марину про
ТОГО - ему, если жив, уже лет двадцать есть...). Наташа тоже рассмеялась: - Ну, Шурик молодечик! Что он хоть делает? Чем за - нимается?
Марина помолчала, вроде бы решала - говорить про Шурика прав - ду или нет. Наконец Марина ответила:
Да так, по бизнесу... Мы сейчас все по бизнесу. Я ведь - тоже.
Только у каждого бизнес свой - у кого на бутылку еле хватает, а у кого - "мерседес" под окном стоит... Меня ведь с телека выгна - ли. Но я рада, надоело до чертей зеленых!
Наташа не поняла про бизнес: это Шурику еле на бутылку хвата - ет? Не Марине же... Но переспрашивать не стала: не все ли ей равно, бедствует Шурик или живет - жирует. Про ТОГО спрашивать рано, надо навести мосты.
И она спросила:
Замуж не вышла?
Марина беспечно ответила:
Не-а. Какие наши годы! У меня такой мужик есть - закачаешься.
А как ты-то? Ты же замуж, я помню, выходила? И тогда сбежала так скоренько... - в голосе Марины послышалась обиженная нотка. Вот этого не надо. И чтобы потрафить Марине, она не стала рассказы - вать и размазывать, а ответила:
Я давно разошлась.
Ну-у? - удивилась и обрадовалась Марина. - А дети-то есть?
Есть. Сын. Игорь.
А правда, что твой муж - азер? - спросила Марина.
Правда, - ответила Наташа. И она вдруг спросила, безо всякой подготовки:
Слушай, Марина, а тот, ну, мой ребенок, как?
Марина помолчала секунду и сказала твердо и печально:
Помер он. Маленьким еще. А те, родители, не сообразили сразу, что скарлатина, а ведь он - недоношенный, так вроде бы здоро-венький на вид был, а сердце, как у старика...
Наташу захолонуло и не отпускало: маленький, а сердце, как у старика... Это больше всего её пронзило. Такого не соврешь. Она, наверное, долго молчала, потому что Марина крикнула:
Эй, ты где? Провалилась?
Да нет, я тут. Просто подумала, что, может, и лучше, что он по-мер. Неизвестно, что бы с ним сейчас было...
Марина отозвалась:
Конечно, вон сейчас какие времена настали. Так что, царствие ему небесное.
Наташа все ещё пребывала в холоде и ознобе, однако сделала над собой усилие и спросила игриво:
А как братец твой, Санек, поживает?
Ворует, зла на него не хватает! Только выйдет из тюрьмы, обрюхатит Таньку и опять садится! Придурок! У них уже четверо. Правильно ты сделала, что по балде тогда его огрела. Убить бы надо было! - Видимо, это была больная тема для Марины.
Но сил разговаривать о ком-то ещё не было, и Наташа сказала:
Слушай, Марин, ко мне сейчас мама придет...
А как она? - вскинулась вместе с новой темой Марина.
"Никак", - хотелось ответить Наташе, но она сказала: - Ничего.
Короче, ты меня к себе приглашаешь? - спросила Марина. - Я ведь тряпочки хочу посмотреть и может, что купить, если продашь? И на тебя тоже. Все ж, подруги, как ни крути. Всего было, но все и прошло. Наверное, о многом мы потреплемся. Но если не хочешь, - не надо.
А что? Пусть придет. Пусть посмотрит, как Наташа живет, что у неё есть.
Давай, - сказала Наташа, - приходи. Только не сегодня! Сегодня я вымоталась. Ездила по делам целый день. Давай завтра? Только не с утра, во второй половине, ближе к вечеру, идет?
Ладно, - ответила Марина и по голосу её чувствовалось, что это приглашение ей льстит.
Тут Наташа поняла, как безумно устала. Началось с мамой. Но с мамой цветочки. А завтра с Мариной будут ягодки.
"Сердце, как у старичка"... Это ужасно. А сколько вещей она ему купила! Что теперь ей делать с этим чемоданом, он грузом лежал у неё на сердце! Куда его девать? Даст Маринке, пусть рас - поряжается, как хочет. Наташа почему-то ждала свидания с Мариной трепетно, тревожно и с непонятной радостью, как если бы была влюблена в кого-то и этот "кто-то" решил наконец навестить её.
Она рано оделась, причесалась, бегала к зеркалу - смотрела, так ли лежит прядь волос, не съехал ли обруч и не надо ли надеть бе - лую рубашку, а не черную.
Наташа сама себе запретила эту бессмысленную беготню по квар - тире. Что, действительно, она? Кто ей Марина? Девка, которая когда-то хорошо ею попользовалась? Не из любви же к Наташе она позвала её жить к себе? Это тогда Наташа - глупая - так думала.
Потом-то поняла! А сейчас - ребенка нет, тащить из Наташи не по - до что...
"Хватит, Наталья!" - крикнула она себе и тут же зазвонил те - лефон. Это была Марина. Марина сказала, что выезжает и ещё уточ - нила адрес.
Наташа спросила:
Ты на машине?
Конечно, - с тихой гордостью ответила Марина. Наташа ещё раз оглянула стол. Была и икра, и разносолы. Все в порядке. Еще раз посмотрела в зеркало - хороша! Многому все же там она научилась! Раздался звонок, и Наташа, не спрашивая, распахну-ла дверь. На пороге стояла сияющая Марина с букетом орхидей и бутылкой шампанского. Сначала наступило некоторое замешательст-во, каждая рассматривала другую. Марина была одета элегантно, в длинном кожаном плаще, с темным легким шарфом на шее, в темной бархатной шляпке, видны были из-под шляпки длинные золотые серь-ги, большая сумка с клепками висела на плече, на ногах ботинки со шнуровкой. Ничего. Не хуже Наташи. А Марина жадно рассматри-вала Наташу. Потом обе рассмеялись: вот, насмотреться не могут!
Ну, здравствуй, - первой сказала Марина и, перешагнув через порог, поцеловала Наташу в щеку, без чмоков, легко, светски.
Наташа, ещё улыбаясь, тоже сказала:
Здравствуй, здравствуй, подруга! Проходи. Так они начали встречу, вроде бы с иронией, вроде бы и серьезно. Марина разде-лась в передней и оказалась в юбке-штанах и свитере, пушистом, с картинками, вывязанными искусной рукой. На пальцах - перстни, на шее - цепь с крестиком. Золотая.
Прическа у Марины была задорная, вьющиеся волосы в кажущемся беспорядке. Но лицо постарело. Но ведь она и старше. Наташа так точно и не знала - на сколько. Лет на пять? Значит, за сорок. Но выглядит хорошо.
Ну, и как осмотр? - спросила Марина, но без подколки, просто спросила, с интересом.
И Наташа так же ответила:
Отлично. Интересная, эффектная, элегантная...
Но! Но не молодая... Это я знаю. Наташа хотела что-то отве-тить, но Марина не стала на этой теме заостряться, а стала внимательно осматривать комнату и сказала, что у Наташи шикарно и сразу чувствуется, что она приехала из загранки.
Давай сядем наконец за стол и потреплемся. - Сказала Наташа.
Но у Марины загорелись глаза при виде кофров, которые Наташа задвинула в угол.
Ладно, сейчас сядем, но обещай мне, что все покажешь и что на-доело продашь! "Да, мне все надоело", - хотелось сказать На-таше, но она ответила: - Конечно, покажу, и даже подарю тебе, что захочешь, продавать ничего не буду.
Знаешь, у нас вроде бы все есть. Пойди на любой рынок, специальный, одежный, зайди в любой магазин - все, что душе угодно, а купишь, оказывается или Турция, или Вьетнам, или Китай. Так, иногда привозят что-то настоящее, вот тогда я беру. У меня вещей не так уж много, но все качественные...
У меня-то много. И все тоже качественные, но ведь сколько лет я там жила!
Кстати - где? - спросила Марина, помня прошлые разговоры с девчонкой-соседкой. - В Африке кажется?
Сначала в Африке, потом в Европе... - ответила Наташа и сказа-ла: Слушай, давай выпьем? Мне что-то сегодня выпить хочется. Давно не виделись! А мы о тряпках. Ну их. Давай выпьем, как раньше, - и она налила водки в бокальчики, поставила минералку, помня по прежним временам, что Марина пьет с запивкой. Марина подняла рюмку: - За нас, девушек! Мы не пропали! Нас никто не скушал, и мы, как ты говорила? - красавицы, умницы, ангелицы! Вот! - И она маханула полный бокал.
После выпитой рюмки Марина как-то помолодела и повеселела.
Она снова осмотрела квартиру и спросила: - Две комнаты?
Наташа подтвердила:
Две.
А кто купил? Маман?
Вместе, - ответила коротко Наташа. Марина закурила, поковыряла в тарелке , есть ничего не стала, а сказала: - Хорошо у тебя! Уютно!
Да что ты, - ответила Наташа, - я ещё ничего толком не убрала, не прибрала, так, для тебя немного сегодня повозила, чтобы не очень на склад похоже было...
Марина налила себе ещё водки, выпила, приподняв рюмку - за тебя! и сказала:
А ты, Наташка, прямо фотомодель! Клянусь. И молоденькая, как девочка... Как это тебе удается? Правда, ты и моложе меня. Мужи-ки, наверное, штабелями ложатся!
Наташа покачала головой:
Нет, не очень. Сначала вроде бы - да, а потом - и нет. Я ведь какой была, такой и осталась - к мужикам равнодушна, и они это, как собаки, чувствуют.
Это - да, - задумчиво подтвердила Марина, - чем больше им вни-мания, тем больше нос воротят. Слушай, Наташ, а как мать-то? Как она без отца? Мне Шурик сказал уже после похорон. Он ведь с твоей матушкой познакомился. Не знаю, каким путем, но лечился вроде у нее, а потом, по-моему, деньги занимал, и она ему дава-ла.
Наташа вздохнула:
А об отце не будем, потом... Марина понимающе кивнула:
Ладно, вот только рюмочку за упокой души, не чокаясь.
Они молча выпили.
А Марина, наконец начав закусывать, сказала:
Ой, Наташ, мне надо одной дилерше позвонить, можно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Мама бросилась Наташе на грудь и так и замерла.
Доченька, доченька моя, родная моя... - шептала мама и плакала.
Наташа, когда увидела их, сама была готова заплакать, но вот сейчас вдруг заледенела: ни слов, ни эмоций. Какая же она все-таки странная... Так они стояли в дверях, не проходя в ком - наты, и Наташа гладила мать по седеющей уже голове... Потом она спохватилась:
Давайте, проходите, что вы здесь стоите, как незваные? С ума сошли?
Вошли в квартиру. Мама перестала плакать и стала рассматри - вать ещё не убранные вещи:
Ой, Наташка, ну и навезла ты! Куда девать будешь столько?
Тебе половину отдам, - ответила Наташа, роясь в вещах, отыскивая личные подарки. - Это я так, в общем, выбирайте, что хотите, у меня ум за разум зашел с этими тряпками! Я и приготовить ничего не успела.
Мама разулыбалась:
Что я говорила, Гаринька? Что надо печь пирожки и готовить са-лат, мама ничего не успеет!
Сели за стол не на кухне, а в гостиной. Гарик все не снимал наушников, не слыша ничего из того, что они говорили. Сначала
Наташа хотела наорать на него, но потом подумала, что наорать она всегда успеет, а так - удобнее, мало ли какие темы затронут они в разговоре. И точно.
Мама сказала:
Алек звонил. Ему Алиса сказала, что ты приезжаешь. Он очень хочет тебя видеть. Ты разводом будешь заниматься? - спросила как бы невзначай мама (ох. мама, она все мечтает, чтобы они с Алеком "помирились", как она говорит. В том-то и дело, что они не ссо-рились. Они разбежались, убежали друг от друга. Наташа, может быть, даже раньше, чем он).
Не сейчас, мамуль, у меня полно всяких дел. Расскажи лучше, как ты сейчас живешь? Ведь все так дорого...
Светлана улыбнулась, она любила, когда спрашивали о её делах.
Они шли у неё лучше некуда. - Знаешь, - начала она, - теперь та - кое время бросовое, что люди болеют через одного. Страна запар - шивела, вот тебе и результат.
Она поглядела на Гарьку, но тот балдел от чего-то в наушни - ках. Ладно, Наташка, не будем об этом. Расскажи, что ты соби - раешься делать? Пока, мама, ничего, - сказала Наташа и увиде - ла, как снова расстроилась мама.
Конечно, она бы хотела, чтобы Наташа сей же час побежала в
МИД и стала там большим начальником. На это у мамы просто зуд какой-то. Дочь - начальник! Чтобы где-нибудь похвастаться!
Но Светлана не высказывалась, а перевела разговор на другое:
Как тебе Гарька, вырос? Наташа ответила:
Вырос. Но, мама, ты не находишь, что он странный, - это она сказала, понизив голос.
Светлана помолчала, хотела сказать что-то незначащее, но ре - шила идти с открытым забралом, тем более, что Гарик стал её тре - вожить. - Он не слышит, - сказала она, - так что можем говорить громко. Нахожу, дочь. Нахожу твоего сына, а моего внука - стран - ным. Ты-то его совсем не знаешь, как знаю я. Он - бесчувствен - ный. Когда умер наш папа, - Светлана опустила глаза, чтобы Ната - ша не заметилла, как слезы наполнили их. Гарька каким был, та - ким и остался. Он помогал мне, приносил лекарства, все делал, но без души. Не было в нем душевной заботы, вернее, мне кажется - нет вообще. И что с этим делать - я не знаю. Я таскаю его по выставкам, по театрам, разговариваем после, он все понимает, но ему скучно. Ему не скучно возиться со своими электронными игра - ми, приставками. Он... Светлана поискала слово, - как робот.
Умный робот. Никаких человеческих чувств.
Я думаю, он скоро от нас уйдет...
Куда? - со страхом спросила Наташа.
Не знаю, - откровенно ответила Светлана. - не знаю. Но уйдет.
Я чувствую.
Тут их перебил Гарик, он громко сказал:
Мама, а можно, я телек покручу, тот, что ты мне привезла? На-таша кивнула, видя, что он не снимает наушники.
Гарик ушел с телевизором на кухню, а Светлана, как бы освобо - дившись от его присутствия, спросила: - Скажи, честно, Наташка, ты Алека совсем не любишь? И не хочешь вернуть? Мне кажется...
Наташа перебила ее:
Мама, я очень хорошо отношусь к Алеку и не хочу портить ему жизнь. С этим вопросом - все. Больше к нему возвращаться не бу-дем.
Светлана вздрогнула - такая у неё дочь, что поделаешь, она её родила, она, видимо, такой её сделала.
Хорошо, хорошо, не будем. Но ведь ты молодая, красивая женщи-на, тебе надо устроить свою жизнь. Ты что, вековать теперь бу-дешь, до самой старости? Тебе, прости, организм не позволит. - - Позволит, снисходительно успокоила Наташа мать. Откуда маме знать, что у Наташи все умерло, что она давно не женщина и была ею, может быть, три минуты, когда влюбилась в Шурика и отдалась ему пьяная у Маринки на тахте... Откуда ей, бедняжке, это знать. Да, она останется вековухой, как сказала мама, и проживет, сколько ей осталось, - непритязательно и тихо. Светлана почувствоваала, что пора убираться. Дочь находится в сос-тоянии, близком к истерике - вдруг, неожиданно, - и что трогать её не надо. Оставить одну, а потом позвонить как ни в чем не бы-вало. И потом с Алеком... нет, там все непросто. Может быть, что-то и выкрутится. Она по Алисе поняла, что та была бы не прочь их снова соединить.
И Светлана так же думает. Вслух же она сказала:
Ну, не буду тебя тиранить. Ты с дороги! Но то, что я сказала, я должна была тебе сказать! Больше не буду. Никогда, - и она по-целовала Наташу и, чего никогда раньше, при коммунистах, не де-лала - перекрестила её и сказала: - Храни тебя Господь!
И вас - храни Господь! - эхом откликнулась Наташа.
Светлана зашла на кухню, там Гарик что-то сотворял с новым теле визорчиком. Светлана позвала его, сказав, что мама устала. Он не прекословил. Стал собирать в сумку уже отдельные части телека. А
Наташа завела мать в комнату и отдала ей конверт. Светлана уди вилась:
Что это?
Это деньги, мама, доллары. Я даю тебе часть, на хранение и так, для покупок Гарику, себе...
Но у меня есть тоже доллары! - почти возмутилась Светлана.
Знаю, знаю, - утешила её Наташа, - но я не хочу держать все в доме. Мало ли что. Говорят, тут у вас воруют. Грабят почем зря.
Светлана запротестовала, ей было обидно за Россию:
Ну уж и грабят! Грабят деловиков, фирмачей! А нас, грешных, пока Бог миловал!
А Наташа продолжила:
Я тебе и шубы отдам, одну какую-нибудь оставлю себе. Ты выбе-решь сама, и Алисе отвезу... Я решила к ней съездить.
Светлана не хотела, чтобы Наташа увидела, как она обрадова - лась при этом сообщении, наклонила голову, как бы роясь в сумке и безразлично ответила:
Вот и ладно. Правильно. Ты с ней не ссорилась. Заодно на даче поживешь...
Наконец они убрались! Наташа без сил плюхнулась на тахту.
ГОСТИ ЗВАНЫЕ И НЕЗВАНЫЕ
Она лежала, расслабившись, полузадремывая, и какие-то образы проносились перед глазами...
Но в её нирвану ворвался телефонный звонок. Она не хотела вставать, подумав, что это мама что-нибудь ещё забыла посовето - вать, но пришлось встать, иначе она будет звонить весь вечер, испугавшись, не случилось ли что с дочерью.
Она лениво поднялась, подтащилась к телефону, взяла трубку. В трубке был голос Марины. Она его и через тысячу лет узнала бы!
Никуда от неё не денешься!
И на Маринино:
Узнаешь? Спокойно ответила:
Конечно, узнаю. Чего ж мне тебя не узнать? Маринка помолчала, потом сказала:
Все злишься?
На что? - удивилась Наташа. - На глупость собственную? Так на неё я уже отозлилась. Поумнела.
Марина рассмеялась:
Ну и правильно. Тем более, что было, то быльем поросло. (Нет, быльем не поросло, но надо держать хвост морковкой!) - Естест-венно, - сказала Наташа, - а как ты узнала, что я уже тут?
Марина снова рассмеялась:
Шурика помнишь? Он тебя на Арбате увидел, хвоста за тобой дал и узнал, где ты живешь. А в доме - квартиру - дело плевое.
(Черти понесли её на Арбат! Не надо было туда тащиться! Хотя, чего ей бояться? Что маме расскажут? Так это уже не актуально.
Она и сама может рассказать. Но сегодня она спросит Марину про
ТОГО - ему, если жив, уже лет двадцать есть...). Наташа тоже рассмеялась: - Ну, Шурик молодечик! Что он хоть делает? Чем за - нимается?
Марина помолчала, вроде бы решала - говорить про Шурика прав - ду или нет. Наконец Марина ответила:
Да так, по бизнесу... Мы сейчас все по бизнесу. Я ведь - тоже.
Только у каждого бизнес свой - у кого на бутылку еле хватает, а у кого - "мерседес" под окном стоит... Меня ведь с телека выгна - ли. Но я рада, надоело до чертей зеленых!
Наташа не поняла про бизнес: это Шурику еле на бутылку хвата - ет? Не Марине же... Но переспрашивать не стала: не все ли ей равно, бедствует Шурик или живет - жирует. Про ТОГО спрашивать рано, надо навести мосты.
И она спросила:
Замуж не вышла?
Марина беспечно ответила:
Не-а. Какие наши годы! У меня такой мужик есть - закачаешься.
А как ты-то? Ты же замуж, я помню, выходила? И тогда сбежала так скоренько... - в голосе Марины послышалась обиженная нотка. Вот этого не надо. И чтобы потрафить Марине, она не стала рассказы - вать и размазывать, а ответила:
Я давно разошлась.
Ну-у? - удивилась и обрадовалась Марина. - А дети-то есть?
Есть. Сын. Игорь.
А правда, что твой муж - азер? - спросила Марина.
Правда, - ответила Наташа. И она вдруг спросила, безо всякой подготовки:
Слушай, Марина, а тот, ну, мой ребенок, как?
Марина помолчала секунду и сказала твердо и печально:
Помер он. Маленьким еще. А те, родители, не сообразили сразу, что скарлатина, а ведь он - недоношенный, так вроде бы здоро-венький на вид был, а сердце, как у старика...
Наташу захолонуло и не отпускало: маленький, а сердце, как у старика... Это больше всего её пронзило. Такого не соврешь. Она, наверное, долго молчала, потому что Марина крикнула:
Эй, ты где? Провалилась?
Да нет, я тут. Просто подумала, что, может, и лучше, что он по-мер. Неизвестно, что бы с ним сейчас было...
Марина отозвалась:
Конечно, вон сейчас какие времена настали. Так что, царствие ему небесное.
Наташа все ещё пребывала в холоде и ознобе, однако сделала над собой усилие и спросила игриво:
А как братец твой, Санек, поживает?
Ворует, зла на него не хватает! Только выйдет из тюрьмы, обрюхатит Таньку и опять садится! Придурок! У них уже четверо. Правильно ты сделала, что по балде тогда его огрела. Убить бы надо было! - Видимо, это была больная тема для Марины.
Но сил разговаривать о ком-то ещё не было, и Наташа сказала:
Слушай, Марин, ко мне сейчас мама придет...
А как она? - вскинулась вместе с новой темой Марина.
"Никак", - хотелось ответить Наташе, но она сказала: - Ничего.
Короче, ты меня к себе приглашаешь? - спросила Марина. - Я ведь тряпочки хочу посмотреть и может, что купить, если продашь? И на тебя тоже. Все ж, подруги, как ни крути. Всего было, но все и прошло. Наверное, о многом мы потреплемся. Но если не хочешь, - не надо.
А что? Пусть придет. Пусть посмотрит, как Наташа живет, что у неё есть.
Давай, - сказала Наташа, - приходи. Только не сегодня! Сегодня я вымоталась. Ездила по делам целый день. Давай завтра? Только не с утра, во второй половине, ближе к вечеру, идет?
Ладно, - ответила Марина и по голосу её чувствовалось, что это приглашение ей льстит.
Тут Наташа поняла, как безумно устала. Началось с мамой. Но с мамой цветочки. А завтра с Мариной будут ягодки.
"Сердце, как у старичка"... Это ужасно. А сколько вещей она ему купила! Что теперь ей делать с этим чемоданом, он грузом лежал у неё на сердце! Куда его девать? Даст Маринке, пусть рас - поряжается, как хочет. Наташа почему-то ждала свидания с Мариной трепетно, тревожно и с непонятной радостью, как если бы была влюблена в кого-то и этот "кто-то" решил наконец навестить её.
Она рано оделась, причесалась, бегала к зеркалу - смотрела, так ли лежит прядь волос, не съехал ли обруч и не надо ли надеть бе - лую рубашку, а не черную.
Наташа сама себе запретила эту бессмысленную беготню по квар - тире. Что, действительно, она? Кто ей Марина? Девка, которая когда-то хорошо ею попользовалась? Не из любви же к Наташе она позвала её жить к себе? Это тогда Наташа - глупая - так думала.
Потом-то поняла! А сейчас - ребенка нет, тащить из Наташи не по - до что...
"Хватит, Наталья!" - крикнула она себе и тут же зазвонил те - лефон. Это была Марина. Марина сказала, что выезжает и ещё уточ - нила адрес.
Наташа спросила:
Ты на машине?
Конечно, - с тихой гордостью ответила Марина. Наташа ещё раз оглянула стол. Была и икра, и разносолы. Все в порядке. Еще раз посмотрела в зеркало - хороша! Многому все же там она научилась! Раздался звонок, и Наташа, не спрашивая, распахну-ла дверь. На пороге стояла сияющая Марина с букетом орхидей и бутылкой шампанского. Сначала наступило некоторое замешательст-во, каждая рассматривала другую. Марина была одета элегантно, в длинном кожаном плаще, с темным легким шарфом на шее, в темной бархатной шляпке, видны были из-под шляпки длинные золотые серь-ги, большая сумка с клепками висела на плече, на ногах ботинки со шнуровкой. Ничего. Не хуже Наташи. А Марина жадно рассматри-вала Наташу. Потом обе рассмеялись: вот, насмотреться не могут!
Ну, здравствуй, - первой сказала Марина и, перешагнув через порог, поцеловала Наташу в щеку, без чмоков, легко, светски.
Наташа, ещё улыбаясь, тоже сказала:
Здравствуй, здравствуй, подруга! Проходи. Так они начали встречу, вроде бы с иронией, вроде бы и серьезно. Марина разде-лась в передней и оказалась в юбке-штанах и свитере, пушистом, с картинками, вывязанными искусной рукой. На пальцах - перстни, на шее - цепь с крестиком. Золотая.
Прическа у Марины была задорная, вьющиеся волосы в кажущемся беспорядке. Но лицо постарело. Но ведь она и старше. Наташа так точно и не знала - на сколько. Лет на пять? Значит, за сорок. Но выглядит хорошо.
Ну, и как осмотр? - спросила Марина, но без подколки, просто спросила, с интересом.
И Наташа так же ответила:
Отлично. Интересная, эффектная, элегантная...
Но! Но не молодая... Это я знаю. Наташа хотела что-то отве-тить, но Марина не стала на этой теме заостряться, а стала внимательно осматривать комнату и сказала, что у Наташи шикарно и сразу чувствуется, что она приехала из загранки.
Давай сядем наконец за стол и потреплемся. - Сказала Наташа.
Но у Марины загорелись глаза при виде кофров, которые Наташа задвинула в угол.
Ладно, сейчас сядем, но обещай мне, что все покажешь и что на-доело продашь! "Да, мне все надоело", - хотелось сказать На-таше, но она ответила: - Конечно, покажу, и даже подарю тебе, что захочешь, продавать ничего не буду.
Знаешь, у нас вроде бы все есть. Пойди на любой рынок, специальный, одежный, зайди в любой магазин - все, что душе угодно, а купишь, оказывается или Турция, или Вьетнам, или Китай. Так, иногда привозят что-то настоящее, вот тогда я беру. У меня вещей не так уж много, но все качественные...
У меня-то много. И все тоже качественные, но ведь сколько лет я там жила!
Кстати - где? - спросила Марина, помня прошлые разговоры с девчонкой-соседкой. - В Африке кажется?
Сначала в Африке, потом в Европе... - ответила Наташа и сказа-ла: Слушай, давай выпьем? Мне что-то сегодня выпить хочется. Давно не виделись! А мы о тряпках. Ну их. Давай выпьем, как раньше, - и она налила водки в бокальчики, поставила минералку, помня по прежним временам, что Марина пьет с запивкой. Марина подняла рюмку: - За нас, девушек! Мы не пропали! Нас никто не скушал, и мы, как ты говорила? - красавицы, умницы, ангелицы! Вот! - И она маханула полный бокал.
После выпитой рюмки Марина как-то помолодела и повеселела.
Она снова осмотрела квартиру и спросила: - Две комнаты?
Наташа подтвердила:
Две.
А кто купил? Маман?
Вместе, - ответила коротко Наташа. Марина закурила, поковыряла в тарелке , есть ничего не стала, а сказала: - Хорошо у тебя! Уютно!
Да что ты, - ответила Наташа, - я ещё ничего толком не убрала, не прибрала, так, для тебя немного сегодня повозила, чтобы не очень на склад похоже было...
Марина налила себе ещё водки, выпила, приподняв рюмку - за тебя! и сказала:
А ты, Наташка, прямо фотомодель! Клянусь. И молоденькая, как девочка... Как это тебе удается? Правда, ты и моложе меня. Мужи-ки, наверное, штабелями ложатся!
Наташа покачала головой:
Нет, не очень. Сначала вроде бы - да, а потом - и нет. Я ведь какой была, такой и осталась - к мужикам равнодушна, и они это, как собаки, чувствуют.
Это - да, - задумчиво подтвердила Марина, - чем больше им вни-мания, тем больше нос воротят. Слушай, Наташ, а как мать-то? Как она без отца? Мне Шурик сказал уже после похорон. Он ведь с твоей матушкой познакомился. Не знаю, каким путем, но лечился вроде у нее, а потом, по-моему, деньги занимал, и она ему дава-ла.
Наташа вздохнула:
А об отце не будем, потом... Марина понимающе кивнула:
Ладно, вот только рюмочку за упокой души, не чокаясь.
Они молча выпили.
А Марина, наконец начав закусывать, сказала:
Ой, Наташ, мне надо одной дилерше позвонить, можно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34