И мы,
то есть, большинство народа, то великовечное большинство, которое не
желает ничего, кроме чтобы их оставили в покое и дали возможность
возделывать персональные садики. Все удивляюсь, как это страна сразу,
буквально за одну ночь, покатилась к гибели?
Брат, это случилось не в одну ночь. Даже не в одну вальпургиеву ночь.

20
В тот июльский день я вернулся домой рано. Наша окруженная стеной
улица была тихой и спокойной. Повсюду - старинные огни святого Эльма. Дома
и газоны купались в солнечном свете. Я заметил нескольких моих соседок,
летящих верхом на метлах. В седельных сумках у них - покупки из бакалейной
лавки. И привязанные к детским сидениям один-два ребенка. Этот способ
передвижения был наиболее популярен среди молодежи нашего округа. Его
предпочитали хорошенькие молодые жены. Кстати, в теплую погоду они
надевали только шорты и лифчики. Залитая солнцем сцена не улучшила моего
плохого настроения.
Меня переполнял гнев. Я только что выбрался из разыгравшейся около
завода заварухи. А здесь было тихо. Показалась моя крыша. Там, под ней -
Джинни и Валерия. Мы с Барни выработали план, как справится с начавшимися
вчера вечером неприятностями. Я чуть развеселился, представив наши
дальнейшие действия. И, между тем, я дома.
Я влетел в открытый гараж, снизился и повесил свой "Шеви" рядом с
"Фольсбесом" Джинни. Когда я вышел из гаража, направляясь к парадной
двери, что-то будто пушечное ядро, просвистев в воздухе, ударило меня в
грудь. - "Папа! Папа!".
Я крепко обнял дочку. Вьющиеся желтые волосы, громадные голубые
глаза. Не потомок, а произведение искусства! На ней был костюм херувима, и
мне пришлось вести себя осторожно, чтобы не помять крылья.
Прежде, когда она летала, принимались меры предосторожности.
Привязывали к столбу плюс присмотр Джинни. Каким образом ей удалось
освободиться?
О! Сделав разворот на помеле, из-за угла вылетел Свартальф. Спина
изогнута, хвост трубой, он ругался. Очевидно, Джинни доверила ему
присматривать. Несомненно, он вполне мог проследить за ребенком. Не
выпускать его со двора и вообще, уберечь его от всяких неприятностей...
Пока она не увидела, что пришел папа.
- О'кей, - я рассмеялся. - Хватит. Давай войдем в дом и скажем
"у-у-у" маме.
- На свинке?
В прошлую осень, на день рожденья Валерии я наскреб денег на
дорогостоящее колдовство. Превращала меня Джинни. До того, играя с
ребенком, я превращался в волка. А вот прокатится на толстой, украшенной
цветочками, свинье? Вся местная ребятня до сих пор обсуждала этот случай.
- Извини, нет, - пришлось ответить мне. - С такими летными качествами
тебе бы следовало обратиться в военно-воздушные силы, - и я схватил ее,
пронзительно визжащую нес за лодыжки. И пока нес, пел:
В небе, птенчик маленький,
в небо вверх тормашками...
В комнате, выйдя из подсобного помещения одновременно с нами
появилась Джинни. Заглянув ей за спину, я понял, почему ей пришлось
передоверить присмотр за полетами Валерии. Стирка. Трехгодовалый ребенок
пачкает массу одежды, а мы не могли позволить себе пользоваться услугами
фабрики самоочистки. Джинни пришлось одушевлять каждую одежку по
отдельности, а потом проверять, не пожелали они связаться узлом во время
намыливания и прополаскивания и носится вокруг них, пока она
самовысушивалась и т.д. И поскольку такого рода представления неотразимо
привлекательны для любого ребенка, она вынуждена была отправить Валерию
куда-нибудь в другое место.
И, тем не менее, не безрассудно ли доверить опеку дитя своему
приятелю? До сих пор она занималась стиркой, пока Валерия спала. Свартальф
уже неоднократно доказывал, что он заслуживает полного доверия. Но
несмотря на все сидящие в нем сверхъестественные силы, он оставался
большим черным котом. Всего лишь. Следовательно, на него нельзя было
слишком полагаться в скучных повседневных делах. Потом я подумал: "Какого
черта! С тех пор, как Джинни перестала быть практикующей ведьмой, у
бедного зверюги не так уж много развлечений. Он даже не может погоняться
за другим котом, потому что никто из соседских не осмеливается драться с
ним. Это поручение он, вероятно, воспринял с радостью. Джинни, как всегда,
знает что делает. И...
- И я, идиот, попусту торчу здесь, теряя время, - сказал я, загребая
ее в объятия. Она была одета, как и все другие женщины. Но будь она там,
на них бы я не смотрел.
- Что такое идиот? - спросила с пола Валерия. И, поразмыслив над этой
проблемой, сказала:
- Папа хороший идиот.
Свартальф глянул на нас скептически и завертел хвостом.
Рядом с Джинни я немного расслабился. Она пропустила сквозь пальцы
мои волосы.
- Р-р, - пробормотала она. - Чем вызвано такое поведение, тигр?
- Папа - вольк, - поправила Валерия.
- Сегодня можешь называть меня тигром, - сказал я, чувствуя себя все
более счастливым с каждой минутой.
Джинни кинула на меня хитрый взгляд.
- Хорошо, котенок...
- Ну, подожди немного...
Она пожала плечами. Рыжие локоны качнулись.
- Если ты уж так настаиваешь, неудачливый похититель женщин...
Валерия строго посмотрела на нас. И указала, что "Когда вы штукаетесь
головами, убилайте их, чтобы не было больно".
В этом была своя логика. Пока мы извлекали херувима из его одежды,
времени объясняться не было. Потом наш потомок перевернув вверх дном все в
гостиной, устроилась смотреть по хрустальному шару мультипликации. И,
наконец, я оказался на кухне, наблюдая как Джинни начинает готовить ужин.
Появилась возможность побеседовать.
- Почему ты вернулся домой так рано? - спросила она.
- Как бы тебе понравилось, если сегодня вечером возродить кое-что из
былого? - так я ответил.
- Что именно?
- Матучек и Грейлок... Нет, Матучек и Матучек - странный сигнал
тревоги. Патент взят компанией "Чертова нелепица".
- Что случилось, Стив?
- Увидишь в передаче по шару, - ответил я. - Наступают новые времена.
Уже не просто пикетируют. Они пошли дальше. Они блокируют все входы. Нашим
служащим пришлось выбираться через верхние окна. В них швыряли камнями.
Джинни была удивлена и возмущена. Но сохранила хладнокровие, которое
выказывала миру за пределами этого дома.
- Вы вызвали полицию?
- Конечно, вызвали. Я ведь вместе с Барни слушал передачу, в которой
Робертс излагал свои мысли, что ветераны могут быть еще в чем-то полезны.
Что ж, если мы так хотим, полиция может оказать нам помощь. Демонстранты
вторглись в чужие владения. Окна разбиты, стены заклеены непотребными
лозунгами... И так далее. С точки зрения закона наш случай вполне
очевиден. Но... От хлопот избавлена только оппозиция. Хлопоты для нас, и
столько, сколько угодно. Они будут сопротивляться любой попытке рассеять
демонстрацию. Помнишь нью-йоркский скандал в прошлом месяце? Многие из
этих типов тоже студенты. Вообрази заголовки: "Жестокая полиция выступает
против идеалистических настроений молодежи", "Нападение на мирную
демонстрацию", "Полиция пустила в ход дубинки и колдовство"...
Пойми, вот ведь в чем самое дерьмо. Предприятия, связанные с
"Источником Норн", производят снаряжение для армии и полиции. Такое, как
флуоресцирующие колдовские опознавательные метки или глаз василиска.
Контракт обязывает нас вести исследования в этом направлении. Но полиция и
вооруженные силы служат истеблишменту. А истеблишмент есть зло. Поэтому
"Источник Норн" следует уничтожить.
- Начальник полиции сказал нам, что официальное вмешательство с целью
пресечь вторжение будет означать кровопролитие. А тогда, вероятно волнения
на Марлин-авеню... Бог знает, куда это может завести... Он попросил
остановить работу до конца недели. Может тогда гроза нас минует. Мы,
вероятно, сделали бы это в любом случае. Некоторые наши служащие уже
сказали инспекторам, что боятся вернуться обратно... Так вот обстоят дела.
В глазах Джинни искрами сверкнула с трудом сдерживаемая ярость.
- Если вы уступите, - сказала она, - они перейдут к следующему номеру
своей программы...
- Ты все поняла верно, - сказал я. - Мы все это понимаем. А вот
насчет мученичества? Священники иоаннитов готовы провести еще одну
ханжескую церемонию, посвященную невинно пролитой крови. Крови, во всем
подобной крови агнца. В стране полно исполненных благих намерений
простаков, которые задумаются, а не сбились ли они действительно с пути
петристской церкви, если общество, которое на них основывается, использует
насилие против членов церкви любви. Кроме того, давай, дорогая, смотреть в
лицо фактам. Против гражданского неповиновения насилие еще никогда не
помогало.
- А ты вспомни, как бывает после того, как заговорят пулеметы, -
сказала она.
- Да, конечно. Но кому захочется убеждать правительство, что
последняя надежда - кровопролитие? Да скорее я сам стану иоаннитом. Итог:
"Источник Норн" не сможет просить полицию, чтобы та очистила его владения.
Джинни резко повернула ко мне голову.
- Не похоже, чтобы тебя это особенно печалило.
Я рассмеялся.
- Нет, мы с Барни поразмыслили некоторое время над этой проблемой и
кое-что высидели. Я сейчас, действительно, в определенном смысле доволен.
В последнее время жизнь стала слишком скучной. Вот я и спрашиваю, не
хочешь ли ты принять участие в одной забаве?
- Сегодня вечером?
- Да. И чем раньше, тем лучше. Подробности я тебе расскажу, когда
наша юная надежда уляжется спать.
Появившаяся было улыбка Джинни увяла.
- Боюсь, что не смогу так быстро найти няньку для присмотра за ней.
На этой неделе в школе выпускные экзамены.
- А если не найдешь, как насчет Свартальфа? - предложил я. - Там твой
приятель тебе не понадобится. А здесь он способен делать элементарные
вещи, может нести охрану, а если у нее разболится животик, он сбегает к
соседям и разбудит их всех.
- Она может проснуться и захочет нас увидеть, - возразила Джинни,
хотя и не очень твердо.
Возражение я опроверг, напомнив, что мы, когда Валерии вроде бы,
иногда стали сниться кошмары, купили ей охранитель сна. Маленький
деревянный солдатик с мушкетом наизготовку стоял возле ее кровати, готовый
прогнать из сна все страшное. Я не особенно верил приборам, призванным
возмещать родительскую любовь (и вообще родителей). Но они помогали.
Джинни согласилась. Я видел, в ней ключом бьет энергия. Хотя она и
приняла на время роль домашней хозяйки, чистокровную скаковую лошадь не
заставишь до бесконечности тащить плуг.

21
Ночь была безлунной, звезды скрывала легкая дымка. Мы собирались
недолго. И она, и я одели черные свитера и брюки. Фары выключили. Мы
летели, пользуясь колдовским зрением. Это было хотя и противопоказано,
зато безопасно. Летели над городом, где созвездиями светились окна и
уличные фонари. И, наконец, помело пошло вниз. Район, где расположились
промышленные предприятия. Здесь было еще темнее, еще более пусто, чем
обычно в эти часы. Возле магазинов, пакгаузов я не увидел практически ни
одного мерцавшего здесь крохотного голубоватого огонька. Добрый народец
всегда пользовался предоставленной ночью возможностью, пока вокруг нет
людей, заглядывать, удивляясь и восхищаясь, в окна. Сегодня что-то
спугнуло их.
Испугавшее их происходило на земле "Источника". В воздухе билось
тревожное, яркое, словно пламя рассвета, зарево. Когда мы приблизились,
утихший было ветер усилился. Засвистел, донес мне запах плоти, пота,
ладана, отдающего кислотой и электрической энергией сверхъестественного.
Волосы встали дыбом у меня на хребте. Импульс был так силен, что мне
пришлось приложить все усилия, чтобы не превратиться в волка-оборотня.
Вокруг главного здания людей было набито, как селедок в бочке. От
сада, где в теплую погоду завтракали наши рабочие, ничего не осталось,
кроме грязи и сигаретных окурков. Я прикинул, здесь собралось сотен пять
народу. Свободного места не осталось, и приземлиться было невозможно. В
целом, толпа оставалась на месте, но движение отдельных тел создавало
бесконечную рябь. Волнами катились слитные звуки голосов и шарканье ног.
У гаража было более свободно. Здесь и там виднелись люди, чтобы
перекусить или выспаться, забравшись в спальные мешки. Они сохраняли
почтительное расстояние от установленного в дальнем конце переносного
алтаря. Время от времени кто-то из них преклонял колени и кланялся алтарю.
Я протяжно присвистнул.
- Эта штука появилась уже после моего ухода.
Рука Джинни еще теснее сомкнулась вокруг моего запястья.
Службу вел иоаннитский священник. С высоты мы не могли ошибиться,
увидев его белую мантию и молитвенную позу, в которой он мог оставаться
часами. Руки широко раскинуты, точно у орла крылья. Мы услышали печальное
высокое песнопение. Позади алтаря поблескивал высокий т-образный крест. На
самом алтаре четыре талисмана - чаша, скипетр, меч и диск. Два псаломщика
размахивали кадилами. В воздухе пахло сладковатым и как ни странно,
морозным дымком.
- Что он делает? - пробормотал я. Я никогда не утруждал себя
изучением обычаев новой церкви. Не, чтобы Джинни и я были совсем уж
невежественны и не знали о новых научных открытиях, доказывающих
реальность божества и всего прочего, вроде абсолютного зла, искупления и
загробной жизни. Но у нас создалось впечатление, что это лишь отрывочные
сведения, и за ними скрывается что-то еще. И что бог имеет такое множество
проявлений, что они едва ли доступны ограниченному человеческому
пониманию. Так что мы смело могли именовать себя унитарианцами.
- Не знаю, - ответила Джинни. Голос ее был мрачный. - Я читала что-то
насчет доктрин и обрядов, но это всего лишь вершина айсберга, и это было
несколько лет тому назад. Во всяком случае нужно быть причастником... Нет,
много больше посвященным, в конце концов адептом, тогда лишь можно
сказать, что понимаешь, что означает этот обряд.
Мне стало не по себе.
- Может он сбить нас?
С нарастающим беспокойством я смотрел на неровное свечение, не
имеющее, казалось, источников, свечение, на всю эту широкую,
развернувшуюся передо мной сцену. Вокруг здания стояли дородные, одетые в
синее полицейские. Несомненно, их коробило от летящих в их адрес
язвительных замечаний.
Кроме того, в большинстве они, вероятно, принадлежали к традиционным
церквям. Они бы, точно, не против были бы арестовать проповедника
вероучения, утверждающего, что их собственная вера должна исчезнуть.
- Нет, - ответил я сам себе. - Не может быть. Иначе легавые тотчас же
упрячут его в холодную. Может быть, сейчас он предает нас анафеме.
Полагаю, что он мог бы это сделать, учитывая, что у нас свобода религии, и
что человек не может указывать богу, а может лишь просить его милости. Но
вдруг он действительно творит заклинания, вызывает вредоносные колдовские
силы?
Громкий голос Джинни прервал мои размышления.
- Когда вы имеете дело с этими гностиками, - сказала она, - трудности
в том, что неизвестно, где кончаются их молитвы, а начинаются заклинания.
Идем на посадку, пока что-нибудь не случилось. Происходящее сейчас мне
что-то не нравится.
Я кивнул и направил помело к главному корпусу. Иоанниты меня не
слишком беспокоили. Священник, в общем, тоже. Вероятно, они служили свою
эзотерическую мессу лишь чтобы воодушевить демонстрантов. Разве церковь не
заявляла, что она - церковь вселенской любви? Может, она, будучи выше
всего земного, действительно не нуждается в насилии? Время "ветхого
завета", время нового завета, время сына, было временем искупления. Время
Евангелия от Иоанна, время духа святого, будет временем любви и раскрытия
тайны. Ни на что не взирая.
Полиция запретила полеты в непосредственной близости от места
проведения демонстрации. Исключение делалось лишь для тех, кто хотел
улететь отсюда.
Иоаннизм - это общественное движение. Но лишь чернь, лишь выходцы из
самых низов становились иоаннитами. Для значительного большинства из них
идея об отречении от этого, достойного лишь презрения, грешного
материалистического мира означало ни что иное, как вошедшее в моду
требование уничтожения этого мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33