С этой высоты Евфрат выглядел широкой серебристой лентой и сверкал даже несмотря на то, что небо затягивали пепельно-серые тучи. Река протекала через центр города. Западную часть Вавилона Бисеза видела не слишком четко, но на восточной стороне очень близко друг от друга стояли высоченные постройки – храмы, дворцы и, наверное, здания, где размещались городские власти. Город был спланирован удивительно четко. Все главные улицы идеально ровные, все они сходились под прямыми углами, все начинались и заканчивались у каких-либо из многочисленных ворот в городских стенах. Дворцы соревновались между собой в яркости цветов, не нашлось бы ни одной стены, не покрытой изразцами с изображением пляшущих драконов и других фантастических зверей.
Бисеза спросила:
– В каком же мы времени?
Телефон с готовностью ответил:
– Если это эпоха Навуходоносора – значит, это примерно шестой век до нашей эры. Персы захватили Вавилон за два столетия до рождения Александра Македонского и опустошили страну. Когда сюда прибыл Александр, Вавилон все еще был процветающим городом, но его лучшие дни уже остались далеко позади. Но мы, однако, лицезреем его в состоянии, близком к этим самым лучшим дням.
Джош пристально смотрел на Бисезу.
– У тебя такой печальный вид, – заметил он.
– Я просто задумалась.
– О Майре…
– Как бы мне хотелось, чтобы она оказалась здесь – чтобы я могла все это ей показать.
– Может быть, в один прекрасный день ты сможешь ей об этом рассказать.
– Да, пожалуй.
Редди, Абдыкадыр, Евмен и де Морган тоже поднимались вверх по зиккурату, но помедленнее. Редди дышал тяжело, с присвистом, но все же не останавливался. Когда он уселся рядом с Джошем, тот похлопал его по спине. Евмен садиться не стал. Он даже не запыхался совсем. Секретарь Александра стоял и смотрел на Вавилон.
Абдыкадыр попросил у Бисезы очки ночного видения и обозрел с их помощью окрестности.
– Взгляни-ка на западный берег реки, – сказал он чуть погодя.
Линия стен пересекала реку, заключая город в периметр прямоугольника. Но на дальнем берегу реки Бисеза хотя и различала улицы, не видела никаких цветов, кроме оранжево-коричневой краски саманных кирпичей, а стены там осыпались и превратились в гребешки из щебня. Ворота и сторожевые башни лежали в руинах.
Джош проговорил:
– Выглядит так, будто полгорода растаяло, расплавилось.
– Или выжжено атомной бомбой, – мрачно пробормотал Абдыкадыр.
Евмен наконец обрел дар речи.
– Тут все было не так, – перевел его слова де Морган. – Не так, как сейчас…
По словам секретаря получалось, что восточная часть города была средоточием церемониальных построек и дворцов, в то время как в западной части Вавилона стояли жилые дома, лавки ремесленников и рынки. Евмен видел город таким всего несколько лет назад, и тогда Вавилон искрился жизнью и процветал. Теперь же всего этого не стало.
– Вот вам еще одна накладка, – невесело выговорил Абдыкадыр. – Сердце юного Вавилона пересажено на труп состарившегося.
Евмен сказал:
– Я полагал, что уже успел примириться со странностями капризов времени, поразивших всех нас. Но видеть это… Чтобы лик великого города истерся в песок, чтобы тысячелетнее могущество исчезло в один миг…
– Да, – подхватил Редди. – Жуткая жестокость времени.
– Более чем жестокость, – отозвался Евмен. – Наглость.
Бисеза была защищена от эмоций царского секретаря переводом с древнегреческого и тем, как изменились мимика и жесты за две тысячи лет. И все же она вновь почувствовала закипающую холодную ярость.
Снизу послышались окрики. Командир-македонянин звал Евмена. Отряд разведчиков кого-то разыскал, какого-то человека, прятавшегося в храме Мардука.

30
Врата богов

Человека, взятого в плен македонянами, привели к Евмену. Его волокли, держа под мышки, двое здоровяков-пехотинцев. Пленник явно был сильно напуган. Вытаращенные от страха глаза сверкали на чумазом лице. На нем были красивые одежды из дорогой, синей с золотом парчи. Но одежда изорвалась и запачкалась и висела на мужчине, как на вешалке. Похоже, он не ел несколько дней. Видимо, когда-то его лицо и макушка были чисто выбриты, а сейчас у него отросла черная щетина. Когда его подвели поближе, Бисеза отшатнулась – так от него разило мочой.
Пленнику ткнули в спину острием копья, и он затараторил. Но его древнего наречия никто из британцев и современников Бисезы не понимал. Командир отряда македонян, нашедших его, сообразил разыскать воина-перса. Тот понимал этот язык, так что слова вавилонянина сначала переводились на древнегреческий для Евмена, а потом де Морган переводил его слова на английский.
Неуверенно морща лоб, снабженец произносил с большими паузами:
– Он говорит, что он жрец богини… имя я не разобрал. Все остальные ушли из храмовых построек, а он остался. Был чересчур напуган, даже идти не смог. Он пробыл тут шесть дней и ночей… у него не было никакой еды… и воды тоже не было, кроме той, которую он пил понемногу из священного источника богини…
Евмен нетерпеливо прищелкнул пальцами.
– Дайте ему еды и воды. И пусть расскажет нам обо всем, что тут случилось.
Мало-помалу, обрывками, жадно заглатывая еду, жрец поведал свою историю. Начиналась она, что вполне естественно, с Разрыва.
Как-то ночью жрецы и прочие служители храма были разбужены страшными криками. Некоторые выбежали наружу. Было темно – но звезды были не на своих местах. Вопли издавал храмовый астроном, который издавна вел наблюдения за «планетами», за перемещающимися по небу звездами. Он занимался этим каждую ночь. По его словам, одна из планет неожиданно исчезла, а созвездия словно бы «скакнули» по небу. Ужас и отчаяние астронома подняли на ноги всех обитателей храма, а потом – и всех горожан.
– Ясное дело, – пробормотал Абдыкадыр. – Вавилоняне старательно регистрировали изменения звездного неба на протяжении нескольких тысячелетий. Их философия и религия были основаны на великих небесных циклах. Может быть, менее развитые в этом отношении люди и не так бы напугались…
Но шок астронома, который по достоинству оценить могла только религиозная верхушка, стал всего лишь прологом к драме, разыгравшейся потом. Солнце встало с большим отставанием, часов на шесть позже. А к тому времени, когда оно наконец встало, над городом пронесся странный жаркий ветер и полил дождь – горячий и соленый, такого здесь никто не помнил.
Люди, многие из них – в ночных одеяниях, опрометью побежали к храмам. Некоторые вбегали внутрь и требовали, чтобы им показали, что боги их не покинули на заре этого самого страшного и непонятного дня в истории Вавилона. Другие забирались на зиккурат, чтобы посмотреть, не стряслось ли еще чего ночью. Царя в городе не было – Бисеза только не поняла, шла речь о Навуходоносоре или о ком-то из его преемников – и некому было отдавать приказы.
А потом стали поступать первые страшные вести из разрушенных западных кварталов. А там жила большая часть городского населения. Жрецы, чиновники, придворные и прочие представители городской знати, обитавшие на восточном берегу, напугались не на шутку.
Последние остатки какого бы то ни было порядка быстро испарились. Толпа начала штурмовать храм Мардука. Те, кому это удалось, пробились к внутренним покоям и к святилищу, а когда они увидели, что стало с Мардуком, повелителем всех вавилонских богов…
Жрец не смог договорить.
После этого жуткого удара по городу пронеслись слухи о том, что скоро и восточная часть города, как и западная, превратится в развалины. Люди распахнули ворота и с криками выбежали из города на равнину. Даже самые высокопоставленные вельможи, верховные военачальники и жрецы сбежали, и остался только один этот несчастный, спрятавшийся в покинутом всеми храме.
Продолжая жадно поглощать еду, жрец описывал последующие ночи, когда он слышал, как грабили и жгли дома, слышал пьяный хохот и крики. Но стоило ему отважиться выглянуть из дверей храма при свете дня, он не видел ни души. Было совершенно ясно, что большая часть населения города убежала в пустыню, раскинувшуюся за возделанными полями и огородами, чтобы умереть там от голода и жажды.
Евмен приказал своим подчиненным вымыть жреца и отвести его к царю. Затем он сказал:
– Этот жрец говорит, что древнее название города означает «Врата богов». Как это верно – ведь теперь эти врата раскрыты… Пойдемте.
Евмен размашисто зашагал в сторону от зиккурата. Остальные поспешили за ним. Редди выдохнул на ходу:
– Куда мы идем, как вы думаете? – Бисеза ответила:
– Разумеется, в храм Мардука.

Храм, еще одна постройка в виде ступенчатой пирамиды, представлял собой нечто среднее между кафедральным собором и официальным учреждением. Быстро шагая по коридорам и поднимаясь с этажа на этаж, Бисеза миновала множество самых разных помещений с различным декором и убранством. В некоторых из этих помещений располагались алтари, в других стояли статуи, третьи были украшены фризами, где-то можно было увидеть странные вещи вроде жезлов, ножей с резными ручками, париков, музыкальные инструменты, похожие на лютни и волынки, и даже маленькие повозки и колесницы. В некоторых из внутренних покоев не было окон, их освещали масляные лампы, дымившие в нишах вдоль стен. Сильно пахло благовониями. Де Морган определил, что это ладан. Кое-где были заметны повреждения: тут сорвана с тяжелых деревянных петель дверь, там разбита посуда, содран со стены ковер.
Редди сказал:
– Тут почитают не одного бога, это совершенно очевидно. Это просто религиозная библиотека. Вопиющее многобожие!
Де Морган восторженно пробормотал:
– Столько золота, что и богов не различить… Вы только посмотрите, сколько же тут золота – оно буквально повсюду!
Бисеза проговорила:
– Однажды я посетила Ватикан. Там было примерно так же – богатство, роскошь… Ими дышало все вокруг. Столько этого всюду понапихано, что деталей почти не различаешь.
– Точно, – согласился Редди. – И по тем же самым причинам: из-за того, каким особенным образом религия завладевает разумом человека – и еще из-за того, сколько богатств скопилось в древней империи.
Однако кое-где можно было заметить следы грабежа. Взломанные двери, опустевшие оправы от драгоценных камней. И все же было видно, что грабили как-то несерьезно.
Святилище Мардука находилось на самом верху пирамиды. Но оно было разрушено, и все пришедшие в ужасе остановились на пороге.
Позднее Бисеза узнала о том, что статуя Мардука, стоявшая здесь, была изготовлена из чистого золота и весила двадцать тонн. Статуи не было на месте и в тот раз, когда в храме побывал Евмен: за несколько столетий до прибытия в Вавилон Александра Македонского завоеватель Ксеркс Ксеркс I (?-465 г. до н. э.) – царь государства Ахеменидов с 486 года до н. э. Сын Дария I.

подверг разграблению эти здания и увез с собой огромную золотую статую. А сейчас статуя находилась здесь, но она была уничтожена, превращена в лужу расплавленного и застывшего металла на полу. Стены были ободраны до кирпичей, обуглены сильнейшим жаром. Бисеза рассмотрела испепеленные остатки не то гобелена, не то ковра. Остался целым только постамент статуи. От жара он оплавился, и на нем сохранились лишь исковерканные ступни двух могучих ног.
А в воздухе, в самой середине спаленного дотла святилища, таинственный, ничем не поддерживаемый, совершенный, висел серебристый шар – Око. Шар был огромный, намного больше тех, которые все они видели раньше, – наверное, метра три в поперечнике.
Джош присвистнул.
– Абди, чтобы этот шарик облить, тебе понадобится очень-очень большое ведерко.
Бисеза шагнула к Оку. В тусклом свете масляных ламп она увидела, как увеличивается ее искаженное отражение. Казалось, другая Бисеза, заключенная в Оке, словно рыба в аквариуме, плывет к стеклу, чтобы посмотреть на нее. Она не почувствовала жара или каких-то еще признаков страшной энергии, совершившей жуткие разрушения в святилище. Она подняла руку и поднесла ее совсем близко к Оку, и ей показалось, что рука ощущает невидимую, но неподатливую преграду. Чем сильнее Бисеза давила, тем сильнее преграда отталкивала ее ладонь. Кроме того, она ощутила, что ее словно бы притягивает в сторону.
Джош и Абдыкадыр наблюдали за ней с некоторой тревогой. Джош подошел к ней.
– С тобой все хорошо, Бис?
– Ты ничего не чувствуешь?
– А что?
Она вгляделась в шар.
– Что тут кто-то есть. – Абдыкадыр сказал:
– Если это и есть источник электромагнитных сигналов, которые мы улавливали…
– Теперь я их слышу, – проговорил телефон из кармана Бисезы.
– Не только это, – покачала головой Бисеза.
Она чувствовала что-то еще. Кто-то или что-то осознавало их присутствие. Или хотя бы наблюдало за ними – так бывает, когда ты стоишь в храме, а тебе кажется, что он за тобой наблюдает. И из-за этого у Бисезы перехватило дыхание. Но объяснить, откуда у нее такое ощущение, она не смогла бы. Она снова покачала головой, и таинственное ощущение отчасти рассеялось.
Глаза Евмена метали молнии.
– Теперь мы знаем, как был разрушен Вавилон, – грозно изрек он и, к изумлению Бисезы, поднял с пола золотой жезл. Размахнувшись им, как дубинкой, он ударил по равнодушной поверхности Ока. Жезл от удара согнулся, а на шаре не осталось ни царапины, ни вмятинки. – Что ж, может быть, этому дерзкому божеству Ока Александр, сын Зевса-Амона, покажется более грозным соперником, нежели Мардук. – С этими словами Евмен повернулся к Бисезе и ее товарищам. – У нас много дел. Мне понадобится ваша помощь и знания.
Абдыкадыр отозвался:
– Нам стоит воспользоваться этим городом как базой…
– Это совершенно очевидно.
– Введем сюда все войско. Нужно подумать о снабжении водой, провизией. И еще нужно будет отрядить особые патрули для наблюдения за возникающими пожарами, выставить стражу, дозорных, начать отстраивать разрушенные дома…
Джош вздохнул:
– Если от жилых районов почти ничего не осталось, строить придется много и долго.
– Думаю, пока нам придется пожить в шатрах, – невесело произнес Абдыкадыр.
– Вышлем разведчиков, чтобы они составили карты окрестных земель, – продолжал Евмен. – Нужно будет выманить крестьян из глинобитных хижин – либо придется взять себе их поля и огороды и возделывать их. Я уже не понимаю, зима сейчас или лето, но здесь, в Вавилоне, урожай можно снимать круглый год. – Он зыркнул на бесстрастное Око. – Александр собирался сделать этот город столицей своей империи. Что ж, так оно и будет. Теперь Вавилон, пожалуй, станет столицей нового мира…
В святилище, прихрамывая, вошел Кейси. Вид у него был мрачный.
– Мы получили сообщение, – оповестил он всех. Бисеза вспомнила о времени. Именно в эти часы Кейси всегда ожидал радиосигнала от космонавтов.
– От Коли и Сейбл?
– Угу.
– Это замечательно!
– Представь себе, нет. У нас проблема.

31
Сеанс связи

Когда собирались в долгий поход чуть ли не через весь континент, Николай уложил среди своих личных вещей и радиоаппаратуру, прихваченную с борта «Союза». Какое-то десятое чувство подсказало ему, что Сейбл про радио лучше не рассказывать. Сама она давно перестала интересоваться радиопередатчиком, хотя когда-то он был ее задумкой, и теперь Коля радовался тому, что Сейбл об этом не вспоминает. И как только войско Чингисхана встало лагерем в десяти километрах от Вавилона, Коля разыскал передатчик и настроил его.
Как ни странно, это сошло ему с рук. Телохранители, приставленные к свите Ие-Лю, за всеми следили бдительно, но они, конечно, понятия не имели о том, что он такое делает со своими коробочками, проводками и антенной, похожей на паутину. На самом деле гораздо труднее – и намного важнее – было утаить то, чем он занялся, от Сейбл. По крайней мере, хотя бы на несколько часов.
Николай знал, что у него есть единственный шанс. Он мысленно молился о том, чтобы связь была надежная и чтобы Кейси слушал эфир. В общем, связь оказалась так себе (судя по всему, из-за Разрыва сильно пострадала ионосфера планеты), сигналу мешали треск, щелчки и подвывание разрядов статического электричества, но Кейси таки слушал эфир, как всегда в это время – по уговору с Колей и Сейбл, когда те еще кружили в «Союзе» на орбите. Каким невероятным теперь казалось это утраченное прошлое! Николай не слишком удивился, узнав, что Кейси и все остальные люди из форта Джам-руд тоже добрались до Вавилона. Эта цель выглядела вполне логично, и многие варианты Коля и Кейси обсуждали еще тогда, когда «Союз» продолжал свой затянувшийся орбитальный полет. А вот то, с кем Кейси проделал путь до Вавилона, потрясло Колю не на шутку. Потрясло, да, но и вселило надежды – потому что все-таки, быть может, была в этом мире сила, способная противостоять Чингисхану.
Коле так хотелось продлить сеанс связи, послушать рассказы этого человека из двадцать первого столетия, своего современника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39