Хотя Марисса не получила за роль в «Опасном» «Оскара», она нашла свою нишу, снимаясь в лирических комедиях; на нее был устойчивый спрос – невзирая на капризы. Ли тратила немало времени, улаживая ее конфликты с режиссерами.
– Что на этот раз?
– Заперлась в грим-уборной, ссылается на месячные.
– Может, она и правда плохо себя чувствует?
– Ли, она выдвигает этот предлог уже в третий раз за последние четырнадцать дней. Сколько раз в месяц у женщин бывают месячные?
Ли вспомнила: когда Марисса поступила в среднюю школу, ее, старшую сестру, не раз вызывали к директору школы, чтобы пожаловаться: Марисса увиливает от физкультуры, постоянно ссылаясь на недомогание. Тогда у нее тоже было три-четыре менструальных периода в месяц.
– И правда…
– Надо что-то делать. Она заперлась и отказывается выходить. Крутит часами эти чертовы диски и портит фигуру, лопая «Малломарс». На прошлой неделе костюмеру пришлось снова расставлять юбку. Если эта девчонка не прекратит обжираться пирожными, ее раздует, как Ширли Винтерс, пусть тогда поцелует в зад свою карьеру секс-богини.
– Ты сам звал ее?
– Смеешься? Ли, тебе ли не понимать, что это – вопрос авторитета? Режиссер должен быть непогрешимым богом. Если я буду унижаться перед каждой соплячкой, что будет с этим городом? Я посылал ассистента – трижды. Она ни разу не открыла. В общем, – он на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание, – все знают: ты – единственная, кто может уговорить ее вернуться на съемочную площадку.
– Ладно. Дай мне двадцать минут, чтобы отменить кое-какие встречи.
Ли вздохнула. Хороший был день… Но, слава Богу, он еще не кончился. Впереди – ужин с Корбетом и его клиентом.
«Матушка Мейсон» открылась три года назад и в короткий срок стала меккой для тех любителей выпить и закусить из Беверли Хиллз, которым было лень завязывать галстук. Войдя в зал без пяти минут восемь, Ли удостоилась пылкого воздушного поцелуя со стороны хозяйки. Ее сразу же провели мимо знаменитостей прямо к столику Корбета.
– Ты все хорошеешь, Ли. Займи место по другую сторону камеры, а я стану представлять твои интересы – и мы сколотим приличное состояние!
– Думаю, одной Бэрон для тебя более чем достаточно, – сухо ответила Ли, садясь за стол. Заказав выпивку, она повернула голову в ту сторону, где в ведерке с колотым льдом красовалась бутылка «Моэ и Шандон». – Ты вроде бы придерживался правила «цыплят по осени считают»?
– У меня хорошее предчувствие. Что-то говорит мне, что ты и мой клиент поладите.
Она сложила руки на столе.
– Я в восторге от сценария и жажду снимать этот фильм. Но это не значит, что я готова на любые жертвы.
– Убежден – мы придем к соглашению. Верь мне, Ли. Она так и делала – всегда. Но сегодня Корбет был не похож на самого себя. Эта дьявольская хитринка в глазах…
– Ты что-то скрываешь?
– Кто – я? – Он театрально поднес руку к сердцу. – Да весь город знает, что я – открытая книга.
– А также, что время от времени ты не можешь отказать себе в удовольствии поморочить клиенту голову. Какую каверзу ты задумал на этот раз?
Корбет не успел открыть рот, как что-то за спиной Ли привлекло его внимание.
– А вот и он.
Ли обернулась и остолбенела при виде приближающегося к их столику Мэтью. Их взгляды встретились; в голове у Ли словно кувалдой раздробили хрусталь. Взметнулся вихрь противоречивых чувств: от острой боли, вызванной его предательством, до неизмеримой радости, что она снова видит его. К счастью, именно в этот момент официант принес ее напиток. Она отхлебнула изрядный глоток водки с тоником.
Мэтью был ошеломлен.
– Привет, Ли.
Он ничуть не изменился – с чего бы? Вчера, на церемонии награждения, она ничего не могла с собой поделать – выискивала его в толпе. И не удивилась, что он не приехал. Мэтью пользовался в Голливуде устойчивой репутацией отшельника и бродяги.
– Привет, Мэтью. Надо же, какой сюрприз! Он грозно взглянул на менеджера.
– Сюрприз, Корбет, не так ли?
– Ладно, признаюсь: я подстроил это нарочно. У меня была уважительная причина.
– Хотелось бы послушать. – Мэтью выдвинул свободный стул и сел. При этом их колени на миг соприкоснулись, вызвав в обоих неодолимое желание.
– Мне тоже, – подхватила Ли. Мэтью явно растерялся.
– Ты не ожидала меня встретить?
– Конечно нет. Корбет пообещал свести меня с человеком, который написал «Тайное убежище».
– Ты прочла мой сценарий?
Он словно обвинял! Ли пришла в негодование.
– Я понятия не имела, что он – твой! На титульном листе стоит «Уильям Севмур». – Она глотнула еще водки с тоником. Отец любил повторять поговорку «пьяному море по колено». – Зачем тебе понадобился псевдоним? Боялся, что я откажусь от постановки в отместку за то, как ты со мной поступил?
– Черт возьми, леди, мог ли я думать, что Корбет покажет вам этот сценарий? Я недвусмысленно сказал ему, что не желаю иметь дела с компанией «Бэрон», особенно с твоей драгоценной «Сандаун продакшн». И как это я с тобой поступил?
– Сбежал как последний трус – я чуть с ума не сошла, – а потом являешься с женой, и у тебя даже не хватает мужества признаться. И почему это ты не желаешь иметь дело с компанией «Бэрон»?
– С женой? Ради Бога, о чем ты говоришь? – Мэтью заметил, что начинает привлекать внимание, и понизил голос. – Нет у меня никакой жены.
– Кто же была та женщина, с которой я видела тебя в Музыкальном центре?
– Я не поехал на эту чертову церемонию.
– Не вчера – два года назад. Когда тебе вручали «Оскара» за «Опасного».
Мэтью наморщил лоб.
– А… Это была Росария.
– И кто же такая Росария?
– Вообще-то это тебя не касается, но она – мой друг: с тех пор как спасла мне жизнь в Мексике. Только благодаря ей я смог вернуться в Штаты. Я просил Корбета помочь ей устроиться на работу.
– Это правда, – подтвердил Корбет. – Она работает швеей на «Эм-джи-эм»; судя по всему, у нее есть способности, и со временем она станет неплохим помощником костюмера.
Ли не было никакого дела до производственных успехов неведомой Росарии. Ее внимание привлекла одна деталь.
– Как это – спасла тебе жизнь?
– Помогла бежать из тюрьмы, а потом ухаживала за мной, когда у меня воспалилась огнестрельная рана.
Ли оторопела.
– Ты был ранен? В тебя стреляли? Что ты делал в тюрьме?
– Это долгая история.
– Я хотел рассказать тебе, Ли, – вмешался Корбет, – но Мэтью взял с меня слово. Откровенно говоря, если бы ты настояла, я бы рискнул. Но возвратившись из Абу-Даби, ты не пожелала говорить о Мэтью. Вот я и решил, что каковы бы ни были ваши проблемы, мое дело сторона. Но есть отношения – и работа. И тут уж я провожу четкую грань. Ли, я поставил на титуле другую фамилию, потому что понимал: этот сценарий – жемчужина, и хотел, чтобы ты отнеслась к нему без предубеждения. А что касается моей якобы нечестности по отношению к тебе, Мэтью, то я опасался – вдруг ты откажешься отдать свой шедевр Ли? Конечно, я погрешил против профессиональной этики, но этот фильм заслуживает быть поставленным на одной из крупнейших студий. А «Бэрон» к тому же – одна из самых прибыльных. В том числе и благодаря существованию «Сандаун продакшн». И вообще, как ваш общий друг я думаю, что вам пришло время разобраться в своих разногласиях. – Он поднялся из-за стола. – Пейте шампанское. Счет оплачен. Завтра рано утром позвоню вам обоим. – Он перевел понимающий взгляд с Мэтью на Ли и обратно. – Нет, после обеда. Они молча проводили его взглядами.
– Корбет – скользкий тип, – заметила Ли. – Знает, что студия возместит ему убытки за деловой ужин.
– Он прав: нельзя смешивать личную жизнь с работой. Однако этот его жест явно имел отношение к личной жизни.
– Мне тоже так показалось… Поздравляю с «Оскаром». Мэтью пожал плечами.
– Я всего лишь хотел сделать хороший фильм. Перефразируя Ричарда Бертона, возня с «Оскарами» – сплошной чертов тотализатор. Говоря по правде, как-то не вяжется: фильм о войне – и золотая статуэтка. Это неравноценные вещи.
Ли обрадовалась: Мэтью не ослепило золото «Оскара»; успех не изменил его натуру. А чему тут, собственно, удивляться? Мэтью всегда твердо знал, чего хочет.
– Это напомнило мне одну историю. В Барселоне ежегодно проводится фестиваль поэзии. Третий приз – серебряная роза, второй – золотая. Автор лучшего стихотворения получает настоящую розу.
– Понимают, что к чему!
– Я тоже так подумала… «Дружеский огонь» – замечательная лента. Как по-твоему, меня можно назвать чокнутой, если я трижды ее смотрела – и все три раза плакала?
Мэтью расплылся в улыбке.
– Для меня это – лучше «Оскара».
– Там действительно было так ужасно? Во Вьетнаме? Мэтью собрался было, как всегда, отмахнуться, но что-то толкнуло его сказать правду:
– Да, очень. Но я давно понял, что жизнь не приносит дары на тарелочке с золотой каемочкой.
– Ты правда не был женат?
– Никогда в жизни.
Ли метнула в него осторожный взгляд через пропасть недоверия.
– Но я ездила к тебе домой. Там была молодая мексиканка, она представилась как твоя жена. Даже показала свадебное фото.
– Ты шутишь?
– Мне не до шуток, Мэтью.
– Ли, повторяю в последний раз: я не женат и никогда не был.
Господи, как ей хотелось верить, что это правда и он не использовал ее в своих целях, чтобы потом отшвырнуть за ненадобностью!
– Но зачем бы она стала лгать?
Мэтью с самого начала кое-что подозревал, но у него не было доказательств.
– Понятия не имею. Возможно, это одна из милых шуточек Джеффа.
– Джеффа? Не Джеффа Мартина?
– Ты его знаешь?
– Конечно. Они с Мариссой живут вместе с тех самых пор, как… – Она умолкла.
– Как мы стали встречаться?
– Да.
Их столик окутала тишина. Ли никак не ожидала, что ей снова будет так хорошо рядом с Мэтью.
– Мне правда понравилось «Тайное убежище». Это бесконечно трогательная история – и изложена в сжатом, драматичном ключе. Режиссеры с актерами обожают этот стиль.
Они говорили о делах, но глаза вели свой, отдельный разговор на незабытом языке.
– Зато его не понимают продюсеры с администраторами. – Мэтью чуть заметно улыбнулся.
– Большинство продюсеров и администраторов.
– Точно. Ты – одна из немногих кинодеятелей в этом городе, кто любит кино.
Они говорили об этом почти четыре года назад, на премьерном показе «Беспорядочной стрельбы». Казалось, с той счастливой поры прошла вечность. А иногда чудилось – это было только вчера.
– Неужели помнишь?
– Ах, Ли, я все прекрасно помню. Решительно все!
Их взгляды сошлись – и несколько мучительно-сладких минут не отпускали друг друга. Годы разлуки канули; они вернулись в то благословенное время, когда их любовь пылала жарче, чем солнце Калифорнии.
– Как к тебе пришла идея «Тайного убежища»? – спросила Ли – лишь бы что-то сказать.
– Пожалуй, я выпью. – Мэтью достал из ведерка шампанское и налил обоим. Жадно опорожнил свой фужер и налил еще. – Я отвечу – только не хотелось бы, чтобы Дженет Бриджес использовала это в рекламе будущего фильма – если, конечно, я отдам сценарий «Сандаун продакшнс».
– Идет.
– Этого не знает даже Корбет.
Ли положила ему на руку свою ладонь.
– Мэтью, я обещаю никому не рассказывать.
Эти тонкие бледные пальцы с перламутровыми ногтями!.. Мэтью вспомнил, как они воспламеняли каждую клеточку его тела, и выдохнул:
– Это автобиография.
Ли попробовала мысленно связать сверхудачливого, уверенного в себе мужчину с маленьким сиротой.
– Я понятия не имела. Ты никогда не рассказывал о своем детстве. Мы вообще мало разговаривали – большую часть времени проводили в постели.
– Может, в том-то и беда?
– Возможно. – Мэтью накрыл ее ладошку своей и посмотрел на Ли так, будто мог проникнуть в самые заветные ее мысли. Ее словно током ударило.
– Ты голодна? – спросил Мэтью.
Она подумала о всех ночах, неделях, годах, прошедших даром из-за того, что, пережив обиду, оба инстинктивно спрятались в свою раковину. Пусть даже ей суждена новая мука, она не может больше бороться.
– Ты о еде?
Мэтью рассмеялся от души – она уже и не чаяла услышать такой смех.
– Ты соображаешь быстрей меня.
Сердце у Ли колотилось так громко, что она удивлялась – как это его не слышат другие?
– Нам нужно поговорить.
– Жизненно необходимо. У тебя или у меня?
– Где ты сейчас живешь?
– В том же коттедже в Венеции.
– Значит, у меня. Это ближе.
Глава 31
Дорога в Санта-Монику показалась им страшно долгой. Ни Ли, ни Мэтью не проронили ни слова. Зачем?
– О черт! – вырвалось у него, когда они подошли к двери.
– В чем дело?
– Отправляясь в ресторан, я не ожидал… Предполагалось, что это будет деловая встреча… Черт, у меня нет привычки повсюду таскать в бумажнике резинку как какой-нибудь старшеклассник – вдруг посчастливится?
Он всегда берег ее. Это было одной из причин, почему она его полюбила.
– Не беспокойся.
У него свело челюсть.
– Ли, я хочу тебя, но…
– Я принимаю таблетки.
– А…
При этом намеке на другого мужчину Мэтью остолбенел. Он честно напомнил себе, что и сам не без греха. Но, дьявол, пусть феминистки всего мира пригвоздят его к позорному столбу, все-таки беспорядочные половые связи у женщины – совсем другое дело. Или нет? Если даже так, это не означает, что ему приятно представлять Ли в объятиях другого мужчины. Или – того хуже – в его постели…
Догадавшись о его мучениях, Ли приложила ладонь к пылающей щеке.
– У меня всегда был нерегулярный цикл, помнишь? Врач посоветовал таблетки для его восстановления.
– Будь благословен твой нерегулярный цикл! Потому что я мог и не найти в себе сил повернуться и уйти – после стольких лет! – Мэтью наклонился и поцеловал ее – со всей страстью, накопившейся за время разлуки.
Не успев войти в дом, они ринулись друг к другу в объятия. Острота желания поразила обоих. Чтобы попасть в спальню, нужно было одолеть многие мили по сверкающему кафельному льду. Слишком далеко – а их голод требовал немедленного утоления. И они упали на белый, пушистый, как мех, ковер.
Не было ни слов, ни нежных вздохов. Они двигались, словно в чаду, одурманенные страстью. Ли услышала треск разрываемого шелка – и всем сердцем приветствовала его. Расстегнув брюки Мэтью, она выпустила на волю напрягшийся пенис и пробежалась языком по всей длине. На темной, сливового оттенка, головке выступила молочно-белая капля – Ли слизнула ее. Потом погрузила член глубоко себе в рот и начала так жадно сосать, что Мэтью показалось – он вот-вот взорвется.
Они занимались любовью, не успев до конца раздеться – то была дикая, звериная страсть, чуть ли не голая похоть. Раздвинув Ли ноги, Мэтью ринулся в теплую глубину ее тела – быстрыми, размашистыми толчками, словно пытаясь добраться до самого сердца. Навстречу хлынул ее жизненный сок; она забилась в сладких судорогах оргазма. И Мэтью потерял контроль над собой – излился в нее, бесконечно, как в бреду, повторяя ее имя. Словно молитву.
У Мариссы было поганое настроение. Она всю ночь ругалась с Джеффом. В ходе затянувшейся перебранки он обозвал ее эгоистичной самкой и ненасытной курвой, а она его в ответ «наркотом» и «жиголо». После чего Джефф дал деру на ее «порше», оставив Мариссе «мерседес» с откидывающимся верхом, который – он знал – она ненавидела из-за ручного переключения скоростей. Мало того – оказалось, что Джефф унес с собой весь их запас «зелья».
Не то чтобы она без этого жить не могла. Просто привыкла начинать день со стимуляторов – вместо утренней зарядки; если предстояла встреча с режиссером, корчившим из себя Адольфа Гитлера, перебивать запах одной-двумя таблетками амфетамина; перед уходом со студии принять еще несколько «амфи»; и наконец – немного «травки» или сильнодействующего снотворного перед тем как лечь в постель. Ну и время от времени нюхнуть «коки» – для сексуальной стимуляции. В семидесятые так жили все – наркотики стали неотъемлемой частью существования.
Марисса катила наугад; в груди стучал бешеный тамтам. Наконец она осознала, что находится в порту (у нее не сохранилось воспоминаний о том, как она сюда ехала). Ей попался на глаза какой-то занюханный кабак; умирая от желания выпить, она подъехала к стоянке. После залитой солнцем улицы пришлось некоторое время адаптироваться к полумраку. Из музыкального автомата неслись истошные вопли: Таня Таккер шпарила рефрен из «Дельты Дон».
Когда глаза немного привыкли к полутьме, Марисса огляделась – насколько это было возможно из-за густой пелены сигаретного дыма. В глубине помещения виднелись два ярко раскрашенных игральных автомата и таксофон. В центре разместились обтянутые зеленым сукном столы для «пула»; с потолка свисала мишень для игры в дартс. За спиной бармена красовались ряды бутылок.
Клиентура «Дрифтвуда» в основном состояла из торговых моряков. Эти небритые мужчины имели крутой вид. В ответ на любопытный взгляд Мариссы они с откровенной похотью уставились на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Что на этот раз?
– Заперлась в грим-уборной, ссылается на месячные.
– Может, она и правда плохо себя чувствует?
– Ли, она выдвигает этот предлог уже в третий раз за последние четырнадцать дней. Сколько раз в месяц у женщин бывают месячные?
Ли вспомнила: когда Марисса поступила в среднюю школу, ее, старшую сестру, не раз вызывали к директору школы, чтобы пожаловаться: Марисса увиливает от физкультуры, постоянно ссылаясь на недомогание. Тогда у нее тоже было три-четыре менструальных периода в месяц.
– И правда…
– Надо что-то делать. Она заперлась и отказывается выходить. Крутит часами эти чертовы диски и портит фигуру, лопая «Малломарс». На прошлой неделе костюмеру пришлось снова расставлять юбку. Если эта девчонка не прекратит обжираться пирожными, ее раздует, как Ширли Винтерс, пусть тогда поцелует в зад свою карьеру секс-богини.
– Ты сам звал ее?
– Смеешься? Ли, тебе ли не понимать, что это – вопрос авторитета? Режиссер должен быть непогрешимым богом. Если я буду унижаться перед каждой соплячкой, что будет с этим городом? Я посылал ассистента – трижды. Она ни разу не открыла. В общем, – он на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание, – все знают: ты – единственная, кто может уговорить ее вернуться на съемочную площадку.
– Ладно. Дай мне двадцать минут, чтобы отменить кое-какие встречи.
Ли вздохнула. Хороший был день… Но, слава Богу, он еще не кончился. Впереди – ужин с Корбетом и его клиентом.
«Матушка Мейсон» открылась три года назад и в короткий срок стала меккой для тех любителей выпить и закусить из Беверли Хиллз, которым было лень завязывать галстук. Войдя в зал без пяти минут восемь, Ли удостоилась пылкого воздушного поцелуя со стороны хозяйки. Ее сразу же провели мимо знаменитостей прямо к столику Корбета.
– Ты все хорошеешь, Ли. Займи место по другую сторону камеры, а я стану представлять твои интересы – и мы сколотим приличное состояние!
– Думаю, одной Бэрон для тебя более чем достаточно, – сухо ответила Ли, садясь за стол. Заказав выпивку, она повернула голову в ту сторону, где в ведерке с колотым льдом красовалась бутылка «Моэ и Шандон». – Ты вроде бы придерживался правила «цыплят по осени считают»?
– У меня хорошее предчувствие. Что-то говорит мне, что ты и мой клиент поладите.
Она сложила руки на столе.
– Я в восторге от сценария и жажду снимать этот фильм. Но это не значит, что я готова на любые жертвы.
– Убежден – мы придем к соглашению. Верь мне, Ли. Она так и делала – всегда. Но сегодня Корбет был не похож на самого себя. Эта дьявольская хитринка в глазах…
– Ты что-то скрываешь?
– Кто – я? – Он театрально поднес руку к сердцу. – Да весь город знает, что я – открытая книга.
– А также, что время от времени ты не можешь отказать себе в удовольствии поморочить клиенту голову. Какую каверзу ты задумал на этот раз?
Корбет не успел открыть рот, как что-то за спиной Ли привлекло его внимание.
– А вот и он.
Ли обернулась и остолбенела при виде приближающегося к их столику Мэтью. Их взгляды встретились; в голове у Ли словно кувалдой раздробили хрусталь. Взметнулся вихрь противоречивых чувств: от острой боли, вызванной его предательством, до неизмеримой радости, что она снова видит его. К счастью, именно в этот момент официант принес ее напиток. Она отхлебнула изрядный глоток водки с тоником.
Мэтью был ошеломлен.
– Привет, Ли.
Он ничуть не изменился – с чего бы? Вчера, на церемонии награждения, она ничего не могла с собой поделать – выискивала его в толпе. И не удивилась, что он не приехал. Мэтью пользовался в Голливуде устойчивой репутацией отшельника и бродяги.
– Привет, Мэтью. Надо же, какой сюрприз! Он грозно взглянул на менеджера.
– Сюрприз, Корбет, не так ли?
– Ладно, признаюсь: я подстроил это нарочно. У меня была уважительная причина.
– Хотелось бы послушать. – Мэтью выдвинул свободный стул и сел. При этом их колени на миг соприкоснулись, вызвав в обоих неодолимое желание.
– Мне тоже, – подхватила Ли. Мэтью явно растерялся.
– Ты не ожидала меня встретить?
– Конечно нет. Корбет пообещал свести меня с человеком, который написал «Тайное убежище».
– Ты прочла мой сценарий?
Он словно обвинял! Ли пришла в негодование.
– Я понятия не имела, что он – твой! На титульном листе стоит «Уильям Севмур». – Она глотнула еще водки с тоником. Отец любил повторять поговорку «пьяному море по колено». – Зачем тебе понадобился псевдоним? Боялся, что я откажусь от постановки в отместку за то, как ты со мной поступил?
– Черт возьми, леди, мог ли я думать, что Корбет покажет вам этот сценарий? Я недвусмысленно сказал ему, что не желаю иметь дела с компанией «Бэрон», особенно с твоей драгоценной «Сандаун продакшн». И как это я с тобой поступил?
– Сбежал как последний трус – я чуть с ума не сошла, – а потом являешься с женой, и у тебя даже не хватает мужества признаться. И почему это ты не желаешь иметь дело с компанией «Бэрон»?
– С женой? Ради Бога, о чем ты говоришь? – Мэтью заметил, что начинает привлекать внимание, и понизил голос. – Нет у меня никакой жены.
– Кто же была та женщина, с которой я видела тебя в Музыкальном центре?
– Я не поехал на эту чертову церемонию.
– Не вчера – два года назад. Когда тебе вручали «Оскара» за «Опасного».
Мэтью наморщил лоб.
– А… Это была Росария.
– И кто же такая Росария?
– Вообще-то это тебя не касается, но она – мой друг: с тех пор как спасла мне жизнь в Мексике. Только благодаря ей я смог вернуться в Штаты. Я просил Корбета помочь ей устроиться на работу.
– Это правда, – подтвердил Корбет. – Она работает швеей на «Эм-джи-эм»; судя по всему, у нее есть способности, и со временем она станет неплохим помощником костюмера.
Ли не было никакого дела до производственных успехов неведомой Росарии. Ее внимание привлекла одна деталь.
– Как это – спасла тебе жизнь?
– Помогла бежать из тюрьмы, а потом ухаживала за мной, когда у меня воспалилась огнестрельная рана.
Ли оторопела.
– Ты был ранен? В тебя стреляли? Что ты делал в тюрьме?
– Это долгая история.
– Я хотел рассказать тебе, Ли, – вмешался Корбет, – но Мэтью взял с меня слово. Откровенно говоря, если бы ты настояла, я бы рискнул. Но возвратившись из Абу-Даби, ты не пожелала говорить о Мэтью. Вот я и решил, что каковы бы ни были ваши проблемы, мое дело сторона. Но есть отношения – и работа. И тут уж я провожу четкую грань. Ли, я поставил на титуле другую фамилию, потому что понимал: этот сценарий – жемчужина, и хотел, чтобы ты отнеслась к нему без предубеждения. А что касается моей якобы нечестности по отношению к тебе, Мэтью, то я опасался – вдруг ты откажешься отдать свой шедевр Ли? Конечно, я погрешил против профессиональной этики, но этот фильм заслуживает быть поставленным на одной из крупнейших студий. А «Бэрон» к тому же – одна из самых прибыльных. В том числе и благодаря существованию «Сандаун продакшн». И вообще, как ваш общий друг я думаю, что вам пришло время разобраться в своих разногласиях. – Он поднялся из-за стола. – Пейте шампанское. Счет оплачен. Завтра рано утром позвоню вам обоим. – Он перевел понимающий взгляд с Мэтью на Ли и обратно. – Нет, после обеда. Они молча проводили его взглядами.
– Корбет – скользкий тип, – заметила Ли. – Знает, что студия возместит ему убытки за деловой ужин.
– Он прав: нельзя смешивать личную жизнь с работой. Однако этот его жест явно имел отношение к личной жизни.
– Мне тоже так показалось… Поздравляю с «Оскаром». Мэтью пожал плечами.
– Я всего лишь хотел сделать хороший фильм. Перефразируя Ричарда Бертона, возня с «Оскарами» – сплошной чертов тотализатор. Говоря по правде, как-то не вяжется: фильм о войне – и золотая статуэтка. Это неравноценные вещи.
Ли обрадовалась: Мэтью не ослепило золото «Оскара»; успех не изменил его натуру. А чему тут, собственно, удивляться? Мэтью всегда твердо знал, чего хочет.
– Это напомнило мне одну историю. В Барселоне ежегодно проводится фестиваль поэзии. Третий приз – серебряная роза, второй – золотая. Автор лучшего стихотворения получает настоящую розу.
– Понимают, что к чему!
– Я тоже так подумала… «Дружеский огонь» – замечательная лента. Как по-твоему, меня можно назвать чокнутой, если я трижды ее смотрела – и все три раза плакала?
Мэтью расплылся в улыбке.
– Для меня это – лучше «Оскара».
– Там действительно было так ужасно? Во Вьетнаме? Мэтью собрался было, как всегда, отмахнуться, но что-то толкнуло его сказать правду:
– Да, очень. Но я давно понял, что жизнь не приносит дары на тарелочке с золотой каемочкой.
– Ты правда не был женат?
– Никогда в жизни.
Ли метнула в него осторожный взгляд через пропасть недоверия.
– Но я ездила к тебе домой. Там была молодая мексиканка, она представилась как твоя жена. Даже показала свадебное фото.
– Ты шутишь?
– Мне не до шуток, Мэтью.
– Ли, повторяю в последний раз: я не женат и никогда не был.
Господи, как ей хотелось верить, что это правда и он не использовал ее в своих целях, чтобы потом отшвырнуть за ненадобностью!
– Но зачем бы она стала лгать?
Мэтью с самого начала кое-что подозревал, но у него не было доказательств.
– Понятия не имею. Возможно, это одна из милых шуточек Джеффа.
– Джеффа? Не Джеффа Мартина?
– Ты его знаешь?
– Конечно. Они с Мариссой живут вместе с тех самых пор, как… – Она умолкла.
– Как мы стали встречаться?
– Да.
Их столик окутала тишина. Ли никак не ожидала, что ей снова будет так хорошо рядом с Мэтью.
– Мне правда понравилось «Тайное убежище». Это бесконечно трогательная история – и изложена в сжатом, драматичном ключе. Режиссеры с актерами обожают этот стиль.
Они говорили о делах, но глаза вели свой, отдельный разговор на незабытом языке.
– Зато его не понимают продюсеры с администраторами. – Мэтью чуть заметно улыбнулся.
– Большинство продюсеров и администраторов.
– Точно. Ты – одна из немногих кинодеятелей в этом городе, кто любит кино.
Они говорили об этом почти четыре года назад, на премьерном показе «Беспорядочной стрельбы». Казалось, с той счастливой поры прошла вечность. А иногда чудилось – это было только вчера.
– Неужели помнишь?
– Ах, Ли, я все прекрасно помню. Решительно все!
Их взгляды сошлись – и несколько мучительно-сладких минут не отпускали друг друга. Годы разлуки канули; они вернулись в то благословенное время, когда их любовь пылала жарче, чем солнце Калифорнии.
– Как к тебе пришла идея «Тайного убежища»? – спросила Ли – лишь бы что-то сказать.
– Пожалуй, я выпью. – Мэтью достал из ведерка шампанское и налил обоим. Жадно опорожнил свой фужер и налил еще. – Я отвечу – только не хотелось бы, чтобы Дженет Бриджес использовала это в рекламе будущего фильма – если, конечно, я отдам сценарий «Сандаун продакшнс».
– Идет.
– Этого не знает даже Корбет.
Ли положила ему на руку свою ладонь.
– Мэтью, я обещаю никому не рассказывать.
Эти тонкие бледные пальцы с перламутровыми ногтями!.. Мэтью вспомнил, как они воспламеняли каждую клеточку его тела, и выдохнул:
– Это автобиография.
Ли попробовала мысленно связать сверхудачливого, уверенного в себе мужчину с маленьким сиротой.
– Я понятия не имела. Ты никогда не рассказывал о своем детстве. Мы вообще мало разговаривали – большую часть времени проводили в постели.
– Может, в том-то и беда?
– Возможно. – Мэтью накрыл ее ладошку своей и посмотрел на Ли так, будто мог проникнуть в самые заветные ее мысли. Ее словно током ударило.
– Ты голодна? – спросил Мэтью.
Она подумала о всех ночах, неделях, годах, прошедших даром из-за того, что, пережив обиду, оба инстинктивно спрятались в свою раковину. Пусть даже ей суждена новая мука, она не может больше бороться.
– Ты о еде?
Мэтью рассмеялся от души – она уже и не чаяла услышать такой смех.
– Ты соображаешь быстрей меня.
Сердце у Ли колотилось так громко, что она удивлялась – как это его не слышат другие?
– Нам нужно поговорить.
– Жизненно необходимо. У тебя или у меня?
– Где ты сейчас живешь?
– В том же коттедже в Венеции.
– Значит, у меня. Это ближе.
Глава 31
Дорога в Санта-Монику показалась им страшно долгой. Ни Ли, ни Мэтью не проронили ни слова. Зачем?
– О черт! – вырвалось у него, когда они подошли к двери.
– В чем дело?
– Отправляясь в ресторан, я не ожидал… Предполагалось, что это будет деловая встреча… Черт, у меня нет привычки повсюду таскать в бумажнике резинку как какой-нибудь старшеклассник – вдруг посчастливится?
Он всегда берег ее. Это было одной из причин, почему она его полюбила.
– Не беспокойся.
У него свело челюсть.
– Ли, я хочу тебя, но…
– Я принимаю таблетки.
– А…
При этом намеке на другого мужчину Мэтью остолбенел. Он честно напомнил себе, что и сам не без греха. Но, дьявол, пусть феминистки всего мира пригвоздят его к позорному столбу, все-таки беспорядочные половые связи у женщины – совсем другое дело. Или нет? Если даже так, это не означает, что ему приятно представлять Ли в объятиях другого мужчины. Или – того хуже – в его постели…
Догадавшись о его мучениях, Ли приложила ладонь к пылающей щеке.
– У меня всегда был нерегулярный цикл, помнишь? Врач посоветовал таблетки для его восстановления.
– Будь благословен твой нерегулярный цикл! Потому что я мог и не найти в себе сил повернуться и уйти – после стольких лет! – Мэтью наклонился и поцеловал ее – со всей страстью, накопившейся за время разлуки.
Не успев войти в дом, они ринулись друг к другу в объятия. Острота желания поразила обоих. Чтобы попасть в спальню, нужно было одолеть многие мили по сверкающему кафельному льду. Слишком далеко – а их голод требовал немедленного утоления. И они упали на белый, пушистый, как мех, ковер.
Не было ни слов, ни нежных вздохов. Они двигались, словно в чаду, одурманенные страстью. Ли услышала треск разрываемого шелка – и всем сердцем приветствовала его. Расстегнув брюки Мэтью, она выпустила на волю напрягшийся пенис и пробежалась языком по всей длине. На темной, сливового оттенка, головке выступила молочно-белая капля – Ли слизнула ее. Потом погрузила член глубоко себе в рот и начала так жадно сосать, что Мэтью показалось – он вот-вот взорвется.
Они занимались любовью, не успев до конца раздеться – то была дикая, звериная страсть, чуть ли не голая похоть. Раздвинув Ли ноги, Мэтью ринулся в теплую глубину ее тела – быстрыми, размашистыми толчками, словно пытаясь добраться до самого сердца. Навстречу хлынул ее жизненный сок; она забилась в сладких судорогах оргазма. И Мэтью потерял контроль над собой – излился в нее, бесконечно, как в бреду, повторяя ее имя. Словно молитву.
У Мариссы было поганое настроение. Она всю ночь ругалась с Джеффом. В ходе затянувшейся перебранки он обозвал ее эгоистичной самкой и ненасытной курвой, а она его в ответ «наркотом» и «жиголо». После чего Джефф дал деру на ее «порше», оставив Мариссе «мерседес» с откидывающимся верхом, который – он знал – она ненавидела из-за ручного переключения скоростей. Мало того – оказалось, что Джефф унес с собой весь их запас «зелья».
Не то чтобы она без этого жить не могла. Просто привыкла начинать день со стимуляторов – вместо утренней зарядки; если предстояла встреча с режиссером, корчившим из себя Адольфа Гитлера, перебивать запах одной-двумя таблетками амфетамина; перед уходом со студии принять еще несколько «амфи»; и наконец – немного «травки» или сильнодействующего снотворного перед тем как лечь в постель. Ну и время от времени нюхнуть «коки» – для сексуальной стимуляции. В семидесятые так жили все – наркотики стали неотъемлемой частью существования.
Марисса катила наугад; в груди стучал бешеный тамтам. Наконец она осознала, что находится в порту (у нее не сохранилось воспоминаний о том, как она сюда ехала). Ей попался на глаза какой-то занюханный кабак; умирая от желания выпить, она подъехала к стоянке. После залитой солнцем улицы пришлось некоторое время адаптироваться к полумраку. Из музыкального автомата неслись истошные вопли: Таня Таккер шпарила рефрен из «Дельты Дон».
Когда глаза немного привыкли к полутьме, Марисса огляделась – насколько это было возможно из-за густой пелены сигаретного дыма. В глубине помещения виднелись два ярко раскрашенных игральных автомата и таксофон. В центре разместились обтянутые зеленым сукном столы для «пула»; с потолка свисала мишень для игры в дартс. За спиной бармена красовались ряды бутылок.
Клиентура «Дрифтвуда» в основном состояла из торговых моряков. Эти небритые мужчины имели крутой вид. В ответ на любопытный взгляд Мариссы они с откровенной похотью уставились на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42