– Этому тоже надо научиться, это большое искусство.
– Редкое искусство… – усмехнулся Артур. – Я знавал одного такого виртуоза, который работал только четыре месяца в году, а остальные восемь бюллетенил, хотя был здоров, как мы с тобой.
– Я не говорю о симулянтах, Артур, – возразила Валентина. – Хотя по существу и они больны – ленью, а эту болезнь может вылечить только очень опытный врач.
– Для таких больных лучшее лекарство – это критика И голод, – заметил Артур.
– А если не поможет ни то, ни другое? – слабо улыбнулась Анна. Этот разговор забавлял ее.
– Тогда такого человека не спасти, он погибнет, – ответил Артур. – Общество станет беднее на одного себялюбца, и каменотес высечет на его надгробной плите бессмертные слова: «Здесь покоится шкурник – он жил только для себя и любил одного себя. Мир праху его».
– Почему «мир праху его»? – возразила Валентина. – Мир можно пожелать тому, кто прожил неспокойную, деятельную жизнь. Тогда уж лучше сказать так: «Хорошо, что его больше нет». Как вы думаете, Анна?
– Я думаю, что таким людям вообще не стоит ставить надгробные плиты, – сказала Анна. – Для чего вспоминать паразитов, плутов, негодяев, которые живут за счет ближних?
– Правильно, – весело подхватила Валентина. – Отвернемся от них и поговорим о другом. Когда вы в последний раз были в Риге?
– В начале июля.
– Так давно? Вам, наверно, не нравится жить в городе.
– Я так мало жила в городе, что мне даже трудно судить об этом. Нравиться или не нравиться может только то, что нам хорошо известно.
– А там… в волости, где вы живете, вам нравится?
– Мне там еще многое не по душе, но я надеюсь, что со временем мы изживем все плохое и все дурное, ненужное будет вытеснено. Приезжайте когда-нибудь к нам и сами увидите, сколько нового, хорошего у нас и сегодня.
– Я обязательно приеду. Имейте в виду, что вы разговариваете с представителем печати, а это ужасно любознательный народ. Всегда боится, как бы не опоздать, не пропустить что-нибудь новое. Вашим приглашением я воспользуюсь при первой возможности. Но вы не пожалеете, что связались со мной?
Анна улыбнулась: эта смелая, энергичная девушка ей нравилась.
– Там видно будет. Пока нет причин жалеть.
– А если я напишу в газету о вас, расскажу о вашей работе в волости, о готовящемся наступлении на Змеиное болото?
– Только с одним условием: не захваливайте. Пишите о трудностях, которые приходится нам преодолевать, расскажите об ошибках и недостатках, критикуйте, где это нужно, только не прибавляйте чего-нибудь ради красного словца: люди ведь отлично во всем разбираются, и если увидят, что там что-нибудь присочинено, то не примут всерьез и остальное. Наша жизнь достаточно прекрасна и интересна без прикрас. Покажите ее такой, какова она на самом деле, укажите, что в ней надо исправить, и мы будем вам благодарны.
Они проговорили втроем целый час. Валентина рассказала Анне о своих занятиях в партийной школе, посоветовала и ей поступить туда.
– Не откладывайте это в долгий ящик. В наши годы учеба дается легко.
– Это зависит не от меня, – сказала Анна, многозначительно посмотрев на Артура. Валентина тоже обернулась к нему.
– Артур, ты слышал? – почти укоризненно сказала она. – И Анна хочет учиться в партийной школе. Почему же ты молчишь?
– Думаю, что Анна имеет право на это, – ответил Артур. – Убежден, что никто ни здесь, в уезде, ни в Риге не будет оспаривать это право.
– А ты не забудешь до следующей осени? Дал слово – держись, – продолжала Валентина.
– Если хочешь, могу подтвердить письменно, – сказал Артур так торжественно, что Валентина и Анна рассмеялись.
– Когда будете в Риге, обязательно навестите меня, – сказала, прощаясь, Валентина. – И если не возражаете, перестанем «выкать», перейдем на «ты». Можно?
– Конечно… – ответила Анна, растроганная простотой и сердечностью Валентины.
Когда Артур с Валентиной вышли, какой-то человек поднялся со стула в углу коридора и кивком головы поздоровался с ними.
– Ты, Айвар! – воскликнул Артур. – Давно здесь?
– Как тебе сказать… – ответил Айвар, смущенно улыбаясь.
– Почему вы не зашли? – спросила Валентина после того, как Артур познакомил ее с двоюродным братом.
– Боялся помешать, – сказал Айвар и неизвестно почему опустил глаза.
– Тогда не прохлаждайся в коридоре, – поторопил его Артур. – Заходи сейчас же. А поболтаем потом, ты ведь зайдешь к нам?
– Конечно…
Выйдя на улицу, Артур посмотрел на Валентину и улыбнулся.
– Ты слышала, Валюк, он боялся нам помешать. Что ты об этом скажешь?
– Что же тут смешного, Артур?
– Это мы бы им помешали, а не они нам. Ты понимаешь?
– Ты думаешь, они…
– Думаю, думаю. Но они, кажется, сами еще не понимают, что с ними происходит, вот это-то и смешно.
– В этом тоже нет ничего смешного, Артур. Я думаю, это прекрасно… Любить, чувствовать и не знать этого… Помнишь, Артур, сколько времени мы сами молчали?
– Почти три года, Валюк…
– И разве было плохо… или смешно?
– Нет, все было хорошо и правильно.
– Вот видишь. Поэтому разрешим и другим поступать так же.
– Один – ноль в твою пользу! – Артур нагнулся к самому уху Валентины и прошептал: – Я вижу, что у меня будет самая умная, самая лучшая жена в мире. Понимаешь ли ты, как мне везет?
– Если ты будешь так насмехаться, то… нет, лучше не скажу.
– Почему? Ну скажи. Мне ужасно хочется знать.
– Все равно не скажу. Я хотела немного попугать тебя, но вовремя поняла, что это никуда не годится: ведь другу не грозят, а кто грозит, тот не может быть другом…
– Два – ноль в твою пользу!
7
Вместо двух недель Анне пришлось пробыть в больнице целый месяц. Наконец ее выписали с условием, что она посидит еще несколько дней дома под наблюдением участкового врача Зултера.
Ильза пришла за Анной в больницу и увела ее к себе домой. Артур в тот день был на заседании бюро, ждать его можно было только к полуночи.
– Артур просил тебя не уезжать, пока не повидаешься с ним, – сообщила Ильза. – Он хочет поговорить с тобой по какому-то важному вопросу. Переночуй у нас. Утром шофер Артура отвезет тебя.
– Зачем беспокоиться, я могу поехать поездом, – сказала Анна.
– Чтобы потом два часа месить грязь до исполкома! Нет, Анныня, это ты будешь делать позже, когда совсем выздоровеешь. Разреши нам еще немного позаботиться о тебе, сама ты себя беречь не умеешь. Если ты устала, приляг на диван, полистай журналы. На несколько часов я оставлю тебя одну.
– Пойдешь в исполком?
– Нет, Анныня… – Ильза добродушно улыбнулась. – Сегодня мне надо навестить своих детей.
Анна с недоумением посмотрела на нее.
– У меня их много, – продолжала Ильза, – больше, чем у любой матери. Такие славные мальчики и девчушки… Сироты фронтовиков и партизан… Если бы ты не устала после болезни, я бы их тебе показала. Минут двадцать езды на машине.
– Ильза, милая, обязательно покажи! – воскликнула Анна и сразу встала. – Я поеду с тобой.
– Не тяжело ли будет? – засомневалась Ильза. – Дорога плохая, будет трясти…
– Ты ведь знаешь, сколько я ездила по фронтовым дорогам. Тяжелее, чем там, не будет.
– Ну, смотри…
И они пошли в исполком, где их ждал шофер с маленьким «газиком»…
Детский дом был устроен в одной из брошенных кулацких усадеб, километрах в двенадцати от города. Это было настоящее именьице, напоминающее усадьбу Урги: большой фруктовый сад, красивый двухэтажный дом с шиферной крышей, за обширными полями озеро и похожий на парк еловый лес. Часть земли отдали сельскохозяйственной кооперации, остальная пошла подсобному хозяйству детского дома.
Когда «газик», в последний раз фыркнув, остановился перед крыльцом дома, в окнах нижнего этажа показалось много детских лиц. Узнав Ильзу, дети заулыбались, забарабанили пальчиками по стеклу и замахали ручонками. На крыльцо вышел директор Креслынь – мужчина лег пятидесяти, с пышными, подернутыми сединой усами, с протезом вместо левой ноги.
– Инвалид войны, – шепнула Ильза. – Старый, опытный учитель. Потерял на войне двух сыновей.
– Мы уже думали, сегодня не приедете, – сказал Креслынь, помогая Анне и Ильзе выбраться из машины. – Малыши мои совсем было опечалились. Хорошо, что приехали, товарищ Лидум, – сегодня Андрису Эмкалну исполнилось пять лет.
– Я не забыла, товарищ Креслынь, – ответила Ильза. – Первый юбилей, как можно пропустить.
Сняв пальто в кабинете директора, Анна с Ильзой пошли за Креслынем. У старших детей были классные занятия, поэтому зашли к малышам.
В большой солнечной комнате, где было много разнообразных игрушек, их ожидали четырнадцать мальчиков и девочек от трех до шести лет. Они играли под присмотром воспитательницы: строили из разноцветных кружков, брусочков и дощечек разные башенки и домики.
Дети побросали игрушки и подбежали к гостям.
– Ильза! Тетя Ильза! – радостно щебетали они, окружив ее, ухватились за юбку и не отпускали.
У Ильзы для каждого нашлось ласковое слово; она гладила детские головки, а самых маленьких усадила на колени, и те сразу занялись пуговицами Ильзиной кофты. Подарки Ильзы – кулек конфет, маленькие цветные картинки, тетрадки для рисования и коробочка с красными, зелеными и синими карандашами – сейчас же были розданы, никто не остался в обиде. Сегодняшний юбиляр, сын павшего в боях у Насвы Юриса Эмкална, маленький Андрис, получил красивую книжку с картинками и губную гармошку.
Когда дети достаточно нарадовались, произошло то, что до слез растрогало Анну: каждый ребенок разыскал в своих игрушках что-нибудь такое, что ему казалось самым дорогим, и началось ответное отдаривание Ильзы и Анны. Гостям несли цветные картинки, собственные рисунки, бумажки от конфет, ракушки или гладкие гальки, найденные на берегу озера.
– Бери, тетя, я тебе отдаю, – говорили они. Это были подарки от чистого сердца, доказательства дружбы.
– Спасибо, милый мальчик, – шептала Анна. – Спасибо, девочка…
Она, так же как Ильза, по очереди брала на колени детей, ласкала их.
– Ты будешь моей мамочкой, – щебетали они, прижимаясь к ней. – Я тебя буду любить.
В детском доме им жилось хорошо, это было видно по их здоровому виду, чистым личикам, платью и доверчивому отношению к воспитателям и Креслыню, и все же тоска по родителям оживала при каждой встрече с добрым взрослым человеком. Каждый ребенок хочет иметь своего отца и свою мать.
Видя, с какой нежностью Ильза разговаривает с детьми, рассказывает им сказки и отвечает на вопросы о разных вещах и событиях, Анна поняла, что она заменяет всем этим детям мать.
«Какое любящее сердце, – думала Анна, глядя на Ильзу. – Не только Артур, и Айвар, и Валентина, и я сама – все мы для нее родные дети, о каждом из нас она заботится с материнской любовью, живет нашими радостями и горестями и свое счастье находит в нашем счастье. Ее душевное богатство так велико, что она в состоянии согреть и этих детишек. Милая, добрая Ильза… как хорошо быть такой, как ты…»
Они пробыли в детском доме до ужина, повидались и со старшими детьми, осмотрели все комнаты и подсобное хозяйство, побеседовали с воспитателями. Все виденное убедило Анну, что эти дети вырастут счастливыми, станут настоящими людьми, борцами и строителями коммунизма, какими были их родители. Об этом позаботится партия и Советская власть.
– Бедная Анныня, я тебя совсем замучила, – сказала Ильза, когда они ехали обратно. – Получу еще выговор от Артура.
– Очень хорошо, что ты взяла меня с собой, – ответила Анна. – Эта поездка у меня навсегда останется в памяти. Теперь я знаю, что у меня есть еще одна обязанность, о которой всегда надо думать.
…Поздно вечером, придя из укома, Артур поведал Анне, о чем хотел с ней поговорить.
– Как-то летом ты мне говорила, что у вас кое-кто из крестьян начинает поговаривать об организации колхоза. А как сейчас, не заглохли эти разговоры?
– Нет, Артур, разговоры все усиливаются, – ответила Анна. – До сих пор я не торопилась и дала людям выносить свою думу. Но, пожалуй, слишком тянуть с этим делом не следует.
– Тянуть не надо. Недавно мы обсуждали этот вопрос в укоме. После этого первый секретарь съездил в ригу и советовался в Центральном Комитете партии. Полагают, что можно начинать.
– Центральный Комитет одобряет? – обрадовалась Анна.
– Да, одобряет. Только советует не торопиться. Это ведь первые шаги в этой области. От того, насколько правильно и успешно мы их сделаем, зависитвсе дальнейшее. Первую борозду нам проводить не придется, это сделали елгавские крестьяне, они организовали первый колхоз в Латвии. Нам теперь надо создать первый колхоз в нашем уезде. Если ты готова к этой работе, то Пурвайской волости выпадет честь показать путь в будущее.
– Я готова, Артур…
– Ладно, Анна. Мы все тебе поможем. Первый колхоз в уезде – это дело не только пурвайцев, а и вопрос чести всей уездной партийной организации. Поэтому ни один коммунист не вправе стоять в стороне и смотреть, как ты будешь с этим справляться.
Они еще несколько часов обсуждали, как успешнее выполнить это ответственное задание.
Глава пятая
1
Вернувшись домой, Анна убедилась, что без нее действительно ничего не стояло на месте: Пурвайская волость закончила все виды заготовок, свекла была свезена на приемный пункт, работы по лесозаготовкам подходили к концу. Финогенов руководил вместо Анны политкружком и помогал в работе волостной комсомольской организации. Чувствовалось, что в Пурвайской волости вырос сильный актив.
Когда стало известно, что Анна снова вышла на работу, к ней пришли пионеры. Они с увлечением рассказывали, как помогали взрослым убирать урожай, как собирали на полях колосья и как агроном Римша занимался с ними в кружке юных мичуринцев. Больше всего они радовались тому, что им удалось получить семена ветвистой пшеницы и кок-сагыза: следующей весной можно устроить опытные площадки, а через несколько лет здесь будут первые поля кок-сагыза и ветвистой пшеницы.
Изыскательская бригада закончила работы на Змеином болоте и в его окрестностях. В одно из воскресений члены мелиоративного товарищества собрались в Народном доме, и Айвар познакомил их с проделанной работой. Теперь все собранные материалы надо было сдать проектной организации и до весны разработать подробный технический проект и сделать все расчеты. Когда все будет готово, членов мелиоративного товарищества познакомят с проектом, и затем его рассмотрит экспертная комиссия. Следовательно, Айвару придется до весны еще раз приехать сюда.
Когда Айвар пришел прощаться с Анной, он напомнил ей:
– Помнишь, ты сказала, что к следующей весне в Пурвайской волости будет колхоз. Газеты пишут, что в Елгавском уезде уже один организовали.
– Да, «Будущее»… – задумчиво сказала Анна. – Это значит, лед тронулся и у нас есть пример, которому можно последовать. Теперь я твердо уверена, что скоро и у нас будет колхоз. В ближайшее время мы займемся этим.
Айвар уехал, обещав в конце зимы навестить пурвайцев. Вместе с ним уехал Жан Пацеплис на курсы механизаторов сельского хозяйства.
В Пурвайской волости еще с прошлого лета стало заметно, что назревают важные события. Регут, проработавший во время войны несколько лет в одном из колхозов Алтайского края, при каждом удобном случае рассказывал соседям об этом и сумел рассеять ложные представления о жизни в колхозе. У всех еще свежи были в памяти усердно распространявшиеся в буржуазной Латвии враки, анекдоты и ругань по адресу колхозов. Кулаки и подкулачники всячески заботились о том, чтобы эта клевета не забывалась.
Крестьяне часто расспрашивали Анну об условиях жизни в колхозах, о личной и общественной собственности, об организации труда, о распределении доходов. Анна и сама старалась вызвать крестьян на разговоры, касающиеся этих серьезных вопросов. Она знала, что они не дают покоя крестьянам, и по возможности обстоятельно разъясняла их. В затруднительном случае она обращалась за советом в уком партии и Министерство сельского хозяйства. Анна тщательно изучала каждую строчку, посвященную колхозам, которая появлялась в центральных республиканских газетах, и даже организовала поездку делегации пурвайских крестьян в Елгавский уезд, где успешно развивалась первая в Советской Латвии сельскохозяйственная артель «Будущее». Члены делегации стали самыми лучшими агитаторами коллективизации. Затаив дыхание, слушали крестьяне и крестьянки Пурвайской волости рассказы членов делегации, их интересовали мельчайшие подробности жизни колхоза. Под натиском правды развеялась дымовая завеса лжи, а вместе с нею и сомнения крестьян. Ясно видимый, осязаемый, живой стоял сегодня колхоз перед глазами всего народа, и все чаще умы людей занимала настойчивая мысль: а что, если и нам попробовать?
Артур прислал Анне необходимую литературу по колхозному строительству, несколько экземпляров примерного устава сельскохозяйственной артели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Редкое искусство… – усмехнулся Артур. – Я знавал одного такого виртуоза, который работал только четыре месяца в году, а остальные восемь бюллетенил, хотя был здоров, как мы с тобой.
– Я не говорю о симулянтах, Артур, – возразила Валентина. – Хотя по существу и они больны – ленью, а эту болезнь может вылечить только очень опытный врач.
– Для таких больных лучшее лекарство – это критика И голод, – заметил Артур.
– А если не поможет ни то, ни другое? – слабо улыбнулась Анна. Этот разговор забавлял ее.
– Тогда такого человека не спасти, он погибнет, – ответил Артур. – Общество станет беднее на одного себялюбца, и каменотес высечет на его надгробной плите бессмертные слова: «Здесь покоится шкурник – он жил только для себя и любил одного себя. Мир праху его».
– Почему «мир праху его»? – возразила Валентина. – Мир можно пожелать тому, кто прожил неспокойную, деятельную жизнь. Тогда уж лучше сказать так: «Хорошо, что его больше нет». Как вы думаете, Анна?
– Я думаю, что таким людям вообще не стоит ставить надгробные плиты, – сказала Анна. – Для чего вспоминать паразитов, плутов, негодяев, которые живут за счет ближних?
– Правильно, – весело подхватила Валентина. – Отвернемся от них и поговорим о другом. Когда вы в последний раз были в Риге?
– В начале июля.
– Так давно? Вам, наверно, не нравится жить в городе.
– Я так мало жила в городе, что мне даже трудно судить об этом. Нравиться или не нравиться может только то, что нам хорошо известно.
– А там… в волости, где вы живете, вам нравится?
– Мне там еще многое не по душе, но я надеюсь, что со временем мы изживем все плохое и все дурное, ненужное будет вытеснено. Приезжайте когда-нибудь к нам и сами увидите, сколько нового, хорошего у нас и сегодня.
– Я обязательно приеду. Имейте в виду, что вы разговариваете с представителем печати, а это ужасно любознательный народ. Всегда боится, как бы не опоздать, не пропустить что-нибудь новое. Вашим приглашением я воспользуюсь при первой возможности. Но вы не пожалеете, что связались со мной?
Анна улыбнулась: эта смелая, энергичная девушка ей нравилась.
– Там видно будет. Пока нет причин жалеть.
– А если я напишу в газету о вас, расскажу о вашей работе в волости, о готовящемся наступлении на Змеиное болото?
– Только с одним условием: не захваливайте. Пишите о трудностях, которые приходится нам преодолевать, расскажите об ошибках и недостатках, критикуйте, где это нужно, только не прибавляйте чего-нибудь ради красного словца: люди ведь отлично во всем разбираются, и если увидят, что там что-нибудь присочинено, то не примут всерьез и остальное. Наша жизнь достаточно прекрасна и интересна без прикрас. Покажите ее такой, какова она на самом деле, укажите, что в ней надо исправить, и мы будем вам благодарны.
Они проговорили втроем целый час. Валентина рассказала Анне о своих занятиях в партийной школе, посоветовала и ей поступить туда.
– Не откладывайте это в долгий ящик. В наши годы учеба дается легко.
– Это зависит не от меня, – сказала Анна, многозначительно посмотрев на Артура. Валентина тоже обернулась к нему.
– Артур, ты слышал? – почти укоризненно сказала она. – И Анна хочет учиться в партийной школе. Почему же ты молчишь?
– Думаю, что Анна имеет право на это, – ответил Артур. – Убежден, что никто ни здесь, в уезде, ни в Риге не будет оспаривать это право.
– А ты не забудешь до следующей осени? Дал слово – держись, – продолжала Валентина.
– Если хочешь, могу подтвердить письменно, – сказал Артур так торжественно, что Валентина и Анна рассмеялись.
– Когда будете в Риге, обязательно навестите меня, – сказала, прощаясь, Валентина. – И если не возражаете, перестанем «выкать», перейдем на «ты». Можно?
– Конечно… – ответила Анна, растроганная простотой и сердечностью Валентины.
Когда Артур с Валентиной вышли, какой-то человек поднялся со стула в углу коридора и кивком головы поздоровался с ними.
– Ты, Айвар! – воскликнул Артур. – Давно здесь?
– Как тебе сказать… – ответил Айвар, смущенно улыбаясь.
– Почему вы не зашли? – спросила Валентина после того, как Артур познакомил ее с двоюродным братом.
– Боялся помешать, – сказал Айвар и неизвестно почему опустил глаза.
– Тогда не прохлаждайся в коридоре, – поторопил его Артур. – Заходи сейчас же. А поболтаем потом, ты ведь зайдешь к нам?
– Конечно…
Выйдя на улицу, Артур посмотрел на Валентину и улыбнулся.
– Ты слышала, Валюк, он боялся нам помешать. Что ты об этом скажешь?
– Что же тут смешного, Артур?
– Это мы бы им помешали, а не они нам. Ты понимаешь?
– Ты думаешь, они…
– Думаю, думаю. Но они, кажется, сами еще не понимают, что с ними происходит, вот это-то и смешно.
– В этом тоже нет ничего смешного, Артур. Я думаю, это прекрасно… Любить, чувствовать и не знать этого… Помнишь, Артур, сколько времени мы сами молчали?
– Почти три года, Валюк…
– И разве было плохо… или смешно?
– Нет, все было хорошо и правильно.
– Вот видишь. Поэтому разрешим и другим поступать так же.
– Один – ноль в твою пользу! – Артур нагнулся к самому уху Валентины и прошептал: – Я вижу, что у меня будет самая умная, самая лучшая жена в мире. Понимаешь ли ты, как мне везет?
– Если ты будешь так насмехаться, то… нет, лучше не скажу.
– Почему? Ну скажи. Мне ужасно хочется знать.
– Все равно не скажу. Я хотела немного попугать тебя, но вовремя поняла, что это никуда не годится: ведь другу не грозят, а кто грозит, тот не может быть другом…
– Два – ноль в твою пользу!
7
Вместо двух недель Анне пришлось пробыть в больнице целый месяц. Наконец ее выписали с условием, что она посидит еще несколько дней дома под наблюдением участкового врача Зултера.
Ильза пришла за Анной в больницу и увела ее к себе домой. Артур в тот день был на заседании бюро, ждать его можно было только к полуночи.
– Артур просил тебя не уезжать, пока не повидаешься с ним, – сообщила Ильза. – Он хочет поговорить с тобой по какому-то важному вопросу. Переночуй у нас. Утром шофер Артура отвезет тебя.
– Зачем беспокоиться, я могу поехать поездом, – сказала Анна.
– Чтобы потом два часа месить грязь до исполкома! Нет, Анныня, это ты будешь делать позже, когда совсем выздоровеешь. Разреши нам еще немного позаботиться о тебе, сама ты себя беречь не умеешь. Если ты устала, приляг на диван, полистай журналы. На несколько часов я оставлю тебя одну.
– Пойдешь в исполком?
– Нет, Анныня… – Ильза добродушно улыбнулась. – Сегодня мне надо навестить своих детей.
Анна с недоумением посмотрела на нее.
– У меня их много, – продолжала Ильза, – больше, чем у любой матери. Такие славные мальчики и девчушки… Сироты фронтовиков и партизан… Если бы ты не устала после болезни, я бы их тебе показала. Минут двадцать езды на машине.
– Ильза, милая, обязательно покажи! – воскликнула Анна и сразу встала. – Я поеду с тобой.
– Не тяжело ли будет? – засомневалась Ильза. – Дорога плохая, будет трясти…
– Ты ведь знаешь, сколько я ездила по фронтовым дорогам. Тяжелее, чем там, не будет.
– Ну, смотри…
И они пошли в исполком, где их ждал шофер с маленьким «газиком»…
Детский дом был устроен в одной из брошенных кулацких усадеб, километрах в двенадцати от города. Это было настоящее именьице, напоминающее усадьбу Урги: большой фруктовый сад, красивый двухэтажный дом с шиферной крышей, за обширными полями озеро и похожий на парк еловый лес. Часть земли отдали сельскохозяйственной кооперации, остальная пошла подсобному хозяйству детского дома.
Когда «газик», в последний раз фыркнув, остановился перед крыльцом дома, в окнах нижнего этажа показалось много детских лиц. Узнав Ильзу, дети заулыбались, забарабанили пальчиками по стеклу и замахали ручонками. На крыльцо вышел директор Креслынь – мужчина лег пятидесяти, с пышными, подернутыми сединой усами, с протезом вместо левой ноги.
– Инвалид войны, – шепнула Ильза. – Старый, опытный учитель. Потерял на войне двух сыновей.
– Мы уже думали, сегодня не приедете, – сказал Креслынь, помогая Анне и Ильзе выбраться из машины. – Малыши мои совсем было опечалились. Хорошо, что приехали, товарищ Лидум, – сегодня Андрису Эмкалну исполнилось пять лет.
– Я не забыла, товарищ Креслынь, – ответила Ильза. – Первый юбилей, как можно пропустить.
Сняв пальто в кабинете директора, Анна с Ильзой пошли за Креслынем. У старших детей были классные занятия, поэтому зашли к малышам.
В большой солнечной комнате, где было много разнообразных игрушек, их ожидали четырнадцать мальчиков и девочек от трех до шести лет. Они играли под присмотром воспитательницы: строили из разноцветных кружков, брусочков и дощечек разные башенки и домики.
Дети побросали игрушки и подбежали к гостям.
– Ильза! Тетя Ильза! – радостно щебетали они, окружив ее, ухватились за юбку и не отпускали.
У Ильзы для каждого нашлось ласковое слово; она гладила детские головки, а самых маленьких усадила на колени, и те сразу занялись пуговицами Ильзиной кофты. Подарки Ильзы – кулек конфет, маленькие цветные картинки, тетрадки для рисования и коробочка с красными, зелеными и синими карандашами – сейчас же были розданы, никто не остался в обиде. Сегодняшний юбиляр, сын павшего в боях у Насвы Юриса Эмкална, маленький Андрис, получил красивую книжку с картинками и губную гармошку.
Когда дети достаточно нарадовались, произошло то, что до слез растрогало Анну: каждый ребенок разыскал в своих игрушках что-нибудь такое, что ему казалось самым дорогим, и началось ответное отдаривание Ильзы и Анны. Гостям несли цветные картинки, собственные рисунки, бумажки от конфет, ракушки или гладкие гальки, найденные на берегу озера.
– Бери, тетя, я тебе отдаю, – говорили они. Это были подарки от чистого сердца, доказательства дружбы.
– Спасибо, милый мальчик, – шептала Анна. – Спасибо, девочка…
Она, так же как Ильза, по очереди брала на колени детей, ласкала их.
– Ты будешь моей мамочкой, – щебетали они, прижимаясь к ней. – Я тебя буду любить.
В детском доме им жилось хорошо, это было видно по их здоровому виду, чистым личикам, платью и доверчивому отношению к воспитателям и Креслыню, и все же тоска по родителям оживала при каждой встрече с добрым взрослым человеком. Каждый ребенок хочет иметь своего отца и свою мать.
Видя, с какой нежностью Ильза разговаривает с детьми, рассказывает им сказки и отвечает на вопросы о разных вещах и событиях, Анна поняла, что она заменяет всем этим детям мать.
«Какое любящее сердце, – думала Анна, глядя на Ильзу. – Не только Артур, и Айвар, и Валентина, и я сама – все мы для нее родные дети, о каждом из нас она заботится с материнской любовью, живет нашими радостями и горестями и свое счастье находит в нашем счастье. Ее душевное богатство так велико, что она в состоянии согреть и этих детишек. Милая, добрая Ильза… как хорошо быть такой, как ты…»
Они пробыли в детском доме до ужина, повидались и со старшими детьми, осмотрели все комнаты и подсобное хозяйство, побеседовали с воспитателями. Все виденное убедило Анну, что эти дети вырастут счастливыми, станут настоящими людьми, борцами и строителями коммунизма, какими были их родители. Об этом позаботится партия и Советская власть.
– Бедная Анныня, я тебя совсем замучила, – сказала Ильза, когда они ехали обратно. – Получу еще выговор от Артура.
– Очень хорошо, что ты взяла меня с собой, – ответила Анна. – Эта поездка у меня навсегда останется в памяти. Теперь я знаю, что у меня есть еще одна обязанность, о которой всегда надо думать.
…Поздно вечером, придя из укома, Артур поведал Анне, о чем хотел с ней поговорить.
– Как-то летом ты мне говорила, что у вас кое-кто из крестьян начинает поговаривать об организации колхоза. А как сейчас, не заглохли эти разговоры?
– Нет, Артур, разговоры все усиливаются, – ответила Анна. – До сих пор я не торопилась и дала людям выносить свою думу. Но, пожалуй, слишком тянуть с этим делом не следует.
– Тянуть не надо. Недавно мы обсуждали этот вопрос в укоме. После этого первый секретарь съездил в ригу и советовался в Центральном Комитете партии. Полагают, что можно начинать.
– Центральный Комитет одобряет? – обрадовалась Анна.
– Да, одобряет. Только советует не торопиться. Это ведь первые шаги в этой области. От того, насколько правильно и успешно мы их сделаем, зависитвсе дальнейшее. Первую борозду нам проводить не придется, это сделали елгавские крестьяне, они организовали первый колхоз в Латвии. Нам теперь надо создать первый колхоз в нашем уезде. Если ты готова к этой работе, то Пурвайской волости выпадет честь показать путь в будущее.
– Я готова, Артур…
– Ладно, Анна. Мы все тебе поможем. Первый колхоз в уезде – это дело не только пурвайцев, а и вопрос чести всей уездной партийной организации. Поэтому ни один коммунист не вправе стоять в стороне и смотреть, как ты будешь с этим справляться.
Они еще несколько часов обсуждали, как успешнее выполнить это ответственное задание.
Глава пятая
1
Вернувшись домой, Анна убедилась, что без нее действительно ничего не стояло на месте: Пурвайская волость закончила все виды заготовок, свекла была свезена на приемный пункт, работы по лесозаготовкам подходили к концу. Финогенов руководил вместо Анны политкружком и помогал в работе волостной комсомольской организации. Чувствовалось, что в Пурвайской волости вырос сильный актив.
Когда стало известно, что Анна снова вышла на работу, к ней пришли пионеры. Они с увлечением рассказывали, как помогали взрослым убирать урожай, как собирали на полях колосья и как агроном Римша занимался с ними в кружке юных мичуринцев. Больше всего они радовались тому, что им удалось получить семена ветвистой пшеницы и кок-сагыза: следующей весной можно устроить опытные площадки, а через несколько лет здесь будут первые поля кок-сагыза и ветвистой пшеницы.
Изыскательская бригада закончила работы на Змеином болоте и в его окрестностях. В одно из воскресений члены мелиоративного товарищества собрались в Народном доме, и Айвар познакомил их с проделанной работой. Теперь все собранные материалы надо было сдать проектной организации и до весны разработать подробный технический проект и сделать все расчеты. Когда все будет готово, членов мелиоративного товарищества познакомят с проектом, и затем его рассмотрит экспертная комиссия. Следовательно, Айвару придется до весны еще раз приехать сюда.
Когда Айвар пришел прощаться с Анной, он напомнил ей:
– Помнишь, ты сказала, что к следующей весне в Пурвайской волости будет колхоз. Газеты пишут, что в Елгавском уезде уже один организовали.
– Да, «Будущее»… – задумчиво сказала Анна. – Это значит, лед тронулся и у нас есть пример, которому можно последовать. Теперь я твердо уверена, что скоро и у нас будет колхоз. В ближайшее время мы займемся этим.
Айвар уехал, обещав в конце зимы навестить пурвайцев. Вместе с ним уехал Жан Пацеплис на курсы механизаторов сельского хозяйства.
В Пурвайской волости еще с прошлого лета стало заметно, что назревают важные события. Регут, проработавший во время войны несколько лет в одном из колхозов Алтайского края, при каждом удобном случае рассказывал соседям об этом и сумел рассеять ложные представления о жизни в колхозе. У всех еще свежи были в памяти усердно распространявшиеся в буржуазной Латвии враки, анекдоты и ругань по адресу колхозов. Кулаки и подкулачники всячески заботились о том, чтобы эта клевета не забывалась.
Крестьяне часто расспрашивали Анну об условиях жизни в колхозах, о личной и общественной собственности, об организации труда, о распределении доходов. Анна и сама старалась вызвать крестьян на разговоры, касающиеся этих серьезных вопросов. Она знала, что они не дают покоя крестьянам, и по возможности обстоятельно разъясняла их. В затруднительном случае она обращалась за советом в уком партии и Министерство сельского хозяйства. Анна тщательно изучала каждую строчку, посвященную колхозам, которая появлялась в центральных республиканских газетах, и даже организовала поездку делегации пурвайских крестьян в Елгавский уезд, где успешно развивалась первая в Советской Латвии сельскохозяйственная артель «Будущее». Члены делегации стали самыми лучшими агитаторами коллективизации. Затаив дыхание, слушали крестьяне и крестьянки Пурвайской волости рассказы членов делегации, их интересовали мельчайшие подробности жизни колхоза. Под натиском правды развеялась дымовая завеса лжи, а вместе с нею и сомнения крестьян. Ясно видимый, осязаемый, живой стоял сегодня колхоз перед глазами всего народа, и все чаще умы людей занимала настойчивая мысль: а что, если и нам попробовать?
Артур прислал Анне необходимую литературу по колхозному строительству, несколько экземпляров примерного устава сельскохозяйственной артели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72