Когда глаза Диего немного привыкли к темноте, он разглядел силуэты сидящих у стены и лежащих на полу людей. Арсенио зажег свечу, и юноша бросился к отцу, онемев от волнения. Бережно приподняв Алехандро за плечи, он положил его голову к себе на колени и откинул со лба слипшиеся от пота волосы. Диего рассмотрел родное лицо при свете свечи и не узнал его. От гордого идальго, героя многих баталий, алькальда Лос-Анхелеса и преуспевающего плантатора ничего не осталось. Изможденный, худой, как скелет, дрожащий от лихорадки человек с обвисшей землистой кожей смотрел перед собой невидящим взглядом, с подбородка у него свисали нити слюны.
— Дон Алехандро, вы слышите меня? Пришел падре Агилар… — позвал Арсенио.
— Я пришел помочь вам, сеньор, мы вытащим вас отсюда, — прошептал Диего.
Трое остальных узников невольно подались вперед и тут же вновь откинулись к стене. Они давно утратили всякую надежду.
— Мне нужно причастие, падре. Спасать меня поздно, — еле слышно произнес умирающий.
— Нет, не поздно. Прошу вас, сеньор, попробуйте сесть… — умолял Диего.
Ему удалось приподнять отца и дать ему воды, потом он бережно протер больному глаза рукавом своей сутаны.
— Постарайтесь встать, сеньор, вам придется немного пройти, чтобы выбраться отсюда, — настаивал Диего.
— Оставьте, падре, живым мне отсюда не выйти.
— Неправда. Я обещаю, вы снова увидите сына, и не на небесах, а здесь, в этом мире…
— Сына, вы сказали?
— Отец, это я, Диего, неужели вы не узнаете меня? — прошептал мнимый священник еле слышно.
Алехандро де ла Вега вглядывался в лицо незнакомца, стараясь сфокусировать мутный взгляд и узнать в бородатом, прикрытом капюшоном лице священника родные черты. Юноша все так же шепотом объяснил ему, что борода и сутана — это лишь маскарад, чтобы проникнуть в тюрьму.
— Диего… Диего… Господь услышал мои молитвы! Я так хотел увидеть тебя перед смертью, сынок!
— Отец, вы всегда были отважным и сильным. Прошу вас, не сдавайтесь. Вы должны жить. Сейчас я должен уйти, но очень скоро один мой друг придет, чтобы забрать вас отсюда.
— Диего, скажи своему другу, что спасать надо не меня, а других. Они отдавали мне последний кусок.
Диего посмотрел на других узников, индейцев, таких же грязных и худых, как его отец, только молодых и пока еще здоровых. Похоже, проведя несколько недель в заключении, идальго перестал считать себя выше их. Юноша подумал о том, как прихотлива бывает человеческая судьба. Капитан Сантьяго де Леон заметил однажды, когда они смотрели на звезды, что с годами любой из нас пересматривает свои убеждения и неизбежно отказывается от многого из того, во что верил раньше.
— Их мы тоже спасем, отец, обещаю, — сказал Диего на прощание.
Арсенио проводил поддельного священника обратно в комнату и вскоре принес ему нехитрый ужин: краюху хлеба, пустой суп и стакан дешевого вина. Диего внезапно понял, что голоден как волк, и пожалел, что сообщил Карлосу Алькасару о своем посте. Заходить так далеко не было смысла. Юноша подумал, что в Сан-Габриэле Нурия как раз готовит на ужин говяжьи отбивные.
— Я пришел на разведку, Арсенио. Алехандро де ла Вегу и других заключенных спасет мой друг. Его зовут Зорро, это отважный кабальеро в маске, который появляется там, где требуется восстановить справедливость, — объяснил Диего слепому.
Арсенио подумал, что молодой человек смеется над ним; за пятьдесят лет вокруг него произошло немало несправедливостей, но о герое в маске он никогда не слышал. Диего заверил индейца, что в Калифорнии настают новые времена. Теперь все услышат о Зорро! Слабые обретут защиту, злодеи близко познакомятся со шпагой и кнутом храбреца. Арсенио рассмеялся, окончательно убедившись, что у его собеседника не все в порядке с головой.
— Если бы это была шутка, думаете, Белая Сова послала бы меня к вам? — разозлился Диего.
Похоже, этот аргумент подействовал, потому что индеец перестал смеяться и спросил, каким образом Зорро собирается освободить узников из тюрьмы, откуда еще ни разу никто не убегал. Диего объяснил, что, как бы ни был ловок герой в маске, ему все же требуется помощь. Подумав, слепой признался, что раньше из тюрьмы вел потайной ход, однако неизвестно, сохранился ли он до сих пор. Когда строили крепость, вырыли тоннель, по которому можно было бежать во время осады. В то время нередко случались нападения пиратов, и поговаривали, что русские собираются захватить Калифорнию. Тоннель ни разу не пригодился, и вскоре о нем все забыли. Он вел на запад, в густой лес, где находилось древнее индейское святилище.
— Слава богу! Это как раз то, что мне нужно, то есть я хотел сказать, то, что нужно Зорро. А где вход в тоннель?
— Когда придет Зорро, я ему покажу, — усмехнулся Арсенио.
Оставшись в одиночестве, Диего достал черный костюм, кнут и пистолет. Из приготовленной Бернардо сумки он извлек веревку, железный якорь и несколько глиняных горшочков. Это были дымовые бомбы, изготовленные из нитрата и цинкового порошка по инструкции из книги Сантьяго де Леона. Диего переписал рецепт шутки ради, чтобы напугать Бернардо, и даже не предполагал, что в один прекрасный день спасет с его помощью своего отца. Юноша с трудом оторвал накладную бороду, кусая губы, чтобы не вскрикнуть от боли. Осмотрев израненный, будто обожженный подбородок, Диего решил, что на этот раз можно обойтись маской, но рано или поздно придется вырастить настоящие усы. Умывшись водой из принесенного Арсенио кувшина, он переоделся в костюм Зорро. Потом Диего разобрал на части большой деревянный крест и достал из него шпагу. Натянув кожаные перчатки, он сделал несколько выпадов, чтобы проверить гибкость клинка и твердость собственных мускулов. И расплылся в довольной улыбке.
За окном давно стемнело, и Диего решил, что Карлос и Лолита, должно быть, уже поужинали и разошлись по своим комнатам. Тюрьма погрузилась в сон, пора было действовать. Юноша заткнул за пояс кнут и пистолет и убрал шпагу в ножны. «Во имя Господа!» — прошептал Диего, скрестив пальцы: считалось, что такой жест приносит удачу. Он хорошо запомнил план здания и мог передвигаться в темноте. Черная одежда позволяла ему раствориться во мгле, и оставалось надеяться, что на его пути встретится не слишком много стражи.
Стараясь не шуметь, Диего отнес бомбы на террасу и аккуратно разложил их по две. Бомбы оказались довольно тяжелыми, и ему пришлось идти шагом, чтобы не уронить их. Последнюю вылазку юноша предпринял с веревкой и якорем на плече. Убедившись, что бомбы надежно спрятаны, Диего перепрыгнул с террасы на освещенную факелами через каждые пятьдесят шагов крепостную стену из камня и известняка, достаточно широкую, чтобы по ней могла пройти стража. В этот момент стену как раз огибал часовой, через несколько минут появился еще один. Убедившись, что двор тюрьмы стерегут всего двое охранников, Диего подсчитал, сколько у него есть времени, чтобы выполнить задуманное. Не теряя ни минуты, он бросился к южной части тюрьмы, за которой должен был поджидать Бернардо: с внешней стороны на скале был выступ, с которого можно было легко перебраться на стену. Друзья прекрасно ориентировались в окрестностях тюрьмы, которые еще в детстве изучили вдоль и поперек. Диего нашел подходящее укрытие, дождался, пока пройдет стражник, взял факел и начертил в воздухе несколько линий: это был условный знак для Бернардо. Потом он закрепил на стене якорь и спустил вниз веревку, молясь, чтобы она оказалась достаточно длинной и чтобы Бернардо ее заметил. В этот момент проходивший мимо часовой остановился прямо перед якорем и поднял голову, чтобы посмотреть на небо. Сердце Диего затрепетало в груди, а маска намокла от пота: стражник стоял так близко от якоря, что мог задеть его ногой. Если бы это произошло, пришлось бы столкнуть его вниз, а молодому человеку претила такая жестокость. Однажды в разговоре с Бернардо он сокрушенно заметил, как трудно бороться за справедливость, не отягощая совесть кровопролитием. Бернардо, привыкший твердо стоять на земле, заметил, что это и вовсе невозможно. Стражник возобновил свой путь, и через мгновение Бернардо внизу нащупал веревку. Якорь дернулся со скрежетом, который показался Зорро оглушительным, однако часовой, помедлив секунду, пожал плечами и пошел дальше как ни в чем не бывало. Облегченно вздохнув, юноша в маске посмотрел вниз. Ему не удалось разглядеть товарищей, но, судя по тому, как натянулась веревка, они уже карабкались на стену. Всем четверым хватило времени забраться наверх и спрятаться до того, как из-за угла появился второй стражник. Зорро рассказал индейцам о тоннеле и попросил двоих из них спуститься во двор и напугать гарнизонных лошадей, чтобы отвлечь солдат. После этого заговорщики разошлись.
Зорро вернулся на террасу, где были спрятаны бомбы, и, предупредив Бернардо воем койота, одну за другой перебросил их через стену. Себе юноша оставил две бомбы, которые предстояло взорвать внутри здания. Бернардо поджег фитили, передал бомбы сопровождавшему его индейцу, и оба бросились бежать в разные стороны, бесшумно и стремительно, словно на охоте. Заняв подходящие позиции, индейцы дождались, пока фитили догорят и пламя начнет лизать глиняные края горшков, и лишь тогда метнули бомбы в разные цели: в конюшни, в оружейную, в солдатский барак, во двор. Зорро оставил свои бомбы на разных этажах, и вскоре всю тюрьму заволок густой дым. Паника поднялась в считаные минуты. На крик «Пожар!» выскочили солдаты, на ходу застегивая штаны и натягивая сапоги, тревожно гудел колокол. Люди носились по двору, натыкаясь друг на друга и задыхаясь в дыму; кто-то начал передавать по цепи ведра с водой, другие бросились в конюшню, чтобы вывести лошадей. Обезумевшие животные довершили адскую картину. Прятавшиеся во дворе индейцы воспользовались моментом, чтобы распахнуть ворота и выпустить коней. Мирные животные не стали убегать далеко, и индейцы быстро их поймали. Оседлав двух лошадей, они пригнали остальных к месту неподалеку от выхода из тоннеля, где условились встретиться с Зорро. Разбуженный колоколом, Карлос Алькасар вышел посмотреть, что происходит. Начальник тюрьмы попытался прекратить панику, заявив, что каменным стенам пожар не страшен, но его никто не слушал, тем более что индейцы пустили в соломенную крышу конюшни горящие стрелы, и сквозь клубы дыма начали пробиваться языки пламени. Находиться в наполненном дымом здании становилось все опаснее, и Алькасар бросился на поиски обожаемой кузины, но тут же столкнулся с ней в коридоре.
— Заключенные! Надо спасти заключенных! — в отчаянии повторяла Лолита.
Но у Карлоса были совсем другие приоритеты. Больше всего он испугался за свой драгоценный жемчуг.
За два месяца узники достали со дна моря тысячи раковин, у Монкады с Алькасаром уже скопилось несколько горстей отборного жемчуга. По договору две трети добычи принадлежали Монкаде, который оплачивал операцию, оставшаяся треть причиталась Алькасару, который ею руководил. Вести бухгалтерию нелегальных прибылей было слишком опасно, и двум проходимцам пришлось придумать собственную систему учета. Жемчуг хранился в специальном сундуке с двойным дном, крепко прибитом к полу. У обоих сообщников были ключи от сундука, и в конце месяца они открывали тайник, чтобы поделить его содержимое. Монкада решил подыскать надежного человека, чтобы приглядеть за добычей, и вскоре понял, что лучше всех для этого подходит Арсенио. Слепой, с его удивительно ловкими пальцами, держал в памяти точное количество жемчужин и в случае необходимости мог описать размер и форму каждой из них. Карлос Алькасар ненавидел индейца за удивительную память и неподкупность. Он не решался обижать Арсенио, не желая ссориться с Монкадой, но не упускал случая унизить его. Алькасару пришлось подкупить смотрителя баркаса, и теперь самые крупные, красивые, идеально круглые жемчужины попадали к нему, минуя руки Арсенио и потайной сундук. Рафаэль Монкада ни о чем не догадывался.
Пока индейцы из племени Тойпурнии сеяли панику в тюрьме и крали лошадей, Бернардо проник в крепость и встретился с Диего. Прикрыв рты мокрыми платками, друзья стали пробираться по задымленному коридору, направляясь к входу в подземелье, но не успели они пройти и нескольких метров, как Диего кто-то схватил за руку:
— Падре Агилар! Сюда, так быстрее!..
Конечно, Арсенио не знал о чудесном превращении мнимого священника в Зорро, он узнал падре Агилара по голосу. Разубеждать его Диего не стал. Братья хотели последовать за индейцем, но внезапно появившийся в коридоре Карлос Алькасар преградил им дорогу. Увидев двух незнакомцев, один из которых зачем-то нацепил карнавальный костюм, тюремщик выхватил пистолет и выстрелил. Пуля вонзилась в потолочную балку, по коридору прокатился крик боли: кнут Зорро выбил пистолет из рук негодяя, как раз когда тот нажимал на спусковой крючок. Бернардо и Арсенио побежали дальше, а Диего со шпагой в руке бросился вслед за Алькасаром. Зорро придумал, как помочь падре Мендосе и заодно насолить Монкаде. «Спору нет — я гений», — заключил он на бегу.
Алькасар в два прыжка достиг своего кабинета, запер дверь и забросил подальше ключ. Комната не успела наполниться дымом. Зорро выстрелил в замок, потом изо всех сил толкнул дверь, но она не поддалась. Юноша потратил последнюю пулю, а перезаряжать пистолет было некогда. Окна кабинета выходили на балкон. Конечно, можно было попытаться перепрыгнуть на него, но существовал слишком большой риск сорваться и разбиться о камни. К счастью, над балконом сидела каменная горгулья. Диего набросил на нее петлю, посильнее затянул узел, прыгнул в пустоту, молясь, чтобы каменное страшилище выдержало его вес, и приземлился прямо на балкон. Карлос Алькасар расстреливал замки сундука и ничего не заметил. Дождавшись, пока у тюремщика кончатся патроны, Зорро ворвался в комнату, но замешкался, запутавшись в плаще. Алькасар успел отбросить бесполезный пистолет и выхватить шпагу. Этот человек, беспощадный к слабым, отчаянно робел перед сильным противником и к тому же не слишком хорошо владел шпагой; не прошло и трех минут, как клинок Алькасара, сделав изящное сальто, приземлился в другом углу комнаты, а сам начальник тюрьмы застыл, подняв руки. Острие вражеской шпаги упиралось ему в грудь.
— Я мог бы убить тебя, но не стану марать клинок собачьей кровью. Мое имя Зорро, я пришел за жемчугом.
— Весь жемчуг принадлежит сеньору Монкаде!
— Принадлежал. А теперь он мой. Открой сундук.
— Нужно два ключа, а у меня только один.
— Отстрели замок. Только без глупостей, одно лишнее движение, и я перережу тебе горло без всяких душевных терзаний. Вообще-то Зорро присуще великодушие, он пощадит тебя, если ты станешь повиноваться.
Алькасар дрожащими руками перезарядил пистолет и одним выстрелом разбил замок. Подняв деревянную крышку, он не удержался и запустил пальцы в груды сверкающих белых жемчужин. Зорро прежде не видел ничего подобного. По сравнению с таким сокровищем драгоценные камни, вырученные за продажу имущества де Ромеу, казались жалкими стекляшками. В этом сундуке хранилось огромное состояние. Юноша велел начальнику тюрьмы переложить содержимое сундука в мешок.
— Когда огонь доберется до порохового склада, тюрьма разлетится ко всем чертям. Я сдержу слово, ты свободен. Спасайся, как знаешь, — сказал он.
Алькасар не ответил. Вместо того чтобы броситься к выходу, он застыл на месте. Зорро заметил, что негодяй то и дело бросает отчаянные взгляды на статую мадонны. Судя по всему, она интересовала Карлоса куда больше собственной жизни. Диего взвалил на плечо мешок с жемчугом, отодвинул засов и вышел в коридор, но отдаляться от комнаты не стал. Подождав несколько мгновений, он вернулся и застал Алькасара за попытками разбить голову статуи рукоятью пистолета.
— Какая непочтительность к Пресвятой Деве! — воскликнул Зорро.
Резко обернувшись, белый от ярости Карлос Алькасар швырнул в своего врага пистолетом, промахнувшись всего на несколько дюймов, а сам метнулся в угол, чтобы подобрать оброненную шпагу. Едва успев поднять оружие и развернуться, он оказался лицом к лицу с незнакомцем в маске. Из коридора в комнату сочился белесый дым. Враги скрестили шпаги, задыхаясь и кашляя. Алькасар отступал назад, пока не оказался у стола, и, когда шпага вновь вылетела у него из рук, выхватил из ящика заряженный пистолет. Выстрелить Карлос не успел: противник обезоружил его виртуозным ударом и одним росчерком клинка нарисовал у него на щеке букву Z. Алькасар с диким воплем рухнул на колени, закрыв лицо руками.
— Это не смертельно, приятель, всего лишь знак Зорро, на добрую память, — произнес человек в маске.
На полу среди обломков статуи валялся замшевый футляр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43