Нам очень повезло, что Зорро повстречал на своем пути Рафаэля Монкаду, иначе я просто не знала бы, о чем поведать вам на этих страницах.
Несмотря на то что Диего и Хулиана ночевали под одной крышей, они вели разную жизнь и почти не сталкивались в пустых залах огромного дома. Они редко оставались наедине, поскольку Нурия приглядывала за Хулианой, а Исабель шпионила за Диего. Порой ему удавалось застать девушку в коридоре и побыть несколько минут с ней наедине. Молодые люди встречались в столовой во время обеда, в музыкальном салоне, чтобы послушать арфу, в церкви на воскресной мессе, в театре, когда представляли Лопе де Вегу или обожаемые Томасом де Ромеу комедии Мольера. И в театре, и в церкви женщины сидели отдельно от мужчин, и Диего оставалось лишь разглядывать затылок своей возлюбленной, да и то издалека. Они прожили бок о бок долгие четыре года, и все это время Диего добивался благосклонности девушки с упрямством охотника, который преследует добычу, но все усилия были напрасны, пока страшная трагедия не склонила чашу весов в его пользу. Хулиана относилась к юноше так ровно, словно вовсе не замечала его ухаживаний, но влюбленный не оставлял надежд. Он убеждал себя в том, что девушка надевает маску равнодушия, чтобы скрыть свои истинные чувства. Диего где-то слышал, что у женщин так заведено. Бедняга, на него больно было смотреть. Лучше бы Хулиана возненавидела его; так уж причудливо устроено сердце влюбленного, что глубокую ненависть ему легче вынести, чем дружелюбие и сестринскую привязанность.
Семейство Ромеу проводило много времени в полузаброшенном имении в Санта-Фе. Это был большой старинный дом на вершине скалы, где много лет обитали дед и бабка покойной супруги Томаса де Ромеу со своими чадами и домочадцами. Из окон открывался чудесный вид. Прежде окрестные холмы покрывали чудесные виноградники, вино которых соперничало с лучшими французскими марками, но после войны ухаживать за деревцами стало некому, и теперь от них остались лишь сухие, корявые стволы. Дом наводнили знаменитые мыши из Санта-Фе, упитанные и вредные твари, которые в лихую годину не раз служили крестьянам пищей. С чесноком и пореем получалось вовсе не дурно. Обычно Томас за две недели до поездки отправлял в имение целый полк прислуги, чтобы они хорошенько убрали в доме: единственный способ хотя бы на время избавиться от грызунов. Впрочем, в последнее время семейство выбиралось за город все реже, слишком неспокойными стали дороги.
Людская злоба висела в воздухе, словно тяжелый дух, заставляя горло сжиматься от дурных предчувствий. Как большинство землевладельцев, Томас де Ромеу старался не покидать имения и даже перестал сам взимать плату со своих арендаторов, опасаясь расправы. Хулиана читала, играла на фортепиано и даже попыталась заняться благотворительностью, но не слишком преуспела на этом поприще. Нурия целыми днями ныла и жаловалась на погоду. Исабель боролась со скукой, рисуя пейзажи и портреты. Я не говорила вам, что она была неплохой художницей? Кажется, не говорила, непростительная забывчивость, тем более что это был единственный талант девушки. Он помог Исабель заслужить расположение крестьян, которого не смогла добиться ее сестра-благотворительница. Художница не только добивалась портретного сходства, но и ловко приукрашивала свои модели, добавляя им зубов, убавляя морщин и придавая чертам благородство, коим они редко обладали.
Впрочем, настало время вернуться в Барселону, где дни Диего протекали среди занятий, собраний Общества справедливости, студенческих вечеринок и романтических приключений, которые он сам в шутку именовал «рыцарскими подвигами». Хулиана вела обычную для барышень того времени праздную жизнь. Нурия, словно верная тень, сопровождала свою подопечную повсюду, даже на исповедь. И, само собой, ни за что не оставила бы ее наедине с мужчиной моложе шестидесяти лет. На балы Хулиана ездила вместе с отцом, изредка их сопровождал Диего, которого представляли как «кузена из Индий». Несмотря на толпу поклонников, девушка не выказывала ни малейшего желания выйти замуж. Томас всей душой желал устроить счастье своей чудесной дочки, но понятия не имел, где отыскать достойного зятя. Всего через пару лет ей должно было исполниться двадцать: критический возраст для заключения брака; а поскольку жениха у Хулианы все еще не было, надежды на замужество таяли с каждым днем. Диего и в этом находил повод для оптимизма, полагая, что рано или поздно остальные претенденты устанут ждать и гордячке придется выйти за него, чтобы не остаться старой девой. Своими надеждами он делился с Бернардо, который выслушивал признания друга с неизменным терпением.
К концу 1812 года Наполеон Бонапарт потерпел сокрушительное поражение в России. Император вторгся в этот необъятный край со своей Великой Армией, которая насчитывала более двухсот тысяч человек. Непобедимое войско, дисциплинированное и мощное, двигалось куда быстрее своих врагов, поскольку наступало налегке, не обремененное обозом, и кормилось грабежами. Но на пути вглубь России деревни пустели, их жители исчезали, крестьяне жгли урожай. Наполеон ступал по выжженной земле. Захватчики без боя взяли Москву, но город встретил их дымом пожаров и пулями одиноких смельчаков, которые прятались среди руин, не желая покоряться захватчикам. Покидая город, москвичи, по примеру отважных крестьян, подожгли свои дома. Никто не вышел навстречу Наполеону с ключами от города, ни один русский солдат не сдался врагу, лишь проститутки соглашались развлекать победителей, чтобы не умереть от голода. Наполеон остался один посреди пепелища. Целое лето прошло в ожидании непонятно чего. Когда он решил вернуться во Францию, начались дожди, а потом наступила морозная и снежная русская зима. Император даже представить себе не мог, какие испытания ждут его армию. К казачьим облавам и крестьянским засадам прибавились голод и лютый холод, с каким раньше не сталкивался ни один французский солдат. На обочинах позорного пути остались тысячи замерзших насмерть французов. Солдаты ели лошадей, сапоги, порой даже трупы своих товарищей. Лишь десять тысяч изможденных, отчаявшихся людей смогли вернуться на родину. Наблюдая гибель своей армии, Наполеон понимал, что звезда, освещавшая ему путь к славе, вот-вот закатится навсегда. Императору пришлось отозвать обратно свои войска, которые занимали к тому времени почти всю Европу. Две трети неприятельских сил ушли из Испании. Впервые после многих лет ожесточенной борьбы перед испанцами забрезжила надежда на победу, но долгожданное освобождение пришло лишь полтора года спустя.
В том же году, когда Наполеон во Франции зализывал раны, Эулалия де Кальис отправила своего племянника Рафаэля Монкаду на Антильские острова отыскать каналы для закупки какао. Сеньора собиралась поставлять миндальную пасту, глазированные орешки и ароматный сахар в лучшие кондитерские Старого и Нового Света. Она где-то слышала, что американцы обожают сладкое. Миссия племянника доньи Эулалии заключалась в том, чтобы наладить деловые связи и создать коммерческую сеть, которой предстояло соединить все крупные города от Вашингтона до Парижа. Лежащая в руинах Москва оставалась под вопросом, но Эулалия надеялась, что город вскоре поднимется из пепла и обретет прежний блеск. Одиннадцать месяцев Рафаэлю пришлось плавать по морям и трястись в седле, чтобы воплотить в жизнь мечту тетки о шоколадно-ароматическом братстве.
Накануне отъезда Рафаэль тайком от Эулалии встретился с Томасом де Ромеу. Тот не стал приглашать молодого человека домой, а принял его на нейтральной территории, в великолепном ресторане Философско-географического общества, членом которого он являлся с незапамятных времен. Преклонение Томаса де Ромеу перед Францией не распространялось на французскую кухню, и кулинарным изыскам, вроде язычков канареек, он предпочитал сытную каталонскую стряпню: escudella i earn d'olla, блюдо, способное поднять мертвых, говяжьи котлеты под названием эстофат и, конечно, непревзойденную монастырскую колбасу, толстую и как следует прокопченную. В отличие от Томаса, с довольным видом поглощавшего обильный ужин, Рафаэль был бледен и взволнован. К еде он почти не прикоснулся: слишком нервничал и к тому же опасался за свой желудок. Монкада подробно рассказал о себе отцу Хулианы, перечислив все свои титулы и не забыв упомянуть о средствах, которыми он располагал.
— Я весьма сожалею, сеньор де Ромеу, что нам пришлось познакомиться при столь прискорбных обстоятельствах, во время злосчастной дуэли с Диего де ла Вегой. Этот юноша весьма горяч, да и сам я, что скрывать, порой бываю вспыльчив. Мы повздорили, и дело дошло до поединка. К счастью, все обошлось без серьезных последствий. Надеюсь, печальные события не испортили вашего впечатления обо мне… — произнес кандидат в зятья.
— Никоим образом, сеньор. Дуэль — это способ защитить доброе имя. Честный поединок не делает благородных людей врагами, — любезно ответил кандидат в тести, отнюдь не позабывший всех обстоятельств дела.
Когда подали menjar blanc, такой сладкий, что челюсти склеивались, Монкада упомянул, что собирается просить руки Хулианы, как только вернется из путешествия. Томас уже давно наблюдал за настойчивым поклонником, но предпочитал не вмешиваться. Он не умел выражать свои чувства и потому не пытался сблизиться с дочерьми, предоставляя их воспитание Нурии. Томас видел, как малютка Хулиана делает первые робкие шаги по выстуженным коридорам каменного дома, теряет молочные зубки, подрастает, превращаясь из ребенка в угловатого подростка. Заметив, что девочка-подросток превратилась во взрослую девушку с детскими косичками, а платье стало тесно ей в груди, отец велел Нурии заказать для Хулианы подходящий гардероб, нанять учителя танцев и не спускать с нее глаз. У красавицы были и другие поклонники, кроме Рафаэля Монкады, и сеньор де Ромеу не знал, как поступить. Такая партия устроила бы любого отца, но Монкада был ему неприятен, к тому же в городе ходили упорные слухи о скверном нраве молодого человека. В те времена брак считали способом приобрести богатство и положение в обществе, а чувствам не придавали большого значения, но Томас смотрел на брак по-другому. Сам он женился по любви, познал истинное счастье и ни за что не пожелал бы другой супруги. Хулиана пошла в него, к тому же ее головка была забита бреднями из романов. Томас привык уважать волю своей дочери. Она скорее согласилась бы лишиться руки, чем выйти замуж без любви, и отец не хотел принуждать ее; он желал Хулиане счастья и сомневался, что она сумеет обрести его в браке с Монкадой. Разумеется, нужно было поговорить с ней самой, но Томас де Ромеу не знал, как подступиться к дочери, робея перед ее красотой и достоинствами. С далекой от совершенства Исабель он чувствовал себя куда увереннее. Дело не терпело отлагательств, и Томас в тот же вечер рассказал младшей дочери о предложении Монкады. Исабель пожала плечами, не поднимая глаз от белой скатерти, по которой сновала, вышивая затейливый узор, ее иголка, и заметила, что на Антильских островах свирепствует малярия, а потому нет смысла торопиться с принятием решения.
Диего не помнил себя от счастья. Отъезд опасного соперника повышал его собственные шансы. Однако девушка, ничуть не обеспокоенная отсутствием Монкады, не спешила привечать и Диего. Она по-прежнему обращалась к молодому человеку дружелюбно и слегка рассеянно, словно не понимала, что означают его таинственные знаки внимания. Стихи влюбленного не трогали сердце Хулианы, бесконечные «зубки-жемчуга», «очи-изумруды» и «коралловые уста» вызывали у нее смех. Чтобы почаще видеться с возлюбленной, Диего стал посещать уроки танцев и вскоре превратился в изящного и ловкого танцора. Он даже уговорил Нурию сплясать фанданго, но не сумел уговорить замолвить за него словечко перед своей воспитанницей: добрая старуха проявляла к нему не больше сострадания, чем Исабель. Чтобы завоевать расположение женщин, Диего научился разрубать свечи пополам одним взмахом клинка, так, чтобы верхняя часть встала на место, а пламя не дрогнуло. Еще он мог погасить свечу ударом хлыста. Усовершенствовав полученные от Галилео Темпесты навыки, молодой человек стал показывать карточные фокусы. Он жонглировал горящими факелами и мог без посторонней помощи вылезти из запертого на ключ сундука. Когда эти трюки наскучили даже ему самому, молодой человек попытался поразить воображение девушки рассказами о своих подвигах, о которых я не могу вам поведать, чтобы не нарушить слова, данного Бернардо и Мануэлю Эскаланте. Как-то раз, в минуту слабости, Диего даже намекнул на существование некоего тайного общества, куда принимают только избранных. Хулиана от души поздравила молодого человека, решив, что речь идет о сборище студентов, которые шатаются по улицам и распевают любовные песни. В поведении девушки не было ни презрения, ибо она ценила Диего чрезвычайно высоко, ни жестокосердия, ибо она отличалась добрым нравом, одна лишь мечтательная рассеянность. Хулиана ждала героя из романов, отважного и печального, который придет спасти ее из плена серых будней, и даже вообразить не могла, что этим героем окажется Диего де ла Вега. Или, тем паче, Рафаэль Монкада.
Между тем положение в Испании стремительно менялось. Никто не сомневался, что война вот-вот кончится. Эулалия заранее готовилась к этому событию, пока племянник устраивал ее дела за границей. Малярия не избавила Хулиану от притязаний Монкады, и он благополучно вернулся домой в ноябре 1813 года, еще богаче, чем прежде, благодаря процентам от продажи тетушкиных конфет. Молодой человек снискал огромный успех в лучших салонах Европы и Нового Света, был представлен самому Томасу Джефферсону и даже посоветовал ему выращивать какао в Виргинии. Едва успев стряхнуть дорожную пыль, Монкада поспешил к Томасу де Ромеу просить руки Хулианы. Он ждал слишком долго и не собирался опять мириться с отказом. Два часа спустя Томас уединился с дочерью в библиотеке, где имел обыкновение принимать самые важные решения, и, приободрив себя рюмкой коньяка, рассказал о предложении Монкады и своих сомнениях.
— Тебе пора замуж, дитя мое. Время не стоит на месте, — убеждал он. — Рафаэль Монкада — достойный кабальеро, а после смерти тетки он станет одним из первых богачей Каталонии. Я не привык судить о людях по толщине их кошельков, ты же знаешь, я просто хочу обеспечить твое будущее.
— Отец, для женщины несчастливый брак хуже смерти. Тут ничего не поделаешь. Как можно почитать мужа, если не любишь его и не доверяешь ему.
— Любовь и доверие приходят в браке, Хулиана.
— Не всегда, отец. Кроме того, не будем забывать о ваших нуждах и моем долге. Кто позаботится о вас, когда вы состаритесь. Исабель для этого не годится.
— Господь с тобой, Хулиана! Мне вовсе не нужно, чтобы вы заботились обо мне в старости. Я только хочу дождаться внуков и знать, что у моих дочурок хорошие мужья. Я не смогу спокойно умереть, если не позабочусь о вашем будущем.
— Я не думаю, что Рафаэль Монкада годится мне в мужья. Не могу представить, как останусь с ним наедине… — пробормотала девушка, жарко краснея.
— Как и любая другая девушка. Разве может молодая девица вообразить такое? — произнес Томас, смущенный не меньше, чем она.
Сеньор де Ромеу предпочел бы никогда не поднимать столь щекотливых тем в разговоре с дочерьми. В деле их просвещения он полагался на Нурию, которая понимала в подобных делах куда меньше своих подопечных. Откуда отцу было знать, что Хулиана уже успела почерпнуть необходимые сведения из любовных романов и разговоров с Аньес Дюшам.
— Дайте мне время, отец, мне нужно подумать, — взмолилась Хулиана.
В тот момент Томасу де Ромеу, как никогда, не хватало покойной супруги, которая смогла бы проявить в столь сложном деле присущие матерям мудрость и волю. Сам он смертельно устал от бесконечных промедлений и отговорок. Пришлось просить Рафаэля Монкаду о новой отсрочке, а тому ничего не оставалось, как только принять ее. Сеньор де Ромеу велел дочери хорошенько обдумать предложение молодого человека и предупредил, что, если она не даст ответа в течение двух недель, он даст согласие за нее, и точка. Впрочем, при этих словах у Томаса все же дрогнул голос. Долгая осада Монкады стала темой для сплетен и пересудов; завсегдатаи изысканных салонов и слуги на кухнях на все лады повторяли, что девица без роду и племени дерзнула отказать самому видному жениху Барселоны. Однако Томас де Ромеу так и продолжал бы тянуть время, несмотря на перспективу приобрести в лице Монкады опасного врага, если бы его планы не нарушило внезапное происшествие.
Наступила первая пятница месяца, и обе сеньориты де Ромеу в сопровождении Нурии, как всегда, отправились раздать нищим милостыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Несмотря на то что Диего и Хулиана ночевали под одной крышей, они вели разную жизнь и почти не сталкивались в пустых залах огромного дома. Они редко оставались наедине, поскольку Нурия приглядывала за Хулианой, а Исабель шпионила за Диего. Порой ему удавалось застать девушку в коридоре и побыть несколько минут с ней наедине. Молодые люди встречались в столовой во время обеда, в музыкальном салоне, чтобы послушать арфу, в церкви на воскресной мессе, в театре, когда представляли Лопе де Вегу или обожаемые Томасом де Ромеу комедии Мольера. И в театре, и в церкви женщины сидели отдельно от мужчин, и Диего оставалось лишь разглядывать затылок своей возлюбленной, да и то издалека. Они прожили бок о бок долгие четыре года, и все это время Диего добивался благосклонности девушки с упрямством охотника, который преследует добычу, но все усилия были напрасны, пока страшная трагедия не склонила чашу весов в его пользу. Хулиана относилась к юноше так ровно, словно вовсе не замечала его ухаживаний, но влюбленный не оставлял надежд. Он убеждал себя в том, что девушка надевает маску равнодушия, чтобы скрыть свои истинные чувства. Диего где-то слышал, что у женщин так заведено. Бедняга, на него больно было смотреть. Лучше бы Хулиана возненавидела его; так уж причудливо устроено сердце влюбленного, что глубокую ненависть ему легче вынести, чем дружелюбие и сестринскую привязанность.
Семейство Ромеу проводило много времени в полузаброшенном имении в Санта-Фе. Это был большой старинный дом на вершине скалы, где много лет обитали дед и бабка покойной супруги Томаса де Ромеу со своими чадами и домочадцами. Из окон открывался чудесный вид. Прежде окрестные холмы покрывали чудесные виноградники, вино которых соперничало с лучшими французскими марками, но после войны ухаживать за деревцами стало некому, и теперь от них остались лишь сухие, корявые стволы. Дом наводнили знаменитые мыши из Санта-Фе, упитанные и вредные твари, которые в лихую годину не раз служили крестьянам пищей. С чесноком и пореем получалось вовсе не дурно. Обычно Томас за две недели до поездки отправлял в имение целый полк прислуги, чтобы они хорошенько убрали в доме: единственный способ хотя бы на время избавиться от грызунов. Впрочем, в последнее время семейство выбиралось за город все реже, слишком неспокойными стали дороги.
Людская злоба висела в воздухе, словно тяжелый дух, заставляя горло сжиматься от дурных предчувствий. Как большинство землевладельцев, Томас де Ромеу старался не покидать имения и даже перестал сам взимать плату со своих арендаторов, опасаясь расправы. Хулиана читала, играла на фортепиано и даже попыталась заняться благотворительностью, но не слишком преуспела на этом поприще. Нурия целыми днями ныла и жаловалась на погоду. Исабель боролась со скукой, рисуя пейзажи и портреты. Я не говорила вам, что она была неплохой художницей? Кажется, не говорила, непростительная забывчивость, тем более что это был единственный талант девушки. Он помог Исабель заслужить расположение крестьян, которого не смогла добиться ее сестра-благотворительница. Художница не только добивалась портретного сходства, но и ловко приукрашивала свои модели, добавляя им зубов, убавляя морщин и придавая чертам благородство, коим они редко обладали.
Впрочем, настало время вернуться в Барселону, где дни Диего протекали среди занятий, собраний Общества справедливости, студенческих вечеринок и романтических приключений, которые он сам в шутку именовал «рыцарскими подвигами». Хулиана вела обычную для барышень того времени праздную жизнь. Нурия, словно верная тень, сопровождала свою подопечную повсюду, даже на исповедь. И, само собой, ни за что не оставила бы ее наедине с мужчиной моложе шестидесяти лет. На балы Хулиана ездила вместе с отцом, изредка их сопровождал Диего, которого представляли как «кузена из Индий». Несмотря на толпу поклонников, девушка не выказывала ни малейшего желания выйти замуж. Томас всей душой желал устроить счастье своей чудесной дочки, но понятия не имел, где отыскать достойного зятя. Всего через пару лет ей должно было исполниться двадцать: критический возраст для заключения брака; а поскольку жениха у Хулианы все еще не было, надежды на замужество таяли с каждым днем. Диего и в этом находил повод для оптимизма, полагая, что рано или поздно остальные претенденты устанут ждать и гордячке придется выйти за него, чтобы не остаться старой девой. Своими надеждами он делился с Бернардо, который выслушивал признания друга с неизменным терпением.
К концу 1812 года Наполеон Бонапарт потерпел сокрушительное поражение в России. Император вторгся в этот необъятный край со своей Великой Армией, которая насчитывала более двухсот тысяч человек. Непобедимое войско, дисциплинированное и мощное, двигалось куда быстрее своих врагов, поскольку наступало налегке, не обремененное обозом, и кормилось грабежами. Но на пути вглубь России деревни пустели, их жители исчезали, крестьяне жгли урожай. Наполеон ступал по выжженной земле. Захватчики без боя взяли Москву, но город встретил их дымом пожаров и пулями одиноких смельчаков, которые прятались среди руин, не желая покоряться захватчикам. Покидая город, москвичи, по примеру отважных крестьян, подожгли свои дома. Никто не вышел навстречу Наполеону с ключами от города, ни один русский солдат не сдался врагу, лишь проститутки соглашались развлекать победителей, чтобы не умереть от голода. Наполеон остался один посреди пепелища. Целое лето прошло в ожидании непонятно чего. Когда он решил вернуться во Францию, начались дожди, а потом наступила морозная и снежная русская зима. Император даже представить себе не мог, какие испытания ждут его армию. К казачьим облавам и крестьянским засадам прибавились голод и лютый холод, с каким раньше не сталкивался ни один французский солдат. На обочинах позорного пути остались тысячи замерзших насмерть французов. Солдаты ели лошадей, сапоги, порой даже трупы своих товарищей. Лишь десять тысяч изможденных, отчаявшихся людей смогли вернуться на родину. Наблюдая гибель своей армии, Наполеон понимал, что звезда, освещавшая ему путь к славе, вот-вот закатится навсегда. Императору пришлось отозвать обратно свои войска, которые занимали к тому времени почти всю Европу. Две трети неприятельских сил ушли из Испании. Впервые после многих лет ожесточенной борьбы перед испанцами забрезжила надежда на победу, но долгожданное освобождение пришло лишь полтора года спустя.
В том же году, когда Наполеон во Франции зализывал раны, Эулалия де Кальис отправила своего племянника Рафаэля Монкаду на Антильские острова отыскать каналы для закупки какао. Сеньора собиралась поставлять миндальную пасту, глазированные орешки и ароматный сахар в лучшие кондитерские Старого и Нового Света. Она где-то слышала, что американцы обожают сладкое. Миссия племянника доньи Эулалии заключалась в том, чтобы наладить деловые связи и создать коммерческую сеть, которой предстояло соединить все крупные города от Вашингтона до Парижа. Лежащая в руинах Москва оставалась под вопросом, но Эулалия надеялась, что город вскоре поднимется из пепла и обретет прежний блеск. Одиннадцать месяцев Рафаэлю пришлось плавать по морям и трястись в седле, чтобы воплотить в жизнь мечту тетки о шоколадно-ароматическом братстве.
Накануне отъезда Рафаэль тайком от Эулалии встретился с Томасом де Ромеу. Тот не стал приглашать молодого человека домой, а принял его на нейтральной территории, в великолепном ресторане Философско-географического общества, членом которого он являлся с незапамятных времен. Преклонение Томаса де Ромеу перед Францией не распространялось на французскую кухню, и кулинарным изыскам, вроде язычков канареек, он предпочитал сытную каталонскую стряпню: escudella i earn d'olla, блюдо, способное поднять мертвых, говяжьи котлеты под названием эстофат и, конечно, непревзойденную монастырскую колбасу, толстую и как следует прокопченную. В отличие от Томаса, с довольным видом поглощавшего обильный ужин, Рафаэль был бледен и взволнован. К еде он почти не прикоснулся: слишком нервничал и к тому же опасался за свой желудок. Монкада подробно рассказал о себе отцу Хулианы, перечислив все свои титулы и не забыв упомянуть о средствах, которыми он располагал.
— Я весьма сожалею, сеньор де Ромеу, что нам пришлось познакомиться при столь прискорбных обстоятельствах, во время злосчастной дуэли с Диего де ла Вегой. Этот юноша весьма горяч, да и сам я, что скрывать, порой бываю вспыльчив. Мы повздорили, и дело дошло до поединка. К счастью, все обошлось без серьезных последствий. Надеюсь, печальные события не испортили вашего впечатления обо мне… — произнес кандидат в зятья.
— Никоим образом, сеньор. Дуэль — это способ защитить доброе имя. Честный поединок не делает благородных людей врагами, — любезно ответил кандидат в тести, отнюдь не позабывший всех обстоятельств дела.
Когда подали menjar blanc, такой сладкий, что челюсти склеивались, Монкада упомянул, что собирается просить руки Хулианы, как только вернется из путешествия. Томас уже давно наблюдал за настойчивым поклонником, но предпочитал не вмешиваться. Он не умел выражать свои чувства и потому не пытался сблизиться с дочерьми, предоставляя их воспитание Нурии. Томас видел, как малютка Хулиана делает первые робкие шаги по выстуженным коридорам каменного дома, теряет молочные зубки, подрастает, превращаясь из ребенка в угловатого подростка. Заметив, что девочка-подросток превратилась во взрослую девушку с детскими косичками, а платье стало тесно ей в груди, отец велел Нурии заказать для Хулианы подходящий гардероб, нанять учителя танцев и не спускать с нее глаз. У красавицы были и другие поклонники, кроме Рафаэля Монкады, и сеньор де Ромеу не знал, как поступить. Такая партия устроила бы любого отца, но Монкада был ему неприятен, к тому же в городе ходили упорные слухи о скверном нраве молодого человека. В те времена брак считали способом приобрести богатство и положение в обществе, а чувствам не придавали большого значения, но Томас смотрел на брак по-другому. Сам он женился по любви, познал истинное счастье и ни за что не пожелал бы другой супруги. Хулиана пошла в него, к тому же ее головка была забита бреднями из романов. Томас привык уважать волю своей дочери. Она скорее согласилась бы лишиться руки, чем выйти замуж без любви, и отец не хотел принуждать ее; он желал Хулиане счастья и сомневался, что она сумеет обрести его в браке с Монкадой. Разумеется, нужно было поговорить с ней самой, но Томас де Ромеу не знал, как подступиться к дочери, робея перед ее красотой и достоинствами. С далекой от совершенства Исабель он чувствовал себя куда увереннее. Дело не терпело отлагательств, и Томас в тот же вечер рассказал младшей дочери о предложении Монкады. Исабель пожала плечами, не поднимая глаз от белой скатерти, по которой сновала, вышивая затейливый узор, ее иголка, и заметила, что на Антильских островах свирепствует малярия, а потому нет смысла торопиться с принятием решения.
Диего не помнил себя от счастья. Отъезд опасного соперника повышал его собственные шансы. Однако девушка, ничуть не обеспокоенная отсутствием Монкады, не спешила привечать и Диего. Она по-прежнему обращалась к молодому человеку дружелюбно и слегка рассеянно, словно не понимала, что означают его таинственные знаки внимания. Стихи влюбленного не трогали сердце Хулианы, бесконечные «зубки-жемчуга», «очи-изумруды» и «коралловые уста» вызывали у нее смех. Чтобы почаще видеться с возлюбленной, Диего стал посещать уроки танцев и вскоре превратился в изящного и ловкого танцора. Он даже уговорил Нурию сплясать фанданго, но не сумел уговорить замолвить за него словечко перед своей воспитанницей: добрая старуха проявляла к нему не больше сострадания, чем Исабель. Чтобы завоевать расположение женщин, Диего научился разрубать свечи пополам одним взмахом клинка, так, чтобы верхняя часть встала на место, а пламя не дрогнуло. Еще он мог погасить свечу ударом хлыста. Усовершенствовав полученные от Галилео Темпесты навыки, молодой человек стал показывать карточные фокусы. Он жонглировал горящими факелами и мог без посторонней помощи вылезти из запертого на ключ сундука. Когда эти трюки наскучили даже ему самому, молодой человек попытался поразить воображение девушки рассказами о своих подвигах, о которых я не могу вам поведать, чтобы не нарушить слова, данного Бернардо и Мануэлю Эскаланте. Как-то раз, в минуту слабости, Диего даже намекнул на существование некоего тайного общества, куда принимают только избранных. Хулиана от души поздравила молодого человека, решив, что речь идет о сборище студентов, которые шатаются по улицам и распевают любовные песни. В поведении девушки не было ни презрения, ибо она ценила Диего чрезвычайно высоко, ни жестокосердия, ибо она отличалась добрым нравом, одна лишь мечтательная рассеянность. Хулиана ждала героя из романов, отважного и печального, который придет спасти ее из плена серых будней, и даже вообразить не могла, что этим героем окажется Диего де ла Вега. Или, тем паче, Рафаэль Монкада.
Между тем положение в Испании стремительно менялось. Никто не сомневался, что война вот-вот кончится. Эулалия заранее готовилась к этому событию, пока племянник устраивал ее дела за границей. Малярия не избавила Хулиану от притязаний Монкады, и он благополучно вернулся домой в ноябре 1813 года, еще богаче, чем прежде, благодаря процентам от продажи тетушкиных конфет. Молодой человек снискал огромный успех в лучших салонах Европы и Нового Света, был представлен самому Томасу Джефферсону и даже посоветовал ему выращивать какао в Виргинии. Едва успев стряхнуть дорожную пыль, Монкада поспешил к Томасу де Ромеу просить руки Хулианы. Он ждал слишком долго и не собирался опять мириться с отказом. Два часа спустя Томас уединился с дочерью в библиотеке, где имел обыкновение принимать самые важные решения, и, приободрив себя рюмкой коньяка, рассказал о предложении Монкады и своих сомнениях.
— Тебе пора замуж, дитя мое. Время не стоит на месте, — убеждал он. — Рафаэль Монкада — достойный кабальеро, а после смерти тетки он станет одним из первых богачей Каталонии. Я не привык судить о людях по толщине их кошельков, ты же знаешь, я просто хочу обеспечить твое будущее.
— Отец, для женщины несчастливый брак хуже смерти. Тут ничего не поделаешь. Как можно почитать мужа, если не любишь его и не доверяешь ему.
— Любовь и доверие приходят в браке, Хулиана.
— Не всегда, отец. Кроме того, не будем забывать о ваших нуждах и моем долге. Кто позаботится о вас, когда вы состаритесь. Исабель для этого не годится.
— Господь с тобой, Хулиана! Мне вовсе не нужно, чтобы вы заботились обо мне в старости. Я только хочу дождаться внуков и знать, что у моих дочурок хорошие мужья. Я не смогу спокойно умереть, если не позабочусь о вашем будущем.
— Я не думаю, что Рафаэль Монкада годится мне в мужья. Не могу представить, как останусь с ним наедине… — пробормотала девушка, жарко краснея.
— Как и любая другая девушка. Разве может молодая девица вообразить такое? — произнес Томас, смущенный не меньше, чем она.
Сеньор де Ромеу предпочел бы никогда не поднимать столь щекотливых тем в разговоре с дочерьми. В деле их просвещения он полагался на Нурию, которая понимала в подобных делах куда меньше своих подопечных. Откуда отцу было знать, что Хулиана уже успела почерпнуть необходимые сведения из любовных романов и разговоров с Аньес Дюшам.
— Дайте мне время, отец, мне нужно подумать, — взмолилась Хулиана.
В тот момент Томасу де Ромеу, как никогда, не хватало покойной супруги, которая смогла бы проявить в столь сложном деле присущие матерям мудрость и волю. Сам он смертельно устал от бесконечных промедлений и отговорок. Пришлось просить Рафаэля Монкаду о новой отсрочке, а тому ничего не оставалось, как только принять ее. Сеньор де Ромеу велел дочери хорошенько обдумать предложение молодого человека и предупредил, что, если она не даст ответа в течение двух недель, он даст согласие за нее, и точка. Впрочем, при этих словах у Томаса все же дрогнул голос. Долгая осада Монкады стала темой для сплетен и пересудов; завсегдатаи изысканных салонов и слуги на кухнях на все лады повторяли, что девица без роду и племени дерзнула отказать самому видному жениху Барселоны. Однако Томас де Ромеу так и продолжал бы тянуть время, несмотря на перспективу приобрести в лице Монкады опасного врага, если бы его планы не нарушило внезапное происшествие.
Наступила первая пятница месяца, и обе сеньориты де Ромеу в сопровождении Нурии, как всегда, отправились раздать нищим милостыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43