Слушая рассказы Диего о матери и бабушке, она представляла их героинями эпических полотен, изображавших конкистадоров в сверкающих латах и полубогов в роскошных уборах из перьев. На самом деле худые оборванные женщины ничуть не походили на благородных индианок с картин, но нисколько не уступали им в благородстве. Исабель так и не смогла поговорить с Белой Совой, однако чуть позже ей представился случай поближе узнать Тойпурнию. У этой странной и мудрой женщины было чему поучиться. Исабель поняла, что хотела бы походить на индианку. Их симпатия была взаимной, Тойпурнии пришлась по душе юная испанка с раскосыми глазами. Женщина смогла разглядеть в ней то, чего не видели другие.
В племени было много детей, женщин и стариков, но оставалось только пять охотников, да и те рисковали попасть под пули белых. Порой голод заставлял индейцев воровать скот, но за это полагались плети, иногда даже виселица. Туземцы все чаще нанимались к белым плантаторам, но племя Белой Совы дорожило свободой, несмотря на все тяготы и опасности. Репутация шаманок и целительниц, которой пользовались женщины племени, защищала его от набегов соседей. Чужаки приходили к Белой Сове за советом или целебным снадобьем, расплачиваясь едой и шкурами. Племя выжило, но, с тех пор как Монкада и Алькасар начали охоту на молодых индейцев, ему приходилось все время перебираться с места на место. Кочевая жизнь заставила индейцев отказаться от идеи выращивать маис, и теперь они питались фруктами, грибами, рыбой и дичью, если удавалось что-нибудь поймать.
Бернардо и Ночная Молния подарили Диего вороного коня с огромными умными глазами. Это был Торнадо, оставшийся без матери жеребенок, которого Бернардо нашел во время обряда инициации семь лет назад, а Ночная Молния выкормила и обучила. Это был великолепный скакун и прекрасный товарищ. Диего приласкал бархатные ноздри вороного, запустил пальцы в роскошную гриву.
— Мы тебя спрячем, Торнадо. Ты предназначен для Зорро, — сказал юноша, а конь тихонько заржал в ответ и тряхнул хвостом.
Поужинали жареным енотом и пойманными в силки птичками. Утомленная Исабель завернулась в плащ и заснула у костра. Диего рассказал матери о несчастье, постигшем Алехандро де ла Вегу. Тойпурния призналась, что любит мужа и скучает по нему, но остаться с ним она не могла. Она предпочитала полную тягот кочевую жизнь золотой клетке. Выросшая на свободе, Тойпурния не сумела привыкнуть к жизни в четырех стенах, лицемерным обычаям, неудобной европейской одежде, необходимости посещать церковь. С годами Алехандро становился все более суровым и непримиримым. Любовный пыл угас, у супругов было слишком мало общего, а когда их единственный сын покинул дом, и вовсе ничего не осталось. И все же тронутая судьбой мужа индианка согласилась помочь вызволить его из тюрьмы и спрятать беглеца. Тойпурния знала каждую тропинку необъятной Калифорнии. Она подтвердила догадки падре Мендосы относительно темных делишек Монкады.
— У Жемчужной отмели уже два месяца стоит на якоре большой баркас, заключенных к нему доставляют на лодках, — рассказала Тойпурния.
Люди Монкады забрали несколько молодых индейцев из племени Белой Совы и заставляли их работать от зари до зари. Их опускали на дно на веревке, с корзинами для сбора раковин и камнями на ногах. Наполнив корзину, сборщик дергал за веревку, и его вытягивали на поверхность. Добычу доставляли на баркас, где другие узники ранили себе руки, извлекая из раковин жемчуг. Тойпурния полагала, что Алехандро нужно искать среди них, ведь он был слишком стар, чтобы нырять за раковинами. Заключенные ночевали прямо на песке, закованные в кандалы, и питались одними устрицами.
— Я не знаю, как вызволить твоего отца из этого ада, — призналась индианка.
Устроить побег с баркаса и вправду было почти невозможно, но падре Мендоса рассказывал, что в тюрьму должен прибыть священник. Монкада и Алькасар постараются сохранить свои темные дела в секрете, а стало быть, к его приезду им придется на время вернуть узников в тюрьму. Этот шанс нужно было использовать во что бы то ни стало. Диего понимал; что ему не удастся скрыть существование Зорро от матери и бабки: без их помощи он не справился бы. К его немалому изумлению, обе женщины спокойно выслушали историю о похождениях Зорро и благосклонно отнеслись к безумному плану юноши проникнуть в маске в тюрьму Эль-Дьябло. Они обещали юноше хранить его тайну. Было решено, что через два дня Бернардо с тремя сильными и отчаянными соплеменниками верхом отправятся на Перекресток Черепов в нескольких лигах от Эль-Дьябло, где много лет назад повесили двух разбойников. Их черепа, выбеленные дождем и солнцем, до сих пор висели на деревянном кресте. Индейцев не станут посвящать в детали предстоящей операции, чтобы они не проговорились, если попадут в руки врагов.
Диего в двух словах изложил матери и бабке план освобождения отца и, если повезет, других заключенных. Большинство из них были индейцами, они прекрасно знали окрестности и при первом же удобном случае могли затеряться среди холмов и зарослей. Белая Сова рассказала, что на строительство Эль-Дьябло согнали много индейцев, и среди них ее родного брата, которого белые называли Арсенио, хотя его настоящее имя было Тот, Кто Видит Во Тьме. Он был слепым от рождения, но индейцы верили, что тот, кто не видит дневного света, обретает зрение в темноте, как нетопырь, и Арсенио был тому прекрасным примером. Он обладал на редкость ловкими руками, все время что-то мастерил и мог починить любой механизм. Индеец знал тюрьму как свои пять пальцев, ведь на протяжении сорока лет она составляла весь его мир. Арсенио работал в Эль-Дьябло задолго до появления Карлоса Алькасара и хранил в памяти имена всех ее узников. Бабка дала Диего три совиных пера.
— Возможно, мой брат сумеет тебе помочь. Когда повстречаешь его, скажи, что ты мой внук, и отдай ему эти перья, так он поймет, что ты говоришь правду, — сказала она.
Перед отъездом Диего условился с Бернардо о скорой встрече. Индеец оставался в селении, чтобы подготовить снаряжение, которое пришлось тайком от падре Мендосы позаимствовать из миссии. «Порой цель все же оправдывает средства», — заметил Диего, когда друзья осматривали погреб в поисках длинной веревки, селитры, цинкового порошка и фитилей.
Прощаясь, юноша спросил у матери, почему его назвали Диего.
— Так звали моего отца, твоего деда испанца: Диего Саласар. Он был храбрый и честный человек и понимал индейцев. Он дезертировал с военного корабля, потому что стремился к свободе и не желал слепо подчиняться офицерам. Отец любил мою мать и ради нее принял обычаи нашего племени. Он научил меня многим вещам, например испанскому языку. А почему ты спрашиваешь? — опомнилась Тойпурния.
— Мне всегда хотелось это узнать. Ты знаешь, что «Диего» означает «местоблюститель»?
— Нет. А кто это?
— Тот, кому приходится занимать чужое место, — ответил юноша.
В миссии Диего объявил, что уезжает в Монтеррей. Он продолжал настаивать, что губернатор непременно разберет дело его отца. Молодой человек отказался взять попутчиков, заявив, что прекрасно доберется один, а ночевать будет в миссиях, которых на Камино Реаль предостаточно. Диего отправился в путь верхом, а вещи погрузил на другую лошадь, которую вел в поводу. Падре Мендоса полагал, что поездка не принесет никаких результатов, а промедление может стоит дону Алехандро жизни. Однако его аргументы не возымели действия.
Когда миссия осталась далеко позади, Диего свернул с дороги в поле и повернул на юг. Юноша надеялся, что у Бернардо все готово и он ждет на Перекрестке Черепов. На полпути Диего остановился, чтобы переодеться. Он надел залатанную сутану, которую тоже пришлось позаимствовать у доброго падре Мендосы, наклеил бороду из прядей Белой Совы и дополнил новый облик очками Нурии. Юноша знал, что дуэнья перевернет всю миссию, чтобы их разыскать. Диего первым приехал к деревянному кресту с черепами разбойников, но ждать пришлось не слишком долго: вскоре появился Бернардо, а с ним еще трое молодых индейцев в одних набедренных повязках, вооруженных луками и стрелами и покрытых боевым орнаментом. Ничего не объясняя своим спутникам, Бернардо передал мнимому священнику сумки с бомбами и фитили. Братья подмигнули друг другу: все было готово в лучшем виде. Среди лошадей, приведенных индейцами, был и Торнадо, и перед уходом Диего, не сдержавшись, приласкал его.
Диего направился в тюрьму пешком, ему казалось, что в белесых лучах солнца фигура священника будет слишком величавой, чтобы вызвать подозрения. На одного коня он погрузил узел с вещами, а на другого сумки, которые принес Бернардо, и деревянный крест длиной в шесть пядей. Поднявшись на вершину небольшого холма, он смог увидеть в отдалении море и разглядеть среди скал мрачную громаду тюрьмы Эль-Дьябло. Юноша умирал от жажды, его сутана промокла от пота, однако он ускорил шаг, мечтая поскорее увидеть отца и воплотить свой план в жизнь. Через четверть часа за спиной у Диего раздался топот копыт, и над дорогой взметнулось облако пыли от проезжающей кареты. Юноша едва не закричал от ярости: появление кареты могло спутать все его планы, ведь дорога вела в крепость, и никуда больше. Диего склонил голову, поплотнее надвинул капюшон и проверил, на месте ли борода. Она могла отклеиться от пота, хоть и держалась на лице при помощи отменно вязкой смолы. Карета остановилась в двух шагах от Диего, и, к его немалому удивлению, из окошка высунулась хорошенькая девушка.
— Вы направляетесь в тюрьму, святой отец? Мы вас давно ждем, — сказала она приветливо.
У девушки была прелестная улыбка, и непокорное сердце Диего забилось сильнее. Боль потери постепенно отступала, и юноша вновь начал смотреть на женщин, особенно на таких привлекательных, как пассажирка кареты. Молодому человеку пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выйти из роли.
— Меня зовут падре Агилар, дочь моя, — представился Диего, стараясь говорить дребезжащим, старческим голосом.
— Садитесь в карету, святой отец, вам нужно отдохнуть. Я как раз направляюсь в Эль-Дьябло навестить кузена, — предложила девушка.
— Благодарствую, дочь моя.
Так эта красотка не кто иной, как Лолита Пулидо! Та самая худышка, которая присылала ему любовные записки, когда им было по пятнадцать лет. Неслыханная удача! Явившись в тюрьму в карете Лолиты Пулидо, он не вызовет никаких подозрений. Едва кучер назвал имена девушки и падре Агилара, стражники открыли ворота и почтительно пропустили карету во двор. Похоже, Лолита была в тюрьме известной фигурой, солдаты учтиво приветствовали девушку, и даже закованные в колодки узники улыбнулись ей.
«Дайте беднягам воды, на таком солнце они изжарятся заживо», — велела Лолита одному из стражников, и тот бросился выполнять приказание. Диего тем временем осматривал тюрьму и пытался прикинуть количество солдат. Он мог бы проникнуть в здание по веревке, но понятия не имел, как вызволить отца; здание казалось неприступным, и стражников было слишком много.
Посетителей немедленно провели в кабинет Карлоса Алькасара, все убранство которого состояло из стола, пары стульев и полок, на которых хранились амбарные книги с тюремной бухгалтерией. В эти здоровенные книжищи заносили все сведения о жизни тюрьмы от расходов на корм для лошадей до имен умерших заключенных, все, кроме жемчуга, бесследно исчезавшего в сундуках Монкады и Алькасара. В углу стояла раскрашенная деревянная скульптура, которая изображала Деву Марию, попиравшую демона.
— Добро пожаловать, святой отец, — поздоровался Карлос Алькасар, расцеловав в обе щеки кузину, которую он продолжал нежно любить, совсем как в детстве.
— Мы ждали вас только завтра.
Диего, опустив глаза долу, елейным голосом процитировал первое попавшееся латинское изречение, прочувствованно, хоть и не вполне к месту, заключив цитату высокопарным sursum corda. Карлос не понял ни слова, в школьные годы он не был чересчур прилежным учеником и не преуспел в мертвых языках. Он был еще очень молод, не старше двадцати четырех лет, но циничный взгляд делал его старше. У Алькасара был хищный рот и злобные крысиные глазки. Лолита, вне всякого сомнения, заслуживала лучших родственников, чем Карлос.
Выпив воды, мнимый священник заявил, что завтра отслужит мессу, исповедует и причастит всех, кто в этом нуждается. И хотя он смертельно устал, долг велит ему этим же вечером навестить больных и наказанных заключенных, включая тех, кого заковали в колодки. Лолита вызвалась сопровождать священника; она отдала в распоряжение падре Агилара лекарства для узников.
— У моей сестры слишком доброе сердце, падре. Я не раз говорил ей, что Эль-Дьябло — неподходящее место для юных сеньорит, но она не слушает. И не желает понять, что большинство здешних постояльцев — дикие звери без чувств и морали, привыкшие кусать руку, которая их кормит.
— Меня еще никто ни разу не кусал, Карлос, — подала голос Лолита.
— Скоро подадут ужин, падре. Но не ждите особых разносолов, мы здесь живем скромно, — заметил Алькасар.
— Не беспокойся, сын мой, я ем очень мало, а на этой неделе вообще пощусь. Хлеб и вода, больше мне ничего и не надо. Пожалуй, я поем в своей комнате, когда навещу больных и помолюсь.
— Арсенио! — позвал Алькасар.
Из темноты выступил индеец. Все это время он стоял в углу, неподвижный и безмолвный, так что Диего даже не заметил его присутствия. Он узнал Арсенио по описанию Белой Совы. Глаза старика покрывали бельма, но ступал он твердо.
— Проводи отца в его комнату, чтобы он мог отдохнуть. Ты будешь ему прислуживать, понял? — приказал Алькасар.
— Да, сеньор.
— Потом отведешь его к больным.
— И к Себастьяну, сеньор?
— Только не к этому мерзавцу.
— Почему? — вмешался Диего.
— Этот проходимец не болен. Его пришлось выпороть плетьми, ничего страшного, не беспокойтесь, падре.
Лолита расплакалась: ведь брат обещал не применять больше телесных наказаний. Пока родственники спорили, Арсенио повел Диего в предназначенную для него комнату, куда уже успели перенести все его вещи, включая огромный крест.
— Вы не священник, — сказал Арсенио, закрыв за собой дверь отведенной гостю комнаты.
Диего почувствовал укол страха; если даже слепой обо всем догадался, обмануть зрячих точно не удастся.
— Священники пахнут по-другому, — объяснил Арсенио.
— Правда? А чем же я пахну? — удивился Диего, вспомнив, что на нем сутана падре Мендосы.
— Волосами индейской женщины и древесным клеем, — ответил старик.
Юноша потрогал искусственную бороду и рассмеялся. Решив, что другого случая может не представиться, он рассказал Арсенио, зачем пробрался в тюрьму, и попросил его о помощи. Диего передал индейцу совиные перья. Слепой ощупал их своими чуткими пальцами, по его лицу было видно, что он узнал послание сестры. Диего признался, что приходится Белой Сове внуком, и этого оказалось достаточно, чтобы Арсенио начал ему доверять; он уже много лет не получал известий от родных. Слепой рассказал, что раньше тюрьма Эль-Дьябло была крепостью и он сам строил ее, потом остался прислуживать военным, а после и тюремщикам. Заключенным в этих стенах всегда приходилось несладко, но с тех пор, как начальником тюрьмы стал Карлос Алькасар, она превратилась в сущий ад; подлость и жестокость этого человека не поддавались описанию. Алькасар использовал узников как рабочую силу и придумывал для них зверские наказания, он присваивал себе деньги, выделенные на питание заключенных, и кормил их объедками, которые оставляли солдаты. В это время в крепости был один умирающий, нескольких человек ужалили ядовитые медузы, еще несколько порвали легкие, и теперь у них шла кровь из носа и ушей.
— А что с Алехандро де ла Вегой? — спросил павший духом Диего.
— Этот долго не протянет, он потерял волю к жизни и перестал вставать. Другие работают за него, чтобы его не наказали, и кормят беднягу с ложки, — рассказал Арсенио.
— Прошу тебя, Тот, Кто Видит Во Тьме, отведи меня к нему.
Солнце еще не село, но в тюрьме царила мгла. Решетчатые окна в толстых стенах почти не пропускали свет. Арсенио, не нуждавшийся в светильниках, взял Диего за руку и решительно повел его по мрачным коридорам и узким лестницам в подвал, который вырыли под фундаментом крепости, когда решили превратить ее в тюрьму. Камеры находились ниже уровня моря, в них было сыро от постоянных приливов, стены покрывали зеленые пятна плесени, повсюду распространялось страшное зловоние. Часовой отпер железную решетку, закрывавшую вход в коридор, и передал Арсенио связку ключей. Диего поразила стоявшая вокруг тишина. Вероятно, узники были настолько слабы, что могли разговаривать только шепотом. Арсенио направился к одной из камер, ощупал связку, выбрал нужный ключ и без усилий отпер решетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43