И тогда мне ничего не останется, кроме как позвать Роули и вместо бренди вы получите полную ложку какого-нибудь Особого Лекарства миссис Тэйлор, — с некоторым злорадством расхохоталась герцогиня, потому, что этот человек, один взгляд которого заставлял повиноваться сотни людей, мгновенно послушался.
Как раз во время этой забавной сцены их и застали вошедшие в гостиную Люсьен Доминик с Реей.
— Данте? Мама? — пролепетала Рея, с изумлением глядя на их улыбающиеся лица.
— Дорогой мой, как ты вовремя! Я как раз собиралась предложить Данте бокал бренди, ты составишь ему компанию, — весело прощебетала герцогиня, отлично понимая, что герцог вряд ли пропустил мимо ушей то, что она назвала зятя по имени. — Люсьен? Ты присоединишься к нам, не так ли? — спросила она, её сверкающие глаза, похоже, бросали ему вызов, предлагая отказаться.
Пожав плечами, он устроился на китайском диванчике рядом с женой. Рея села в кресло напротив них. В другом уже сидел Данте.
— Побеседовали? — спросила Рея, по-прежнему опасаясь неприятных неожиданностей. Ведь если матери не удастся найти общий язык с Данте, если они поссорятся, как уже поссорился с ним её отец, тогда …. Она даже боялась думать, что будет дальше. Она теперь принадлежала мужу душой и телом и с ним была вся её любовь и верность.
— Конечно, моя дорогая, — отозвалась герцогиня, и из груди Реи вырвался слабый вздох. — На самом деле, твой муж мне немало порассказал о своих более, чем дерзких подвигах. Необыкновенно интересно, к тому же ты знаешь, я просто обожаю всяческие приключения и безумства! — добавила она с улыбкой, перехватив на лету изумленный взгляд герцога. — Конечно, будучи благовоспитанной дамой, я ни за что в жизни не решилась бы на такое.
— Как жаль, Рина, что ты не готова поддаться соблазнам, — отозвался Доминик, наполняя бокал зятя. Он налил и себе полный бокал, подумав, что наверняка понадобится немало бренди, чтобы непринужденно вести светскую беседу с человеком, которого он не так давно собирался убить. — Мне кажется, из тебя получилась бы великолепная преступница.
— Господи, Люсьен, ну что ты говоришь, — нервно засмеялась герцогиня, подумав, что стоит получше следить за своим языком, пока он не довел её до беды. Похоже, муж не в самом лучшем расположении духа, подумала она, глядя, как он мрачно уставился на свой бокал.
— Мама с отцом то и дело дразнят друг друга. Честно, говоря, никто из нас не понимает, почему, — объяснила Рея.
— Что это их так заинтересовало? — кивнул герцог в сторону малышей, поглощенных чем-то интересным на ковре.
— Слушают зов моря, — сказала герцогиня, весело расхохотавшись при виде его вытянувшегося лица.
— Мы с Конни постоянно собирали ракушки на берегу, пока остальные занимались поисками сокровища с затонувшего галеона, — добавила Рея, вдруг вспомнив о теплых, напоенных солнцем днях на берегу под пальмами. — Это ведь Данте подарил тебе, не так ли? — спросила она. — Ты должна попросить, чтобы он как-нибудь показал тебе содержимое своего матросского сундучка с Морского Дракона, он полон самых неожиданных вещей, которые ему удалось отыскать на затонувших кораблях. У него там есть даже хрустальный графин, который, может быть, принадлежал когда-то губернатору испанских колоний — прежде, чем его галеон пошел ко дну во время шторма, — похвасталась Рея.
— Вот как? А я даже не предполагал, что у вас есть время и охота заниматься коллекционированием, лорд Джейкоби, — пробурчал сквозь зубы Люсьен Доминик.
— Все зависит от того, что коллекционировать, ваша светлость, — отозвался Данте, стараясь не замечать явного раздражения в голосе герцога. Он прекрасно отдавал себе отчет, что пройдет немало времени, прежде чем высокомерный Люсьен Доминик сможет принять его в качестве зятя.
Глаза герцога, напоминающие пламя свечи в темной комнате, остановились на хрупкой фигурке дочери. Скоро беременность уже станет заметна, подумал он, а значит, он ни за что на свете не решится расстроить её, пока она в таком положении. Он перевел взгляд на Данте Лейтона и вяло произнес, — А вот мне всегда казалось, что значительно интереснее владеть чем-то действительно драгоценным, чем сотней менее дорогих безделушек. Вы скорее всего, не согласны со мной? — спросил он вкрадчиво, так что Данте едва почувствовал намек, граничивший с предупреждением.
Он бестрепетно встретил взгляд узких, как щелочки, глаз. — Наконец-то, ваша светлость, мне и с вами удалось найти что-то общее. Лицо Доминика потемнело, но он предпочел промолчать.
— У меня есть просьба к вам обоим, — начала герцогиня чуть смущенным тоном, постаравшись не обращать внимания на омрачившееся лицо мужа. — Если бы вы согласились ещё раз совершить обряд венчания в нашей маленькой церкви и ещё раз произнесли брачные обеты … Для вас это пустяк, а для меня … Люсьену кажется, что это не так уж и важно, но это важно для меня, и не потому, что я смогу присутствовать при церемонии венчания, а просто … потому … — Она не смогла продолжать, словно была слишком взволнована.
— Это потому, что кто-то менее снисходительный и доброжелательный, чем вы, сможет оспаривать законность рождения нашего ребенка? — пришел ей на помощь Данте.
— Но это же ужасно! — возмутилась Рея, её рука метнулась ко все ещё плоскому животу. — Нас же обвенчали в церкви. И все было абсолютно законно.
— Не смотрите, что Люсьен молчит, — пожала плечами герцогиня, — он думает то же самое, что и я. Мне хорошо известно, как рождаются на свет жестокие, гнусные сплетни. И так уже было предостаточно слухов вокруг твоего имени, дорогая, а то, что вы венчались в Индиях, только подлило масла в огонь.
Сабрина Доминик бросила взгляд на мужа. Она ничуть не сомневалась, что он до сих пор строит планы, прикидывая, как бы объявить недействительным брак дочери. Онадогадывалась, что уж ему-то совсем ни к чему делать его абсолютно законным. Но сама она уже поняла, что они бессильны.
— Я не смогу оставаться в стороне, когда имя моей дочери у всех на устах. Я не позволю никому разрушить её счастье грязными сплетнями, — заявила герцогиня и её щеки вспыхнули от гнева.
Рея обменялась с Данте вопросительным взглядом и чуть заметно кивнула, когда он сказал, — Мы с женой сочтем за честь ещё раз повторить наши обеты здесь, в её родном доме. Мне хорошо известно, как Рея всегда страдала из-за того, что вы и его светлость не могли присутствовать на нашем венчании, — добавил он, донельзя обрадованный. Повторное венчание должно поставить раз и навсегда крест на любых попытках её отца аннулировать их брак.
— Я так рада. И наш священник тоже будет счастлив, ведь его так расстроило известие о вашей свадьбе. В конце концов, именно он когда-то крестил тебя, дорогая, и я подозреваю, что добрый старик и не мыслил себе, что кто-то другой будет тебя венчать. Он так расстроился, что я даже испугалась, — герцогиня всегда с большой теплотой говорила об их приходском священнике, который был духовным пастырем всей семьи Домиников ещё со времен блаженной памяти последней вдовствующей герцогини. Правда, та, к величайшему сожалению духовного отца, громогласно объявила, что не нуждается в его советах.
— Я бы хотела так же устроить по этому поводу грандиозный бал и представить моего зятя всему здешнему обществу по всем правилам и с законной гордостью, — заявила герцогиня. — Я хочу, чтобы все знали о том, что мы вполне одобряем мужа, которого избрала себе наша дочь и гордимся тем ребенком, которого она вскоре произведет на свет.
— Дорогая моя, — заметил Доминик со слабой улыбкой, которая чуть искривила его тонкие губы, — Если ты считаешь необходимым, чтобы наша дочь и лорд Джейкоби повторили свои клятвы перед нами и нашим священником в надежде положить конец сплетням, так тому и быть. Тем не менее я совершенно уверен, что устроив большой прием, позвав полный дом гостей, уже и так взбудораженных глупой болтовней, ты добьешься как раз обратного результата — а именно, дашь новую пищу досужим сплетникам. — Впрочем, он прекрасно отдавал себе отчет, что раз Сабрина вбила себе что-то в голову, у него нет ни малейшего шанса.
Поднявшись на ноги, герцог налил себе ещё бокал бренди. Хотелось бы ему знать, о чем в эту минуту думал Данте. Если Рея и он вновь произнесут свои брачные клятвы в их маленькой церкви, бывшей свидетелем венчаний бесчисленных поколений Домиников, включая и его собственное, тогда герцогу ничего не останется, кроме как приветствовать капитана Морского Дракона в качестве нового члена семьи.
Давайте забудем и простим все обиды и оскорбления.
Сервантес
Глава 11
Давно растаял последний снег и в огромном камине тлел только крошечный кусок святочного полена. Как это всегда водилось на Рождество, его сожгли в соответствии с торжественным ритуалом, фейерверк сопровождался веселым пением рождественских гимнов, за которыми последовало празднество. Уже давно исчезли ветки падуба и омелы, украшавшие гигантский холл в замке, армия горничных и лакеев скребла и чистила, наводя везде порядок, как будто мартовские весенние ветры, ревущие и бушующие в окрестных холмах и сотрясающие то и дело оконные рамы, заставляли их суетиться больше обычного.
Это было время, когда зарождается новая жизнь, новые надежды.
Сверкающее золото ослепительных нарциссов и нежная зелень лишь вчера лопнувших почек, ещё даже не успевших развернуться, громко заявляли о близком приходе весны. Скоро холмы и долины покроются пышным разноцветьем полевых цветов, засверкают тут и там звездочки маргариток и невзрачницы, яркие белые пятна на фоне темно-синих, лиловых и розовых облаков вероники, водосбора и пятнистого аронника.
Данте Лейтон, стоя в полном одиночестве у одного из высоких окон замка, вдруг заметил черного дрозда. Ветер тащил птицу к зарослям молодого кустарника по ту сторону маленького пруда, где, окруженная древними кедрами, уединенно стояла крошечная средневековая церковь. Под этими сводами, в свете бледных лучей зимнего солнца, едва пробивающихся через маленькие, цветные стеклышки, он и Рея Клер снова произнесли свои брачные клятвы. За их спиной сбившись в плотную толпу на пышно украшенных скамьях эпохи самого короля Иакова I в молчании застыли все члены семейства Домиников и Флетчеров. Лица их потемнели, когда Данте громко объявил Рею Клер своей женой отныне и навсегда, повторяя без колебаний слова, которые торжественно произносил старенький отец Солли. Вытянувшись во весь рост за своей кафедрой, одетый в черную сутану священник был страшно похож на древнего мага, со своим сморщенным, как печеное яблоко, лицом, освещенным лишь неровным, колеблющимся светом горевших на алтаре свечей .
А теперь легендарный капитан Морского Дракона, сердце которого ни разу не дрогнуло при оглушительном грохоте корабельных пушек, дрожащей рукой попытался пригладить спутанные, торчащие во все стороны волосы. Данте дрожал от страха, дрожал так, как никогда в жизни и с этим страхом он был бессилен справиться.
Наверное, в сотый раз он бросил встревоженный взгляд в сторону спальни, где в полусумраке слабо мерцали все оттенки голубого, бледно-желтого и серебряного, а за высокими окнами, скрытыми тяжелыми шторами из бледно-голубого дамаста, прятались мокрые деревья. Под кроватью с пышным балдахином лежала Рея Клер, давая жизнь плоду их безумной страсти. Данте почувствовал, как судорогой жалости и нежности сжало его горло при воспоминании о её отчаянных криках утром, когда схватки только начались. Он вспомнил, как храбро она попыталась улыбнуться ему, как потемнели и расширились от боли глаза и бледный лоб покрылся каплями пота.
Его тут же выставили из комнаты, на его встревоженные вопросы никто не обращал ни малейшего внимания, Роули с герцогиней поспешили к постели, где стонала Рея, а перед его носом плотно закрыли дверь. Вспомнив, как все это было, Данте сделал большой глоток бренди и тоскливо уставился на стакан, которых он успел осушить уже немало. Вкуса он не почувствовал — коньяк обжег горло, а спустя мгновение по телу разлилось блаженное тепло. Прижавшись к стеклу пылающим лбом, он проклинал себя за то, что осмелился даже коснуться этого такого любимого тела.
Данте рассеянно взглянул на далекие холмы, где, похожее на пылающий, золотой шар, садилось солнце и, обернувшись, встретился глазами со всеми, кто собрался в этой комнате, терзаясь тем же страхом. Теперь они уже не были для него чужими. Как ни странно, но он привык считать их своей семьей. И вот теперь они пришли, чтобы разделить с ним тяжкое бремя ожидания, и его страх стал их страхом.
И глядя в лица членов этой новообретенной семьи, Данте мысленно вернулся на пару месяцев назад и вспомнил, как, почти против собственной воли, он постепенно привязался к этим людям, а потом даже стал искать их дружбы. Для Данте было в диковинку испытывать подобные чувства. Ведь он никогда не знал, что это такое, иметь брата или сестру, и ему были совершенно неизвестны те чувства, что связывают между собой близких людей, например отца с сыном.
К несчастью, они были слишком настроены против него, чтобы неприязнь и настороженность, которую они питали к чужаку, исчезла в один день. К тому же, как он сам готов был признать, для этой неприязни были достаточно веские основания. Но герцогиня была на его стороне и теплота, с которой она относилась к нему, сделали так, что неприязнь постепенно уступила место искренним усилиям сделать так, чтобы замок стал для него родным домом. Он чувствовал, что его постоянно втягивают в разговор, а порой и делают центром внимания, особенно в присутствии юных представителей обоих семейств. И тогда он пускался в рассказы об опасностях, пережитых им в бытность капитаном пиратского судна.
Задумчивый взгляд Данте обратился к Флетчерам, которые ещё накануне прибыли в замок. Леди Мэри было очередное видение. Похоже, постепенно сэр Теренс привык к необычным способностям своей супруги, но Данте почему-то до сих пор становилось не по себе при мысли, что эта женщина может предвидеть будущее. И сейчас она безмятежно сидела у камина, её гибкие пальцы ловко управлялись с иголкой, а он наблюдал за ней, и чувствовал, как медленно сходит с ума — ведь леди Мэри выглядела так, будто для неё в данную минуту не было ничего страшнее, чем пропустить стежок. Если бы он только мог безоговорочно поверить в то, что именно благодаря своему дару она сейчас так спокойна и безмятежна!
Понемногу случилось так, что Данте проникся уважением и даже некоторой любовью к её мужу, отставному генералу, хотя ему было прекрасно известно, что этот человек невзлюбил его с первой же встречи. Теперь же оказалось, что им есть, о чем поговорить, и Данте чувствовал, что и генерал стал относиться к нему намного теплее. Даже юный Джеймс, который начал с того, что чуть было его не прикончил, забыл о своей неприязни и с удовольствием присоединялся к братьям и сестрам, когда те засыпали Данте вопросами о его приключениях.
С Френсисом Домиником, родным братом Реи, который был всего на год моложе её, подружиться оказалось куда труднее. Несколько месяцев он приветствовал появление Данте в их обществе лишь надменно холодным вздергиванием плеч. Но постепенно и он поддался неизменному очарованию личности Лейтона, и вот наконец настало время, когда Френсис плечом к плечу с Данте отражал атаки младших братьев Эвана и Джорджа, когда они вечерами сходились за карточным столом.
Скоро Данте привязался и к Ричарду с Сарой. Он инстинктивно чувствовал, что оба они понравились бы старому ворчуну МакДоналду — и не только потому, что волосы у обоих были цвета пламени, который Ричард унаследовал от своего знаменитого предка, вождя клана, приятеля Мака. Ричард был умницей, прекрасно знал и любил Шотландию, горный край, который стал его домом.
Оставался один только Робин Доминик, чье расположение Данте почти уже отчаялся завоевать. Лейтон никогда особенно не рассчитывал подружиться с Люсьеном Домиником, да и тот лишь сохранял холодную вежливость, когда дело касалось его зятя, но вот его юный сын … Данте в глубине души был почти уверен, что в конце концов сможет убедить того, что совсем не является таким кровожадным чудовищем, каким, по-видимому, мальчик до сих считал его. У него было сильное подозрение, что все это было отчасти из-за напряженности, существовавшей до сих пор между Робином и Конни Бреди. По-видимому, ни один из воинственных юнцов не собирался забывать о своем оскорбленном достоинстве. Не способствовало их примирению и то, что каждый постоянно требовал внимания Реи и при этом отчаянно ревновал, страшась того, что соперник вытеснит его из сердца девушки. И по мере того, как шло время, вражда их становилась все сильнее.
Данте не так уж сильно бы переживал из-за Конни, если бы тому не было так тяжело свыкнуться со своей новой ролью воспитанника маркиза Джейкоби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71