А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Скоро, очень скоро она сможет прижать к груди и собственного малыша.
— Ну конечно! Я вспомнила! — радостно воскликнула Каролина, оглядевшись вокруг с торжествующим видом, но, похоже, никто не обратил ни малейшего внимания на её слова. — Мужа Реи Клер когда-то обвиняли в убийстве! — заявила она. Удовлетворение её было полным, потому что ей в конце концов удалось привлечь к себе всеобщее внимание собравшихся. — Ну что ж, Рея Клер, я ничуть не сомневаюсь, что ты поражена. Хочешь сказать, что никогда не слышала о том, что твоего супруга обвиняли в злодейском убийстве молоденькой девушки?!
— Боже милосердный? — пробормотал граф Рендейл. Такого он и вообразить не мог, — Это правда?
Щеки Реи слабо порозовели, она почувствовала смутную подозрительность, охватившую собравшихся в комнате. Слава Богу, что хотя бы родителей и тетушки Мэри с сэром Теренсом здесь не было, потому что она даже не представляла, что сказать.
— Неужели же ты рискнула связать свою судьбу с хладнокровным убийцей?! О, моя дорогая, как это, должно быть, ужасно! Мне кажется, ты до смерти боишься даже оставаться с ним в одной комнате. Понятно, ведь если он обладает столь неукротимым нравом, где гарантия, что он снова не потеряет голову, не так ли? — спросила Каролина. Ее злобная жалость просто невыносима, подумала Рея, перехватив на лету горящий злорадным торжеством взгляд. — Ах, — все никак не могла успокоиться Каролина, — я даже не подумала, впрочем, что он мог убить её из простого расчета, а отнюдь не повинуясь минутному порыву. А вдруг он просто пытался избавиться от несчастной, чтобы добиться твоей благосклонности!
— Каролина! Ты зашла слишком далеко! Мне стыдно за тебя! — резко одернул её сэр Джереми, побагровев от смущения до корней волос, — Пожалуйста, Рея Клер, прими мои глубочайшие извинения за поведение моей дочери. Она порой просто сама не понимает, что говорит!
— Ах, папа, ну что ты, в самом деле! — Каролина обиженно надула губы, — В конце концов, это ведь ты сам мне рассказал, — продолжала она, льстиво заглядывая в глаза смущенному отцу.
Братья Флетчеры и Френсис давно уже забросили свои карты и тесной группой обступили кушетку, на которой безмолвно застыли Ричард Веррик и Рея. Не слышно было даже радостного лепетания малыша.
Каролина наконец заметила обращенные к ней со всех сторон гневные лица и нервно передернула плечами. — С чего это вы все так на меня смотрите? В конце концов, ведь это же не меня обвинили в убийстве?
— Нет, но ты повторяешь глупую и злую сплетню, даже толком не зная, о чем речь, поэтому именно тебе и придется понести наказание, — сказал твердо Веррик и в его голосе прозвучала неожиданная жесткость. Все семейство с удивлением воззрилось на него, ведь Ричард Веррик всегда был известен своим мягким и снисходительным нравом. — Сплетни всегда сочатся злобой. Они легко возникают и разлетаются по свету, но жить под их грузом мучительно, а заставить их стихнуть чрезвычайно трудно. Сплетню невозможно убить, пока находятся люди, которые с удовольствием перемывают чужое грязное белье …
— Ах, да будь прокляты ваши умные мысли вместе с вашими рыжими волосами! — грубо оборвала его Каролина. Его пышные, непослушные волосы цвета опавших листьев всегда почему-то безумно её раздражали. Если бы не они, она почла бы за честь когда-нибудь стать маркизой Рейнтон. Но ей и в голову не могло прийти выйти за кого-то с таким ужасным цветом волос, да ещё и поселиться с ним в каком-то вороньем гнезде на границе с Шотландией.
— Каролина! Немедленно извинись! Твое поведение переходит всякие границы! — приказал сэр Джереми.
— Да, а как он смел разговаривать со мной подобным тоном? — возмутилась она с пылающими от унижения щеками.
— Жаль, что в свое время мне не хватило твердости положить конец твоей дерзости, юная леди! — взревел сэр Джереми. Вскочив на ноги, он одним прыжком выбрался из удобного кресла, в котором отдыхал, и подскочил к ней с таким видом, словно намеревался исправить свою ошибку немедленно и сейчас, несмотря на присутствие в комнате посторонних.
— О1 — вскрикнула в ужасе Каролина. Уронив на стол тарелку с недоеденным ломтиком яблочного пудинга, она подхватила юбки и стремглав выбежала из комнаты, хлопнув дверью и чуть было не прищемив подол платья.
Сэр Джереми был слишком возмущен, чтобы остаться. Извинившись как можно спокойнее, он направился к выходу. Граф Рендейл, которого томило жгучее желание разузнать побольше о скандальном происшествии, запятнавшем прошлое маркиза Джейкоби, тем не менее решил, что это подождет. Он также принес свои извинения и, продемонстрировав изящные манеры изысканно воспитанного джентльмена, покинул гостиную вслед за ним. Френсису, который с удивлением уставился вслед его удаляющейся фигуре, впервые пришло в голову, что бывают в жизни моменты, когда важно вовремя уйти, чтобы не показаться навязчивым.
Покружив немного вокруг дивана, Френсис замер перед все ещё застывшей в напряженной позе сестрой. — Похоже, для тебя все это оказалось довольно неприятным сюрпризом? — мягко спросил он, понимающе глядя ей в лицо своими серо-голубыми глазами. — Мне очень жаль. Знаешь, когда-нибудь я просто придушу Каролину …
Улыбнувшись взбешенному Джеймсу Флетчеру, он добавил, — Конечно же, я этого не сделаю, поэтому не стоит воспринимать всерьез мои слова, Джеймс, — предупредил он, даже не отдавая себе отчета, как он в эту минуту похож на герцога. Меньше всего на свете он хотел бы повторения того несчастья, которое чуть было не стоило жизни Данте Лейтону.
— Мы за ним присмотрим, — успокоил его Эван Флетчер, ловко увернувшись от удара локтем, которым стремился наградить его не в меру горячий братец. Хотя юному Джеймсу и влетело по первое число от самого герцога и от генерала, похоже, от природы ему досталась на редкость короткая память.
— Я ей ничего не сделаю. И ему тоже, — коротко бросил Джеймс. — Честное слово, ничего, Рея. Ты ведь веришь мне? — встревоженно спросил Джеймс, похолодев при мысли, что опять расстроил любимую кузину. Он гораздо больше страдал, зная, как испугал и обидел её своим грубым вмешательством в её жизнь, чем получив от генерала заслуженную жестокую порку.
— Джеймс, умоляю, перестань терзать себя. Я давно поняла, что ты просто пытался помочь мне. Данте скоро поправится и он уже давно простил тебя, — в двадцатый раз повторила Рея, глядя в его расстроенное лицо. Она повернулась к Френсису, — Конечно, я была потрясена, но только потому, что так неожиданно услышала подобную грязную сплетню. Безусловно, я не поверила ни единому слову, и, уверена, что никто в замке тоже не обратит на это внимания, — как можно тверже сказала Рея, но предательская дрожь в голосе подтвердила, что она смертельно огорчена.
— Думаю, будет лучше всего, если ты сама расспросишь обо всем Данте, — посоветовал молчавший до сих пор Ричард. Он невольно подивился в душе, как же резко повзрослел Френсис за прошлый год, особенно по сравнению с более молодыми кузенами. И он бросил хмурый взгляд на двух юнцов, которые уже успели сцепиться между собой, громко споря, можно или нельзя доверять Джеймсу. — Нужно выслушать и его версию, Рея.
— Да, я знаю, и именно так я и сделаю. Как странно, ведь Данте не раз прежде говорил, что я, скорее всего, услышу массу грязных сплетен о его прошлом. Он даже заставил меня дать слово, что в этом случае я обязательно приду за объяснением к нему, — задумчиво сказала Рея, невольно вспомнив, каким встревоженным он ей показался тогда.
— Так, значит, он этого ожидал? — пробормотал Френсис. Он ещё не слышал до сих пор ничего дурного об этом человеке и даже втайне начал понемногу уважать его, ведь тот нашел в себе силы покинуть родной дом и семью и вел жизнь, полную приключений. А кроме всего прочего, ему казалось, что муж любит Рею и старается ничем не обидеть её.
Коснувшись нежным поцелуем пламенеющих кудрей на макушке крохотного Дона Веррика, Рея осторожно передала его с рук на руки Ричарду.
— Ты идешь к нему? — поинтересовался Френсис.
— Да, но для вашего успокоения могу сказать, что намерена взять одного из лакеев и оставить его за дверью на тот случай, если Данте вздумается убить меня, — заявила резко Рея, что совсем было непохоже на нее.
— Господи, Рея, видит Бог, я не это хотел сказать, — вспыхнул Френсис. Рея прикрыла глаза, потом примирительно улыбнулась брату.
— Тогда извини. Не знаю, что последнее время со мной творится. Я так злюсь иногда. Пожалуйста, не сердись на меня, Френсис.
— Даже и не думал, и ты это знаешь, — откликнулся брат, но на лице его собрались угрюмые морщины. Он проводил встревоженным взглядом хрупкую фигурку, удивляясь в душе, почему это, влюбившись, человек выглядит гораздо менее счастливым, чем прежде, когда он ещё не был влюблен?
За высокими, стрельчатыми окнами Длинной Галереи мрачно темнело небо. Мерцающий свет одинокой свечи выхватывал из темноты одинокую фигуру, застывшую, как каменное изваяние, перед одним из портретов. Пламя свечей в огромном канделябре бросало пляшущие золотистый отблески на темный силуэт мужчины в средневековом костюме. Венецианский кармин переливался всеми оттенками багрянца, сверкало старинное золото, мягко струилась зеленая ткань охотничьего плаща, особенно красиво выделяясь на глубокой синеве фона.
Застыв в глубокой задумчивости перед одним из предков Реи, жившего в эпоху Елизаветы, он пытался понять, что за человек был этот далекий предок. Глаза его были чернее крыла ворона. Таким же черными, отливающими синевой были волосы, которые крутыми, непокорными завитками обрамляли мужественное лицо. Губы слегка изогнуты в усмешке, но глаза смотрели недоверчивым и подозрительным взглядом.
Это был портрет того самого Доминика, который приводил в такое восхищение Рею. Его высокая фигура была затянута в роскошный, богато украшенный дублет с пышным кружевным воротником, одна унизанная кольцами рука сжимала перчатки, в то время, как другая небрежно лежала на эфесе парадной шпаги. Это был портрет вельможи, а вовсе не обычного искателя приключений.
Глухо прозвучал далекий грохот грома, комнату озарила вспышка молнии и затем стены сотряс ещё один раскат. Мелодично звякнули хрустальные подвески канделябров. Удар грома, от которого, казалось, задрожала земля, с грохотом раскатился по галерее и, наконец, серебряные струи дождя звонко забарабанили по оконному стеклу.
Бросив последний взгляд на лицо на портрете, Данте Лейтон кое-как заковылял к обитому декоративной тканью удобному креслу с высокой спинкой. Заботливый Кирби достал ему палку, чтобы он мог не наступать на сломанную лодыжку.
Прислонив её к стене, Данте схватился за спинку кресла, чтобы немного передохнуть, вглядываясь в сумрак галереи. Он пытался представить себе, сколько раз здесь ходила Рея, уносясь в далекое прошлое в своих мечтах о неистовом предке и даже не представляя себе, что в один прекрасный день её собственная судьба приведет её в объятия авантюриста.
И сидя в сгущавшихся сумерках, Данте Лейтон, бывший капитан Морского Дракона, довольно улыбнулся. Несмотря ни на что ему удалось-таки проникнуть за суровые, кованые железом ворота её замка. Ему вспомнился тот день, когда он в первый и в последний раз говорил с герцогом под крышей его дома. Надменный Люсьен Доминик был вынужден извиниться перед ним, уверяя, что ничего подобного больше не случится. А затем, к вящему изумлению Данте, герцог втолкнул в комнату двух встрепанных, неловко переминающихся с ноги на ногу юнцов. Лейтон вначале взглянул на того, кто был повыше. Рыжеволосый паренек, его лицо побагровело так, что почти слилось с огненного цвета кудрями, когда он срывающимся голосом бормотал невнятные, хотя, похоже, искренние извинения. Но потом его взгляд встретился с фиалковыми, как у Реи, глазами Робина Доминика и Данте был поражен. Что-то мучительно знакомое было в этом мальчике с его вьющимися темными волосами и странно глубоким взглядом. Конечно, глаза его были того же цвета, что у Реи, но все же … все же было что-то ещё в этом мальчишке, который приносил извинения с такой хорошо ему знакомой гордостью и высокомерием.
Мальчиков заставили извиниться и перед Кирби, и даже перед Конни Бреди, на этом настоял герцог. Но Данте удалось перехватить сверкающий взгляд, которым обменялись юный Бреди и лорд Робин, и он догадался, что эти двое ещё надеются свести на досуге счеты.
Данте со вздохом вытянул ноющую ногу, проклиная свою рану, которая вынуждала его держаться ото всех в стороне, словно он был парией. Но как только он встанет на ноги, этому придет конец.
Как раз в эту минуту он и услышал стаккато каблучков, кто-то бежал по галерее. Откинувшись в тень, он застыл в молчании, надеясь разглядеть, кто же этот посетитель. Его пальцы с силой стиснули рукоятку трости. Странно, он чувствовал себя чуть ли не голым, когда при нем не было шпаги. И в самом деле, подумал Данте, он ведь сейчас совсем беспомощен, и приди кому-то из семейства Домиников мысль избавиться от нежелательного родственника, это не составит никакого труда. Но терпеливо поджидая в сгущавшихся сумерках, он скоро обнаружил, что перед ним женщина. Он не мог ошибиться, вихрем разлетались пышные юбки, но несмотря на спешку, с которой бежала незнакомка, она резко остановилась и подняла лицо к портрету знаменитого предка.
— Ах, мой маленький золотой цветок, ты по-прежнему очарована им? — прозвучал в тишине низкий голос Данте.
Испуганная Рея пронзительно вскрикнула и отпрянула в сторону, словно сам предок произнес эти чарующие слова.
— Рея! — Данте резко вскочил на ноги, неловко попытавшись поддержать её, — Прости меня, милая. Я не хотел испугать тебя, — смущенно пробормотал он, прижав к груди жену. Странно, но её тело показалось ему чужим.
Рея украдкой бросила взгляд на смутно белевшее в полумраке лицо мужа. Свечи ярко вспыхнули, и в их неверном свете Данте показалось, что её широко распахнутые глаза полны ужаса. Он не помнил, чтобы она когда-нибудь смотрела на него так, кроме того самого первого дня, когда оказалась на борту Морского Дракона и он пришел к ней, а она смотрела ему в лицо, словно он был чудовищем.
— Рея? В чем дело? Ты разве не узнаешь меня? — спросил он, но на лице у неё по-прежнему был написан страх.
Его светло-серые глаза подозрительно сузились, он пытливо всматривался в мертвенно-бледное личико Реи. — Рея! Взгляни же на меня! — резко приказал он, осторожно встряхивая жену за плечи.
— Данте, — раздался шепот, её потемневшие от волнения глаза избегали его взгляда. — Ты напугал меня. Я не ожидала встретить тебя здесь. Мне казалось, что ты все ещё прикован к постели. Как тебе удалось сюда добраться? — спросила она, но Данте чувствовал, как крупная дрожь сотрясает её тело. — Был момент, когда я подумала … как ужасно … — попыталась она сказать, но затем, покачав головой, прикрыла глаза.
— Ты подумала, что с тобой заговорил сам почтенный предок? — догадался Данте. — Это тебя и напугало? Ах, Рея, какой же ты ещё ребенок! — усмехнулся он, нежным поцелуем касаясь её лба. Прижав заботливо руку к мягким округлостям её груди, он ворчливо сказал, — Твое сердце колотится так, словно вот-вот выскочит из груди. Иди, присядь здесь и отдохни хоть немного.
Но Рея отпрянула в сторону и оба растерялись, не понимая, что произошло.
Вспышка пламени озарила растерянные лица обоих, и Рея почувствовала, как при виде сверкающих глаз Данте в её душе стал нарастать безумный ужас. — Похоже, что это не привидения ты испугалась до полусмерти. Сдается мне, что такой страх тебе внушаю именно я, — Данте грозно навис над дрожащей девушкой и его тяжелые руки легли ей на плечи, — Посмотри на меня! Боже милостивый, да ведь, похоже, ты до смерти боишься меня! — взревел он, как раненый лев, голос его дрожал от гнева и еле сдерживаемого волнения.
— Нет, Данте, прошу тебя, ты не понял, — задыхаясь, пролепетала Рея, изо всех сил стараясь унять стук бешено колотившегося сердца, — Я просто задумалась, когда шла сюда, а потом я по привычке остановилась перед этим портретом, чтобы собраться с мыслями. И я совсем не ожидала услышать твой голос. Мне казалось, что ты уже давно лег, — попыталась она объяснить, мягко касаясь его груди в надежде, что он успокоится.
— А может быть, именно в этом все наши проблемы? — проворчал Данте себе под нос, прикинув, что вот уже прошло никак не меньше месяца с тех пор, как она была в его постели. — О чем же ты думала? Уж конечно, не обо мне, иначе ты бы так не перепугалась. Или все-таки обо мне, мой золотой цветочек? — голос его звучал вкрадчиво, но чуткое ухо жены уловило в нем неприкрытую горечь.
Неловкое молчание выдало Рею с головой. — Так, значит, ты услышала что-то обо мне, не так ли? Неужели Роули пожаловалась, что я был груб, когда эта надоедливая старуха пыталась заставить меня выпить очередную порцию своего пойла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71