» У дяди Коли – Николая Николаевича – отпуск. Я сам об этом догадался: разве может человек в будний день, если он не пенсионер, с утра ковыряться в машине? И Женя ему помогает. А может, не так помогает, как мешает? Николай Николаевич то посмотрит на мотор, то распрямится – на Женю. И что-то говорит ему, говорит, даже пальцем грозит. Может, он лазил в машину сам и что-нибудь испортил? А может, отправляет Женю, чтоб быстрее садился за уроки?Нет, наверно, собираются куда-то ехать… Выбегу, вдруг и меня возьмут с собой, как тот раз на рынок!Перепрыгивая через ступеньки, пулей лечу вниз.И только подбежал – замолчали. Ни один ничего не говорит, ни другой.Лицо у Жени красное, нахмуренное, у дяди Коли – суровое и бледное, только шрамы горят, полыхают.– Ну хорошо, я – «без клёпки в голове»… Я – «мог сам взлететь и детей подорвать», как ты говоришь… – первый не выдержал Женя. – Но ты ведь тоже рисковал, когда горящий самолёт сажал! И ты мог взорваться в любую секунду!– Сравнил! У меня другого выхода не было. И штурман, и стрелок-радист ранены… Бросить их вместе с самолётом, свою шкуру спасать? – Дядя Коля грохнул капотом, начал вытирать тряпицей руки.– И у меня выхода не было! – почти кричал Женя. – На кого я мог оставить снаряд! Ты бы доверил вот ему? – ткнул Женя мне в грудь пальцем.– Не выкручивайся… Ты говорил, что Галка там была…– Галка… Галка… – не захотел почему-то о ней говорить Женя.– Надо всегда иметь мужество признать свою ошибку. Ты же не на войне был! Это на войне иногда всё решают доли секунды… И у тебя не пылал самолёт, не лопалась от жары кожа на лице! Мог бы утопить тот снаряд где-нибудь на мелком месте, а сам бегом в военкомат!..– А-а, легко тебе говорить! Я тогда чувствовал себя не лучше, чем ты в самолёте… – Женя повернулся, чтоб идти домой.– Стой! Вернись сейчас же… Садись в машину! – приказал Николай Николаевич. – Хоть ещё раз покраснеешь, в военкомате.– А чего мне краснеть? Я делал всё честно. – Женя медленно возвратился к машине.– «Честно»!.. – повторил с издёвкой Женин отец. – «Честно»! Лишних хлопот ты испугался, вот что! Хотел поскорее избавиться от этого снаряда. А на него может и теплоход напороться…– Не напорется, там глубоко!– …и землечерпалка, которая дно углубляет. Видишь, насколько ты сразу усложнил задачу: теперь не просто сапёр нужен, а сапёр-водолаз. Легко, думаешь, такого найти?– Я так не думаю…– Вот-вот, не думаешь. Садись! А если б подумал, что Неман не ручеёк, не так легко отыскать тот снаряд, то не делал бы глупости.– Я помню где. Покажу…Ни Женя, ни Николай Николаевич даже не смотрели в мою сторону, я был лишним при разговоре…Стукнула дверка – сначала правая, с Жениной стороны, потом левая. «Москвич» газанул с места, поехал не на нашу улицу, а круто развернулся и мимо гаражей, через чужой двор двинулся на Партизанскую.Я забыл даже, зачем к ним выбегал. Я сразу помчался домой, рассказать бабушке об услышанном. У меня ещё гудело в ушах от голосов дяди Коли и Жени, стояли перед глазами их взволнованные лица.Это же такой герой Женькин отец, такой герой! Ничего, что нет на груди Золотой Звезды…И всем ребятам расскажу. Как летел Николай Николаевич бомбить фашистов. Как подбили его самолёт, ранили двух дяди Колиных товарищей… Пылает самолёт, выбрасываться с парашютом надо, а Николай Николаевич летит, «тянет» на свою территорию. Чтоб сесть и успеть товарищей вытащить, пока самолёт не взорвался: они не могли сами выпрыгнуть с парашютом… Горел уже заживо дядя Коля, кожа на лице трещала, а штурвала из рук не выпускал, вёл самолёт! И посадил машину, спас людей…Потому на лице у него такие страшные шрамы…Я застал бабушку уже у порога: собралась идти в магазин. Выпалил всё одним духом.Бабушка выслушала, вздохнула и сказала:– Говорят, его лечили целый год. Десятки операций врачи делали, кожу пересаживали на лицо. – И вдруг спохватилась, погрозила мне пальцем: – Ты смотри у меня, не вздумай лезть к Николаю Николаевичу с расспросами!– Не! – круто повернул я назад. Бабушка ещё звенела ключами, а я уже был на первом этаже.Расскажу своим дружкам про Николая Николаевича и тоже помахаю перед носом, чтоб ни-ни…Рассказал, и всем сразу захотелось увидеть дядю Колю. Но мы так и не дождались его, надо было идти в школу. Зато после уроков долго околачивались возле «Москвича». Может, какая помощь нужна? Может, подать что? Или куда сбегать?Ай-яй-яй, месяц почти прожили в одном доме, а только сейчас узнали такое!.. Просто удивительно: если не очень хороший человек, он сразу бросается в глаза. А такой…И назавтра с утра мы торчали возле «Москвича» дяди Коли. Одного Васи с нами не было, пропадал, наверно, у Левона Ивановича.Кончил осматривать машину Николай Николаевич, и из дому вышла его жена. С корзинкой в руке и спиннингом. Я ни разу ещё не видел Жениной мамы. Она болезненная, бледная и почти не выходит из квартиры.Уселись Гаркавые и уехали куда-то на лесное озеро. На разведку: как там грибы, как рыба?Они уехали, а мы почувствовали, что нам стало скучно, стало чего-то не хватать. Все разошлись искать Васю, а меня позвала бабушка учить уроки.Бабушка стояла надо мной, как привязанная, пока я не сделал все уроки. Это, наверно, Мария Сергеевна просила так мне помогать.Выбежал я опять во двор: нигде никого. Пусто!У Ивана Ивановича открыт гараж. Видно, как ходит Дервоед вокруг своей машины, стёкла протирает. И студент с ним – тот, что сидел на крыше гаража в пляжной шапочке и джинсах, достраивал гараж. Сегодня парень сверкает всеми цветами радуги: голубая тенниска, розовые и блестящие расклешенные штаны, на голове жёлтая шляпа. Ковбойская, надо думать: поля огромные и свёрнуты над ушами в трубочки, верх приплюснутый.Я обежал вокруг дома. Может, хлопцы опять в овраге ковыряются? Но там было пусто, не было и оврага. Склон выровняли, заложили квадратиками дёрна. Каждый квадрат прибит колышком.Куда они подевались?Возвратился я во двор, и тут вышел из подъезда Павлуша. Никто его никогда не гонит садиться за уроки, сам делает.– Наверно, у дяди Левона они, – подошёл я к нему.– Нету! И самого его нету. Я стучал, – сказал Павлуша.Вот так новость! Что они – сквозь землю провалились?Мы шли вдоль стены и ломали голову: где искать компанию? И вдруг услыхали глухие голоса. Как из-под земли! Прислушались – из подвала!Ткнулись в окошко, а там уже рама со стеклом, голову не просунешь. Побежали к подъезду.В подвале светло, горят лампочки. К тому окошку, через которое я летел кувырком, три раза направо свернуть и раз налево. Тогда, когда я выбирался, мне надо было не вправо повернуть, а влево, потом раз вправо и три раза влево.Проще простого.Что мы здесь увидели!Сидит на глиняной трубе Серёжа. На коленях у него лежит обсыпанная крошками булки Мурка, мурлычет песенку. Возле кошки трое котят: толкают лапками в Муркин живот – правой-левой, правой-левой… Сосут! Малюсенькие, как мыши. И слепые! Один котёнок жёлто-белый и два серых.Мы сразу присели на корточки возле Мурки, начали гладить её и котят. Мы не смотрели, чего это там дальше топчутся возле труб Вася, Жора и Левон Иванович.– А ну не трожь! – подошёл Вася с перемазанным лицом, начал забирать у Серёжи грязными, в глине, руками Мурку и котят.– Сам не трожь! – не давал Серёжа. Я помогал ему защищать кошку с котятами.– Ты прогнал морскую кошку? Прогнал! Она стала ничья, и теперь моя. Я заберу её домой.– А ты потом у него котёнка возьмёшь, – подошёл к нам и Жора. У него руки были не чище.– Никого я не прогонял! – На мои глаза навернулись слезы. Сколько пережил-перенёс из-за этой Мурки, а меня же и обвиняют! – Сама удрала… А она моя, а не твоя, я за неё деньги платил.– Была твоя, а теперь всехная, – поправился Вася. – У меня поживёт, пока котята подрастут. Им с людьми надо жить, а то будут дикими…Нет, не свои слова говорил Вася. Не иначе, Левон Иванович так сказал.Только я это подумал, а дядя Левон и говорит:– Да, да, друзья мои! Даже человек без людей может одичать…Мы молчали и морщили лбы – думали над этими словами.– Василий! Георгий! – позвал дядя Левон Васю и Жору, как взрослых. – Давайте кончать работу!Мы с Павлушей подошли посмотреть, что они делают.О-ле-ле, так вот откуда тогда Вася и Жора надёргали лучин на «шпаги»! Метра на три обкололи глиняный панцирь с трубы, выдернули из-под проволоки. Раздели ту трубу, по которой горячая вода в дом подаётся. Даже войлок в одном месте продрали, интересовались, есть ли в серёдке железная труба. Вот дурачьё! Да так всё тепло растеряется по дороге, вода остынет, пока к батареям придёт.И как узнал Левон Иванович об этой трубе, у кого выспросил? Как он уговорил этих вредителей самим всё починить-исправить?Дядя Левон откалывает от полена короткие, неуклюжие лучинки, пробует засунуть под проволоку в тех местах, где были «шпаги». Выбитую плешь замазывают, штукатурят Вася и Жора.– И вы, кажется, в мушкетёров играли? – спросил у нас Левон Иванович. – А теперь бросили товарищей в беде. Нехорошо! Вон в углу глина, как нарочно оставили строители. Павлуша наковыряет, разомнёт помельче, а Женя принесёт воды. Сделайте ещё один замес, а то не хватит…И мы выполнили всё в точности, как говорил дядя Левон, намесили им свежей глины. Не в ведре: прямо на том месте, где она лежала. Охотно месили: просто удивительно, как нам всегда хорошо с Левоном Ивановичем!Выходили из подвала, задрав кверху перепачканные руки. Не салютовали, нет… Серёжа нёс в подоле Мурку и котят. Вася шёл за Жорой, задрав не только руки, но и гордо выпятив живот. Он распевал что-то своё:– Э-ге-ге, нас пятеро всех! А с дядей Левоном шестеро! Мы «артековцы», у нас есть тайна!Вдруг он споткнулся – бух Жоре в спину головой!– Ну! Ты! – Жора на ногах устоял, но вскипел, повернулся к Васе.А Вася на его гнев – ноль внимания. Присел и рассматривает, обо что это он споткнулся? Подергал за какую-то палку – торчала из-под двери кладовки.– Не трогай, это чье-то имущество, – сказал Левон Иванович. Он замыкал шествие.Вася дернул палку изо всех сил – ж-жих. Из-под двери выдернулась не просто палка, а палка с фанерным щитком. На щитке под кнопкой даже остался клочок размалёванной бумажки.– О-о-о! – вырвалось у всех. Потому что все узнали – тот щиток, что когда-то вбивал дядя Левон возле камня-валуна! С рисунком нашего сквера!– Это кладовка Дервоеда! – закричал я. – Одиннадцатый номер – его квартира!Левон Иванович взял у Васи палку со щитком, повертел в руках, задумчиво постучал пальцами по фанере.– Да-а… Задвинь назад. Мы просто будем знать об этом – и все… – Он вздохнул и пакачал головой.Серёжа нёс Мурку, нёс – и унёс прямиком в свою квартиру! Вася даже не вспомнил про кошку, забыл, что грозился забрать её к себе.Когда все умылись, привели себя в порядок, вышли опять во двор, Павлуша, правда, побыл с нами совсем немного и пошёл в магазин за хлебом.Шли из школы улыбающиеся Женька с Галкой, остановились возле нас поболтать. Шла из магазина тётя Клава, несла в сетке чёрную редьку и красные стручки перца – остановилась. Вышла наша бабушка с Мариной погулять – и задержалась возле тёти Клавы. Возвращалась с работы Галкина мама – и та присоединилась к толпе.На асфальтированной дорожке, что шла через все дворы квартала вдоль домов, появился чёрный «Зил» Ивана Ивановича. Медленно ехал, важно, чтоб все люди обратили на него внимание. И мы начали наблюдать за машиной ещё издали. Не доехав до нас метров сорок, разноцветный студент-шофёр посигналил, хотя на дороге никого и не было. Машина свернула влево, перед сквером. Объехала деревья удачно… И в гараж заехала без приключений!Только перестали смотреть на гараж Дервоеда, как из-за другой стороны дома, с улицы вырулила ещё одна легковушка – серенький «Москвич» Гаркавых. Остановился он напротив крыльца, мы дали ему дорогу. К машине бросился Женя, открыл заднюю дверку. Достал корзинку с грибами и большущую щуку. Мы сразу окружили Женю.– Ой, сколько белых, боровичков! – присела на корточки возле корзинки Галя. – Какие они все хорошенькие – как точёные!– Штук пятнадцать… – выбралась из машины с пучком какой-то травки в руках Женина мама. Она начала говорить с женщинами о том, как хорошо осенью в лесу, какая красота, сколько разных грибов!– Есть грибы, есть! – подтвердил бодрым голосом дядя Коля. – И рыба есть. Хорошая грибалка.Женя дал Марине подержать щуку. Марина подняла ее за свернутый обручем прутик, пропущенный через пасть и жабры. Ну и страшилище! Голова возле носа Марины, а хвост до земли достаёт.– Ух! Ух! – восхищалась Марина.– Кило три, наверно, – сказал Николай Николаевич.– Дай и мне подержать! – пристал я к Марине. И все дети запрыгали: «И мне! И мне!»Дервоед уже отпустил «личного» шофёра, подошёл к нам. Раньше он всё время сторонился людей, а сейчас сам подошёл и первым заговорил:– Это что – грибы? И вы не боитесь их брать?Гаркавые растерялись от такого вопроса.– А чего их бояться? – сказала Женина мама. – Я же бледных поганок не беру и мухоморов не беру.– И вы убеждены, что это не поганка? – Иван Иванович взял из корзины самый красивый белый гриб.– Ну, знаете!.. – возмутилась Женина мама.– Это боровик! – сказала Марина, отдала щуку мне и начала рассматривать грибы.Все засмеялись: ребёнок знает, а Дервоед – нет!Иван Иванович не сдавался:– Напрасно смеётесь… Я слышал, есть такой гриб – сморчок. Вроде хороший с виду, а – отрава!– Сморчки растут весной, а не сейчас. – Дядя Коля начал нервничать. – Хорошие, между прочим, грибы. Строчки и сморчки заграница у нас на золото покупает.– А может, и это сморчок? – Иван Иванович показал всем красавец гриб. – Осенний сморчок! Как будто боровик с виду, а в самом деле – сморчок.И опять все захохотали. Дервоед даже по сторонам посмотрел: что это так развеселило людей?
Николай Николаевич молча подошёл к нему, забрал гриб, забрал у меня щуку. Бросил гриб в корзинку, сунул её и щуку в руки Жене и кивнул на дом: «Отнеси!»Женя тут же исчез за дверью.Иван Иванович обиженно и гордо отошёл к соседнему дому – погулять.Он уже дошёл до той половины дома, где на первом этаже будет пионерская комната. И тогда из нашего подъезда выглянула, словно подкарауливала, тётя Клима. Николай Николаевич как раз садился в машину – отогнать в гараж.– Соседушка, дорогой… – протянула к нему руки жена Дервоеда. – Выручите, пожалуйста… Подбросьте меня к московскому поезду. Очень уж трудно вечером с двумя чемоданами в автобусе.Дядя Коля недоуменно посмотрел на гараж Дервоеда, потом на тётю Климу.– А разве…– Куда это вы вдруг собрались? – удивилась и тётя Клава.Все подошли поближе к жене Ивана Ивановича.– Какое же это вдруг, голубушка? – вопросом на вопрос ответила она и провела взглядом по толпе. – Какое же вдруг? Лучше бы ты спросила: как ты до сих пор жила с ним, терпела?.. Раньше дети связывали нас, а теперь у детей свои семьи в Москве.– А внуков у вас много? – не вовремя поинтересовалась моя бабушка.– Двое… Буду помогать растить их, воспитывать. Пенсия у меня хорошая, проживу. А здесь и он на мои деньги живёт, свои все прячет.– А-а-а…И никто больше ничего не спросил. Не спрашивали даже, почему сам Иван Иванович не отвезёт тётю Климу на вокзал, хоть в гараже стоят сто «лошадиных сил».– Так что, Николай Николаевич, миленький?.. Может, выручите меня?Дядя Коля словно проснулся.– Ага… Ну да! Коль такое дело, то…Тётя Клима быстренько протопала в подъезд, за ней Васина мама и Галка.– Мы вам поможем!Женина мама сразу начала выговаривать дяде Коле:– Ты-то зачем вмешиваешься? Они помирятся, а ты враг будешь на всю жизнь.– Не помирятся. Не тот возраст… Да и люди они разные.– Он тебе жизни не даст после этого!– Волков бояться – в лес не ходить.– Волка спереди бойся, коня – сзади, а плохого человека со всех сторон.– Перестань, слышишь? Неужели ты не понимаешь: ей нужна помощь!– Мало ли кто… – хотела ещё что-то сказать Женина мать и замолчала: приближался Дервоед.– Что сейчас будет! – радостно пискнул Вася.Что будет? «Концерт» будет, «спектакль». Это даже мы понимали, не только взрослые.Эх, если бы ещё минут десять не было Ивана Ивановича! Или хоть немножечко… Мы бы помогли тёте Климе спокойно убежать от него.Бух! – открылась дверь подъезда, показались один за другим два большущих чемодана. За ними – Женя.– Хоть ты не лезь в эту кашу! Ты ещё зелёный для таких дел! – подбежала к нему мать, хотела отнять чемоданы.А Женя верть от неё в сторону! Затолкал чемоданы на заднее сиденье «Москвича», стукнул дверкой.Иван Иванович ещё ничего не понимал. Смотрел на всё это, медленно приближался к нам, постукивая палкой о тротуар.Вышла тётя Клима в зимнем пальто, и Васина мама с редькой и перцем в руках, и Галка без ничего.– Ну, мои дорогие, не поминайте лихом! – вздохнула тётя Клима и поцеловалась с тётей Клавой. Остальным взрослым просто руку подала, на Ивана Ивановича и не посмотрела.Женя открыл перед ней переднюю дверку. Николай Николаевич обходил машину спереди – занять шофёрское место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17