— Извините, — во взгляде миссис Лопес читалось сочувствие. — Это полиция. Женщина настаивала, чтобы я подозвала вас к телефону. Угрожала мне.
Из гостиной доносились голоса.
— Все нормально.
В коридоре он столкнулся со Стеллой Литтлфорд, идущей к двери черного хода.
— Будьте осторожны, — прошептала она.
— Где Фредди? — спросила Эдит Хоуэлл, едва увидев Флетча.
— Не знаю. Где-нибудь здесь.
— А где Джон Мид?
— Уехал по делу. Скоро вернется. В холле Джерри Литтлфорд, в узеньких трусиках, стоял, прижавшись спиной к стене.
— Я не знаю, — он покачал головой. — Я не знаю.
Через открытую входную дверь Флетч мог лицезреть, что зевак на противоположной стороне улицы заметно прибавилось.
По лестнице спускался Фредерик Муни. С бутылкой в руке.
— Фредди! — воскликнула за спиной Флетча Эдит Хоуэлл. — Ну наконец-то!
Добравшись до нижней ступени, Фредди попытался остановить на ней взгляд.
— Налей мне что-нибудь, дорогой. Я умираю от жажды, — она подхватила Муни под руку и увлекла в гостиную. — Я не откажусь от джина с тоником. Бутылки я тебе покажу. Извини, что я так грубо встретила тебя, когда ты ворвался в мою спальню, но, Фредди, прошло столько лет с той поры, как ты позволял себе подобные шалости…
Когда они проходили мимо Джерри Литтлфорда, тот повторил: «Я не знаю».
— Мадам! — прогудел голос Муни. — Я не ворвался. Я вошел.
Мокси кружила по биллиардной.
— Флетч! Я должна выбраться из этого дома!
— Нельзя.
— Я его не переношу.
— Тебя окружит толпа. Это опасно.
— Я должна выбраться из этого дома! — повторила она, чеканя каждое слово.
Флетч прошел в кабинет и взял трубку.
— Слушаю.
— Ирвин Флетчер?
Флетч вздохнул.
— Он самый.
— Одну минуту.
До него донесся бас Сая Коллера. Он что-то говорил о Гольфстриме.
— Мистер Флетчер, — твердый, решительный голос.
— Да.
— Это Начман, начальник бюро детективов. Как вы поживаете?
— Все в полном порядке. Благодарю. А вы?
— Отлично. Напряженная работа бодрит, знаете ли. Или у вас другое мнение?
— Рад слышать, что труд вам в радость.
— А вы?
— И я тоже.
— Моя напряженная работа привела к выводам, которые вам не понравятся.
— Не может быть.
— Почему прошлой ночью вы увезли мисс Муни на край земли?
— Мы уехали не так уж и далеко.
— Вы в таком месте, откуда можно без труда покинуть страну.
— И вы это заметили?
— Не нахальничайте, Ирвин.
— Вам нет нужды звать меня Ирвином.
— Вам не нравится?
— Нет.
— Хорошо, пусть будет по-вашему. Так вот, если вы и мисс Муни вздумаете покинуть пределы штата Флорида, а тем паче, Соединенных Штатов…
— У нас и мыслей таких нет.
— Вы узнаете, какие возможности у начальника бюро детективов маленького городка. Вы укрылись в Ки-Уэст и увезли с собой едва ли не всех подозреваемых в убийстве. Мне это создает определенные неудобства, но я отношусь к вашим действиям с пониманием, учитывая, с кем мы имеем дело.
— Разумное заключение.
— Более того, мне представляется, что вы приняли верное решение.
— Правда?
— Да. Возможно. Я чувствую, что вы поступили правильно. А теперь, если вас это не затруднит, скажите мне, кто приехал с вами в… как его называют… Голубой дом?
— Мокси.
— Вы знаете, что Голубой дом — резиденция корейского президента?
— Фредерик Муни.
— Я бы с радостью посмотрела на нее.
— Джерри Литтлфорд. Его жена, Стелла. Сай Коллер. Эдит Хоуэлл. Австралийский режиссер, Джеффри Маккензи.
— Джон Мид?
— Его сейчас нет. Но он подъедет к вечеру.
— Полагаю, он понравился вам в «Летней реке»?
— Не видел этого фильма.
— Кто-нибудь еще?
— Я.
— Уж вас-то я не забуду.
— Раз уж вы рассуждаете столь логично, чиф, не могли бы вы ответить на некоторые вопросы?
— Если сумею. Ответы я услышу в выпуске новостей «Глоубел кейбл ньюс»?
— Нет, если вы этого не хотите.
— В вашей верности вы руководствуетесь шкалой приоритетов, Флетчер?
— Что вы выяснили после просмотра пленок?
— Ничего.
— Ничего?
— Абсолютно ничего. Мы просматривали их всю ночь. Снова и снова. Абсолютно ничего.
— Но это же невозможно.
— Толку от камер — ноль. Все равно, что его убили в глухом проулке. К нам едут эксперты по просмотру фильмов. Вы знали о существовании таких экспертов? Я нет.
— Есть, возможно, даже эксперты по отбору этих экспертов.
— Тут я с вами согласна.
— А не смогут ли вам помочь Сай Коллер и Джефф Маккензи? Уж они-то умеют оценивать фильмы.
— Прекрасная мысль. Пригласить двух главных подозреваемых в качестве экспертов. Между прочим, Питерман уволил Маккензи.
— А Коллер?
— Три года тому назад Сай Коллер и Стив Питерман подрались в одном из лос-анджелесских ресторанов. Коллер выволок Питермана на тротуар и придушил бы, если бы не подоспела полиция. Питерман, однако, не стал подавать в суд.
— Питермана любили все. В этом сомнений нет. Из-за чего они сцепились?
— Говорят, из-за женщины.
— Кстати, Коллер говорит, что Питерман и Бакли знакомы. И в их отношениях чувствовалась напряженность.
— Неудивительно. Бакли терял деньги на каком-то проекте, в который втянул его Питерман.
— Много денег?
— Откуда мне знать, что означает для этих людей понятие «много денег»? Я живу в маленьком бунгало в шести милях от побережья.
— Ладно, продолжим. Сегодня утром Коллер сказал, что съемочная площадка могла быть обустроена специальным образом. Дабы в нужный момент брошенный нож угодил в определенную точку. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Мы уже думали об этом.
— Собственно, это обычный сценический прием. Сцена сама создает иллюзию. У техники широкие возможности.
— Мы прорабатываем эту версию.
— То обстоятельство, что на пленке ничего не выявилось, подтверждает его гипотезу, не так ли? Тот, кто манипулировал со съемочной площадкой, знал, где расположены камеры.
— Это хорошая гипотеза.
— И Коллер полагает, что сделать это мог только один человек — режиссер. То есть сам Дэн Бакли.
— Вы ничего не заметили?
— В каком смысле?
— Коллеру, похоже, очень хочется, чтобы подозрение пало на Дэна Бакли.
— Наверное, это так. Но, может, он прав.
— Вчера вечером и сегодня утром мы осмотрели каждый сантиметр съемочной площадки.
— Перестаньте, чиф. Что знает полицейский о съемочных площадках. Вы же понимаете, что даже восьмилетний фокусник может задурить голову обычному человеку.
— Поэтому мы вызвали из Нью-Йорка трех дизайнеров.
— Эксперты.
— Много экспертов. Это расследование поставит полицию на грань финансового краха. Да и междугородные звонки в Ки-Уэст заметно увеличивают расходную часть бюджета.
— Значит, к вам приезжают эксперты по просмотру фильмов и эксперты по съемочным площадкам.
— Да.
— И это означает…
— Это означает, что в нашем округе увеличится налог на собственность. Потому что у нас погостила группа богатых киношников, одного из которых убили.
— Если вы затребуете еще и театральных экспертов, придется делать вывод, что убийство совершено знатоком театра.
— Очень хорошо, Флетч. В этом случае, вы наверняка окажетесь ни при чем, поскольку никоим боком не связаны с театром.
В холле Голубого дома поднялся крик.
— Я не убивал Питермана. Вы бы могли прямо спросить об этом.
— Экспертов нам хватит с лихвой, мистер Флетчер. И я, конечно, выслушаю их мнение. Но продолжу поиск простого решения.
— Какого же?
— Если б я знала. Кто-то всадил нож в спину Стива Питермана. Согласна, произошло это при крайне необычных обстоятельствах. Но при этом удар ножа — далеко не редкость.
— Могу я чем-нибудь помочь?
— Да. Я бы хотела, чтобы в следующий раз вы позвонили мне.
Крики в холле усилились.
— Позвонить — не обещаю, но трубку возьму обязательно.
— Приятно было пообщаться с вами. Возможно, я сумею выбраться к вам.
— Почему бы и нет? Остальные-то уже в сборе.

— Я тебя убью!
Через биллиардную Флетч поспешил в холл.
Сай Коллер стоял на лестнице, глядя вниз.
На Джерри Литтлфорда, от которого его отделяло лишь несколько ступенек. Джерри был голый. В правой руке он держал кухонный нож для разделки мяса.
Мышцы его гибкого тела вибрировали от напряжения. Член стоял колом. Кожа блестела от пота. Он напоминал изготовившуюся к прыжку пантеру.
Флетч поневоле залюбовался им.
Коллер поднялся еще на одну ступеньку.
— Что вы со мной делаете? — вкрадчиво спросил Джерри.
— Джерри, ты слишком много работал. Тебе надо отдохнуть.
Сверху, облокотившись на ограждающий площадку второго этажа парапет, за ними наблюдал Джефф Маккензи. У Флетча сложилось впечатление, что у него не глаза, а объективы работающей кинокамеры, снимающей очередной эпизод.
На полу у лестницы лежали красные трусики Джерри.
— Нет, нет, — помотал головой Литтлфорд. — Дело не в этом. Я знаю, что не в этом. Я — черный. Вы все считаете меня черным.
Коллер нервно рассмеялся.
— Джерри, но ты действительно негр.
Вооруженная ножом рука метнулась к белым, толстым ногам Коллера. Тот отпрыгнул на следующую ступеньку. Его лицо тоже блестело от пота.
Миссис Лопес стояла в дверях столовой.
— Он взял мой нож, — пожаловалась она Флетчу.
— Скажи, Сай. Скажи. Назови меня «боем».
— Я никогда не называл тебя «боем». И не собираюсь называть.
Новый выпад Джерри, шаг назад Коллера.
— Ты меня оскорбляешь.
— Я — двадцатисемилетний профессиональный актер! — прокричал Джерри.
— И хороший актер, — подчеркнул Коллер.
— Я — мужчина!
— Джерри, да кто с этим спорит. Если бы ты опустил нож. Отдай его Флетчеру…
— Джерри, — вмешался Флетч, — сегодня негоже угрожать кому-либо ножом. Возникают некоторые ассоциации. Вы понимаете, что я имею в виду?
Джерри круто повернулся к нему.
— Не зови меня «боем».
— Да кто зовет вас «боем»?
— Это мой самый лучший нож, — отметила миссис Лопес.
Сай Коллер рассмеялся.
— Ну, хватит, Джерри. Естественно, никто не будет предлагать тебе роль Робин Гуда из Шервудского леса.
— Меня всегда бьют.
— Только в кино, Джерри, — напомнил ему Коллер. — Ты высоко оплачиваемый профессиональный актер. Дома ты ездишь на «порше». И никто тебя не бьет.
— Черт побери!
На этот раз Коллер едва успел увернуться от ножа. Флетч услышал шаги Мокси по коридору второго этажа. Она появилась на площадке. В белых шортах и теннисных туфлях, синей спортивной рубашке. С красным платком на голове. В больших солнцезащитных очках. С неестественно яркой помадой на губах.
— Джерри, я больше не могу прыгать по ступенькам, — вырвалось у Коллера.
— О, Господи, — и Мокси двинулась вниз.
— Будь осторожна, — крикнул Флетч.
Мокси миновала Коллера и приблизилась к Джерри. Нож она словно не замечала. Обхватила пальцами стоящий пенис Джерри и потрясла его, словно руку при рукопожатии.
— Тебе надо думать совсем о другом, «бой».
— Она назвала его «бой»! — воскликнул Коллер. — Она назвала его «бой»!
— А что, мне следовало назвать его девочкой? — осведомилась Мокси. — Держа в руке его член?
Миссис Лопес поднялась по лестнице, обошла Джерри, взяла из его руки нож.
— Мой лучший нож, — и прошествовала на кухню.
— Позовите, пожалуйста, миссис Литтлфорд, — крикнул ей вслед Флетч.
— Все они против меня, — пожаловался Джерри Мокси. — Видишь, что они со мной делают.
Мокси положила руки на его влажные, блестящие от пота плечи.
— Это кокаин, дорогой. Никто ничего тебе не делает. Все хорошо. Ты в полном порядке. И погода сегодня прекрасная.
— Это не кокаин. Они.
— Нет. все дело в белом порошке, который ты кладешь в нос, дорогой. Наркотики воздействуют на человеческий мозг. Ты слышал об этом?
Джерри пристально вглядывался в ноги Коллера. Белые, без единой царапины.
В холл вошла Стелла, с большим махровым полотенцем в руках.
— Джерри надо проветриться, — обратился к ней Флетч. — Почему бы вам не увести его на прогулку. А как дойдете до берега, благо мы на острове, толкните вашего мужа в воду. Купание только пойдет ему на пользу, — тут он заметил набухшие веки Стеллы. — Да и вам тоже.
— Проветриться надо мне, — Мокси спустилась с лестницы, посмотрела на Флетча. — Уведи меня отсюда.
— В таком виде? На тебя слетятся все мухи.
— Зато никто не будет таращиться на меня.
— Ты, похоже, шутишь.
На лестнице Стелла обтирала Джерри полотенцем.
— Может, им действительно поплавать? — задумчиво сказал Флетч, глядя на них.
— Кого это волнует? — Мокси взяла Флетча за руку.
— Не заплывайте далеко, — бросил Флетч через плечо супругам Литтлфорд.
По пути он заглянул в гостиную.
Эдит Хоуэлл и Фредерик Муни сидели бок о бок на кушетке. В руке она держала бокал с джином и тоником. Фредди, как обычно, отдавал предпочтение коньяку.
— Восстановление пьесы или фильма — шаг назад, — вещал Муни. — В последнее время часто приходилось этим заниматься, а зря. Мы должны уйти с дороги, чтобы молодые могли сотворить что-то новое.
— Но, Фредди, «Пора, господа, пора» был превосходным мюзиклом. И остается до сих пор.
— Пошли, — Флетч увлек Мокси к черному ходу. — Успеем полюбоваться закатом. Пройдем через двор Лопесов.
Глава 17
— Выходит, что подсознательно Джерри Литтлфорд желает резать людей ножом.
Они неторопливо шагали по Уайтхед-стрит.
— Ерунда, — отмахнулась Мокси. — Забудь об этом.
— Обычная домашняя склока? А мне показалось, что дело куда серьезнее.
— Никогда нельзя верить актеру. Он играет и в жизни, и на сцене.
— Ты ведь тоже актриса.
— Я лгу, сказал лжец, — усмехнулась Мокси. — Жаль, конечно, что он постоянно нюхает эту дрянь.
— То есть ты бы хотела, чтобы он нюхал ее в определенные периоды времени?
— Конечно. К примеру, перед съемкой эпизода, где он играет рассерженного человека. На кокаине он может напугать кого угодно.
— Это я уже видел. Но он не играл, не так ли? Это его организм реагировал на прием наркотика, так?
— Кино — это наркотик, Флетчер. Как и все искусство. Искажение перспективы. Обострение чувств. Но в обычных эпизодах кокаин только мешает. Заставляет переигрывать.
— А ты балуешься наркотиками, Мокси? Хотя бы для «сердитых» сцен?
— Разумеется, нет. У меня больше актерского таланта. — Она посмотрела на большой рекламный щит на противоположной стороне улицы. — Так хочется зайти туда. Посмотреть на спальню Хемингуэя. Комнату, где он писал. Второго такого писателя нет.
— Мокси, ты думаешь, что люди творческие живут по своим, особым нормам?
— Конечно. Талант — он всегда одинок, а потому и нормы для него особенные.
— Твой отец высказался сегодня в том же духе. Насчет того, что на первое место ставятся обязательства перед талантом. Мы говорили о его взаимоотношениях с тобой и, полагаю, с твоей матерью. Он сказал: «Многие могут поиметь женщину и зачать ребенка. Редко кому удается овладеть миром и творить для него чудеса».
— Милый О-би. Всегда умел блеснуть изящной фразой, — она помолчала. — По-моему, он прав.
— Разные правила для разных людей… Как такое возможно?
— А что тебя удивляет, Флетч? В доме ты сказал, что я не могу выйти погулять — это небезопасно. Я вот хочу, но не могу пойти в дом Хемингуэя. Хотела бы я совмещать в себе творца и бизнесмена. Тогда бы мне не пришлось перепоручать мои дела таким вот Стивам Питерманам, — она остановилась, повернулась к Флетчу. — Посмотри на меня.
— Не могу, — Флетч закрыл глаза свободной рукой, отгораживаясь от килограммов румян, пудры, помады, покрывающих лицо Мокси, от огромных солнцезащитных очков. — Ужасное зрелище.
— Я стою на улице Ки-Уэст, — продолжила Мокси. — Прекрасного города, который живет сам и дает жить другим. Но, как ты, наверное, уже заметил, я должна стоять здесь, соблюдая иные правила.
— Убили же человека.
И Флетч двинулся дальше.
— Разумеется. — Мокси вновь пристроилась рядом. На перекрестке заходящее солнце осветило их лица. — По существу все сводится к энергетическому балансу. Откуда берется творческая энергия? Если она есть, как распорядиться ею наилучшим образом? Если она истощается, как ее восстановить? Это проблема. К тому же наличие этой энергии накладывает новые обязательства. Как говорил Фредди, первостепенные обязательства. А за все отвечать невозможно. Шеф-повар не выносит очистки из кухни. Дня на это не хватит. Ни у кого нет такого запаса энергии.
Рука в руке, они шли по затененной пальмами Уайтхед-стрит.
Потом она отпустила руку Флетча.
— Я знаю твой следующий вопрос, — голос звучал, как у маленькой девочки. — Ты хочешь спросить, включают ли особые нормы, применимые к людям творческим, право убивать?
— Только не плачь. Размоешь косметику.
— Я не убивала Стива Питермана, — твердо заявила Мокси. — И для меня важно, поверишь ты мне или нет.
— Я знаю, — кивнул Флетч.
— Однако! — воскликнула Мокси. — С чего такая толпа?
— Закат.
Сотни людей собрались на набережной. Расположившись на приличном расстоянии друг от друга, их развлекали рок-группа, оркестр народной музыки, струнный квартет. Тут же жонглер подкидывал и ловил апельсины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18