С двух сторон по берегам поднимались огромные скалы. На скале стояло серое, под цвет окружающим скалам, здание с высокими узкими окнами — главное здание ГЭС. На другом берегу, по которому они ехали, среди высоких сосен они увидели десятка два двухэтажных желтоватых домов.
То, что Мирья приняла за вознесенный к небесам мост, оказалось мостовым краном. Остановившаяся под ним грузовая машина казалась маленькой, как спичечная коробка, брошенная под высокую скамью. У канала, прокопанного чуть пониже главного здания, работали краны поменьше. В прежнем русле реки по глубокому снегу шли бульдозеры, толкая перед собой глыбы скал. Отсюда, с вершины сопки, в сравнении с гигантским мостовым краном, они казались маленькими трудолюбивыми муравьями.
По отлогому склону Валерия и Мирья спустились к жилым домам. Перед магазином, как обычно, стояло много грузовых машин, неподалеку от него была сделана, как в старину в селах, коновязь.
Хотя Виркку никогда здесь не бывал, он сразу догадался, где его место, и сам повернулся к коновязи. Валерия ослабила подпругу, сняла удила, привязала лошадь и накрыла попоной.
— Теперь дадим сена, потом, когда он немного обсохнет, воды и только потом овес.
Виркку привык к такому распорядку. Он с удовольствием стал уничтожать сено, растрепав и рассыпав всю охапку по земле.
К ним торопливыми шагами направлялся молодой мужчина в синей куртке с «молниями», в оленьих унтах и в кепи лыжника. Он подбежал к Валерии и схватил ее за руки.
— Мирья, познакомьтесь. Это — Володя. Ах да, здесь тебя нужно величать по имени и отчеству — Владимир Михеевич.
— Очень приятно,— Володя пожал руку Мирье.— Валерия много рассказывала о вас. О, где вы раздобыли такого бойкого коня?
— Купили,— похвасталась Валерия.
Володя сунул руку под попону.
— Вас надо поругать. Зачем так быстро гнали?
Виркку мотнул головой и оскалил зубы, словно хотел
сказать: что ты, мол, тут пришел девушек учить, сам-то хоть разбираешься в таких делах?
— После такой дороги не грех и чайку попить. У меня час времени, даже час с четвертью. Пойдемте ко мне,— предложил Володя.
Володя занимал две комнаты и кухню.
— Какое безобразие,— с деланным возмущением говорила Валерия.— У других с жильем так туго, хоть кричи, а
он занимает такие апартаменты. Холостой парень живет один в таких хоромах, ай-яй.
— В нашем поселке живет только будущий коллектив ГЭС. Многие квартиры стоят еще совсем свободными,— стал объяснять Володя Мирье,— а строители живут отсюда километров за тридцать. На работу ездят на автобусе.
Мирья тайком наблюдала за Володей. Ей казалось невероятным, что такому молодому парню могли доверить контроль над огромной стройкой, над всем, что делается под гигантским, вознесенным к небесам мостовым краном. «Для балета, пожалуй, он больше подходит»,— подумала Мирья.
— Он здесь большой начальник, такой важный, что даже не считает себя обязанным предложить женщинам раздеться,— заметила Валерия.
Володя отодвинул в сторону чайник, который он хотел доставить на электроплитку.
— Помоги сначала Мирье,— командовала Валерия.
В квартире было чисто, но в ней чувствовалась какая-то неуютность, которой всегда отличается жилье одиноких мужчин.
Володя попил с ними чаю, сбегал напоил Виркку и дал ему овса. Потом пошел на стройку. Валерия и Мирья увязались за ним. Надо же Мирье увидеть, что здесь делается.
Навстречу им шел пожилой сутулый человек почтенного вида в пыжиковой шапке, в валенках и в коротком модном пальто.
— Главный инженер строительства,— шепнула Валерия.
Главный инженер любезно поздоровался с женщинами, извинился и обратился к Володе:
— Владимир Михеевич, посмотрите вот...— он достал какой-то чертеж.— По-моему, здесь ошибка.— Он развернул чертеж.
Володя внимательно разглядывал чертеж, углы которого загибал ветер, достал логарифмическую линейку и что- то быстро подсчитал.
— Да, вы правы, Геннадий Александрович. С этими расчетами мы не можем никак согласиться. Лучше вовремя исправить. Пока не поздно.
— Спасибо. Я так и знал, что вы согласны, но на всякий случай решил посоветоваться. Значит, договорились. А гости, надо полагать, приехали посмотреть, как мы работаем?— обратился он к Мирье и Валерии.—Валерии Владимировне, видно, понравилось у нас, раз так зачастила. Уже и по будням приезжаете.
— Так понравилось, что даже подругу привезла,— ответила Валерия.— Здесь есть на что посмотреть.
— Пока еще не на что смотреть,— ответил главный инженер.— Обычная стройка. Простите, мне пора идти.
— Вот так получается, когда расчеты и чертежи готовятся за сотни километров от места строительства,— сказал Володя, словно Валерия и Мирья были в курсе всех его дел.— Прекрасный специалист наш главный инженер. Лет тридцать строит гидростанции. Представьте себе, какой метод он использует при монтаже турбины. Обычно монтаж турбин происходит на месте. Сварщикам тесно работать. Им трудно, соединяя части весом в много тонн, соблюдать точность в миллиметрах. А у нас турбины монтируются на свету, на просторе, вон там, на специальной площадке. Это гарантирует качество работы. А потом мостовым краном мы устанавливаем турбину на место. Экономится, кроме того, и время.
— Ты нам еще немножко объясни, и мы с Мирьей тоже научимся монтировать турбины,— подтрунивала Валерия.
Они остановились на краю скалы. Налево возвышалась плотина. Уровень воды уже сейчас был выше, чем место, где они стояли. Впереди и направо открывалось новое русло глубиной метров тридцать. Дно его было усеяно обломками скал. В широких гнездах, приготовленных для турбин, на лесах у главного здания и в самом здании в его залах работали люди и машины. Ослепительно вспыхивала электросварка. Люди на дне русла рядом с огромными скалами выглядели крохотными. Отсюда, со стороны, было трудно понять, что каждый из них делает. Казалось, они работают без всякой целенаправленности, каждый делает что хочет, просто так копошатся и возятся. Но так только казалось, потому что умом Мирья понимала, что колоссальный мостовой кран создан и вознесен силой этих маленьких людей. Это они обуздали бешеный порог, перегородили его плотиной. Чем занимается каждый из этих тружеников, знает главный инженер, старый, много повидавший, солидный человек, руководивший их работой. Знает Володя, Владимир Михеевич, который решает, чью работу принимать, а чью нет. Вот так и происходит смена поколений. Старое поколение передает созданное им своим потомкам, новому поколению. Ведь именно поколение Володи будет пользоваться благами, которые дадут новые ГЭС, оно будет управлять
ими, поэтому оно должно знать, как монтируются его машины. Оно должно следить за тем, чтобы в расчетах не было бы тех ошибок, которые допускались прежде. Как на строительстве, так и в жизни.
Мирья чувствовала себя ничтожно маленькой и беспомощной, следуя за Володей и Валерией по стройке. Все увиденное буквально ошеломило ее. Она только усмехнулась, вспомнив, ради чего живет Нийло. Участок земли, да собственный дом, аккуратно окрашенная калитка, да молоко, кипящее на собственной плите. И она, Мирья, должна вернуться туда, смотреть, чтобы это молоко не сбежало. Да, видимо, такова ее судьба. Но неужели это ее судьба? Мирье не хотелось задумываться над этими вопросами, но и уйти от них она тоже не могла.
Валерия должна была сходить к начальнику строительства. Когда она ехала сюда, то думала просто попросить помочь им: согласятся — хорошо, нет — так нет. Но сейчас она решила, что просить не будет, а будет требовать, настаивать. Ведь они, хаукилахтинцы, помогают строителям ГЭС, и строители тоже должны оказать им помощь. У них и техники полно, и людей много.
Но сперва Валерия проводила Мирью до клуба. Здание клуба не соответствовало масштабам стройки, оно было небольшим, но внутри было чисто и уютно.
— Тамара,— представилась заведующая клубом, молодая, примерно одних лет с Мирьей, только очень высокая, намного выше ее.— Очень хорошо, что вы, соседи, стали к нам приезжать. Валерия Владимировна и раньше бывала, но клуб-то ее не интересует.
Тамара оказалась словоохотливой. Она ни о чем не спрашивала, а только говорила. Она даже не поинтересовалась, кто Мирья и почему она плохо владеет русским языком. Ей было достаточно, что Мирья назвалась представительницей молодежи Хаукилахти.
— Да здесь большой клуб и не планировали строить,— затараторила Тамара, оглядывая помещение клуба.— Ведь этот клуб только для персонала будущей электростанции. А людей здесь будет немного. Приезжают к нам и строители, но у них свой клуб, временный, как и весь поселок. Они, строители, сегодня здесь, завтра там. Давайте посмотрим вместе, что мы привезем...
Мирья успевала только кивать в ответ или мотать головой, когда Тамара спрашивала, надо ли брать тот или этот реквизит с собой, подходит ли это для их сцены, что есть у
них самих. Однако Мирье удалось улучить момент и наскоро перечислить, что не надо везти с собой. Тамара записала. Мирья еще высказала пожелание, чтобы гости из Юлюкоски приехали чуть пораньше, надо же успеть прорепетировать на незнакомой сцене.
Уже вечерело. Рабочий день кончился. В клубе начался кинофильм, но Мирья не осталась, хотя Тамара ее очень уговаривала. Надо ехать домой, да и Виркку, наверно, застоялся и продрог на морозе. Однако Мирье пришлось уступить уговорам Тамары и пообедать у нее: мать ее, как утверждала Тамара, сготовила такую солянку, какую ни в какой столовой на найдешь, и солянка действительно была отменная.
К вечеру мороз спал. Небо по-прежнему было безоблачным. Сверкали звезды, удивительно большие и яркие. Володя заботливо укрыл Валерию и Мирью тулупом, йотом передал вожжи Валерии. Виркку рванул с места и побежал так резво, что на повороте Мирья даже вскрикнула, когда сани накренились и чуть было не перевернулись.
— Обещали помощь,— сказала Валерия, когда они выехали на широкую, очищенную от снега дорогу. Она ослабила вожжи, и Виркку бежал как хотел.— Уже завтра начнут. У них много машин и рабочей силы тоже достаточно.
— Конечно, Володя, не откажет,— подтвердила Мирья.
— Нет, это зависит не от Володи,— стала объяснять Валерия.— У строителей своя организация, которая должна строить, а также заботиться о состоянии дорог. А Володя — представитель будущей ГЭС. Он ее начальник, он принимает работы. У него нет дорожников.
Мирья кивала. Конечно, она все понимала, только не подумала. Ей хотелось, чтобы Валерия рассказала побольше о Володе. То ли Валерия угадала желание Мирьи, то ли она в этот момент думала не столько о строителях, сколько о начальнике будущей ГЭС,— помолчав, она продолжала:
— Володя тоже приедет в Хаукилахти на вечер. Может быть, мы вместе выступим. Ты не видела Володю на сцене— он танцует изумительно. А как он поет! И играет. Еще и стихи пишет.
— А его стихи печатают?
— Нет. Он писал их только для меня.
— В таком случае они должны быть чудесными.
— Во всяком случае, для меня они чудесные.
Они помолчали. У Мирьи было чувство разочарования, какое бывает, когда читаешь интересный роман, глава которого кончается на самом захватывающем месте, а следующая глава начинается с чего-то второстепенного, неинтересного.
— С Володей мы вместе учились. Только пусть это будет между нами,— сказала Валерия.
— Что будет между нами — то, что вы учились вместе? — спросила Мирья.
— Нет, то, что ты сейчас услышишь. Я никому об этом не говорила. Но тебе расскажу. Я ведь обещала когда-то рассказать.
РАССКАЗ ОБ ОДНОЙ ПОЧТОВОЙ ОТКРЫТКЕ
— Мы учились вместе. Вернее, не вместе, а в одно и то же время. Я в строительном, он в энергетическом. Ты понимаешь, его специальность — электричество. Между нашими институтами были тесные связи. Мы ходили на вечера к ним, они к нам. У нас был общий драмкружок и общий танцевальный кружок. Так я познакомилась с Володей. Если б ты видела, как он танцует! Впервые мы танцевали вместе... это был отрывок из «Тристана и Изольды». Ты видела? Нет? Отрывок из него ты увидишь в Хаукилахти. Я тогда нервничала, боялась, что не справлюсь. Хотела уже отказаться. Но я знала, что заменить меня некем. Ведь в институте я считалась лучшей балериной.
— Я видела в Кайтаниеми!
— Нет, это не то. Надо регулярно заниматься. Так я и не смогла отказаться. В тот вечер я танцевала как никогда. И я старалась не ради себя и не ради публики, а ради Володи. Ты понимаешь, что со мной тогда случилось? Я влюбилась. Я не могла дождаться того часа, когда мы вместе будем на репетиции. Я тогда даже лекции не могла слушать. Только никому не рассказывай об этом и не смейся. Как нам тогда хлопали! Представь себе — нас вызывают снова и снова, и каждый раз мы выходим вместе. Володя берет меня за руку, и мы кланяемся. И я чувствовала себя самым счастливым человеком.
Вот с этого и началось. В тот вечер мы с Володей гуляли по набережной Невы. На следующий вечер тоже. А потом... А потом мы стали встречаться, как только выдавалось свободное время. Студентам всегда не хватает времени и денег. В день стипендии мы сидели в кафе, из кафе шли в театр на оперу или балет. Я все чаще бывала у них в институте. Там мы тоже выступали с концертами. И однажды я заметила, что Володя нравится не только мне. Я заметила, что Лиза тоже влюблена в него. Она была интересная— стройная, с черными волосами, с большими черными глазами. На танцах она всегда оказывалась недалеко от нас. Володя иногда приглашал танцевать и ее. А я не могла смотреть, как они танцуют. Однажды я сбежала с танцев и весь вечер проплакала. Я так ревела, что хоть выжимай наволочку. А на следующий день Володя позвонил мне. Что со мной случилось? Я сгоряча ответила: «Тебе и без меня интересно». И бросила трубку. И тут же пожалела: какая я дура, стоит ли показывать ревность. Володя позвонил снова, сказал: «Не дури». Звал на прогулку. Впереди были экзамены, времени оставалось мало, но я схватила пальто и понеслась как сумасшедшая. Я должна же была сказать, что пусть он танцует с кем угодно, живет как хочет. Но ничего не сказала. Только сидела в парке на скамейке и плакала. А Володя гладил мою руку.
Была не только Лиза. Была еще Люба. Она училась со мной. Настоящая красавица. Волосы у нее пышные, мягкие, золотистые. Такие, как у тебя. А глаза... своими глазами она могла добиться чего угодно. Она могла быть мечтательной и робкой. У нее очень красивая фигура, плавная походка. Она могла бы стать балериной, если бы занималась. Но Люба не любила трудиться ни в учебе, ни в чем. Все свое время она тратила на косметику, и деньги у нее уходили тоже на это — всякие кремы да помады. Любе тоже нравился Володя. Она крутилась около него, строила ему глазки. Девушки рассказывали, будто бы Люба сказала кому-то: «И чего Володя в Валерии нашел». Знаешь, как меня задело, хотя она была права — во мне нет ведь ничего особенного. Мне тогда очень хотелось стать красивой. Но ведь мне не стать красавицей, тут никакая косметика не поможет. Да я и не умею пользоваться ею... Виркку, Виркку, давай не спеши. Послушай и ты, дай мне рассказать до конца... Однажды Володя пошел танцевать с Любой. Мне хотелось убежать, расплакаться, но я сдержала себя. Они станцевали один танец. Володя проводил ее на место и вернулся ко мне. Я взглянула на Любу: ее глаза тогда были совсем не робкие, не красивые, а злые. Потом как-то мы собирались кататься на лодках. Володя, я, Люба и другие девчата. Но я не смогла поехать. Я вдруг заболела. Вечером пришел Володя.
— Вам было очень весело? — спросила я.
— Очень,— ответил Володя.— Мы баловались как дети.
— А ведь Люба красивая? — спросила я.
— Да, красивая, но...
— «Но», что «но»?
Володя рассказал, что не знал, о чем с Любой говорить, что ей интересно. Попытался заговорить о литературе, об искусстве, даже коснулся международного положения... А Люба все отвечала: папа тоже так говорит, мама тоже так думает. А что она сама думает, так Володя и не узнал.
Потом пришли девушки, стали наперебой рассказывать, что Люба целый день обхаживала Володю. Я сказала: мне- то что, пусть, она же глупа как пробка. Это не нужно было говорить, я не подумала. Но я ведь всю жизнь делаю глупости. Кто-то передал ей мои слова, и она решила отомстить. И отомстила. Как еще отомстила!
Я тебе не говорила, что Володя кончил институт на два года раньше, чем я? Он на два года старше меня, хотя и кажется таким молодым. Его оставили в аспирантуре при институте. Он часто бывал в командировках — ездил по гидростанциям. Ему уже тогда доверяли важные поручения. Он очень талантливый инженер. Я кончила институт, меня направили в Карелию, в Хаукилахти. Он тоже должен был приехать сюда, в Юлюкоски. Конечно, это не случайное совпадение, ты понимаешь? Я приехала весной, Володя тоже приезжал, ознакомился с местом работы и вернулся в Ленинград.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38