– Уж больно он искусный. Возможно, и вправду художник или, по крайней мере, учился рисовать.
– Хочешь сказать, сдал экзамены на уровень А?
– Что-то вроде этого. Между прочим, студенты, изучающие анатомию, занимаются техническим рисунком. И Мэтью Квин имел к этому особый дар, так говорил мне мистер Перрин. Он весьма расстроил уборщика, повесив свои работы на стене спальни. Я думаю, мы должны пригласить Перрина сюда, чтобы он посмотрел на рисунок на церковной стене. Не исключено, что это прозвучит для него как колокольчик, вызывающий воспоминания.
– У нас уже так много колокольчиков, что я буквально оглох. Изобилие ключей нас погубит. А почему ты уверена, что этот парень, Квин, так важен?
Брайони глубоко вздохнула:
– Я считала, что все объяснила еще пару дней назад. Тяжело говорить с теми, кто оглох. Неужели мы не можем хотя бы провести официальный допрос Перрина – все вместе, – чтобы вы с Макриди узнали эту историю из первых рук?
– У нас на сегодня и так слишком длинный список лиц, с которыми надо побеседовать. – Стив выдохнул клуб дыма, глядя в туманное солнечное сияние, разливавшееся над домами, а затем повернулся и улыбнулся Брайони. – Но я поддержу тебя, если ты решишься снова поговорить с Макриди.
Это было колоссальной уступкой после напряжения прошлой недели. Она улыбнулась в ответ:
– Спасибо.
– А ты симпатичная, когда улыбаешься. Делай это почаще.
– Может, посоветуешь это и Макриди?
– Не наглей. Ну почему ты встречаешь комплименты в штыки?
Они повернули назад, прошли мимо Пелгрейва и Джимми, а также мимо двух криминалистов с черными сумками. На углу Уилкес и Фурнье навстречу им попался Макриди.
– Одна из патрульных машин только что обнаружила очередную зарисовку. На улице Криспин, через дорогу отсюда. Мы можем пройти туда пешком.
Макриди шагал быстро и широко, и Брайони пришлось унизительно семенить рядышком, чтобы не отстать. И снова инспектор ощутила себя нелепым довеском к сплоченной команде, когда два мужчины плечом к плечу, уверенно шли вперед, негромко переговариваясь между собой, а она даже не могла уловить, о чем речь.
Полицейская машина припарковалась у поворота на Криспин-стрит, заслоненную от солнца весьма солидным зданием, возвышавшимся с восточной стороны. Офицер вышел из машины, чтобы приветствовать Макриди, и провел его к двустворчатым деревянным воротам, находившимся примерно в половине квартала от начала улицы.
Это был еще один набросок кистью, нанесенный на перегородку между двумя створками. Женщина лежала на земле: голова запрокинута назад, а не защищенное ничем горло перерезает глубокая открытая рана. Макриди развернулся к Брайони, приподнял бровь и сардонически усмехнулся:
– Снова Хогарт, не правда ли, Уильямс?
Брайони внезапно почувствовала приступ дурноты. Рот и губы пересохли, ей стало жарко.
– Я не узнаю этот рисунок, – признал Стив.
– Он не так известен, как «Награда за жестокость», – ответил Макриди. – Однако из той же серии. Этот называется «Стадии жестокости». Награда – это то, что в конечном итоге получает злоумышленник, прошедший все стадии, после того как его поймали. Его вешают и отправляют на вскрытие. Анатомирование его тела означает конечное унижение.
Рисунок на воротах был меньше и грубее, но гораздо реалистичней, чем барочная картинка по анатомии. Он представлял собой очень личное послание. Брайони постаралась ровно дышать, но дыхание неожиданно стало слишком поверхностным. Ей пришлось сделать пару шагов и прислониться к стене.
– Прочь отсюда, Уильямс! – голос Макриди прозвучал как выстрел. – Здесь могут быть ценные свидетельства…
Но Брайони уже сползла на землю, внезапно почувствовав, как ее собственная голова стала невероятно тяжелой.
Глава 19
Кэролайн опоздала на работу всего на пять минут, но ее уже ждало сообщение от помощника редактора с указанием на нарушение дисциплины, хотя сам он, между прочим, редко опаздывал меньше чем на двадцать минут. Однако он часто звонил в офис в самом начале рабочего дня, чтобы проверить, на месте ли сотрудник. Никого не удивило отсутствие журналиста за столом в первые утренние полчаса, но для помощника редактора это была желанная возможность набрать негативные очки против подчиненных. Кэролайн присела на минутку, уставившись на аккуратно сложенный листок бумаги, прежде чем взять его в руки; мысленно она уже составляла заявление об увольнении. Девушка решила сегодня задержаться допоздна, чтобы оставить его на столе помощника редактора, – пусть утром это будет первое, что он найдет на своем столе. Вряд ли ответ из «Санди таймс» придет раньше, чем через неделю, а жаль: хорошо бы приложить копию их письма к своему заявлению.
Текст на листке был написан синим карандашом. Неужели у него нет простого карандаша? Кэролайн поймала себя на том, что и это тоже ее раздражает. Надо будет, уходя, оставить ему целую пачку карандашей «для деловой переписки» в качестве прощального подарка. Ладно, почитаем. «Кэролайн, произошел еще один случай граффити». «Надо же, случай граффити», – фыркнула Кэролайн, жалея, что у нее самой сейчас под рукой нет синего карандаша для редакторской правки.
«Мы приняли решение осветить это инцидент, поскольку он связан с предполагаемой угрозой насилия. Отправляйся утром в Крайстчерч в Спиталфилде. Тони присоединится к тебе на месте. Найди там заодно и преподобного как-его-там. Он звонил и сообщил, сегодня какие-то проблемы в метро на линии Метрополитан, так что я разрешаю потратить десять шиллингов на такси. Возмещение расходов получишь по прибытии на место от священника. Надеюсь, что вернешься ты на автобусе».
– Интересно, – пробормотала себе под нос Кэролайн, – что он имеет в виду под угрозой насилия?
Вот его собственная записка – настоящее насилие над стилистикой английского литературного языка. Словно предполагаемой угрозы насилия не было в первый раз, когда обезглавили ангела и разлили свиную кровь. Бог знает, что там такое случилось теперь, если даже сам Ленни Мейер заинтересовался. И, надо думать, дело срочное, если священник готов оплатить такси. Странное предложение, но Кэролайн была довольна.
Она поспешила по лестнице вниз, и ей повезло поймать такси сразу, прямо у входа в редакцию. Экран, обычно отгораживающий водителя от пассажира, был открыт, но, к счастью, парень попался не из болтливых. Принимая во внимание скорость, с которой он продвигался в потоке транспорта, ныряя в каждый образовавшийся просвет (далеко не каждый водитель так бы сумел), он, вероятно, был полностью сосредоточен на вождении. Не прошло и четверти часа, как они миновали Английский банк на въезде в район Уайтчепел, и Кэролайн вынуждена была схватиться за ремень безопасности, потому что машина резко свернула на Лиденхолл-стрит, а затем еще круче развернулась и нырнула в узкий проезд Дюкс-Плейс.
– Извините, но, по-моему, Крайстчерч в другую сторону, – сказала Кэролайн.
– Мы тут срежем, – коротко ответил водитель и снова два раза подряд повернул налево. Потом он остановился в переулке. – С вас двенадцать шиллингов шесть пенсов.
– Но это не церковь.
– Там нельзя останавливаться. Парковка запрещена. Придется вам выходить здесь.
– Но я даже не знаю, где нахожусь.
– Переулок Кричёрч. Перейдете площадь Митры, и на противоположной стороне будет та церковь, что вам нужна.
Кэролайн была раздосадована и решила не давать чаевых. Может, он и умелый водитель, но нет никаких оправданий подобной грубости. Она отсчитала ровно двенадцать шиллингов и шесть пенсов и с недоумением отметила, что рука, протянувшаяся за деньгами, была в белой резиновой перчатке, а дверца такси внезапно оказалась открытой. В следующий момент девушка увидела лицо водителя: спутанные волосы, странная улыбка – вот с таким же непонятным выражением как-то раз уставился на нее в парке хиппи. Она хотела побежать прочь, но не привыкла к спортивным упражнениям, а высокие каблуки заскользили по закругленным камням мостовой.
Водитель двигался очень медленно: спокойно следил за тем, как Кэролайн пытается удержать равновесие и удрать через проезд Митры, как она лихорадочно переводит дыхание, чтобы закричать, позвать на помощь, как натыкается на стену, а потом поднимает руки, чтобы защитить лицо. Он схватил ее запястья и свел их вместе, удерживая одной рукой, а потом совершил странное движение, сопровождавшееся приглушенным хрустом, эхом отозвавшимся в узкой улочке. Девушка почувствовала, как сползает по стене, а рука в перчатке при этом удерживает ее шею, после чего снова раздался хруст.
Глава 20
– Дышите медленнее. Вот так.
Брайони сидела на деревянном стуле, сложившись вдвое, так что голова ее оказалась между колен. Голос принадлежал кому-то в здоровенных полицейских ботинках и чулках.
– Вот так. Дышите глубже. Голову вниз, плечи расслабьте. Хорошо. Еще два глубоких вдоха… А теперь поднимите плечи, но голова пускай свободно свисает – правильно! Теперь поднимайте голову. Очень медленно.
Брайони обнаружила, что взгляд ее упирается в лицо плотной женщины средних лет в полицейской форме с сержантскими нашивками.
– Хорошо, по крайней мере, вы уже не такая бледная. Вам лучше полчаса посидеть спокойно. И еще… обязательно выпейте стакан воды, вот, возьмите. Думаю, это все.
В дверь негромко постучали, и в щель просунулась голова молодой женщины,
– Сержант Томас? Там нужен человек для регулировки транспортных потоков. Дюкс-Плейс и Хаундсдич перекрыты. Инспектор Пелгрейв просит вас подойти, если вы уже освободились.
– Скажите ему, я прямо сейчас туда направляюсь. – Сержант пристально и испытующе посмотрела на Брайони. – Возьмите на сегодня отгул. Я уверена, инспектор Пелгрейв посоветует вам то же самое.
Брайони прошла в туалет и сполоснула лицо холодной водой. Сочетание красных глаз и пепельно-серой кожи, отразившееся в зеркале, заставило ее сжаться от ужаса и торопливо взяться за ремонтно-восстановительные работы с помощью туши и крема, к счастью, находившихся в сумочке. Улучшения нельзя было назвать радикальными, но инспектор решительно вознамерилась не брать отгул и не уходить немедленно домой. Брайони взглянула на часы: 9.45. Вероятно, можно кое-что разузнать у офицеров, собравшихся в общей комнате на чашку кофе, и это поможет ей войти в курс дел.
Ей повезло: в кабинете находилось четверо; все они висели на телефонах или что-то торопливо печатали, так что лишь мельком посмотрели на вошедшую. Чайник уже закипал, чашки и растворимый кофе стояли на столе. Там же красовалась тарелка печенья, которое Брайони на дух не выносила, однако на этот раз она заставила себя съесть одну штучку, чтобы избежать нового обморока. Женщина-офицер, которая сообщила о пробках на улицах в районе церкви, говорила по телефону в дальнем конце стола, и когда она положила трубку, Брайони обратилась к ней:
– Вы не знаете, где я могу найти суперинтенданта Макриди?
– Кажется, он собирался на площадь Митры. Будьте добры, проверьте розетку, она там, рядом с вами. Связь постоянно прерывается.
Телефонная розетка свисала из стены на двух проводках, и надежно подсоединить аппарат было довольно трудно: Брайони боялась совсем все оборвать. Наконец ей удалось наладить связь.
– Отлично, – сказала женщина-офицер. – Теперь сигнал есть.
– А далеко отсюда до площади Митры? – поинтересовалась Брайони.
– Минут пятнадцать пешком, если идти быстро и знать дорогу. Вы ведь из команды с Вайн-стрит? Попросите, может, вас подвезут.
Но Брайони вовсе не хотелось встретиться на дороге с сержантом Томас. В сумочке у нее всегда был карманный справочник, так что девушка быстро нашла на городской карте кратчайший маршрут. Проходя мимо, она удостоила долгим холодным взглядом рисунок на улице Криспин. Да, теперь ей заметно полегчало. Брайони вновь почувствовала себя хозяйкой положения.
Площадь Митры была запружена полицией и все увеличивавшейся толпой зевак, которые сгрудились вокруг желтой ленты, перегораживавшей выход со стороны Дюкс-Плейс. На площади стояла машина скорой помощи, закрывавшая вид любопытствующим. На площадь можно было выйти также через переулок Кричёрч, и Брайони подумала, что с той стороны, вероятно, легче будет протиснуться, но первый, на кого она наткнулась, свернув на Кричёрч, был Стив Латем, яростно растиравший в пыль окурок прорезиненной подошвой. Когда он поднял голову, то буквально разинул от удивления рот.
– Что за черт… Кто разрешил тебе выйти? Я думал, за тобой там хорошенько присмотрят.
– Я отлично себя чувствую. А что здесь происходит?
– Вот что, Брайони, не выдумывай…
Он неуклюже приблизился к ней и взял за руку, но девушка мягко высвободилась.
– Со мной все в порядке.
– Послушай, не разыгрывай передо мной эдакую бывалую девчонку, Брайони, пожалуйста. Ты нас всех жутко напутала. Хватит, для одного дня у нас и так слишком много потрясений. Я уверен, то, что ты увидишь здесь за углом, едва ли улучшит твое самочувствие. Вот уж действительно кошмар! Одна из самых страшных картин, которые мне доводилось видеть. Даже Макриди поражен, поверь мне.
– Здесь за углом, говоришь?
– Ну, если ты такая упрямая, то я хотя бы тебя провожу.
За углом находился маленький, мощенный кирпичом дворик, из которого направо вела арка. Поперек этого прохода тоже была натянута желтая лента, возле которой стояли на страже три полицейских в форме. Несколько человек сновали по двору туда-сюда: криминалисты с комплектами инструментов. К счастью, Макриди видно не было. Вокруг пахло кровью (этот запах ни с чем не перепутаешь), а потеки ее заметны были в углублениях между камнями. Брайони обернулась к Стиву:
– На этот раз никакого формальдегида?
– Похоже на то. Здесь не было того зловония, как когда мы выезжали на место происшествия в прошлый раз, но нельзя сказать наверняка, пока криминалисты не закончат работу.
Преодолевая вновь возникшую сухость во рту, Брайони направилась прямиком к ограждению, где предъявила свое удостоверение, чтобы пройти на место преступления. Пока она смотрела, Стив стоял у нее за спиной так близко, что девушка плечами ощущала его грудь.
Светлые волосы жертвы выглядели чистыми и живыми, а лицо ее осталось неповрежденным, только шея была рассечена так глубоко, что сквозь рану виднелся позвоночник. Вертикальный разрез тянулся от середины груди до лобка, а кожа была оттянута в обе стороны и приколота, как это делают во время патологоанатомического исследования. Казалось, что это еще один слой одежды. Нижние ребра были сломаны и развернуты наружу, так что грудная клетка превратилось в алую полость, наполненную кровью.
На гладкой поверхности арки над жертвой были нанесены буквы с заостренными углами: «ВРЕМЯ УВИВАТЬ».
Брайони обернулась, чтобы посмотреть на землю, на разорванный розовый костюм и белую сумочку, заляпанные кровью. Руки девушки, сломанные в запястьях, лежали под странным углом, как у куклы, но туфли остались на ногах.
– Он ведь убил ее совсем недавно? – спросила Брайони, как ей казалось, твердым и спокойным голосом. Но сразу же почувствовала, как он предательски задрожал.
– Совсем недавно. Скорее всего, примерно час назад, пока мы любовались на его художественное творчество дальше по улице, – ответил Стив. – Похоже на то, что убийца собирался вырезать у нее сердце, но это оказалось слишком сложно при такой спешке. В итоге он ограничился мясницкими приемами. Ну что, налюбовалась? – И, не дожидаясь ее согласия, он твердо увлек Брайони прочь, на солнце, к низкой стене, ограждавшей противоположную сторону двора, где девушка послушно позволила усадить себя. На лбу у нее снова выступил холодный пот.
– Привет. Ты выглядишь примерно так, как я себя чувствую, – заявил Джимми, подходя к ним и усаживаясь у стены рядом с Брайони. – Очевидно, мне предстоит еще грязная работа и в той церкви в Спиталфилде. Наконец-то удалось попасть внутрь, всего лишь несколько минут назад. Босса тут же вызвали, что означает: мне тоже надо идти. Да уж, столько эмоций даже на скачках не испытаешь, не правда ли? О, а вот и они!
Вдали раздались звуки полицейской сирены, затем еще одной. По мере того как какофония нарастала, стало ясно, что приближается не менее шести машин, включая и карету скорой помощи, отличавшуюся от полицейского хора более высоким и пронзительным воем.
Справа мелькнула вспышка фотоаппарата. Брайони повернулась и увидела двух газетчиков, которых было категорически запрещено пускать в переулок Кричёрч. Они непрерывно щелкали фотоаппаратами, даже когда их силой выталкивали со двора, чтобы пропустить еще одну машину скорой помощи, как раз въезжавшую в узкий проход. Стив выругался и отправился поговорить с шофером.
– У нас здесь уже есть медики, – сказал он. – Вам нужно подъехать с другой стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37