Благоразумие подсказывало скрыться до лучших времён, и он уже собрался было вернуться в чащу, туда, где оставил слониху. Но зрители сомкнулись вокруг сцены тесным полукольцом, и Крысий Хват понял, что ускользнуть тишком не удастся.
– Банкир Крысовор! – во всю мочь своего жестяного голоска подхватил мышонок. – Что за новые беды готовит он нам, вероломный?!
– Ах! – выдохнула публика в совершенном восторге и приготовилась внимать.
– Неужто по-прежнему нас не оставит в покое, – продолжал отец, – злодей, что пустил нас скитаться по свету, родную нору отобравши?
– По-прежнему нас не оставит в покое! – подтвердил мышонок, надвигаясь спиной на Крысьего Хвата. Отступать тому было уже некуда, и он съёжился в надежде, что его всё-таки не заметят.
– О Банкир Крысовор, ты почто затаился в тени под сосною? – грозно вопросил отец. – Выходи и взгляни своим жертвам в глаза недостойный! День отмщенья настал – роковой, судьбоносный, день сведения счётов, и ныне тебе или нам предстоит разделить территорию с червем могильным!
– Выходи! – все как один вскричали зрители. – Крысовор, выходи!
– Да что же это за труппа? – возмутился хорёк Альф. – Только-только затеяли что-то стоящее – и на тебе, пожалуйста: актёр на выходе уснул! – Он опять вскочил с места, метнулся за кулисы и, рыча себе под нос: «Ничего, сейчас разберёмся!», схватил Крысьего Хвата за шкирку.
– Лапы прочь! – взвыл Хват, рухнул на четвереньки и пополз по сцене, отчаянно импровизируя. – Я, Банкир Крысовор, к вам явился взыскать много лет как просроченный дола – запричитал он. – Правосудия!
– Негодяй! – донеслось из толпы. – Похититель территорий!
– Ну и талантище эта крыса! – шепнул критик жене. – Злодей просто великолепный! В жизни не видел такого омерзительного персонажа!
Остальные зрители, совершенно некритически проникшиеся тем же чувством, засвистели и зашикали на новоявленного актёра.
Крысий Хват и сам бы с радостью вышел из образа, но не тут-то было.
– Правосудия! – снова вскричал он, едва перекрывая голосом шум толпы, и заплакал.
Зрители в едином порыве ринулись на сцену и набросились на злосчастного Банкира.
– Вот уж не думал не гадал, что Крысий Хват так зарвётся, – заметил Ворон. – Какая муха его укусила? Ну скажите на милость, что его заставило сунуться в шоу-бизнес?
– У каждого свой бзик! – прокричала в ответ Ворона.
Шум на сцене стоял неимоверный.
– На помощь! – взвизгнул Крысий Хват, возносясь со дна кучи-малы, как пенный гребень в бушующем море.
– Нет уж, увольте! – успел крикнуть Ворон, прежде чем Хвата захлестнула новая волна. – На сцене каждый сам за себя – такая уж наша доля.
Под градом тычков, щипков и укусов Крысий Хват сражался как лев, а мышонок с отцом попали из огня в полымя: хлынувшие на сцену энтузиасты запросто могли их растоптать.
– Вперёд! – исступлённо крикнул мышонок, сам не понимая, к кому обращается.
– И вверх! – откликнулся отец, и взаправду отрываясь от земли вместе с сыном. Репертуарная попугаиха Эвтерпа, углядев, в какой переплёт они угодили, вихрем ярких перьев и рваных свитерков ворвалась в драку и, подцепив мышонка с отцом когтями, устремилась в ночное небо.
Набрав высоту, Эвтерпа закружила над соснами, разглядывая амфитеатр и оценивая ситуацию. Вся труппа «Последнего карка моды», исключая злополучного кролика, осталась цела и невредима – по крайней мере, до следующего представления. Крысий Хват наконец пробился сквозь гущу нападающих и бросился наутёк; несколько хорьков сочли своим долгом пуститься в погоню, но прочая публика довольствовалась общей свалкой, выплёскивая остатки ужаса и сочувствия к жертвам Банкира уже друг на друга.
– Вот это и есть шоу-бизнес, – заключила Эвтерпа. – И я им сыта по горло – по крайней мере, на сегодняшний вечер. А вы?
– По-моему, свой скромный вклад в дело Искусства мы внесли, – сказал отец. – Но строить дальнейшую карьеру на подмостках я не намерен.
– И куда вы теперь подадитесь? – спросила Эвтерпа. – Не могу же я летать кругами всю ночь!
– Мы не знаем, – сказал отец.
– Тогда – на юг, – объявила попугаиха, – потому что лично я именно туда и собираюсь. Мне положен отпуск.
С этими словами она поднялась повыше и легла на курс, а сосновый лес с «Последним карком моды» вскоре остались далеко позади.
Холодный воздух из-под крыльев попутаихи обвевал мышонка с отцом, и потоки тьмы струились мимо по обе стороны. Луна закатилась; земля подёрнулась серой дымкой. Дорога ветра сама мчалась навстречу, и отцу с сыном не приходилось даже перебирать лапками.
– Интересно, что сталось с Крысьим Хватом? – размышлял вслух мышонок. – Интересно, спасся он или нет?
– Если да, то мы его ещё увидим, – сказал отец. – Похоже, он твёрдо решил нас сломать и так просто не отступится.
– А мы тоже так просто не отступимся! – заявил мышонок. – Да, папа?
На это отец ничего не ответил, и мышонок ненадолго умолк, слушая, как свистит несущийся навстречу ветер.
– Но мы ведь найдём слониху и тюлениху и кукольный дом? – спросил он чуть погодя. – И у нас будет своя территория? Да, папа?
– Ты просто не желаешь ничего понимать! – не выдержал отец. – Как, по-твоему, мы можем кого-то найти? Как вообще можно надеяться, что у нас будет своя территория?!
– Но ты только посмотри, как мы уже далеко прошли! – воскликнул мышонок. – Только вспомни, сколько всего мы уже сделали! Мы выбрались со свалки! Мы пережили войну! Мы спасли «Последний карк моды»!
– Мы бы нипочём не скрылись после того неудачного ограбления, если бы не Квак, – возразил отец. – И нипочём бы не пережили войну. А «Последний карк моды» мы спасли только тем, что всех насмешили. Думаешь, почему они над нами смеялись? Потому что у нас нет ни зубов, ни когтей, и мы ничего не можем делать сами. Потому что мы – просто посмешище. – И он печально уставился на малыша, висящего у него на руках в темноте со своим барабанчиком и монетой.
– Послушайте, – вмешалась Эвтерпа, – честное слово, Ворон вовсе не считал вас посмешищем! И я не считаю! Вы поступили очень умно – и очень храбро. Вас ведь запросто могли растоптать!
– Да, – согласился отец, – мы храбрые и умные. Но не настолько умные, чтобы заводиться без посторонней помощи. Если б мы только могли!..
– Ох, – вздохнула Эвтерпа, – тут уж ничего не поделаешь. Хотя, если вдуматься, попытка не пытка…
– Что вы имеете в виду? – встрепенулся отец.
– Только что мы пролетели мимо бобрового пруда, – начала издалека Эвтерпа. – Там живёт старый Выхухоль. Слыхали о таком?
– Нет, – сказал отец.
– Ну так вот, – продолжала попугаиха, – не считая Крысьего Хвата, он в этих краях – единственный, кто способен творить с механизмами настоящие чудеса. Он любую задачку в два счёта расщёлкает. – Эвтерпа развернулась кругом и ещё быстрей замахала крыльями. – Он пару раз чинил сломанных заводяшек для «Последнего карка моды». Глядишь, и вам поможет!
Теперь, когда попугаиха сменила курс, висящий на руках отца мышонок снова увидал в небе Сириус – ту яркую звезду. Казалось, ей с ними по пути: она как будто и сама летела на север где-то в своей дальней дали. И снова, как в тот раз, мышонок при виде её ободрился. Счастливая монета у него на груди позвякивала о барабанчик, и теперь мышонок чувствовал, что судьба и впрямь готова ему улыбнуться.
– Может, мы не всегда будем такими беспомощными, папа, – сказал он. – Может быть, когда-нибудь мы научимся заводиться сами.
– Может быть, – эхом откликнулся отец.
На смену одиноким домишкам и фермам внизу потянулись лесистые холмы, и попугаиха начала снижаться. И вот кроны деревьев надвинулись почти вплотную – Эвтерпа спикировала у самой опушки и понеслась над долиной, где ручей разливался заводью, затянутой коркой льда. На дальнем конце заводь преграждала корявая запруда из молодых деревьев и спиленных веток, а за нею ручей подо льдом продолжал свой путь через долину.
– Вот она – бобровая запруда, – сказала Эвтерпа. – А вон тот большой снежный холм посреди пруда – бобровая хатка. Выхохуль живёт отдельно, в норе поменьше, а вход в неё – где-то на берегу. Ага, сдаётся мне, это его следы!
Она приземлилась у пруда и поставила мышонка с отцом на лёд.
– Тут Выхухоль сам вас найдёт, – пообещала она. – И непременно что-нибудь с вами да сделает – если это вообще кому-то под силу.
Кончик крыла мягко коснулся отца и сына, попугаиха вспорхнула и с криком: «Прощайте! Удачи вам!» – растворилась во тьме.
5
Мышонок с отцом стояли в темноте и слушали, как ветер наметает снег и со свистом проносится по льду. Под ветром затаилась зимняя тишь – только лёд потрескивал на морозе. Тянулись часы, и вот уже небо начало светлеть, когда мышонок, стоявший лицом к берегу, внезапно промолвил:
– Кто-то идёт.
– Выхухоль? – спросил отец.
– Не знаю, – сказал мышонок, – но не Крысий Хват. Этот больше и толще. Симпатичный. И хвост у него не такой, а ещё он хромает.
Выхухоль, несколько смахивающий на большую бурую луговую мышь, медленно приближался к ним. Одну лапу ему когда-то оторвало капканом, и теперь он передвигался вприпрыжку: топ-топ-скок! топ-топ-скок! Однако всем своим обликом и повадками он являл олицетворённый ход раздумий – основательных, округлых и пушистых, и вдобавок что-то тихо бормотал себе под нос.
Споткнувшись о мышонка с отцом, Выхухоль наконец их заметил.
– Рановато вы, – сказал он. – Ну да не страшно. Здесь и начнём. Задание на сегодня – Таблица Предостережения. Я слушаю.
Выхухоль сел на пятки и весь обратился в слух.
– О чём это вы? – удивился отец.
– Ничего страшного, – сказал Выхухоль, – я вам помогу. Онижды Мы равняется?…
– Не знаю, – растерялся отец. – Честное слово, я…
– Равняется Плохо! – проворчал Выхухоль, похлопывая по льду своим длинным плоским хвостом. – Вы должны были это выучить.
– Извините, – смутился отец.
– Не извиняйтесь, – отмахнулся Выхухоль. – Лучше в следующий раз подготовьтесь как следует. Будьте так любезны, продолжайте. Мыжды Они плюс Капкан равняется?…
– Ещё Хуже? – рискнул мышонок.
– Молодец! – похвалил Выхухоль и, наклонившись над отцом и сыном, подслеповато прищурился. – О, прошу прощения! – воскликнул он. – Я принял вас за двух моих постоянных учеников. Значит, вы новенькие? – Он наморщил нос. – Что-то от вас Ими попахивает. В капкане побывали? Обязательно мне об этом расскажете. Ну, пойдёмте ко мне, отдохнёте с дороги.
– Меня надо завести, – сказал отец. – Ключ в спине. Выхухоль рассмотрел ключ.
– А, ну конечно, – промолвил он, заводя отца, – теперь вспомнил: Ключ на Завод равно Идти. У неё такой же ключ в спине был.
– У кого? – спросил отец.
– У той жестяной тюленихи, – пояснил Выхухоль.
– Тюлениха! – вскричал мышонок. – У неё была площадочка на носу?
– Нет, – сказал Выхухоль, – только вращающийся стерженёк. Она сматывала для меня бечёвку. Ах, сколько уютных вечеров мы провели за этим славным занятием! Очаровательная юная леди! – Он улыбнулся и погрузился в воспоминания.
– Откуда она пришла? – спросил мышонок.
– Кто? – встрепенулся Выхухоль.
– Тюлениха.
– А-а-а, тюлениха! Она гастролировала с блошиным цирком одного кролика, но предприятие прогорело. Тут неподалёку это случилось. Лиса съела кролика, блохи ушли с лисой, а тюлениха осталась у меня.
– А где она? – спросил отец, шагая вслед за Выхухолем к дальнему берегу запруды.
– Не знаю, – сказал Выхухоль. – Со временем ей стало у меня скучно, и она ушла с зимородком. А что, вы с ней были знакомы?
– Мы были вместе, – ответил отец. – Когда-то давным-давно…
– Что ж, и такое случается, – пробормотал Выхухоль и, задумчиво покачав головой, поковылял дальше: топ-топ-скок! топ-топ-скок! – Почемужды Здесь нередко равняется Там. Вот так и меняют место жительства.
– Как-то вы странно говорите, – заметил отец.
– Я всегда стараюсь понять, Почему, Как и Что, – объяснил Выхухоль. – Поэтому и говорю Так. Вы, конечно же, слышали про Многое-в-Малом имени Выхухоля?
– Нет, – сказал мышонок. – А что это такое?
Выхухоль остановился, откашлялся, встопорщил мех, приосанился и наиторжественнейшим тоном промолвил:
– Почемужды Как равняется Что!
И, выдержав паузу, дабы слушатели успели проникнуться важностью мысли, добавил:
– Это и есть Многое-в-Малом имени Выхухоля. – Он снова взъерошился и шлёпнул хвостом по льду. – Почемужды Как равняется Что, – повторил он. – Просто ошеломляет, когда в первый раз слышишь, правда? Охватывает всё на свете безо всяких натяжек. Надо признать, я слегка удивлён, что вы до сих пор об этом не знали. Столько было разговоров по всему пруду, до самого дна! И все за редкими исключениями согласны, что круги по воде идут от этой истины до сих пор.
– Разумеется, ваши достижения общеизвестны, – заверил его отец. – И не имея чести знать про Многое-в-Малом имени Выхухоля, мы, однако же, весьма о вас наслышаны.
– Ах, – вздохнул Выхухоль, чуть заметно улыбнувшись и самодовольно пригладив мех на груди. – Ну, пожалуй, – смягчился он, – я и впрямь небезызвестен, что правда то правда. Не то чтобы для меня это имело какое-то значение, но… – Он снова завёл отца, и они двинулись дальше.
– Мы проделали долгий путь, чтобы встретиться с вами, – сказал отец, – и, может быть, узнать у вас, как нам стать…
– Я тоже, – перебил Выхухоль. – Смиренно благодарю за комплименты и хочу вас заверить в глубочайшем моём почтении к вашим восторгам. Да. Круг учеников и последователей у меня ещё невелик, но он растёт постоянно, и всех их я надеюсь направить на путь, ведущий к…
– Самозавождению, – закончил за него отец.
– Прошу прощения, – опешил Выхухоль, – что вы сказали?
– Самозавождение, – повторил сын. – Мы хотим найти способ самозавождения, чтобы заводиться самостоятельно. Попугаиха Эвтерпа сказала, что вы умеете чинить сломанных заводяшек. Не могли бы вы и нас починить?
– Боюсь, это немного не по моей части, – смутился Выхухоль. – Одно время я и правда возился с механизмами, было дело, но с тех пор я давно уже пошёл дальше. Это, видите ли, наука прикладная, а моё истинное призвание – в области чистой мысли. С чистотой чистой мысли не сравнится ничто. Это, так сказать, чистейшая сфера деятельности, какую себе только можно помыслить. – Выхухоль склонил голову и тихо забормотал что-то себе под нос, вприпрыжку ковыляя по льду.
Когда они добрались до бобровой хатки, солнце уже взошло и снежный купол порозовел в утреннем свете. Выхухоль засопел, бросив взгляд на эту возвышающуюся над прудом конструкцию; из-под ровного снежного покрова то там то сям торчали прутья, ветки, обрубки стволов.
– Они сюда пришли несколько сезонов назад, – сказал он. – Тогда тут ничего было. Только трава и тоненький ручеёк. Но они возвели плотину, устроили пруд, поставили себе дом – и до сих пор прекрасно справляются.
Из хатки послышались приглушённые голоса, и Выхухоль приник ухом к стенке купола.
– Всегда одно и то же, – проворчал он. – Сколько осин они спилили. Сколько берёз. Как они усовершенствуют на будущий год свою плотину… Зануды! А впрочем, они здесь на месте. Нельзя же, в конце концов, отрицать, что это они устроили пруд, на котором взрастает моя чистая мысль. И несмотря на всю эту трудовую суету и пролетарскую атмосферу здесь как-никак мои корни. И не только корни, но и стебли с листьями – стрелолист и водяной перец, рогоз и дикий рис. Да, – продолжал он воодушевлённо, – это мой дом, и на этом пруду я добился всеобщего почёта и уважения. Так оставим бобрам их мирские блага! С меня же вполне довольно сокровищ разума. – Он улыбнулся с чувством выполненного долга и захромал дальше рядом с отцом и сыном: топ-топ-скок! топ-топ-скок!
– А вот и мой дом, – сообщил Выхухоль, когда впереди показался второй купол, поменьше. – Но отсюда внутрь не попасть: вход на том берегу, через подводный туннель.
Внезапно из-за стенки купола донёсся смех – там, внутри, валяли дурака два маленьких выхухолёнка.
– Ах, проказники! – воскликнул Выхухоль. – Должно быть, Джеб и Дзеб. Пришли на урок.
– Ги-и-и! – раздалось из-за стенки. – Ги-и-и на Гу-у-у равно Г-и-и-г-у-у!
– Ага! – подхватил другой голос. – Бал на Бол равно Балабол-бол-бол!
– О чём это они? – удивился мышонок.
– Это они над моим Многим-в-Малом потешаются. – Выхухоль выдавил улыбку. – Экие сорванцы!
– Джеб, – послышался голос Дзеба, – ты кем хочешь стать, когда вырастешь?
– Бобром, – резво отозвался Джеб.
– Бобром? – переспросил Дзеб.
– Бобром! – ужаснулся Выхухоль.
– Во-во, – Джеб защёлкал зубами и во всю мочь заколотил по полу хвостом. – Бобры делом занимаются! Деревья валят! ТРАХ! БАБАХ! Плотины строят! ПЛЯМ! ХЛЮП! И богатеют вовсю!
– А может, старый Выхухоль тоже всё это умеет, – возразил Дзеб. – Может, он просто не хочет валить деревья.
– Он-то? – фыркнул Джеб. – Ничего он не умеет! Папа говорит, старый Выхухоль как попал в капкан – так у него с тех пор и мозги набекрень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19