Три дня спустя у геледе был одун – праздник, во время которого я впервые увидела их танцы. Собственно говоря, это не танцы в прямом смысле слова, а некое первобытное синкретическое искусство, совмещающее оперу, балет, цирк, краткий обзор новостей и курс психотерапии. Танцы продолжались три дня. Я все записала на пленку. Глупец, если бы ты был здесь! Какое великолепие!
Утром третьего дня приехал Берн вместе с Тунджи и рассказал мне, что У. арестован за перевозку наркотиков и находится в Лагосе в тюрьме. Я пошла туда, где восседала на своем почетном возвышении Олаива, и попрощалась с ней, преклонив колени. Он сказала, чтобы я не уезжала, но я уехала. И всю дорогу думала о нем. Сегодня утром в отель ворвались полицейские и устроили обыск. Они сообщили, что ищут наркотики, что У. арестован как крупный американский наркодилер. Быть может, У. сам сказал им, что он такая важная птица. С него станется.
Едва вернувшись в Лагос, я добралась до спутниковой связи и повернула красную рукоятку. Сегодня утром потный, нервический парень из нефтяной компании в сопровождении двух великанов-нигерийцев, вооруженных автоматами, явился в отель с алюминиевым чемоданчиком, содержащим пятьдесят тысяч долларов.
Бросаю свою писанину и отправляюсь к полковнику Мусе.
Глава двадцать первая
Барлоу выложил все, что у них было. Паз подумал, что он молодчина, этот любитель побеседовать со Всевышним на короткую ногу: его не сбило с толку гоготанье целой стаи гусей высокого полета, то бишь высшего полицейского начальства. Комната была битком набита; во главе стола сидел Невил Д. Хортон в окружении своих помощников и мальчиков на побегушках, далее устроились капитан Мендес и прочие капитаны и лейтенанты из тех, кто был в курсе дела.
Барлоу изложил оба дела, подчеркивая их сходство: точное повторение разрезов на всех четырех трупах – матерей и нерожденных младенцев, тип и количество наркотических веществ, обнаруженных при вскрытии тел, тот факт, что преступник проник в оба дома свободно, без взлома, и преступления совершались в полной тишине, жертвы не были связаны и не оказывали сопротивления тому, кто резал их, как мясник режет мясо.
Речь Барлоу делилась на несколько периодов: он делал драматические паузы в нужных местах, задавал сам себе вопросы и тут же отвечал на них («Обнаружены ли нами и другие сходные черты? Да, обнаружены!»). Он говорил свободно, без запинки. Это было похоже на проповедь, только без завершающей морали. Паз был рад, что Барлоу опустил сведения о Тэнзи Фрэнклин: они были сомнительны и никуда не вели. Не пытался Барлоу скрыть и неприятную правду: у следователей нет в руках ни одной нити, нет подозреваемых, нет явных улик, разве что безумная природа самих преступлений, а из вещественных доказательств только скорлупа тропического ореха, используемого при колдовстве, туманное описание человека, которого видели в парке разговаривающим с Диндрой Уоллес, след велосипедной шины и крошечный осколок какого-то предмета, на поверку оказавшегося обсидианом. Дойдя до этого пункта, Барлоу кивнул в сторону Паза.
– Мой напарник, присутствующий здесь детектив Паз, обнаружил кое-что, касающееся фрагмента, обнаруженного на месте убийства в доме Варгаса. Джимми?
Паз встал и вышел вперед. Они договорились с Клетисом, что Джимми, стоя возле напарника, станет отвечать на возможные вопросы по поводу того, что Барлоу в своем сообщении назвал чудовищным преступлением. Паз откашлялся и заговорил, как ему самому показалось, слишком громким голосом.
– Да, я показывал осколок геологу из университета. Он сказал, что это вулканическое стекло, называемое обсидианом. Он исследовал осколок под микроскопом и пришел к заключению, что на нем есть следы выкрашивания оттого, что им сильно надавливали. Мы думаем, что это осколок каменного ножа.
Общий гул встретил это утверждение. Мендес с силой стукнул по столу костяшками пальцев и обратился к главному медицинскому эксперту графства Джону Корнеллу, иссохшему и морщинистому ветерану, имеющему репутацию малоприятного человека, которую он всячески старался поддерживать.
– Док, что вы на это скажете? Нанесены ли жертвам раны именно каменным ножом?
– Они нанесены очень острым ножом, очень-очень острым ножом длиной около трех дюймов, – сказал Корнелл. – Нет возможности определить, из чего был сделан этот нож.
– Я имел в виду, считаете ли вы, что подобные разрезы могли быть сделаны каменным ножом?
– О, разумеется. Ведь это и в самом деле стекло. Для некоторых глазных операций хирурги пользуются стеклянными ножами. Если вы знаете, как это сделать, то можете сточить край стекла до толщины в одну молекулу. Ничто не может быть острее. Проблема со стеклянными ножами в том, что такой нож может сломаться, если на него как-нибудь не так дыхнешь. И тогда придется оттачивать новое лезвие.
– И такое могло случиться с ножом, осколок которого обнаружен на месте убийства?
– Я вот что вам скажу, Арни, – поморщился Корнелл. – Я не присутствовал на месте преступления в момент его совершения. И не могу ответить на ваш вопрос. Найдите этот нож, дайте его мне, и я попробую определить, соответствует ли его форма ранам на теле погибшей.
Мендес улыбнулся, видимо, желая показать, что просто очарован старым грубияном, и переключил внимание на единственного за столом никому не знакомого человека.
– Что ж, может, настало время послушать мнение ФБР. Как вы все уже знаете, мы обратились в объединение поведенческих наук в Куантико и пригласили сюда агента Робинетта, поскольку расследуемые дела подразумевают существование серийного киллера. Агент Робинетт, если вы в данный момент можете что-то сказать нам о типе человека, которого мы ищем, мы вас внимательно слушаем.
– Благодарю вас, капитан, – произнес Робинетт, достал из портфеля папку-скоросшиватель из манильского картона и положил ее прямо перед собой, словно прилежный школьник, которому предложили зачитать приготовленный доклад.
Он и вправду был похож на школьника, хотя ему явно уже стукнуло шестьдесят: круглое лицо, нос пуговкой, круглый маленький подбородок и ясные голубые глаза. Кожа на лице гладкая, румянец такой, словно Робинетт явился сюда после активных занятий спортом на свежем воздухе. Седые волосы его были коротко острижены, и он напоминал астронавта.
После краткого суммарного обзора принципов поведения серийных убийц Робинетт сказал:
– Хорошая новость, если можно так выразиться в данном случае, состоит в том, что мы, кажется, уже видели работу этого человека около трех лет назад на Лонг-Айленде в Нью-Йорке. – Он достал пачку глянцевых фотоснимков размером восемь на десять сантиметров и подвинул ее доктору Корнеллу. Тот просмотрел снимки и пустил их по кругу, а Робинетт продолжал: – Имя жертвы Мария Ду, урожденная Мэри Элизабет Доу. Она работала моделью в салонах одежды, а происходила из очень известной семьи на северном побережье Лонг-Айленда. Семьи богатой и влиятельной, и потому следствие велось в условиях исключительной дискретности. Никакой прессы, кроме краткого сообщения об убийстве. Подробности убийства не стали достоянием гласности, что в подобных случаях, как вы знаете, бывает крайне редко, особенно если жертва пользуется широкой известностью. Вероятно, это дело даже не попало бы в сферу нашей системы, если бы ведущий его полицейский не прошел некоторые наши тренировочные курсы. Файлы об актах каннибализма мы храним в особой базе данных, что всем вам, разумеется, хорошо известно.
Пазу это вообще не было известно. Расследуемые случаи были его первым соприкосновением с актами каннибализма. Когда фотографии дошли до него, он внимательно всмотрелся в лицо убитой женщины, необычайно красивой светлой блондинки с шелковистыми волосами, окружающими ее голову золотым ореолом. Нанесенные ей раны были достаточно сходны с теми, какие им с Барлоу пришлось видеть в реальности. Невыносимо представить себе, что существуют два изверга, способные на подобные преступления. Джимми передвинул снимки Барлоу, тот быстро проглядел их и спросил:
– Эта женщина, жертва… были у нее связи с каким-нибудь культом, африканским, гаитянским?..
Робинетт кивнул, как если бы он ожидал услышать подобный вопрос.
– У нее самой нет, насколько можно об этом судить. Но ее сестра была антропологом и незадолго перед этим вернулась из Африки. Она там заболела и приехала в родной дом, чтобы восстановить силы. Она, вероятно, покончила жизнь самоубийством сразу после похорон сестры. – В комнате после этих его слов все беспокойно задвигались, и Робинетт кивнул еще раз. – Да, в этом деле надо было бы разобраться, но ни местная полиция, ни полиция штата этим не стала заниматься. Семья, как я уже говорил, пользуется в тех местах большим влиянием, к тому же они католики, так что полицию, скажем так, не поощряли особо вникать в аспекты этого самоубийства. Существует частное мнение, точнее предположение, будто сестра покончила с собой, поскольку гибель Мэри Элизабет выглядела как дело внутреннее, особо жестокое убийство по семейным причинам. – Он пошуршал бумагами в своей папке. – Мать и сестра жертвы в момент убийства находились дома, однако дом очень велик, такое, понимаете ли, старинное имение на Лонг-Айленде. Обе женщины ничего не слышали. Двое слуг тоже. Отец жертвы и ее муж в это время находились в пяти милях от дома на автомобильной выставке, с ними был и муж сестры, тоже, кстати, недавно вернувшийся из Африки. Все трое утверждали, что не теряли друг друга из виду в течение всей второй половины дня. Это еще не значит, что так оно и было, однако никто этого не проверял. Когда вы прислали вызов, мы подняли базу данных и получили то, что я привез с собой, полный материал.
В комнате снова задвигались и заговорили, но Барлоу, перекрывая шум, спросил громко:
– Я хотел бы взглянуть на имена тех, кто был на выставке машин.
– Вы можете получить всю папку, детектив, и воспользоваться материалами, как вам покажется нужным. Как я уже говорил, они очень скудны. Начали было искать бродячего маньяка, но после самоубийства сестры жертвы расследование само по себе заглохло. Я полагаю, они решили, будто старшая сестра тронулась умом и убила младшую, а потом покончила с собой в приступе раскаяния через день или два после похорон. В папке вы найдете показания насчет того, что между сестрами была вражда. Старшая завидовала, что у младшей будет ребенок. К тому же она была больная и ненормальная психически. Теперь, разумеется…
Разумеется. Снова интерлюдия возбужденных голосов, которую прервал Мендес, стукнув по столу.
– Спасибо, агент Робинетт. Опираясь на изложенный вами случай и два происшедших здесь, могли бы вы подсказать, какого рода парня мы должны искать?
– Да, капитан, мы об этом думали долго и серьезно, и я должен вам сказать, что стандартный подход к делу не принесет успеха. Лично я сильно сомневаюсь, что этот не знакомый нам субъект – сексуальный психопат.
– Как, вы считаете, будто такого рода преступление мог совершить нормальный человек?
– Нет, я только сказал, что он не сексуальный психопат. Это не значит, что он нормален. Считаю, что мы ищем весьма и весьма необычного человека, но характерные черты этих преступлений не дают основания думать, будто он одержим патологической ненавистью к женщинам. Нет никаких следов пыток. Признаков неистовства. Телам не приданы неестественные или унизительные положения. Женщины выглядят так, словно они мирно скончались во сне. Если бы не была произведена операция, не были извлечены части тела, мы вполне могли бы прийти к такому заключению. Термин «операция» я употребляю условно. Наш незнакомец сумел при помощи наркотических веществ привести жертвы в бессознательное состояние, осторожно и тщательно извлечь нужные ему органы или части органов, извлечь мозг у еще живого младенца, вырезать кусочек мозга из его глубинного слоя.
Такого не может сделать сексуальный психопат, во всяком случае, до сих пор ничего подобного в криминалистике не отмечено. В прошлом о Джеке Потрошителе имели обыкновение говорить, будто он был профессионалом или, по крайней мере, имел представление о хирургии, но сейчас мы так не считаем. Не надо быть профессионалом, чтобы располосовать женщину и вырезать у нее почку. Но необходимо обладать огромным искусством, чтобы извлечь мозг еще даже не рожденного, рассечь его на полушария и удалить таламус – основную часть промежуточного мозга, управляющую реакциями всех чувств, а затем и шишковидную железу, регулирующую развитие половых органов и другие функции.
– Согласен с вами, – произнес Корнелл. – Я бы искал нейрохирурга. Большинство из них, как говорится, в той или иной степени не в своем уме.
На губах у Робинетта промелькнула улыбка и тотчас исчезла.
– Это мне неизвестно, однако хочу предупредить, что мы должны забыть о так называемых типичных параметрах. Этот парень образован. Видимо, окончил колледж и получил диплом. Очень умен и хитер. Умеет пользоваться научной библиотекой. Уверенно чувствует себя с женщинами, мастер поговорить, обаятелен. Скорее всего, недурен собой, роста среднего или повыше, сложен пропорционально, никаких особых примет или дефектов речи. Лет за тридцать, возможно, добился значительных успехов в какой-то профессии. Американец. Может легко уговорить женщину впустить его в дом, убедить ее принимать наркотики, а о молодых наивных девушках и толковать ничего. Мария Ду – модель международного уровня, поэтому чего только от мужчин не натерпелась. Тереса Варгас – выпускница колледжа, она вращалась в высших кругах общества. Диндра Уоллес была более ранима, но в ней, видимо, было что-то особенное, и это привлекло его к ней. Ясно, что ему нужны женщины, которые скоро должны родить. Возможно, он высматривает их на улицах, а возможно, они и сами приходят к нему – предположим, за предсказанием судьбы. Я слышал об указаниях на это в ваших двух случаях. Парень очень осторожен, педантичен, не оставляет почти никаких улик. Я бы предположил, что он раздевается перед операцией и прячет свою одежду в сумку. И совершенно не боится, что его заметят. Это делает ситуацию еще более аномальной. Он не изливает на женщин свою ярость. Он так же спокоен, как, к примеру, вы или я, когда идем покупать мясо для барбекю. Он не совершает преступления, обуреваемый страстью, – он делает покупки.
Это снова вызвало общее оживление. Но Робинетт, повысив голос, продолжал:
– Второе: мы ищем человека, который не пользуется автомобилем. Он ездит на городском транспорте, в такси или, как это было в последнем случае, на велосипеде. Это крайне необычно для американских мужчин вообще, а для серийных убийц в особенности. Быть может, у него отобраны права, а быть может, он по определению не должен управлять машиной. И это надо проверять. Далее третье – раса. Серийные убийцы практически все белые, жертвы их тоже белые в подавляющем большинстве случаев. Вы, ясное дело, спросите меня, к какой расе принадлежит наш субъект, и я вам должен признаться, что тут у меня прочерк. Он совершает преступление в районе с преимущественно цветным населением и совершает его ночью, когда белый человек в таком месте будет заметен, как вспышка огня в темном чулане, но убийцу никто не заметил. И у вас есть свидетель, утверждающий, что видел, как Диндра Уоллес разговаривала с чернокожим мужчиной, неизвестным, которого можно было бы принять за искомую личность. Однако потом он появляется в районе с иным населением, это элита, люди богатые, и ни для кого из нас не секрет, что одинокий чернокожий мужчина в этом районе был бы замечен, мало того, нашлись бы желающие сообщить об этом в полицию. Ваш единственный свидетель считает, что на велосипеде ехал белый человек. Я полагаю, что убийца и в самом деле белый, но для совершения убийства Уоллес он легко мог с помощью грима превратиться в чернокожего. И я думаю, мы не найдем в истории криминалистики случая, когда чернокожий перекрасился бы в белого ради того, чтобы совершить преступление.
Дальше Робинетт заговорил о ритуальных убийствах, которые, как он утверждал, не имели места в расследуемых случаях. Паз слушал его вполуха, изучая материалы по убийству Марии Ду; особенно привлекла его одна фотография, последняя из того множества, что были сделаны при жизни жертвы. На этом снимке миссис Ду шла по дорожке в сопровождении еще двух людей. Время явно было летнее, по обеим сторонам дорожки росли деревья с густой листвой, и пятна тени испещряли землю. Будущая жертва была беременна, но выглядела такой же чистой и прекрасной, как мадонны на картинах итальянских художников эпохи Возрождения. От нее будто исходило сияние, но была ли это реальность или такой женщину сделало искусство фотографа, сказать трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51