Они ушли. Последнее слово осталось за Рэндолфом П. Фрэнклином. Полыхнув на Паза глазами, он заявил:
– Только попробуй явиться сюда еще раз, ниггер, получишь пинок в зад!
В машине Джимми, глянув на Лайзу, проговорил:
– Что я могу сказать? Я этого не ожидал. Оно пришло откуда-то со стороны.
– Думаю, тут дело еще более сложное. Бог мой, у тебя в волосах что-то осталось.
– Толченая картошка. Наплевать, не трогай! – отмахнулся он, когда Лайза протянула руку к его голове, и включил зажигание.
Ехали они в молчании, потом Паз извинился:
– Прости, я не хотел нагрубить. Меня слегка трясет.
– Немного? Господи, я превратилась в желе. Джимми, что происходит?
– Ты меня спрашиваешь? Ты, психиатр?!
– Нет, у меня лишь степень доктора Школы социальных наук Барри-колледжа. Обсуждаю с девочками-подростками проблемы их фигур. И не умею изгонять дьявола.
– Ты прекрасно справилась с Касси Бамперс.
– О, Касси Бамперс! Все, чего ей хотелось, – это услышать от кого-то, что она не отродье дьявола и не заслуживает того, чтобы он совокуплялся с ней посредством священного члена ее папаши. Я хорошо умею обращаться с маленькими испуганными детьми. А здесь… Нет, здесь что-то другое. Я не знаю, черт побери, в чем тут дело. Впрочем, знаю. Я думаю…
– Что?
– Это одержимость демонами, – сказала она, и Джимми поглядел на нее – не шутит ли она, однако лицо у Лайзы было мрачным и бледным.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь об одержимости демонами?
– Ты бы хоть иногда заглядывал в библиотеку. Там полно задокументированных данных на этот счет – от языческих жриц со стигматами до шаманов в Сибири. Я уж не говорю об Африке и о том, что происходит прямо на улицах Майами в этой чертовой Флориде. Сантерия. Господи, да ты об этом должен знать больше, чем я.
– Да, об этом много болтают все и каждый, – кисло согласился Джимми. – Ну, так что? Гипноз, выходит, спровоцировал… эту историю?
– Полагаю, да. Ты же видел девочку. Она провалилась в сон, как свинцовое грузило в воду. Отсюда и экстремальные последствия как результат внушаемости. Она указала на тебя. – Лайза помолчала, потом испытующе глянула на Джимми. – Как ты понимаешь, вполне возможно, что киллер на тебя похож.
– Продолжай.
– Почему бы и нет? Оба раза, когда с ней случался припадок, ты был рядом. Один из моих деверей выглядит точь-в-точь как Тед Банди. Естественно, многие могли бы посчитать, что он и есть серийный убийца.
– Мне ясна твоя точка зрения. Расскажи мне побольше о внушаемости.
– Ладно, однако я профессионал и свои предположения строю с большой осторожностью. Внушаемость – это осложняющий фактор, когда ты занимаешься гипнозом, особенно с детьми. Тиффани, ты вполне уверена, что мистер Джонс не трогал руками твои трусики? Не приносил ли он жертву Сатане, переодевшись дьяволом? О да, он так и делал, соглашается малышка, а потом он заставил меня есть какашки. Ты можешь вынудить человека сказать все, что угодно, внушить ему ложные воспоминания, сам того не желая, а человек будет готов присягнуть, что все это произошло на самом деле. Я не могу строить предположения подобного рода насчет Тэнзи, но ведь когда я задала вопрос, кто был тот парень, раздался голос двумя октавами ниже, чем голос девочки. Ты видел в эту минуту ее глаза?
– Видел.
Лайза передернула плечами и попросила:
– Джимми, проставься. Купи мне двойную порцию.
Они остановились у благоухающего пивом бара на Уэст-Флэглет, сияющего неоновыми надписями и изображениями. По телевизору передавали вечернюю программу спортивных игр в Атланте. Публика была самая пестрая. На них покосились разок-другой, но никто не прицепился, а обслуживание было что надо. Паз заказал себе минеральную воду, Лайза – двойной скотч. Выпила и немедля попросила барменшу повторить.
Решив, что Лайза уже готова, Паз заговорил:
– Ты сказала, она внушаема. Но ведь кто-то должен был произвести это внушение. И этот кто-то знал, что она потенциальный свидетель. – Он немного подумал. – Значит, ее захватили и, ну я не знаю, скажем, загипнотизировали таким образом, чтобы заблокировать увиденное ею.
Лайза пригубила скотч из новой порции. Лицо у нее разрумянилось, глаза заблестели.
– Кажется, ты говорил, будто во время первой встречи с тобой она несла чепуху.
– Да, но тогда они, может, еще не…
Паз не договорил.
– Верно. Как они могли узнать, какого ребенка выбрать? Если, разумеется, не предположить, что тут орудовала целая шайка гипнотизеров-убийц, которые воздействовали на всех, кто живет на соответствующей половине дома. Подумай-ка, ведь бабушка и мальчик тоже вели себя не вполне нормально. С чего они вдруг впали в буйство? Может, мы имеем дело со случаем наведенной массовой галлюцинации?
– Такое бывает?
– О да. Летающие тарелки. Тысячи людей утверждают, якобы их похищали инопланетяне. И это теперь, в век материализма. В других культурах, в прошлом, пределы мира ограничивались небом. Моя точка зрения… а есть ли у меня она, моя точка зрения? Да, есть. Я считаю, что на психику человека можно влиять гораздо сильнее, чем нам говорят об этом на лекциях в колледжах. Твой тип совершает ритуальные убийства, никто не замечает, как он приходит и уходит, а если кто и заметит, на того он воздействует с дальнего расстояния. Тебе надо искать не какую-нибудь симпатичную дамочку типа социального работника, деточка, тебе надо искать дьявола в образе человеческом, врача, который владеет приемами колдовства.
– Может, выпишешь к нему номерок? – пошутил Паз, желая разрядить напряжение, но Лайза оставалась серьезной.
– Да, к твоему сведению, доктор Как-его-там работает в больнице Джексона. Он читал нам в Барри лекцию о темных силах, которые свирепствуют в Майами. Медик-антропофаг. Ох, нет, это тот, кого мы ищем. Не антропофаг, а антрополог. Кажется, Ньюмен? Не помню, вроде бы начинается на «Н». Я могла бы подумать об этом, если бы выпила еще немного скотча. Скажу тебе одно, дорогой. Я чертовски рада, что не беременна на девятом месяце.
Она прикончила спиртное и начала негромко всхлипывать. Паз отвез ее домой на Фэйр-Айл в Гроуве. Лайза открыла бутылку вина, и они ее выпили. Паз ни разу не ложился в постель с ней без того, чтобы она не выпила, но на этот раз Лайза была здорово пьяной. Ей нравился грубоватый секс. Она усаживалась на Джимми верхом и двигалась так самозабвенно, что наутро он обнаруживал синяки у себя внизу живота. Обычно он во время полового акта сосредоточивался на одной женщине, но на этот раз обнаружил, что думает об Уилле Шефтел, такой мягкой, ласковой и радостной, и о том, как ему будет ее не хватать.
Лайза кончила и, тяжело, со свистом дыша сквозь зубы, повалилась на него и пустила слюну ему на щеку. Джимми знал, это лишь первый раунд и это не просто похоть: так совокупляются люди во время войны, чтобы хоть на время избавиться от страха.
* * *
На следующее утро Паз обнаружил у себя на письменном столе на работе записку от Барлоу, который велел ему сразу зайти в комнату номер один, где проводились допросы. Там он увидел своего напарника в обществе какого-то пьянчуги – обмякшего на стуле чернокожего средних лет с прыщавым лицом и налитыми кровью глазами. От него несло перегаром. Парень, кажется, был поражен, увидев перед собой Паза, хотя Джимми никогда не видел этого человека.
– Джимми, это Эйтболл Светт, – сообщил Барлоу. – У мистера Светта есть кое-какая информация насчет нашего дела в Овертауне. Он видел какого-то парня вместе с Диндрой Уоллес.
Паз уселся на вращающийся стул и посмотрел на Светта. Тот опустил глаза. Лицо его искривилось.
– Говорите, мистер Светт, – предложил Барлоу. – Мы вас слушаем.
– Был я в Гибсон-парке, – заговорил Светт. – Захожу туда, бывает, пропустить стаканчик. В прошлый четверг или в пятницу я был там в последний раз. И видел ее. Она была большая, как дом, и двигалась еле-еле. Она села на скамейку, а тут этот пижон. Сел рядом. Она с ним говорила, и он с ней говорил. Улещивал ее, прямо скажу, словно бы трахнуть хотел, глупость какая-то, ее уже кто-то трахнул, он или кто еще. Она с большущим пузом, на сносях…
– Мы это знаем, – перебил его Барлоу. – Вам слышно было, о чем они говорят?
– Не-а, слишком далеко от меня. Но ушли они вместе. Больше я ее не видел.
– Как выглядел этот мужчина? – спросил Барлоу.
– Настоящий пижон, – сказал Светт и снова бросил быстрый взгляд на Паза. – Ничего особенного. Модник. Костюм то ли белый, то ли желтый, светлый, одним словом. Ботинки начищенные. Только что надраил, уж в этом я разбираюсь.
– Как он выглядел, мистер Светт? – не отставал Барлоу. – Высокий? Маленького роста? Светлый? Темный? Какой?
Нервное передергивание плечами.
– Да так, обыкновенный пижон… нормально выглядел.
– Мистер Светт, – вступил в разговор Джимми. – Я хочу спросить вас кое о чем. Посмотрите на меня. – Он встал. – И скажите прямо, был ли человек, которого вы видели, похож на меня?
Светт энергично закивал.
– Да-да, был. Я это сразу заметил, едва вы сюда вошли. Я себе сказал, вот, черт побери, этот парень выглядит как родной брат того пижона в парке. – Он прищурился, вглядываясь в Джимми. – Примерно такого же роста, волосы такие и цвет кожи. Может, тот был малость послабее или… постарше, уж не знаю, как сказать. Нет, не то… Пижон был, я хочу сказать, как бы посветлее.
– Вы имеете в виду, что у него цвет лица был более светлый?
– Нет, не то. Он весь сиял, ну вроде как кинозвезда, вы же знаете, как они выглядят? Не похоже на обыкновенного человека. Я еще подумал, когда увидел их вдвоем, что он какой-нибудь проповедник и как бы не довел он эту сестру до беды.
Они отправили Светта к специалисту по фотороботам, а сами занялись на время другими делами. Фоторобот скоро был готов и появился на экране компьютера. Они присмотрелись к нему вместе.
– Ты имеешь право хранить молчание, – пошутил Барлоу.
– Перст судьбы, – сказал Паз.
С его точки зрения, это был обычный «антипортрет», лишенный индивидуальных черт, несмотря на чисто формальное сходство; для подлинной идентификации он бесполезен. С экрана на них смотрел мужчина с круглой, наголо обритой головой и высокими скулами, явно африканских кровей, но с довольно светлой кожей. Он был очень похож на Паза и еще на несколько тысяч обитателей графства Дэйд.
– Вот именно. Этот парень прямо-таки подскочил на месте, когда ты вошел. Полагаю, ты можешь дать отчет, где находился в ту ночь?
– В прошедшую субботу? Черт возьми, не могу припомнить. О, знаю! Я прихватил ножи нашего шеф-повара и пошел прогуляться.
– Давай как для протокола, Джимми.
– Для протокола я работал в ресторане до половины двенадцатого, а ночь провел с дамой по имени Бет Моргенсен. Дать тебе номер ее телефона?
– Не надо, но если ты будешь болтать глупости, он может понадобиться. Во всяком случае, нам повезло, что Светт зашел к нам. У нас теперь есть хотя бы лицо. Перспектива небольшого вознаграждения привлечет множество людей. Кстати, не мог бы ты мне объяснить, откуда ты узнал все еще до того, как это шарахнуло старину Эйтболла, что наш подозреваемый похож на тебя?
Кровь бросилась Пазу в лицо. Куча лживых или уклончивых объяснений мгновенно пронеслась у него в голове, однако исчезла столь же быстро, как и возникла.
– Кое-кто еще сообщил мне об этом, – ответил он и рассказал Барлоу о печальных событиях предыдущего вечера.
Барлоу выслушал его без малейших эмоций. Когда Джимми закончил, он заметил все с тем же равнодушным видом:
– Сынок, тебе и твоей подружке остается лишь надеяться, что у старой леди среди ее знакомых нет толковых законников.
– Надеюсь. Но теперь у нас есть описание, как выглядит убийца, а это уже кое-что.
– Если он путем колдовских манипуляций не внушил каждому, кто его видел, что выглядит он как офицер, ведущий расследование.
– Опомнись, Клетис!
– Ты все еще в это не веришь?
– А ты?
– Я уже говорил тебе, что Господь наш проводит значительную часть времени в борьбе с нечистым духом. А самое хитрое деяние Сатаны – это умение заставить людей поверить, будто он не существует.
На это нечего было возразить. Паз молчал, ожидая, что Барлоу обрушится на него за глупость, совершенную в доме миссис Мигер.
Однако, к великому облегчению Джимми, Барлоу, видимо, решил не делать этого, ибо произнес уже менее суровым тоном:
– А как насчет того медика-антрополога? Может, это именно та ниточка, за которую стоит потянуть?
– Я займусь этим прямо сейчас.
Паз взглянул на часы у себя на столе и набрал номер Лайзы Рейли.
– Я совершила нечто ужасное? – спросила она.
– Нет, я не назвал бы трех парней и немецкую овчарку ужасными. Скорее необычными.
– Прекрати! Я все утро ковыляла на полусогнутых. И это все ты!
Она принялась смаковать самым сладострастным тоном подробности их встречи. Он знал, что это одна из ее привычек, и обычно воспринимал ее болтовню вполне благодушно, однако сегодня она была явно лишней. И он решил прервать Лайзу.
– Послушай, Лайза, я вот почему позвонил тебе. Мне нужна фамилия того парня, ну, антрополога, которого ты упоминала.
– Прости, о ком ты?
– Это было после сцены у миссис Мигер. Ты сказала, что мне стоит обратиться к медику-антропологу, который читал у вас лекцию…
– Ох, боже мой, так оно и было, теперь вспомнила. Ты хочешь показать ему эту девочку?
– Да, разумеется, – соврал он. – Так что будь любезна, посмотри.
– Идет.
В трубке послышался звук выдвигаемого ящика стола, потом шуршание бумажек. Паз записал имя и номер телефона и поблагодарил:
– Спасибо. Я позвоню тебе позже, Лайза, может, встретимся как-нибудь на следующей неделе.
– Понимаешь ли… я как раз собиралась тебе позвонить. Кажется, мы с Алексом снова сойдемся.
Алекс – это был ее муж.
– Ах, вот как? И когда ты приняла такое решение?
– Мы повидались недели две назад и вроде бы оба пришли к выводу, что время пришло. Мы хотим иметь детей.
– Это славно. А что же было прошлой ночью? Прощальное свидание?
Паз был сам поражен тем, с какой горячностью произнес эти слова.
– Ну, как тебе сказать? Жаль, конечно, однако мы не давали друг другу никаких обещаний и, думаю, отнесемся к этому спокойно. Я считаю, нам было хорошо.
– Да, было. – Джимми произнес это сдержанно. – Что тебе сказать? Желаю счастливой семейной жизни.
– О Джимми, не надо так! Мы можем остаться друзьями.
– Да, и вы иногда будете приглашать меня к себе. Просто замечательно. А сейчас, извини, я должен бежать.
Что ж, подумал Паз, прощай, Лайза. Он позвонил в бюро предварительного заказа билетов и заказал два билета на спектакль в пятницу вечером, потом дозвонился на автоответчик Уилле Шефтел и оставил сообщение о встрече. Потом вернулся к делам: связался через Мемориальную больницу Джексона с отделением медицинской антропологии и договорился о встрече с доктором Луи Нирингом.
Отделение это находилось в коротком коридоре корпуса 208, оканчивающегося тупиком, и примыкало к пункту первой неотложной помощи, куда обращались большинство посетителей. Возле кабинета Ниринга на стене была прикреплена пробковая плита, сплошь заклеенная карикатурами на экстрасенсов, вырезанными из журналов. Джимми постучался, услышал в ответ «Да!» и вошел. Кабинет был крошечный, не больше ванной комнаты в пригороде. Более грязного и захламленного помещения Паз в жизни не видел. Почти каждая горизонтальная поверхность в этой комнате – письменный стол, пол, книжные полки, монитор компьютера, сиденья двух стульев – была завалена стопками книг, журналами, газетами, вырезками из газет, файлами, распечатками на принтере и так далее. В промежутках между всем этим, а также на стенах и даже на потолке были разложены и развешаны самые разнообразные экзотические предметы, что придавало комнате сходство с пещерой волшебника: культовые статуэтки, маски, пучки трав и перьев, кристаллы, чучела животных и птиц, пестрые мешочки и сумки в народном стиле, зеленый с белым шлем футбольной команды «Нотр-Дам», а также нечто похожее на сморщенные, иссохшие части человеческих тел. Хозяин комнаты сгорбился над клавиатурой компьютера, отсвет экрана придавал его физиономии мистический вид. Он повернулся к Джимми с улыбкой, открывшей большие крепкие зубы.
– Позвольте мне закончить мысль. Сбросьте со стула весь этот хлам и садитесь.
Ниринг снова заколотил по клавишам. Паз не мог определить его рост, но мужчина был крупный: толстая шея, тяжелые плечи, мощные руки, покрытые густой рыжей шерстью. Ниринг удовлетворенно промычал нечто, нанес клавиатуре последний удар, развернулся на стуле, встал и протянул мясистую руку. Шесть футов четыре дюйма, не меньше, решил про себя Паз. Лицо широкое, плоское, простодушное, голубые глаза за очками в пластмассовой оправе с не слишком чистыми стеклами. Одет он был в ковбойку с короткими рукавами и хлопчатобумажные брюки, подпоясанные военным ремнем.
– Чем могу служить, детектив?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51