Другое дело – треснуть человека по голове и спихнуть с балкона. Я так думаю.
– Так все-таки, она нас дурит или вправду невменяема?
– Она не психопатка. И полностью сознает свою ответственность за все содеянное.
Лорна видит растерянность на лице Паза и ощущает то же самое в собственных мыслях. Действительно, глупо пытаться обсуждать дела, когда у тебя стакан недопит.
Она приканчивает второй дайкири, и перед ней тут же останавливается юноша с подносом, уставленным стаканчиками с тем же напитком. На нем короткая, широковатая ему матросская куртка и галстук-бабочка на резинке, не слишком плотно прилегающей к воротничку белой рубашки.
– Возьмите еще, – говорит он.
– А твоя мать знает, что ты разносишь спиртные напитки, молодой человек? – спрашивает Лорна.
– Она мне велела этим заняться, вот до чего дошло. Хотите дайкири, детектив Паз?
– Пожалуй, нет, Джон. Я думаю, что это было бы пособничеством правонарушению несовершеннолетнего.
– Размазня, вот ты кто, – говорит парнишка. – Мы здесь сами себе полиция. Берите еще, Лоло, это же вечеринка, – добавляет он, обращаясь уже к Лорне, забирает пустой стаканчик, а полный ставит на деревянный подлокотник кушетки, одновременно окидывая Лорну взглядом. – Классно выглядите, Лоло. Не платье, а бомба!
Он ускользает, смешавшись с толпой.
– Лоло? – спрашивает Паз.
– Так меня прозвали в этом доме. Кто-то из детей еще во младенчестве ляпнул, с того и пошло.
– Это имя вам подходит. Особенно к этому платью.
– Вы тоже думаете, что это бомба?
Лорна отпивает глоток из нового стакана, понимая, что скоро напьется по-настоящему, как на студенческой пирушке, чего уже некоторое время старается избегать. Но сейчас Лорна решает двигаться в этом направлении: лучше вообще утратить способность к связной речи, чем пытаться разобраться в поведении Эммилу Дидерофф, пребывая в полупьяном состоянии. И вообще, она сидит рядом с мужчиной, знающим, кто такой Леви-Стросс. Лорна пьет ледяной дайкири настолько быстро, что у нее сводит челюсть, осознавая, что Паз наблюдает за ней с легкой улыбкой. Она наклоняется к нему чуть ближе, чем намеревалась, и ее грудь касается его руки.
– Как насчет того, чтобы еще немного потанцевать, детектив?
* * *
Лорна стонет и натягивает простыню в попытке укрыться от утренних солнечных лучей. Позади глаз тупая боль, горло пересохло так, что готово растрескаться, во рту, как всегда бывает, когда переберешь рому, кошмарный вкус гнилой патоки. В голове абсолютная пустота, она и себя-то осознает не сразу. Память возвращается медленной тонкой струйкой: кто она, где она (в собственной спальне), ее нынешнее состояние. Состояние похмельное, и она голая. Тут воспоминания застревают. Она припоминает третий дайкири, Паза с его бесцеремонной ухмылкой и то, как кружилась с ним в танце по патио, а потом все, провал. Вести машину сама она явно не могла, значит, кто-то ее отвез. А что потом? Никаких воспоминаний. Был у нее секс или она держала оборону, как команда «Дельфины» на стадионе в Майами? Звонит Шерил, но Лорне нечем с ней поделиться, и они договариваются о возвращении машины Лорны, при этом хихиканье подруги отдается в ее черепной коробке колокольным звоном.
Спустя час машина доставлена, а Лорна приняла душ (после того как убедилась, что единственные паховые волоски, приставшие к ее коже, это ее собственные), съела «адвил» и выпила полкофейника черного кофе. Она лежит в шезлонге у себя в кабинете, пытаясь сосредоточиться на новом романе, но ничего не получается. Какое тут чтение, когда она места себе не находит от беспокойства. С одной стороны, отравление токсичными продуктами метаболического распада этанола, с другой – такой упадок сил, что она не в состоянии даже прогуляться по садику. Заметив на столике школьную тетрадь, Лорна откладывает роман и берет признания Эммилу с кустарником закладок между страниц. Она открывает тетрадь на одном из заложенных мест, просматривает страницу и останавливается на написанной размашистым почерком Эммилу жирно подчеркнутой строке: «И с вами это тоже случилось, правда?»
Подчеркнутые слова адресованы читателю, очевидно, Пазу: видимо, там уже установились какие-то отношения. Почему? Это связано с католической религией? Она знает, что вообще-то посторонние голоса довольно распространенное явление, особенно в детстве, но здесь экстремальный случай, импульсы идентичности спроецированы наружу и обращены на воображаемую фигуру сияющего человека. Почему сияющего? Какие-то ранние визуальные галлюцинации, которые блекнут с возрастом? Своего рода чары? Это позволяет сделать интересные выводы, можно сказать, новое слово в психотерапии.
Лорна идет за ручкой и собственной тетрадью, намереваясь записать некоторые соображения, но тут звонит телефон. После второго звонка включается автоответчик.
– Лорна, – слышится искаженный дешевым микрофоном голос, – это Джимми Паз. Надеюсь, у тебя все в порядке. Послушай, позвони мне, как только сможешь…
– Эй, привет! – здоровается она, добравшись через комнату до телефона и схватив трубку.
– Отлично, – говорит Паз. – Ты выжила. Я не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь.
– Весьма тактично с твоей стороны. Полагаю, это ты доставил меня вчера домой. Извини. Обычно я себя так не веду.
– Как «так»? Не напиваешься на вечеринке и не веселишься?
– А я веселилась? Не помню.
– Ты много смеялась. Это обычно индикатор.
– Что ж, с твоей стороны было очень любезно позаботиться обо мне.
Следует маленькая пауза: оба испытывают неловкость и каждый ждет первого шага со стороны собеседника. В конечном итоге Паз не выдерживает.
– Я надеюсь, ты не сердишься, что я снял с тебя платье. Мне показалось, что спать в нем будет не совсем удобно. Но я не сразу врубился, что у него вшитые чашечки и под ним нет белья.
– Все в порядке.
– Имей в виду, я все время держал глаза закрытыми.
– Весьма деликатно с твоей стороны. Это было трудно?
Он хмыкает, она тоже.
– Нет, я имела в виду, трудно ли было его снимать…
– Ничуть. Все равно, что кожу с макрели.
Лорне кажется, что это самая эротичная фраза из всех возможных. Ей хочется придумать достойный ответ, но единственное, на что она способна, это дышать в трубку, как какой-нибудь телефонный хулиган.
– Послушай, у меня есть еще одна причина, по которой я тебе звоню: можешь ли оказать мне услугу?
– Конечно, а что случилось? – спрашивает она.
– Ты в состоянии подъехать ко мне?
– Прямо сейчас?
– Ну да. Я тут попал в небольшую переделку, и ты первая, кому мне пришло в голову позвонить. Выручай.
– А что за переделка?
– Хм, трудно объяснить по телефону. Но это займет у тебя минуту, не больше.
Лорна не раздумывая соглашается. Паз называет адрес и говорит, где лежит ключ от задней двери: под передней левой ножкой садового столика. Он, поблагодарив ее, вешает трубку, а она поспешно одевается. На сегодня никаких выкрутасов: шорты хаки и белая блузка с короткими рукавами, как у вожатой из скаутского лагеря.
Путь ее лежит в район Малая Гавана, на Девятнадцатую юго-западную улицу, рядом с Кэйл-Очо. Найдя нужный дом, Лорна достает в указанном месте ключ, открывает дверь и заходит. Чувствует она себя при этом несколько странно, но беспокойства не ощущает. Скорее, предвкушение.
– Джимми?
– Я здесь. В спальне.
Она идет на голос. Джимми Паз лежит на латунной кровати. Ниже пояса его прикрывает легкое стеганое одеяло, а выше Лорна видит впечатляющий мускулистый торс с гладкой темно-золотистой кожей. На мощной груди красуется распятие на золотой цепочке и какой-то темный предмет на шнурке. Это странно и немного волнующе, даже пугающе. Лорна почти ощущает, как расширяются ее зрачки.
– Спасибо, что приехала, – говорит он. – Я тут так сглупил, что даже стыдно. – Паз болтает ногой, и она видит, что щиколотка пристегнута наручниками к одной из гнутых спинок кровати. – Ключ у меня лежал прямо здесь, на столике. Более того, для надежности я его положил внутрь ремешка от часов, понимаешь? Ну вот, а потом ночью проснулся, полез машинально за часами, а этот чертов ключ зацепился за ремешок и упал на пол, вон туда. И рядом, и не дотянуться. Можешь его найти?
Лорна быстро находит ключ и передает Пазу. Тот отстегивает наручник.
– Спасибо. – Он широко улыбается. – Свободен, наконец-то свободен! Боже всемогущий…
– Ну что, похоже, я свою работу выполнила, – говорит она.
– Раз дело сделано, можно отдохнуть и развлечься. Ты сегодня как, временем располагаешь?
– Если не считать мелкой рутины, более или менее свободна. А какие у тебя предложения? Только имей в виду, никакого пьянства.
– Само собой. Слава богу, у нас в Майами и безалкогольных развлечений хватает, это ведь мировая столица увеселений. Ты любишь воду?
– Пить?
– Плавать. Ходить в море. Кататься.
– Ты имеешь в виду, кататься на парусной яхте?
– Нет, я имею в виду не яхту, а настоящую кубинскую рыбачью лодку, всю в рыбьей чешуе. Мы могли бы заплыть к рифам, забросить удочку и поймать рыбину.
– Ты наверняка знаешь все рыбные места.
– Некоторые знаю. Так ты согласна?
– Конечно, только мне надо заскочить домой и кое-что прихватить.
– Я поеду с тобой, – говорит он, – если, конечно, найду приличный способ одеться в твоем присутствии.
– Я могу закрыть глаза, – предлагает Лорна, что и делает мгновение спустя после того, как он, выглядящий действительно потрясающе, выскальзывает из-под покрывала и влезает в линялые джинсы и черную футболку с надписью «Guanta-namera comidas criollas» , поверх которой набрасывает свободную клетчатую хлопковую рубашку с оборванными рукавами. Потом он пристегивает кобуру и кладет в задний карман футляр с полицейским жетоном.
– Так положено, – объясняет Паз, поймав ее взгляд. – Тебя это смущает?
– Думаю, нет. Но я никогда не проводила время с человеком, у которого при себе пушка.
– А вот и проводила. Не далее как вчера вечером, и было их штук пятьдесят.
– Я имею в виду, осознанно. Должно быть, это стремно.
– Привыкнешь, – мимоходом бросает он и выводит ее наружу.
Они садятся в его машину, далеко не новый, выцветший «датсун-зет». У бордюра перед своим домом она говорит ему, что вернется через минуту, и, открывая переднюю дверь, останавливается, сраженная осознанием того, что от похмелья не осталось и следа. Более того, с момента звонка Паза невротическая ипохондрия тоже куда-то подевалась. Чувствует она себя великолепно, давно так себя не чувствовала. Заходя в переднюю, Лорна мысленно собирает сумку. Ей нужен тюбик солнцезащитного крема и полотенце, а еще она хотела надеть бикини цвета голубой электрик, который купила на Антигуа.
Занятая своими мыслями, она почти не замечает человека, который наносит ей удар кулаком и выбегает из передней двери. Зато Паз, с удовлетворением смотревший вслед Лорне, облокотившись на машину, видит все прекрасно и реагирует немедленно. Беглец слегка поскальзывается на небольшом лоскутном коврике, постеленном Лорной перед входной дверью, а когда снова набирает скорость, Паз поверх крыши машины наводит на него пистолет и кричит:
– Замри! Стоять! Полиция! Ложись!
Беглец останавливается и растерянно таращится в его сторону. Паз видит, что это худощавый латиноамериканец, одетый в шелковистые тренировочные штаны, легкую черную безрукавку с надписью «Жара», выполненной наклонными красными буквами, и белые баскетбольные кеды «эйр». Парнишке лет двадцать с небольшим, решает Паз и лишь потом замечает темный плоский предмет, идентифицировать который он, сосредоточившись на лице этого человека, не может. Паз начинает понимать, что собирается сделать незнакомец, и его пробирает холод. Он наполняет легкие воздухом, чтобы снова крикнуть.
Правая рука человека тянется к поясу, а потом поднимается с зажатым в ней угловатым предметом. Это, конечно, может быть что угодно: игрушка, нож, кассетный плеер, но у Паза нет времени вникать в подробности. Звучат два выстрела, и латиноамериканец опускается на дорожку дома Лорны, складываясь на манер марионетки, как обычно бывает с подстреленными людьми. Из двух отверстий над и под второй буквой «а» сочится кровь. Паз бежит к человеку, видит, что тот не дышит, припадает к его наполненному кровью рту, ощущая окаймляющие его редкие волоски, потом надавливает на грудную клетку, и кровь выплескивается вверх между его пальцами.
– Я позвонила по девять-один-один, – произносит голос позади него.
Лорна, умница. Он продолжает массаж, хотя это явно безнадежно. Остается только уповать, что в руке у парня была настоящая пушка, хотя никакого оружия он не видит. А что видит, так это упавшую на дорожку и вставшую домиком, корешком вверх, школьную тетрадку. Точно такую же, как одна из тех, которые он купил для Эммилу Дидерофф.
Примечательно, что мы располагаем описанием этой сцены с точки зрения очевидца, уланского капитана Манфреда Эмса фон Фриша, запечатленным в книге его мемуаров «В Париж с Тринадцатым уланским» (1889).
«Неожиданно перед нами явилась хорошенькая девушка лет четырнадцати, слегка, как после сна, растрепанная, в шелковых туфельках, странно сочетавшихся с накинутым на плечи французским кавалерийским мундиром. Держалась она совершенно невозмутимо, как будто присутствие чужеземной конницы у нее во дворе было самым обычным делом. Я отдал ей честь и спросил по-французски:
– Маленькая мадемуазель, не видели ли вы случайно солдат французской армии?
– Меня удивляет, сударь, как вы осмеливаетесь задавать подобный вопрос, – ответила она на прекрасном немецком языке, – ибо он означает принуждение к выбору между осквернением себя ложью и изменой Родине. Ни один джентльмен не поставил бы леди в такое положение.
Признаюсь, подобный афронт основательно меня озадачил и рассердил, ибо она выставила меня невеждой перед моими солдатами.
– Боюсь, мадемуазель, превратности войны заставляют порой позабыть об этикете, – промолвил я.
– Тут, сударь, я категорически с вами не согласна, – возразила она. – Война никоим образом не может служить оправданием неучтивости. Ваш король не одобрил бы подобного поведения, как, полагаю, и ваша матушка».
Трудно найти лучшее свидетельство твердости духа и бесстрашия Мари Анж! Далее Эмс фон Фриш сообщает, что она предложила ему и его людям отдохнуть, распорядилась задать корму лошадям, но никакой информации о французах не предоставила. После того как пруссаки ушли, Мари Анж спешно оделась и приказала заложить экипаж. Она намеревалась как можно скорее отправиться в Метц, поскольку знала, что враг переправился через Мозель и отец будет переживать за ее безопасность.
Дорога на восток из Гравелотта была забита наступающими французскими войсками и местным населением; и с востока, и с севера доносились звуки канонады. Карете пришлось уступить дорогу артиллерийскому обозу, и, пока они ждали, Мари Анж услышала женский плач. Она вышла посмотреть, в чем дело, и обнаружила крестьянскую телегу, а в ней окровавленных мужчин, женщину и двоих детей. Уняв слезы, женщина объяснила, что они из Вилль-о-Пюи, их ферму французские солдаты превратили в опорный пункт, а в пристройку, где укрылась семья, угодил, с печальными результатами, которые она может видеть, прусский снаряд. Девушка немедленно отказалась от своего первоначального замысла, погрузила раненых крестьян в свою карету и поехала обратно в Буа-Флери.
Из книги «Преданные до смерти: История ордена сестер милосердия Крови Христовой».
Сестра Бенедикта Кули (ОКХ), «Розариум-пресс», Бостон, 1947 г.
Глава одиннадцатая
Признания Эммилу Дидерофф
Тетрадь вторая
Надо же, такого раньше никогда не случалось: первый раз это произошло в вашем, детектив, присутствии, а потом перед доктором. И ведь совсем не похоже на него, устраивать такое шоу. Вдобавок я хлопнулась в обморок и, наверное, до смерти перепугала бедную женщину. Вообще, это странно: обычно он не проявляет себя столь откровенно и ощущается лишь как легкая щекотка, ненавязчивое нашептывание, типа «ну и девчонка» или «ах, какой парень», «ну и кому это повредит», «муж (жена) никогда ничего не узнают», «а эти деньжата просто плохо лежали, да и верну я их, потом, когда-нибудь», «неужели нельзя заткнуть этого чертова ребенка», ну и так далее. Нечто подобное, очень важное, постоянно происходит вокруг, точно так же, как и в библейские времена, если только мы все не сумасшедшие.
Так вот, за ограду я выбралась ночью, не имея ничего, кроме шортов, рубашонки и джинсовой сумки с косметикой, запасными трусиками и лифчиком, который, впрочем, отправился туда, когда я сняла его и расстегнула на блузке две верхние пуговки. После чего вышла на ближайшую дорогу с оживленным движением и тормознула «бьюик» с каким-то старым козлом. Некоторое время он молол всякую чушь и под каждым светофором таращился на мои сиськи, так что мне, чтобы не терять время зря, пришлось проявить инициативу, и когда он спросил, чего бы я хотела, сообщила, что мечтаю отсосать у него за двадцать пять баксов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Так все-таки, она нас дурит или вправду невменяема?
– Она не психопатка. И полностью сознает свою ответственность за все содеянное.
Лорна видит растерянность на лице Паза и ощущает то же самое в собственных мыслях. Действительно, глупо пытаться обсуждать дела, когда у тебя стакан недопит.
Она приканчивает второй дайкири, и перед ней тут же останавливается юноша с подносом, уставленным стаканчиками с тем же напитком. На нем короткая, широковатая ему матросская куртка и галстук-бабочка на резинке, не слишком плотно прилегающей к воротничку белой рубашки.
– Возьмите еще, – говорит он.
– А твоя мать знает, что ты разносишь спиртные напитки, молодой человек? – спрашивает Лорна.
– Она мне велела этим заняться, вот до чего дошло. Хотите дайкири, детектив Паз?
– Пожалуй, нет, Джон. Я думаю, что это было бы пособничеством правонарушению несовершеннолетнего.
– Размазня, вот ты кто, – говорит парнишка. – Мы здесь сами себе полиция. Берите еще, Лоло, это же вечеринка, – добавляет он, обращаясь уже к Лорне, забирает пустой стаканчик, а полный ставит на деревянный подлокотник кушетки, одновременно окидывая Лорну взглядом. – Классно выглядите, Лоло. Не платье, а бомба!
Он ускользает, смешавшись с толпой.
– Лоло? – спрашивает Паз.
– Так меня прозвали в этом доме. Кто-то из детей еще во младенчестве ляпнул, с того и пошло.
– Это имя вам подходит. Особенно к этому платью.
– Вы тоже думаете, что это бомба?
Лорна отпивает глоток из нового стакана, понимая, что скоро напьется по-настоящему, как на студенческой пирушке, чего уже некоторое время старается избегать. Но сейчас Лорна решает двигаться в этом направлении: лучше вообще утратить способность к связной речи, чем пытаться разобраться в поведении Эммилу Дидерофф, пребывая в полупьяном состоянии. И вообще, она сидит рядом с мужчиной, знающим, кто такой Леви-Стросс. Лорна пьет ледяной дайкири настолько быстро, что у нее сводит челюсть, осознавая, что Паз наблюдает за ней с легкой улыбкой. Она наклоняется к нему чуть ближе, чем намеревалась, и ее грудь касается его руки.
– Как насчет того, чтобы еще немного потанцевать, детектив?
* * *
Лорна стонет и натягивает простыню в попытке укрыться от утренних солнечных лучей. Позади глаз тупая боль, горло пересохло так, что готово растрескаться, во рту, как всегда бывает, когда переберешь рому, кошмарный вкус гнилой патоки. В голове абсолютная пустота, она и себя-то осознает не сразу. Память возвращается медленной тонкой струйкой: кто она, где она (в собственной спальне), ее нынешнее состояние. Состояние похмельное, и она голая. Тут воспоминания застревают. Она припоминает третий дайкири, Паза с его бесцеремонной ухмылкой и то, как кружилась с ним в танце по патио, а потом все, провал. Вести машину сама она явно не могла, значит, кто-то ее отвез. А что потом? Никаких воспоминаний. Был у нее секс или она держала оборону, как команда «Дельфины» на стадионе в Майами? Звонит Шерил, но Лорне нечем с ней поделиться, и они договариваются о возвращении машины Лорны, при этом хихиканье подруги отдается в ее черепной коробке колокольным звоном.
Спустя час машина доставлена, а Лорна приняла душ (после того как убедилась, что единственные паховые волоски, приставшие к ее коже, это ее собственные), съела «адвил» и выпила полкофейника черного кофе. Она лежит в шезлонге у себя в кабинете, пытаясь сосредоточиться на новом романе, но ничего не получается. Какое тут чтение, когда она места себе не находит от беспокойства. С одной стороны, отравление токсичными продуктами метаболического распада этанола, с другой – такой упадок сил, что она не в состоянии даже прогуляться по садику. Заметив на столике школьную тетрадь, Лорна откладывает роман и берет признания Эммилу с кустарником закладок между страниц. Она открывает тетрадь на одном из заложенных мест, просматривает страницу и останавливается на написанной размашистым почерком Эммилу жирно подчеркнутой строке: «И с вами это тоже случилось, правда?»
Подчеркнутые слова адресованы читателю, очевидно, Пазу: видимо, там уже установились какие-то отношения. Почему? Это связано с католической религией? Она знает, что вообще-то посторонние голоса довольно распространенное явление, особенно в детстве, но здесь экстремальный случай, импульсы идентичности спроецированы наружу и обращены на воображаемую фигуру сияющего человека. Почему сияющего? Какие-то ранние визуальные галлюцинации, которые блекнут с возрастом? Своего рода чары? Это позволяет сделать интересные выводы, можно сказать, новое слово в психотерапии.
Лорна идет за ручкой и собственной тетрадью, намереваясь записать некоторые соображения, но тут звонит телефон. После второго звонка включается автоответчик.
– Лорна, – слышится искаженный дешевым микрофоном голос, – это Джимми Паз. Надеюсь, у тебя все в порядке. Послушай, позвони мне, как только сможешь…
– Эй, привет! – здоровается она, добравшись через комнату до телефона и схватив трубку.
– Отлично, – говорит Паз. – Ты выжила. Я не буду спрашивать, как ты себя чувствуешь.
– Весьма тактично с твоей стороны. Полагаю, это ты доставил меня вчера домой. Извини. Обычно я себя так не веду.
– Как «так»? Не напиваешься на вечеринке и не веселишься?
– А я веселилась? Не помню.
– Ты много смеялась. Это обычно индикатор.
– Что ж, с твоей стороны было очень любезно позаботиться обо мне.
Следует маленькая пауза: оба испытывают неловкость и каждый ждет первого шага со стороны собеседника. В конечном итоге Паз не выдерживает.
– Я надеюсь, ты не сердишься, что я снял с тебя платье. Мне показалось, что спать в нем будет не совсем удобно. Но я не сразу врубился, что у него вшитые чашечки и под ним нет белья.
– Все в порядке.
– Имей в виду, я все время держал глаза закрытыми.
– Весьма деликатно с твоей стороны. Это было трудно?
Он хмыкает, она тоже.
– Нет, я имела в виду, трудно ли было его снимать…
– Ничуть. Все равно, что кожу с макрели.
Лорне кажется, что это самая эротичная фраза из всех возможных. Ей хочется придумать достойный ответ, но единственное, на что она способна, это дышать в трубку, как какой-нибудь телефонный хулиган.
– Послушай, у меня есть еще одна причина, по которой я тебе звоню: можешь ли оказать мне услугу?
– Конечно, а что случилось? – спрашивает она.
– Ты в состоянии подъехать ко мне?
– Прямо сейчас?
– Ну да. Я тут попал в небольшую переделку, и ты первая, кому мне пришло в голову позвонить. Выручай.
– А что за переделка?
– Хм, трудно объяснить по телефону. Но это займет у тебя минуту, не больше.
Лорна не раздумывая соглашается. Паз называет адрес и говорит, где лежит ключ от задней двери: под передней левой ножкой садового столика. Он, поблагодарив ее, вешает трубку, а она поспешно одевается. На сегодня никаких выкрутасов: шорты хаки и белая блузка с короткими рукавами, как у вожатой из скаутского лагеря.
Путь ее лежит в район Малая Гавана, на Девятнадцатую юго-западную улицу, рядом с Кэйл-Очо. Найдя нужный дом, Лорна достает в указанном месте ключ, открывает дверь и заходит. Чувствует она себя при этом несколько странно, но беспокойства не ощущает. Скорее, предвкушение.
– Джимми?
– Я здесь. В спальне.
Она идет на голос. Джимми Паз лежит на латунной кровати. Ниже пояса его прикрывает легкое стеганое одеяло, а выше Лорна видит впечатляющий мускулистый торс с гладкой темно-золотистой кожей. На мощной груди красуется распятие на золотой цепочке и какой-то темный предмет на шнурке. Это странно и немного волнующе, даже пугающе. Лорна почти ощущает, как расширяются ее зрачки.
– Спасибо, что приехала, – говорит он. – Я тут так сглупил, что даже стыдно. – Паз болтает ногой, и она видит, что щиколотка пристегнута наручниками к одной из гнутых спинок кровати. – Ключ у меня лежал прямо здесь, на столике. Более того, для надежности я его положил внутрь ремешка от часов, понимаешь? Ну вот, а потом ночью проснулся, полез машинально за часами, а этот чертов ключ зацепился за ремешок и упал на пол, вон туда. И рядом, и не дотянуться. Можешь его найти?
Лорна быстро находит ключ и передает Пазу. Тот отстегивает наручник.
– Спасибо. – Он широко улыбается. – Свободен, наконец-то свободен! Боже всемогущий…
– Ну что, похоже, я свою работу выполнила, – говорит она.
– Раз дело сделано, можно отдохнуть и развлечься. Ты сегодня как, временем располагаешь?
– Если не считать мелкой рутины, более или менее свободна. А какие у тебя предложения? Только имей в виду, никакого пьянства.
– Само собой. Слава богу, у нас в Майами и безалкогольных развлечений хватает, это ведь мировая столица увеселений. Ты любишь воду?
– Пить?
– Плавать. Ходить в море. Кататься.
– Ты имеешь в виду, кататься на парусной яхте?
– Нет, я имею в виду не яхту, а настоящую кубинскую рыбачью лодку, всю в рыбьей чешуе. Мы могли бы заплыть к рифам, забросить удочку и поймать рыбину.
– Ты наверняка знаешь все рыбные места.
– Некоторые знаю. Так ты согласна?
– Конечно, только мне надо заскочить домой и кое-что прихватить.
– Я поеду с тобой, – говорит он, – если, конечно, найду приличный способ одеться в твоем присутствии.
– Я могу закрыть глаза, – предлагает Лорна, что и делает мгновение спустя после того, как он, выглядящий действительно потрясающе, выскальзывает из-под покрывала и влезает в линялые джинсы и черную футболку с надписью «Guanta-namera comidas criollas» , поверх которой набрасывает свободную клетчатую хлопковую рубашку с оборванными рукавами. Потом он пристегивает кобуру и кладет в задний карман футляр с полицейским жетоном.
– Так положено, – объясняет Паз, поймав ее взгляд. – Тебя это смущает?
– Думаю, нет. Но я никогда не проводила время с человеком, у которого при себе пушка.
– А вот и проводила. Не далее как вчера вечером, и было их штук пятьдесят.
– Я имею в виду, осознанно. Должно быть, это стремно.
– Привыкнешь, – мимоходом бросает он и выводит ее наружу.
Они садятся в его машину, далеко не новый, выцветший «датсун-зет». У бордюра перед своим домом она говорит ему, что вернется через минуту, и, открывая переднюю дверь, останавливается, сраженная осознанием того, что от похмелья не осталось и следа. Более того, с момента звонка Паза невротическая ипохондрия тоже куда-то подевалась. Чувствует она себя великолепно, давно так себя не чувствовала. Заходя в переднюю, Лорна мысленно собирает сумку. Ей нужен тюбик солнцезащитного крема и полотенце, а еще она хотела надеть бикини цвета голубой электрик, который купила на Антигуа.
Занятая своими мыслями, она почти не замечает человека, который наносит ей удар кулаком и выбегает из передней двери. Зато Паз, с удовлетворением смотревший вслед Лорне, облокотившись на машину, видит все прекрасно и реагирует немедленно. Беглец слегка поскальзывается на небольшом лоскутном коврике, постеленном Лорной перед входной дверью, а когда снова набирает скорость, Паз поверх крыши машины наводит на него пистолет и кричит:
– Замри! Стоять! Полиция! Ложись!
Беглец останавливается и растерянно таращится в его сторону. Паз видит, что это худощавый латиноамериканец, одетый в шелковистые тренировочные штаны, легкую черную безрукавку с надписью «Жара», выполненной наклонными красными буквами, и белые баскетбольные кеды «эйр». Парнишке лет двадцать с небольшим, решает Паз и лишь потом замечает темный плоский предмет, идентифицировать который он, сосредоточившись на лице этого человека, не может. Паз начинает понимать, что собирается сделать незнакомец, и его пробирает холод. Он наполняет легкие воздухом, чтобы снова крикнуть.
Правая рука человека тянется к поясу, а потом поднимается с зажатым в ней угловатым предметом. Это, конечно, может быть что угодно: игрушка, нож, кассетный плеер, но у Паза нет времени вникать в подробности. Звучат два выстрела, и латиноамериканец опускается на дорожку дома Лорны, складываясь на манер марионетки, как обычно бывает с подстреленными людьми. Из двух отверстий над и под второй буквой «а» сочится кровь. Паз бежит к человеку, видит, что тот не дышит, припадает к его наполненному кровью рту, ощущая окаймляющие его редкие волоски, потом надавливает на грудную клетку, и кровь выплескивается вверх между его пальцами.
– Я позвонила по девять-один-один, – произносит голос позади него.
Лорна, умница. Он продолжает массаж, хотя это явно безнадежно. Остается только уповать, что в руке у парня была настоящая пушка, хотя никакого оружия он не видит. А что видит, так это упавшую на дорожку и вставшую домиком, корешком вверх, школьную тетрадку. Точно такую же, как одна из тех, которые он купил для Эммилу Дидерофф.
Примечательно, что мы располагаем описанием этой сцены с точки зрения очевидца, уланского капитана Манфреда Эмса фон Фриша, запечатленным в книге его мемуаров «В Париж с Тринадцатым уланским» (1889).
«Неожиданно перед нами явилась хорошенькая девушка лет четырнадцати, слегка, как после сна, растрепанная, в шелковых туфельках, странно сочетавшихся с накинутым на плечи французским кавалерийским мундиром. Держалась она совершенно невозмутимо, как будто присутствие чужеземной конницы у нее во дворе было самым обычным делом. Я отдал ей честь и спросил по-французски:
– Маленькая мадемуазель, не видели ли вы случайно солдат французской армии?
– Меня удивляет, сударь, как вы осмеливаетесь задавать подобный вопрос, – ответила она на прекрасном немецком языке, – ибо он означает принуждение к выбору между осквернением себя ложью и изменой Родине. Ни один джентльмен не поставил бы леди в такое положение.
Признаюсь, подобный афронт основательно меня озадачил и рассердил, ибо она выставила меня невеждой перед моими солдатами.
– Боюсь, мадемуазель, превратности войны заставляют порой позабыть об этикете, – промолвил я.
– Тут, сударь, я категорически с вами не согласна, – возразила она. – Война никоим образом не может служить оправданием неучтивости. Ваш король не одобрил бы подобного поведения, как, полагаю, и ваша матушка».
Трудно найти лучшее свидетельство твердости духа и бесстрашия Мари Анж! Далее Эмс фон Фриш сообщает, что она предложила ему и его людям отдохнуть, распорядилась задать корму лошадям, но никакой информации о французах не предоставила. После того как пруссаки ушли, Мари Анж спешно оделась и приказала заложить экипаж. Она намеревалась как можно скорее отправиться в Метц, поскольку знала, что враг переправился через Мозель и отец будет переживать за ее безопасность.
Дорога на восток из Гравелотта была забита наступающими французскими войсками и местным населением; и с востока, и с севера доносились звуки канонады. Карете пришлось уступить дорогу артиллерийскому обозу, и, пока они ждали, Мари Анж услышала женский плач. Она вышла посмотреть, в чем дело, и обнаружила крестьянскую телегу, а в ней окровавленных мужчин, женщину и двоих детей. Уняв слезы, женщина объяснила, что они из Вилль-о-Пюи, их ферму французские солдаты превратили в опорный пункт, а в пристройку, где укрылась семья, угодил, с печальными результатами, которые она может видеть, прусский снаряд. Девушка немедленно отказалась от своего первоначального замысла, погрузила раненых крестьян в свою карету и поехала обратно в Буа-Флери.
Из книги «Преданные до смерти: История ордена сестер милосердия Крови Христовой».
Сестра Бенедикта Кули (ОКХ), «Розариум-пресс», Бостон, 1947 г.
Глава одиннадцатая
Признания Эммилу Дидерофф
Тетрадь вторая
Надо же, такого раньше никогда не случалось: первый раз это произошло в вашем, детектив, присутствии, а потом перед доктором. И ведь совсем не похоже на него, устраивать такое шоу. Вдобавок я хлопнулась в обморок и, наверное, до смерти перепугала бедную женщину. Вообще, это странно: обычно он не проявляет себя столь откровенно и ощущается лишь как легкая щекотка, ненавязчивое нашептывание, типа «ну и девчонка» или «ах, какой парень», «ну и кому это повредит», «муж (жена) никогда ничего не узнают», «а эти деньжата просто плохо лежали, да и верну я их, потом, когда-нибудь», «неужели нельзя заткнуть этого чертова ребенка», ну и так далее. Нечто подобное, очень важное, постоянно происходит вокруг, точно так же, как и в библейские времена, если только мы все не сумасшедшие.
Так вот, за ограду я выбралась ночью, не имея ничего, кроме шортов, рубашонки и джинсовой сумки с косметикой, запасными трусиками и лифчиком, который, впрочем, отправился туда, когда я сняла его и расстегнула на блузке две верхние пуговки. После чего вышла на ближайшую дорогу с оживленным движением и тормознула «бьюик» с каким-то старым козлом. Некоторое время он молол всякую чушь и под каждым светофором таращился на мои сиськи, так что мне, чтобы не терять время зря, пришлось проявить инициативу, и когда он спросил, чего бы я хотела, сообщила, что мечтаю отсосать у него за двадцать пять баксов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54