А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

В конце концов, здесь, на Земле, он творит разрушение только ради забавы: ему нравится, когда несчастья и отчаяние заставляют людей терять веру в Господа. Да, а ведь тот бедняжка наверняка понятия не имел, что с ним происходит.
Лорна прекращает писать и в растерянности поднимает глаза.
– Прошу прощения, что за бедняжка?
– Да этот полисмен. Детектив Паз. Я почувствовала, как он протянулся сквозь меня и соприкоснулся с ним. Он увидел нечто, только нипочем в этом не признается, вот что жалко.
– Эммилу, вы не против, если я уточню? Вы полагаете, что, э-э, дьявол, который был в вас, перескочил из вас в детектива Паза?
– Хм.
– А из этого следует, что в вас его больше нет, верно?
Лорна говорит, глядя на собеседницу, и потому видит, как та прямо на глазах преображается. Женщина, с которой она только что беседовала, исчезает, на ее месте возникает кто-то другой. Доброжелательные голубые глаза становятся ледяными, черты лица искажаются и лишь отдаленно напоминают человеческие. До сих пор выражение «кровь застыла в жилах» Лорна воспринимала как фигуру речи, однако сейчас оно кажется ей самым подходящим для описания ее собственных ощущений.
Новая Эммилу говорит совсем другим голосом, проникающим в голову Лорны, минуя барабанные перепонки.
– Это действует не так, милашка. Имя мне Легион.
За этими словами следует ухмылка, обнажающая куда больше зубов, чем может поместиться во рту Эммилу Дидерофф.
«Это невозможно», – говорит себе Лорна и закрывает глаза, пытаясь удержаться от пронзительного крика. Открыв же их снова, она видит, что с Эммилу произошла очередная перемена. Ее тело напряжено, она неестественно склоняет голову влево, как будто упорно силясь расслышать что-то или пытаясь свернуть себе шею. Ее рот открывается, глаза моргают так быстро, что мелькание ресниц сливается в неясное пятно. Она встает, тянется к чему-то невидимому для Лорны и падает вперед. Лорна подхватывает пациентку, и у нее все-таки вырывается крик.
* * *
К удивлению и облегчению Лорны, Микки Лопес не находит ее утреннюю встречу с Дидерофф особо важной и не рассматривает случившееся как неудачу. В тот же день попозже они встречаются в его кабинете, в Центре психического здоровья. Микки, как обычно, держится доброжелательно и немного покровительственно.
– Ладно, возможно, ты чуточку поспешила, но она провоцировала тебя, и я полагаю, все было сделано правильно, – говорит он, прослушав магнитофонную запись.
– Правда?
– Да, вхождение в фантазию, как будто ты хотела поучаствовать в ней, в этой игре «копы-и-грабители» с привлечением дьявола. Но тебя невозможно сбить с толку.
– Конечно, – неуверенно соглашается Лорна.
– Вот и хорошо. Послушай, моя дорогая, здесь налицо повреждение, и теперь мы знаем, что, скорее всего, оно имеет нейрологическую основу. У нее был атонический приступ, да? Припадок плюс религиозные галлюцинации: возможно, мы имеем дело с эпилепсией, фокусирующейся в серединной височной доле, это легко диагностируется на практике. Тебе необходимо помнить, что она психически неадекватна, в отличие от тебя. Твой здоровый взгляд на действительность представляет собой серьезный вызов для ее маниакальной системы. Эту маниакальную составляющую можно рассматривать почти как самоценную личность с собственными устремлениями. К каковым относится и чувство самосохранения. Когда ты затрагиваешь эту составляющую так, как в данном случае, она или дает отпор, или уклоняется от контакта, что мы только что видели. Дьявол – или назови это, как хочешь, – преследует ее, и она не может говорить с тобой, поэтому уходит от разговора любыми доступными способами.
Лопес откидывается на спинку кресла и складывает ладони домиком: жест привычный, но здесь, в простом институтском кабинете, а не в его продуманно оформленном логове психиатра, он кажется менее убедительным: в нем даже проглядывает что-то от нервного тика. Неужели Микки так же озадачен, как и она? Лорна отгоняет эту мысль. А доктор продолжает:
– Так вот, сталкиваясь с подобными случаями, мы должны одновременно сделать два дела. Первое: разговорить пациента, вызвать его на доверие, не признавая маниакальную составляющую, а это, – он предостерегающе поднимает палец, – очень непросто, ибо грань между состояниями личности весьма тонка.
– Что да, то да, – кивает Лорна. – А второе?
– Скажи сама.
Лорна задумывается, признательная за оказанное доверие, если это доверие.
– Ну, в общем, я думаю разобраться с этим. Я хочу сказать, попытаться локализовать подспудную причину, повреждение, невроз или травму и помочь пациенту справиться с ней, используя соответствующие средства.
Этот традиционный ответ вознаграждается улыбкой, что лишь отчасти снимает ее сомнения. Микки не было в процедурной «Б», он не видел глаз этой женщины. Или ее зубов.
– Конечно, легче сказать, чем сделать, – говорит Лопес. – Надеюсь, мои препараты помогут.
Он сверяется с бумагами на своем столе.
– Мы назначили ей халдол, по два миллиграмма. Кстати, как она его переносит?
– Жалуется на сонливость.
– Ну, первые пару недель это нормально. Нужно будет давать ей еще и дилантин от припадков. Но она общительна, не уходит в себя, не замыкается?
– Весьма общительна. Мне сказали, она всех их там успокаивает.
Микки хихикает.
– Ага, она и халдол. Что-то еще?
– А если она не захочет со мной говорить?
– Такой возможности исключать нельзя, она вписывает тебя в свою параноидальную манию. Если такое случится, дай мне знать, и мы увеличим ей дозировку или попробуем какое-нибудь другое средство.
– Я не уверена, что это показатель, Микки. В ней есть что-то… я не знаю, это кажется сумасшествием, – тут они оба смеются, – но, знаешь, говорят, даже у параноиков есть настоящие враги.
Теперь улыбка Лопеса становится прохладной.
– Так что, ты думаешь, бредовые идеи служат замещением настоящей, подлинной травмы? Какой-то реальной беды?
– Да, и меня беспокоит то, что у нас нет ее личного дела, нет истории болезни. Женщина без прошлого – ни родных, ни друзей, с которыми можно было бы поговорить… Иногда она вообще кажется нормальной: уравновешенная, спокойная. И вдруг…
– Но ведь она пишет историю своей жизни, разве не так? Вот тебе и материал: читай и делай выводы. Если она бывала на небесах и беседовала с ангелами, это одно дело, а если якшалась с бандой колумбийских наркоторговцев – совсем другое. Пока же она в безопасности, над ней не каплет, а мы тоже никуда не торопимся. Тебе нужно написать статью на основе этого, помнишь?
Лорна помнит, хотя это ее несколько смущает. Они толкуют о деле еще несколько минут, потом Лопес говорит, что у него назначена встреча. Лорна уже уходит, когда он бросает ей вслед:
– И вот что еще, детка. Не влюбляйся.
– Что?
– Не влюбляйся в пациента. Все знают о бессознательном переносе, но не все понимают, что это срабатывает разными способами. Очевидно, что-то в этой женщине для тебя притягательно. На каком-то уровне ты не веришь в ее сумасшествие, я угадал?
Лорна пожимает плечами.
– Ладно, ты просто имей это в виду. Не забывай, что я тебе сказал, и будь начеку, – говорит Микки Лопес, одаряя ее на прощание своей теплой еврейской улыбкой.
После этого Лорна едет в деловой центр города, где встречается с группой менеджеров по персоналу предприятий розничной торговли. Здесь она хладнокровна и уверена в себе, менеджеры – по большей части люди средних лет – относятся к ней с уважением и симпатией, что заставляет ее в тысячный раз задаться вопросом: почему она не ограничивает свою практику вот такими не раздражающими мероприятиями? Худо ли: приличный офис на Пятой северо-восточной улице, без тараканов и посторонних запахов, с прекрасным видом на залив. Здешняя обстановка и атмосфера отличается от мест, где она обычно встречается с клиентами, исключительно в лучшую сторону. В чем же тогда дело? В остатках юношеского идеализма?
– В глупости, моя сладкая, исключительно в глупости, – безапелляционно заявляет Бетси Ньюхаус, когда Лорна как бы невзначай задает ей этот вопрос часом позже в фитнес-центре. – Я все время пытаюсь втолковать тебе, что богатые нуждаются в наших услугах ничуть не меньше, чем бедные, а платят при этом гораздо больше. И давай посмотрим правде в глаза: если твои пациенты такие умные, то почему остались такими бедными?
Лорна невольно смеется, хотя не слишком энергично, поскольку пытается удержать на тренажере «движущаяся дорожка» заданный Бетси темп. Обе соглашаются с тем, что возможность приходить в фитнес-центр в то время, когда в зале мало народу, является одним из существенных преимуществ лиц свободных профессий, не высиживающих в офисе «от и до». Бетси, агенту по продаже недвижимости, это гарантирует доступ к любому снаряду, который ей нужен, чтобы довести до совершенства очередную группу мускулов, тогда как для Лорны это означает отсутствие необходимости обнажаться перед народом. Кроме них здесь всего двое мужчин и одна женщина, причем в куда более скверной форме, чем та, в которой, по ее собственному ощущению, пребывает Лорна.
– У меня есть гражданское сознание, – пыхтит Лорна. Несмотря на кондиционер, пот льется с нее рекой, а как выглядит лицо, даже подумать страшно.
На подругу, перебирающую ногами с удивительной легкостью, она смотрит с завистью, а уж сравнивать свою грудь с упругими мячиками Бетси ей и вовсе не хочется. «Глянь, сиськи-то, как пара щенков, что в дерюжном мешке дерутся» – эту фразу Лорна как-то услышала на улице из уст пары строительных рабочих, пялившихся на бежавшую трусцой женщину (вовсе не на Лорну), и с тех пор постоянно примеряла ее к себе.
– От всех этих дурацких предрассудков, – говорит Бетси, – тебе надо избавляться, так же как от лишнего жира. Ой, послушай, нам нужно обязательно сходить в «Де лиф». На этой неделе у них pesetje .
– Что?
– Это превосходный албанский козий сыр, не пастеризованный и с нулевой жирностью. Нулевой!
Лорна выражает одобрение албанской нации и ее успехам в области сыроварения, отчаянно желая, чтобы Бетси перестала талдычить о преимуществах хирургической коррекции фигуры. Это напоминает ей о покойной матери, чье тело в течение последнего года жизни выглядело обструганным до кочерыжки, хотя и не скальпелем пластического хирурга. В любом случае, Лорна молится о том, чтобы избежать какого-либо контакта с хирургией вообще. Точнее, молилась бы, имей она такую привычку.
Так или иначе, Лорна продолжает подниматься по бесконечной лестнице (таков на настоящий момент символ ее жизни), неминуемо отставая от Бетси, живого воплощения работоспособности и энергии. Наконец тренировка заканчивается, и Лорна, подобно воровке, вознамерившейся обчистить шкафчик в раздевалке, хватает полотенце и направляется к кабинке душа. С трудом обернувшись кусочком ткани (что поделаешь, полотенца в тренажерных залах не рассчитаны на женщин в теле), она взвешивается, хотя знает, что не должна делать это каждый день, и с радостью видит, что с последнего посещения похудела на целый фунт, а то и больше, ведь полотенце, надо думать, потянет не меньше чем на полфунта. Однако, выйдя из-за занавески душа, она мимолетно замечает себя в зеркале, отражающем, увы, не фигуру, которая побудила бы Огюста Ренуара благоговейно пасть на артритные колени, а целую галактику жира. Много раз это заставляло ее плакать от безнадежности, но сейчас она собирается с духом, одевается и вместе с Бетси идет перекусить.
На вкус хваленый албанский сыр представляет собой нечто среднее между гуммиарабиком и мелом, но Лорна хороший солдат и без жалоб уминает гораздо больше этой дряни, чем Бетси. Еще бы, там ведь нет жира.
* * *
Ближе к вечеру Пазу позвонил секретарь майора Олифанта и передал требование немедленно прибыть с отчетом. Когда Джимми, провожаемый взглядами других детективов, прошел в кабинет, майор сидел за письменным столом в одной рубашке, потягивая кофе из своей памятной фэбээровской кружки и уминая что-то подозрительно напоминающее пышку. Чашку, предназначенную для Паза, украшал логотип казначейства и надпись «Третья ежегодная конференция по компьютерной безопасности. Денвер». Олифант помахал ему пончиком.
– Подсадил ты меня на эти штуковины, Паз. Правда, таких хороших, как у тебя, нет нигде.
– Они должны быть свежими, сэр. Через полчаса после того, как их вынут из масла, они годятся только на замазку.
– Хорошо бы установить жаровню прямо перед кабинетом.
– Толковая идея, сэр. Я мог бы занять в департаменте должность churronista , пышечника.
– Тебе бы это понравилось?
– Я всегда готов к новым испытаниям, майор.
Олифант хмыкнул.
– Вообще-то, я тебя позвал в связи со старыми. В связи со случаем в «Трианоне». Черт, совсем как в школе: учишь, скажем, причины Первой мировой войны, а запомнить не можешь. Так и у меня с именем этого потерпевшего.
– Джабир Акран аль-Мувалид.
– Верно. Я сегодня имел занятный звонок из Вашингтона от одного приятеля, который останется для тебя безымянным. Он предостерег меня насчет нашего дела. Твой напарник недавно беседовал с малым по имени Флойд Митчелл?
– Ага. Но мало чего добился. Мистер Митчелл скуп на информацию.
– Возможно, потому, что мистера Митчелла не существует, каковой факт останется между нами, в этой комнате. Митчелл – это предохранитель, имеющийся у каждой серьезной разведслужбы. Местный департамент полиции звонит, запрашивает необходимую информацию, как сделал твой парень, девушка начинает его морочить, потом отсылает к мистеру Митчеллу (или Блэйку, или Фоксу), и коп пытается связаться с ним, морока продолжается, и дежурный офицер остужает его пыл, а они там надеются, что от них в конечном счете отвяжутся.
– А мы от них отвяжемся?
– Наверное, это было бы разумно. По словам моего приятеля, тут задействован высокий уровень. Этот звонок вызвал уйму других. Твой потерпевший оказался парнем с большими связями.
– Уж не с теми ли ребятами он был связан, что рассылают в конвертиках бациллы сибирской язвы?
– Прикуси, черт тебя возьми, язык, – проворчал Олифант, отправив не понравившийся ему пончик в мусорную корзину.
Промасленный пакет полетел следом, а майор, отпив еще кофе из своей понтовой чашки, продолжил:
– Национальная безопасность, это, знаешь ли, забавный бизнес. Я сам работал в Бюро, но к их делишкам отношения не имел, да меня и не тянуло. Старался держаться от них в стороне, насколько это возможно.
Последовала пауза – видимо, Олифант прикидывал, до какой степени можно откровенничать с детективом, и Паз, почувствовав это, пришел ему на помощь.
– А можно полюбопытствовать, сэр, чем вы занимались в Бюро?
– Да как обычно. Ограбления банков, похищения людей, беженцы – рутина. Пару лет учился в Квантико. Мне это очень нравилось. Потом я заинтересовался компьютерами и возглавил особый отдел по детскому порно. Нам удалось арестовать пару крупных дилеров, отчего я словил большой кайф. Потом меня повысили и перевели в Нью-Йорк, ну а в результате я оказался здесь. Да, должен сказать, что за пару лет с тех нью-йоркских событий многое изменилось. Мы, я имею в виду Бюро, плохо справлялись с вопросами, затрагивающими национальную безопасность. Во всяком случае, в тот, последний, раз сваляли большого дурака: шпионили за кинозвездами, а тем временем долбаные русские спокойно прибирали решительно все, что не было приколочено гвоздями. А знаешь, в чем причина облома? Да в том, что мы приучены готовить уголовные дела, собирать улики для судебного процесса. За это нас хвалили, награждали и все такое. Но этот способ не всегда срабатывает, порой бывает просто необходимо действовать иначе. А как, черт подери, иначе?
Паз помолчал, а потом все-таки спросил:
– Так что, этот вывалившийся из окна парень представлял угрозу для национальной безопасности?
– Что? О нет, не в этом суть. Просто ребята, положившие на него глаз, по сведениям моего друга, числятся в весьма своеобразной команде. Ты когда-нибудь слышал о группе охраны стратегических ресурсов, сокращенно ГОСР?
– Нет. А что это?
– Ну, идея, сам понимаешь, в том, что стратегические ресурсы нуждаются в защите. Химические заводы, нефтепроводы, энергосистемы. Грузовые терминалы, особенно нефтеналивные. Сам посуди, сумей плохие парни заложить бомбочек эдак шесть в правильных местах – в Персидском заливе, Канаде, Мексике, Нигерии и так далее, – им удалось бы на несколько месяцев урезать поставки нефти в нашу страну процентов на шестьдесят. Снабжение ресурсами – бизнес весьма уязвимый, так, во всяком случае, мне сказали. И эта контора, ГОСР, отслеживает процесс как у нас, в Штатах, так и за океаном.
– А, ну тогда кое-что становится понятным. Наш потерпевший занимался нефтяным бизнесом.
– Правда?
Паз рассказал о том, что они узнали от Майкла Заброна, включая и историю с пропавшим мобильником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54