Это часто встречается в
психике убийц.
Надсон покраснел, на его лице утвердилось упрямство человека, который
"зациклился" на своих мыслях. Настало время выложить карту, которую я
приберегал:
- Хронометраж не сходится, Надсон. Самое ранее время, когда Марвелл
мог услышать всплеск, - это двадцать минут девятого. Когда я подобрал
Ривиса на дороге, было восемь двадцать три, а он прошел милю или больше.
Надсон разозлился всерьез. Мод внимательно следила за выражением его
лица.
- Марвелл одарен очень богатым воображением, - оскалился в улыбке
Надсон. - Сегодня я получил от него другое заявление... После того, как он
немного успокоился. Он утверждает теперь, что не может сказать точно,
когда услышал всплекс, да и слышал ли его вообще. Вполне вероятно, что
миссис Слокум была убита за добрый час до того, как он нашел ее тело в
бассейне. Так что невозможно установить, сколь долго она находилась в
воде.
- Все равно я не думаю, что это сделал Ривис.
- То, что вы думаете, не доказательство. Я привел вам доказательства,
и достаточно веские... Между прочим, Арчер, вы немного поздно сообщили
мне, когда подобрали Ривиса и решили с ним покутить. Что случилось тогда в
баре, Арчер, он очень убедительно рассказывал вам о своей честной жизни?
Я сдержал гнев. Карта не сыграла. По-видимому, не сыграла.
С надменной медлительностью Надсон вынул маленькую сигару из
маленького кармашка, попросил разрешение у дамы закурить, отломил кончик
сигары и бросил его в пепельницу, зажег сигару, потушил спичку, выпустил
струйку дыма:
- Когда мне потребуется инструктор, чтобы рассказать, как мне вести
свои служебные дела, я пошлю вам срочное письмо.
Он вышел из комнаты, оставляя за собой облачко приятного дыма; и тут
же вдруг вернулся из холла, ведя за руку Кэти. Она пыталась вырвать руку
из его цепкой хватки.
- Отпустите меня, мистер Надсон.
Он резким движением освободил ее руку.
- Прости, Кэти. Я не хотел быть грубым.
Она повернулась к нам спиной и направилась было к двери, скользя
белыми меховыми тапочками по ворсу ковра. В розовом шелковом халате, с
блестящими, распущенными по спине волосами, она выглядела очень
трогательно. Надсон смотрел на нее со странной безнадежностью во взоре.
- Подожди минутку, дорогая, - сказала мать. - Почему так поздно ты не
спишь? А, почему?
Кэти остановилась в дверях, но отказалась повернуться. Покрытые
атласом плечи ее напряглись.
- Я разговаривала с папой.
- Он тоже еще не спит?
- Он не мог уснуть, и я тоже не смогла. Мы услышали ваши голоса.
Теперь можно мне вернуться в постель?
- Конечно, дорогая.
- Я хотел бы задать Кэти вопрос, - пришлось вмешаться мне. - Вы
позволите, миссис Слокум?
Материнским жестом она подняла руку.
- Бедной девочке пришлось отвечать на такое количество вопросов. Не
может ваш подождать до утра?
- Все, что мне нужно, от Кэти, так это, чтобы она сказала "да" или
"нет". Пэт Ривис утверждал, что она может подтвердить его алиби в те
трагические минуты.
Девушка обернулась, но от двери не отошла.
- Я не ребенок, мама. Конечно, я могу дать ответ на вопрос. - Она
встала, расставив ноги, глубоко засунув руки в карманы халата.
- Итак... Ривис утверждал, что он пришел сюда прошлой ночью, чтобы
повидаться с тобой. Вы были с ним вместе до того, как я нашел тебя одну в
своей машине?
- Нет. Я не видела его с того самого неприятного случая в Куинто.
- Это все? - обратился ко мне Надсон.
- Все.
- Подойди и поцелуй на ночь свою маму, Кэти, - сказала Мод Слокум.
Девушка с явной неохотой подошла к матери и поцеловала ее в щеку.
Руки Мод потянулись к ней, обняли ее. Девушка быстро высвободилась из
объятий и направилась к двери.
Надсон смотрел на обеих так, словно он и не подозревал о существующем
между ними напряжении. Казалось, он получил истинное удовольствие от
лицезрения этой вынужденной, лишенной любви сделки-поцелуя. Он вышел из
комнаты вслед за Кэти с застывшей на лице улыбкой и с пылающей сигарой,
торчащей во рту.
Я опустился на диван рядом с Мод Слокум.
- Ривис крепко сел на мель. Надсон... упорен.
- Вы все еще не удовлетворены? - отозвалась она.
- Поймите, Ривис для меня ровно ничего не значит. Меня беспокоит
общая картина: в ней слишком много несоответствий. Кстати... Вы знаете
человека по имени Уолтер Килборн?
- Снова вопрос, мистер Арчер? - Она потянулась к серебряному
портсигару, лежавшему на столике рядом. Руки плохо слушались ее, и
портсигар упал на пол. Сигареты рассыпались, я принялся их подбирать.
- Не беспокойтесь, пожалуйста, не беспокойтесь... Все у меня
распадается на части, все вообще, так что несколько сигарет на полу - это
самое незначительное из моих огорчений.
Я продолжал подбирать сигареты.
- А какое самое большое? Все еще то письмо, которое вы мне дали?
- Вы задаете мне так много вопросов, мистер Арчер. Хотелось бы мне
знать, что заставляет вас это делать. Страсть к справедливости, страсть к
правде?.. Вы видите, теперь я спрашиваю, я поменялась с вами ролями.
- Не знаю, почему вам интересно это узнать.
Я положил на стол вновь заполненный портсигар, зажег две сигареты,
одну для нее, другую для себя.
Она благодарно затянулась. Ее ответ сопроводило облачко дыма:
- Потому что я не понимаю вас. Вы достаточно умны и представительны,
чтобы у вас была работа получше и большего веса, что ли.
- Как у вашего друга Надсона? Я пять лет работал в департаменте
муниципальной полиции, а потом бросил службу. Слишком много случаев, когда
официальная версия не согласовывалась с фактами, которые были мне
известны.
- Ральф - честный человек. Всю свою жизнь он работает в полиции, и у
него осталась, все еще осталась совесть.
- Вероятно, две совести. У многих из хороших полицейских есть
общественная совесть и частная совесть. У меня же осталась только частная
совесть, вещь неказистая, но зато своя.
- Я не ошиблась на ваш счет: вами движет страсть к справедливости.
- Не знаю, что такое справедливость, - сказал я. - Хотя... правда
меня интересует. Не правда вообще, а правда конкретная: кто сделал, что,
когда, почему. Особенно почему. Например, мне хотелось бы знать, почему
вас так заботит, интересуюсь ли я справедливостью. Может быть, вы хотите
таким путем попросить меня отказаться от нашего дела?
Некоторое время она сидела в полном молчании.
- Нет. Это все не то. У меня самой сохраняется доля уважения к
правде. Женское уважение: я хочу знать правду, если только она не
причиняет слишком большую боль. И я просто, признаться, побаиваюсь немного
человека, который очень сильно заботится о правде. Вас ведь действительно
заботит, виновен Ривис или нет...
- А разве это не волнует Надсона и оставшуюся у него совесть?
- Не знаю. Происходит вообще слишком много такого, чего я не понимаю.
("Это нас объединяет", - подумал я.) Например, мой уважаемый супруг
удалился к себе и отказывается попадаться кому бы то ни было на глаза. Он
утверждает, что проведет остаток жизни в своей комнате, как Марсель Пруст.
- Ненависть мелькнула в глазах Мод, глазах цвета морской волны. И тут же
исчезла, как плавник акулы в морских волнах.
Я загасил свою сигарету, вкус которой (на пустой-то желудок) был
слишком острым.
- Этот Марсель... как его там, он ваш друг?
- Теперь вы снова собираетесь ломать комедию?
- У вас дома, по-моему, такая мода. Вы определенно желаете вести
беседу о каких-то абстракциях вроде правды и справедливости. Но не
сообщили мне ни одного факта, который мог бы мне помочь выяснить, кто
написал письмо или кто убил вашу свекровь.
- Ах, письмо... Мы снова вернулись к письму.
- Миссис Слокум, - сказал я, - письмо писалось не обо мне. Оно
писалось о вас. Вы наняли меня, чтобы я выяснил, кто его написал, помните?
- С того времени случилось столько всего... Теперь все это кажется не
важным.
- Теперь, когда она мертва?
- Да, - холодно ответила Мод. - Теперь, когда она мертва.
- А не приходило ли вам на ум, что автор письма и убийца могут быть
одним и тем же лицом?
- Нет. Я не вижу тут никакой связи.
- И я тоже не вижу. Если бы со мной сотрудничали, я смог бы ее
разглядеть. То есть: если вы рассказали бы мне все, что знаете об
отношениях между людьми в этом доме.
Она пожала плечами с усталой покорностью.
- Я не могу, как Кэти, требовать для себя освобождения от ответов на
вопросы под предлогом крайней молодости. Но я очень устала. Что вы хотите
знать?
- Как давно вы знаете Надсона и насколько хорошо?
Она смерила меня еще одним своим долгим, "зондирующим" взглядом (я
уже успел к ним приноровиться).
- Год. Последний год. Или около того, и вовсе не так близко.
- Вчера вы упомянули о подруге по имени Милдред Флеминг. Возможно,
она расскажет мне другую историю вашего знакомства.
Она холодно заметила:
- Думаю, вы несколько нарушаете приличия, мистер Арчер.
- Очень хорошо, мэм, будем впредь играть по джентльменским правилам.
Оба, мэм!
- Ладно, я скажу вам кое-что... Я знаю Уолтера Килборна. Честно
говоря, я видела его сегодня.
В холле послышались тяжелые шаги Надсона, его покатые плечи и мощный
торс загородили дверной проем.
- Я наконец выгнал шерифа из постели. Он встретится с нами.
- С вами, - поправил я. - Не со мной. Миссис Слокум была сейчас
настолько любезна, что предложила мне еще бокал, а он мне крайне
необходим. Утром я представлю шерифу заявление. Возьмите с собой паренька.
Его зовут Массельман, Бад Массельман, он в моей машине и теперь скорее
всего спит. Вы еще можете обнаружить четкие следы в том месте, где
грузовик развертывался, чтобы перегородить дорогу.
- Огромное спасибо за великолепное предложение.
В его тоне прозвучала ирония, но, мне кажется, он остался доволен,
что я не поеду с ним. Они с шерифом смогут тогда побродить вокруг места
преступления, подобрать останки, отвезти их в город и - ничего иного не
делать.
- Посмотрите, чтобы у мальчика было где выспаться, хорошо? И
передайте ему от меня вот это, я ему остался должен.
Надсон взял у меня десятидолларовую бумажку.
- О'кей, Арчер. Спокойной ночи, миссис Слокум. Я ценю ваше
сотрудничество.
- Я тоже, Ральф.
"Давние любовники, - снова подумал я, - играют с двойной
осмотрительностью, в паре".
Надсон ушел. Мы снова остались вдвоем. Мод Слокум поднялась с дивана,
взяла мой пустой бокал.
- Вы действительно хотите что-нибудь выпить?
- Немного, пожалуйста. И с водой.
- И я составлю вам компанию. Без воды.
Она налила из графина виски, в два пальца мне и в четыре себе. Выпила
свой виски залпом.
- Чего я действительно хочу, так это информации о Килборне, - сказал
я, медленно потягивая содержимое своего бокала.
- Несчастный искатель правды, - неожиданно произнесла она, совсем не
по правилам джентльменской игры. Тяжело и небрежно она опустилась на диван
рядом со мной. - Я ничего не знаю об Уолтере Килборне, я имею в виду -
ничего, что могло бы говорить против него.
- Это разъяснение уникальное, я полагаю. Где видели вы его сегодня
вечером?
- В ресторане "Бодвок", в Куинто. Я думала, что Кэти заслуживает...
чего-то отвлекающего от мрачного дня, который она провела с полицией и...
с отцом. Ну, я и повезла ее в Куинто пообедать. И увидела в ресторане
Уолтера Килборна. Он был вместе с белокурым юным созданием, очень милым...
- Со своей женой. Вы с ним ни о чем не разговаривали?
- Нет. Он не узнал меня, а я никогда ему не симпатизировала. Я
спросила старшего официанта, откуда он здесь. Очевидно, его яхта стоит в
гавани.
Это было то, что мне нужно. Усталость высосала из моего тела энергию
и перешла в наступление на мою волю. Но оставались еще вопросы, которые
мне нужно было задать.
- А как получилось, что вы его знаете?
- Года два назад он хотел заключить деловое соглашение с моей
свекровью, взять на пробу нефть на ее ранчо. Это было, когда открыли
месторождение нефти по другую сторону долины, эту сторону еще не трогали.
Целая компания мужчин прибыла сюда вместе с Килборном и провела несколько
недель на нашей территории, вырывая ямы и ставя взрывчатые заряды и
приборы... Я забыла техническое название...
- Сейсмограф?
- Сейсмограф. Они нашли тогда, что нефть очень хорошая, но сделки не
получилось. Мама, - губы Мод, округлившись, выпустили изо рта это слово
так, будто у того был какой-то странный и неприятный привкус, - мама
решила, что нефтяные вышки заслонят ей изысканный вид. И разорвала с
Килборном все связи. Конечно, здесь сыграло роль и другое: ей не
понравился мужчина, не думаю, чтобы она отнеслась к нему с доверием... Так
мы и продолжали жить в благородной бедности.
- А другие компании?
- Она вообще не захотела сдавать участок кому бы то ни было. Но
первый отказ был дан Килборну.
Рука Мод слепо потянулась за сигаретой. Я достал одну из портсигара,
вложил ее между пальцев Мод. Она курила бестолково, как ребенок, - видно,
виски вместе с усталостью тяжело действовали на нервную систему.
Я задал ей главный вопрос, который причинил бы ей боль, будь она
трезвой и собранной, и внимательно глядел в лицо, ожидая, какой он
произведет эффект:
- А вы не хотели жить дольше в благородной бедности, не правда ли? Вы
и ваш муж связались бы с Килборном. Так? Не это ли причина, почему он
сейчас заперся наверху?
- Это не приходило мне в голову, - неуверенно сказала Мод. - Хотя...
Знаете, именно это мы и сделаем. Я должна поговорить об этом с Джеймсом.
Она закрыла глаза.
Я пожелал Мод спокойной ночи и оставил ее.

18
Нижний этаж дома тускло освещало бра, висевшее в холле между входной
дверью и дверью на кухню. Полутемно было под лестницей, ведущей в верхние
комнаты. В этом "алькове" на низком столике рядом с телефонным аппаратом я
увидел справочник абонентов из Куинто и Нопэл-Велли. Открыл его на букве
"Ф". В справочнике значился только один Фрэнкс - Симеон Дж., проживающий
на Тэннер-тэррас, 467. Я набрал его номер. На другом конце провода один за
другим прозвучало шесть гудков. Затем - резкий, грубый голос:
- Говорит Фрэнкс. Это с участка?
Мне было, что сказать этому Фрэнксу, но я сдержался.
- Алло, алло, - повторил он. - Фрэнкс слушает.
Я повесил трубку.
Тут до меня донесся легкий шорох, кто-то спускался по лестнице над
моей головой - звук усиливался самой лестницей. Лицо, бледное, как луна,
на фоне облака волос, возникло над перилами.
- Кто здесь?
- Это Арчер. - Я вышел из-под лестницы, чтобы девушка могла меня
видеть. - Ты еще не в постели, Кэти?
- Я боюсь закрыть глаза. Закрою - и предо мной сразу встает лицо
бабушки. - Кэти обеими руками схватилась за дубовые перила. - А что вы
делаете?
- Звоню по телефону. Теперь уже закончил.
- Я слышала, как перед вами звонил мистер Надсон. Это правда, что Пэт
мертв?
- Да... Он тебе нравился?
- Иногда... Иногда он был довольно мил. Он был очень веселым
человеком. Учил меня танцевать... Только не рассказывайте об этом папе,
ладно? Ведь не он убил бабушку, правда?
- Не знаю. Я так не думаю.
- Я тоже. - Она словно украдкой заглянула в глубину холла,
задавленного тенями. - Где все остальные?
- Надсон ушел. Твоя мама в гостиной. Она там заснула, наверное.
Кэти поглубже запрятала руки в мягкие складки халата.
- Во всяком случае, я рада, что он ушел.
- Мне тоже надо сейчас идти... С тобой будет все в порядке?
- Да, со мной будет все в порядке. - Кэти сошла вниз, ее ладони
скользнули по перилам. - Я разбужу маму и отправлю ее спать в постель, так
будет лучше.
- Вожможно, так будет лучше.
Она проводила меня до двери.
- Спокойной ночи, мистер Арчер. Прошу прощения, что была с вами груба
прошлой ночью. У меня тогда было такое чувство, будто что-то должно
случиться. Знаете, я могу предчувствовать, - по крайней мере, так мне
говорят. Я вроде собаки, которая воет на луну, когда в воздухе пахнет
бедой.
- Но прошлым вечером ты не видела Ривиса...
- Нет. Я боялась, что он может прийти... ненавижу всякие сцены... но
он не пришел. - Палец Кэти начертил крест на задрапированной в шелк груди.
- Пересеки мое сердце и надейся на смерть! - Она засмеялась внезапно,
какая-то напряженная веселость появилась на лице: - Ужасные слова:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25