Тогда поднялся сидевший рядом с Пирсом мужчина:— Предложение мистера Пирса абсолютно обоснованное, — сказал он. — Я лично могу подтвердить его законное право выйти с подобным предложением.В этот момент Норман вспомнил его имя — то был Макаллистер, адвокат Джонаса Корда. Все встало на свои места.— Надеюсь, вы можете доказать, что являетесь держателем акций? — спокойно сказал Норман.— Конечно, — улыбнулся Макаллистер.— Тогда представьте доказательства. Я имею право требовать этого.— Безусловно, имеете, — ответил Макаллистер и, подойдя к Норману, протянул ему сертификат на владение акциями.Берни взглянул на него. Это был сертификат на право владения десятью акциями, оформленный на имя Дэна Пирса.— Это все, что у вас есть? — невинным голосом поинтересовался Норман.Макаллистер снова улыбнулся.— Это все, что требуется для доказательства, — ответил он, пресекая попытку Нормана выяснить, каким количеством акций они владеют на самом деле. — Можем мы вносить свои предложения?Норман кивнул, и Пирс предложил шесть кандидатур на девять директорских мест. Вполне достаточно, чтобы полностью контролировать деятельность компании. Кроме Пирса и Макаллистера, Норман из предложенных кандидатур не знал никого.Перед началом голосования Макаллистер предъявил собранию документы на сорок один процент голосов — двадцать шесть на имя Джонаса Корда и пятнадцать на различные брокерские конторы. Все шесть кандидатур, предложенных Пирсом, прошли.Норман взглянул на своих служащих и, не говоря ни слова, вывел из совета шестерых из них. Таким образом, в правлении из «стариков» остался только он, Дэвид и казначей. Собрание закончилось, и Норман объявил, что заседание совета директоров состоится после обеда, после чего молча вышел из зала. Его обычно красное лицо было белым. В дверях его остановил Пирс.— Берни, мне хотелось бы поговорить с тобой до собрания директоров.— Я не разговариваю с изменниками, — холодно сказал Норман. — Иди говори с Гитлером. — С этими словами он вышел из зала.Дэн Пирс повернулся к Дэвиду.— Попробуй образумить его. Корд уполномочил меня предложить три миллиона за его акции. Это вдвое больше того, что они стоят. Корд сказал, что если он откажется, то компания превратится в несостоятельного должника и ее акции будут пригодны только для обклеивания стен.— Посмотрю, что можно сделать, — пообещал Дэвид, поспешив вслед за дядей. * * * Вот и теперь дядюшка снова кричал, расхаживая по комнате и грозя борьбой голосов. Он покажет этому сумасшедшему Корду, что Берни Норман отнюдь не дурак, а Корд не сможет руководить компанией, потому что для этого надо что-то иметь в голове.— Подождите минутку. — Дэвид разозлился. Он уже достаточно наслушался всякой чепухи. Пора уже старику вникнуть в реальное положение вещей. — О какой борьбе голосов вы говорите? И вообще, как вы собираетесь бороться? Бумажками вместо денег? Да и кто, вы полагаете, встанет на вашу сторону? В течение четырех лет компания постоянно несет убытки, самый хороший фильм, который был выпущен за это время, — это «Предатель». Но это не наш фильм, это фильм Корда. А самая популярная на сегодняшний день картина — «Дьяволы в небе». И это тоже картина Корда. И вы думаете, что кто-то поддержит вас и пойдет против Корда?— Подумать только, и это говорит моя плоть и кровь, — сказал Норман, посмотрев на племянника.— Бросьте, дядя Берни, родство тут не при чем. Я просто реально смотрю на вещи.— Реально? — закричал Норман. — Ну что ж, давай посмотрим реально! Кто купил «Веснушки» — картину, которая каких только премий не получила? Кто? Я.— Да мы же потеряли на этом миллион!— А разве я виноват? Разве я не предупреждал их? Так нет, им захотелось славы, вот они ее и получили.— Хватит об этом, дядя Берни. Поезд ушел. Больше это никого не волнует.— Меня волнует, — возразил Норман. — Это мою кровь пьют, я жертва, которую приносят дьяволу. Но я еще не труп.Когда я скажу им о картине, которую снимаю с Риной Марлоу в главной роли, то получу необходимые мне голоса.Дэвид некоторое время смотрел на дядю, потом подошел к телефону.— Междугородний заказ, пожалуйста, клиника Колтона, Санта-Моника, Калифорния, палата триста девять. — Берни Норман смотрел в окно. — Элен? Это Дэвид. Ну как Рина?— Плохо, — ответила Элен таким тихим голосом, что он с трудом расслышал ее.— Что говорит доктор? — В трубке раздалось всхлипывание. — Держись, — сказал он. — Сейчас надо держаться.— Он сказал, что она умирает, и это чудо, что она еще тянет. Он не знает, почему она до сих пор жива.Раздался щелчок, и в трубке наступило молчание. Дэвид повернулся к дяде.— Рина уже больше не снимется ни в одной картине, ни в вашей, ни в чьей-либо другой. Она умирает.Дядя уставился на него, лицо его побелело. Он рухнул в кресло.— Боже! А что же будет с компанией? Она была наш последний шанс, без нее нам конец. — Он вытер лицо носовым платком. — Теперь мы не нужны даже Корду.— Что вы имеете в виду?— Дурень! — взорвался Норман. — Неужели еще не понял? Может быть, для наглядности нарисовать тебе диаграмму?— А что я должен был понять?— Корду плевать на нашу компанию. Ему нужна Рина.— Рина?— Конечно. Рина Марлоу. Помнишь мою встречу с ним в отеле «Уолдорф»? Помнишь, я рассказывал тебе, о чем он говорил? Он не назвал мне имя актрисы, потому что я де — утащил у него из-под носа Рину.Внезапно Дэвиду все стало ясно. Как он раньше не понял? И тот телефонный звонок Корда в день самоубийства Данбара... Он с уважением посмотрел на дядю.— Что будем делать?— Делать? Делать? Мы будем держать язык за зубами и пойдем на собрание. Сердце мое будет разбито, но если он предлагает за мои акции три миллиона, то не остановится и перед пятью. * * * На этот раз, когда Рина открыла глаза, сон не ушел. Он казался более реальным, чем когда-либо. Несколько минут она лежала неподвижно, разглядывая пластиковую накидку, закрывавшую ее голову и грудь. Потом медленно повернула голову.Элен из кресла смотрела на нее. Рине захотелось сказать ей, чтобы она не волновалась, что такое уже много раз случалось с ней раньше во сне.— Элен, — прошептала она. — Элен встала, Рина улыбнулась ей. — Это действительно я, Элен, — прошептала Рина, — и я в своем уме.— Рина!Она почувствовала, как рука Элен сжала под простыней ее руку.— Не плачь, Элен. — Рина повернула голову и попыталась разглядеть календарь на стене, но он был слишком далеко.— Какой сегодня день?— Пятница.— Тринадцатое? — Рина попыталась улыбнуться. Она увидела, как Элен тоже улыбнулась сквозь слезы. — Позвони Джонасу, — тихо сказала Рина. — Я хочу его видеть. — Она закрыла глаза и через некоторое время вновь открыла их.— Ты сказала ему?Элен покачала головой.— В офисе ответили, что он в Нью-Йорке и что они не знают, как связаться с ним.— Разыщи его, где бы он ни был. — Рина улыбнулась. — Ты больше не обманешь меня. Я слишком много раз играла эту сцену. Позвони ему. Я не хочу умирать, пока не увижу его. — На ее лице промелькнула легкая ироническая улыбка. — В любом случае, здесь никто не умирает на уикенд. Воскресные газеты уже сверстаны. Книга пятаяДжонас — 1935 1 Я до отказа потянул штурвал на себя, слегка повернув его влево. Словно стрела, выпущенная из лука, КЭ-4 взмыл в небо, сделав полупетлю. Я почувствовал, как сила тяжести вдавила меня в кресло и кровь запульсировала в жилах. В верхней точке петли я выровнял машину и взглянул на приборную доску. Мы пролетели уже триста километров и сейчас были над Атлантическим океаном, над Лонг-Айлендом.Наклонившись, я тронул за плечо военного летчика, сидящего впереди.— Ну как, подполковник? — прокричал я сквозь шум двух двигателей и свист ветра за плексигласовым колпаком кабины.Не поворачиваясь, он кивнул. Я знал, чем он занят — проверял работу приборов, расположенных перед ним. Подполковник Форрестер был настоящим летчиком, не то что старый генерал, который остался на аэродроме Рузвельта, предоставленном нам военными для испытания машины.Генерал летал в своем кресле в Вашингтоне, занимаясь покупкой и поставкой вооружения для армии. Он вряд ли когда близко подходил к самолету, но за ним было последнее слово. Мы обрадовались, увидев в его штабе офицера ВВС. Я заметил его, когда генерал в сопровождении Морриса и двух помощников вошел в ангар. Помощники — полковник и капитан — не принадлежали к ВВС.Генерал остановился в дверях ангара, разглядывая КЭ-4. Я заметил на его лице выражение неодобрения.— Ужасно, — сказал он, — настоящая жаба.Его слова отчетливо прозвучали в ангаре и достигли пилотской кабины, где я заканчивал последние приготовления к полету. Я босиком выбрался на крыло и спрыгнул вниз. Взглянув на генерала, я усомнился в том, что он разбирается в аэродинамике и конструировании. Его голова была такая же квадратная, как и стол, за которым он привык сидеть.— Мистер Корд, — раздался позади меня шепот. Я обернулся. Передо мной стоял механик с неизменной улыбкой на лице. Он тоже слышал замечание генерала.— Что тебе нужно?— Машина готова к выезду, — быстро сказал он, — и не хотелось бы, чтобы она раздавила ваши ботинки.Я поблагодарил его и, вернувшись к самолету, обулся. Когда генерал с Моррисом подошли к самолету, я уже успокоился.В руках Морриса были чертежи, которые он держал так, чтобы генералу было удобно смотреть на них.— «Корд Эркрафт-четыре» — это революционное направление в разработках двухместного истребителя-бомбардировщика. Дальность полета свыше двух тысяч миль. Крейсерская скорость двести сорок, а максимальная триста шестьдесят. На нем может быть установлено десять пулеметов, две пушки и около пятисот килограммов бомб под крыльями и в специальном отсеке фюзеляжа.Я оглянулся на самолет, о котором говорил Моррис. Черт возьми, это действительно было новое слово в конструировании самолетов. КЭ-4 был похож на большую черную пантеру, присевшую для прыжка, с длинным носом, вытянутым впереди стреловидных крыльев, и плексигласовым колпаком над кабиной, сверкавшим в полумраке, словно глаза огромной кошки.— Очень интересно, — услышал я голос генерала, — но у меня есть один вопрос.— Что за вопрос, сэр? — спросил Моррис.Генерал оглянулся на своих помощников. По их улыбкам я понял, что сейчас старый шут отпустит одну из своих любимых острот.— Нам, военным, каждый год предлагают по три сотни так называемых «революционных» самолетов. Но будет ли он летать?Я больше не мог молчать. Миллион долларов, которые я вложил в эту машину, давали мне право, наконец, открыть рот.— Он будет летать лучше всех ваших самолетов, генерал, — сказал я. — И лучше любого самолета в мире, включая новые истребители Вилли Мессершмитта.Генерал удивленно повернулся ко мне, окинул взглядом мой замусоленный белый комбинезон.Моррис поспешил представить нас друг другу.— Генерал Гэддис, Джонас Корд.Не успел генерал заговорить, как позади него от дверей ангара раздался голос:— Откуда вы знаете, над чем работает сейчас Мессершмитт?Я взглянул на говорившего: может быть, это был третий помощник генерала. На его кителе сверкали серебряные крылья, а на погонах серебряные дубовые листья. Ему было около сорока. Он был стройный, с усами. Китель украшали две орденские нашивки: французский и американский кресты «За боевые заслуги».— Он мне рассказал, — коротко ответил я.На лице подполковника мелькнуло удивление.— Как поживает Вилли?Не успел я ответить, как генерал оборвал меня:— Мы пришли сюда знакомиться с самолетом, а не болтать о пустяках.Я бросил быстрый взгляд на подполковника, но его лицо уже превратилось в бездушную маску. Я понял, что они с генералом не особо любят друг друга.— Да, сэр, — быстро ответил подполковник и повернулся к самолету.— Как вы думаете, Форрестер, на что он похож?— Вы имеете в виду пропеллеры с изменяющимся углом наклона? — спросил подполковник и добавил, обратившись уже ко мне: — Очень интересно. — Я кивнул. У него было хорошее зрение, если он сумел разглядеть в полумраке такую подробность. Форрестер продолжал: — Безусловно, оригинальная форма крыльев и их расположение. Подъемная сила должна быть примерно в четыре раза больше...— Я спросил, на что он похож, Форрестер, — раздраженно повторил генерал.Форрестер повернулся к генералу и бесстрастно сказал:— Он сильно отличается от машин подобного типа, сэр.Генерал кивнул.— Так я и думал. Ужасно. Он похож на сидящую жабу.С меня было достаточно его болтовни.— Неужели генерал оценивает самолеты так же, как женщин на конкурсе красоты?— Конечно, нет, — воскликнул Гэддис. — Но ведь существуют определенные стандарты. Например, новый истребитель Куртисса, который мы осматривали позавчера, выглядит как самолет, а не как бомба с крыльями.Но по сравнению с истребителем, о котором вы говорите, у этой крошки вдвое больше вооружения, плюс полтонны бомб, дальность полета на семьсот пятьдесят миль больше, скорость — на восемьдесят миль, а потолок — на пять тысяч футов выше.— Куртисс делает хорошие самолеты, — твердо сказал генерал.Я посмотрел на него, спорить было бесполезно, все равно что разговаривать с каменной стеной.— Я не говорю, что у него плохие самолеты, генерал. Он уже много лет делает хорошие самолеты. Я просто сказал, что наш самолет лучше всех.Генерал повернулся к Моррису.— Если ваш пилот не возражает, мы хотели бы увидеть самолет в действии.Явно нервничая, Моррис посмотрел на меня. Видно, генерал не расслышал моего имени. Я кивнул и прошел вглубь ангара.— Выкатывайте, — крикнул я механикам, которые стояли возле самолета.Моррис, генерал и его помощники покинули ангар. Когда я вышел наружу, то увидел, что Моррис и помощники окружили генерала, и только Форрестер стоял в отдалении и разговаривал с какой-то молодой женщиной. Я бросил быстрый взгляд на нее: стройная, горящие глаза, чувственный рот.Направляясь за самолетом на рулежную дорожку, я услышал, как меня кто-то догоняет, и обернулся. Это был Моррис.— Вам не стоит так разговаривать с генералом.Я улыбнулся.— С этим старым ублюдком по-другому разговаривать нельзя. Вокруг него слишком много соглашателей.— Все верно, но едва ли в таком случае вы продадите ему самолет. Я знаю, что Куртисс продает свои самолеты по сто пятьдесят тысяч, а наш, как минимум, будет стоить двести двадцать пять тысяч.— Ну и что? Как ни крути, а существует некоторая разница между куриным пометом и куриным салатом. Ты не можешь купить «кадиллак» за ту же цену, что и «форд».Моррис некоторое время смотрел на меня, потом пожал плечами.— Что ж, дело ваше, Джонас.Он пошел назад к генералу, а я смотрел ему вслед. Возможно, он великий инженер-конструктор, но ему не хватает спокойствия, чтобы быть хорошим торговцем. Я повернулся к механику.— Готово?— Готово, если готовы вы, мистер Корд.— Отлично, — сказал я и начал забираться в кабину. В этот момент кто-то тронул меня за ногу.— Не возражаете, если я полечу с вами? — спросил подполковник.— Вовсе нет. Забирайтесь.— Спасибо. Между прочим, я не знаю вашего имени.— Джонас Корд.— Роджер Форрестер, — ответил подполковник, протягивая руку.Конечно же, я должен был догадаться сразу, как только услышал его имя. Роджер Форрестер был одним из асов ВВС, на счету которого было двадцать два сбитых немецких самолета. Когда я был ребенком, он был моим кумиром.— Много слышал о вас, — сказал я.— А я о вас немного меньше, — улыбнулся Форрестер.Мы рассмеялись, и я почувствовал себя лучше. Протянув подполковнику руку, я помог ему забраться на крыло. Заглянув в кабину, он спросил:— Парашютов нет?— Никогда не беру с собой парашют. Это символ неуверенности. — Форрестер рассмеялся. — Но если хотите, для вас захвачу один.— Да черт с ним.Пролетев тридцать миль над поверхностью океана, я принялся выполнять обычные фигуры пилотажа, а также такие фигуры, на которые был способен только наш самолет. Форрестер даже бровью не повел.Для демонстрации возможностей машины я направил ее вертикально в небо, на высоте четырнадцать тысяч футов она зависла в небе, как бабочка, трепыхающаяся на кончике иглы. Затем я бросил машину в штопор, и стрелка указателя скорости приблизилась к отметке пятьсот. Когда мы спустились до тысячи четырехсот футов, я отпустил штурвал и похлопал Форрестера по плечу.Он так резко обернулся, что чуть не свихнул шею. Я засмеялся.— Машина полностью ваша! — крикнул я.На высоте восемьсот футов машина начала вращаться, на высоте шестьсот Форрестер вывел ее из штопора.Я почувствовал, как она задрожала, со стороны крыльев раздался пронзительный вой. Меня вдавило в кресло, я задыхался, перед глазами поплыли круги. Внезапно стало легче, самолет начал подъем.Форрестер обернулся ко мне.— Я успокоился только тогда, когда мы вышли из этого пике, — прокричал он, улыбаясь. — А вы были уверены, что крылья не отлетят?— Да как сказать... но приятно ощущать, что все обошлось.Он засмеялся и склонился над приборной доской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69