А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Коридорные поспешно скатывали дорогие ковры, постояльцы охотно помогали персоналу перетаскать столы и стулья в дальний конец танцевальной залы. Окна срочно завешивались темными шторами.
– Доброе утро, миссис Ледшэм, – сказал один из коридорных, оторвавшись на секунду от работы и улыбаясь. В его улыбке сквозило явное восхищение. Жюльенна прошла в холл. На ней были туфли на высоком каблуке и плотно облегавшая фигуру юбка с глубокими разрезами по бокам.
– Bonjour, – с улыбкой ответила Жюльенна. – Где бы я могла найти кого-нибудь из Красного Креста, кто тут распоряжается?
Старшая сестра оглядела ее с выражением отчаяния на лице.
– Мы больше не играем в войну, миссис Ледшэм, – холодно заметила она. – Мы в самом пекле войны. Прошу вас стереть косметику с лица и лак с ногтей, и после этого можете помогать другим сестрам готовить койки для раненых.
Жюльенна хотела было резко ответить, но се карьеру медсестры, еще даже не начавшуюся, спас высокий симпатичный датчанин, который стоял у одного из окон.
– Бог ты мой... – произнес он, обращаясь к женщинам, – вы только взгляните на это!
Они подошли к окну и с недоумением выглянули на улицу. Бомбардировщики звено за звеном пикировали на аэропорт.
– Должно быть, это наши самолеты, – предположила Жюльенна. – Невозможно, чтобы были японские.
Через несколько минут раздались первые разрывы бомб.
Уже через несколько часов после того, как Алистер покинул роскошно убранную танцевальную залу «Пенинсулы», он был на севере Новой территории. Он получил предельно четкий приказ: со своим подразделением следить за пограничной полосой и немедленно докладывать обо всех перемещениях японских войск. На него также была возложена ответственность за уничтожение мостов.
Все воскресенье японцы находились в пределах видимости, группируясь по ту сторону границы, но не предпринимали никаких попыток к наступлению.
– Они обязательно пойдут в атаку, – мрачно сказал Алистер, обращаясь к капитану. – Пройдет немного времени, они приготовятся и начнут наступление.
В пять часов утра в понедельник он получил сообщение по телефону о том, что Британия и Япония официально находятся в состоянии войны. В 7.30 японцы перешли границу, и Алистер повел своих солдат в первую атаку.
Элизабет ехала в «Жокей-клуб». Еще вчера тихие и безлюдные, улицы были забиты машинами и грузовиками и бегущими по своим делам людьми. Ей приходилось постоянно сигналить, чтобы согнать с дороги отчаянных рикш и переполненные автобусы, которые норовили ее обогнать.
– Похоже, начинают подтверждаться самые худшие предположения, – нервно сказала ей Мириам Гресби, когда Элизабет добралась наконец до места.
Элизабет удивленно посмотрела на нее. Она привыкла к напыщенной агрессивности Мириам Гресби. К своему ужасу, Элизабет поняла, что эта пожилая женщина не на шутку встревожена.
– Да бросьте вы, Мириам, наверняка все скоро закончится! – уверенно сказала она, хотя в душе не испытывала никакого оптимизма. – Займемся-ка лучше делом.
Доставленные в «Жокей-клуб» оборудование и койки для госпиталя уже разгрузили, и теперь Мириам и Элизабет расставляли их по палатам и в операционной на первом этаже клуба. Уже через час начали прибывать первые пациенты, в основном старики, давно страдающие от разных хворей. Эти люди, беженцы из Цзюлуна, много недель, а некоторые и месяцев были вынуждены спать на улице.
– Господи, кто бы мог подумать, что после одного-единственного авианалета будет столько раненых! – сказала Элизабет блондинка с изможденным лицом, когда они в очередной перерыв пили кофе с сандвичами. – Если это лишь начало, удастся ли нам справиться с тем, что будет дальше?
За утренним налетом последовали другие. Зенитный пост на крыше «Жокей-клуба» оглушительно отстреливался всякий раз, когда над городом шли японские эскадрильи. И хотя ни на клуб, ни на его окрестности бомбы не сбрасывались, от грохота орудий и резкого дыма, стелющегося над Цзюлуном, многие в госпитале находились в полубессознательном состоянии от ужаса.
Было десять часов вечера, когда Элизабет позволили отправиться домой и отдохнуть. Еле живая, она дошла до автомашины. Ноги и спина отчаянно болели, голова раскалывалась. На какое-то время в небе было спокойно. Может, сплетни о том, что японцы якобы ничего не видят в темноте, не лишены оснований, подумала она. Во всяком случае, ей очень хотелось на это надеяться. Она нуждалась в длительном сне, ведь через несколько часов предстоял еще один трудный рабочий день.
Мей Лин, рыдая от радости, встретила Элизабет в дверях.
– О, мисси! Я так боялась, что с вами случится что-то ужасное! Торчала тут весь день одна-одинешенька. Стоял такой грохот, было столько дыма!
– Ну, пока что нет ни того ни другого, Мей Лин, – устало ответила Элизабет. – Налей мне джина с тоником, если не трудно.
Она оглядела кресла и диван, но так и не присела. Нужно было срочно позвонить, и только потом она позволит себе расслабиться.
Она набрала номер квартиры Элен в Цзюлуне, надеясь, что линия работает и подруга уже вернулась домой из госпиталя.
Когда в трубке раздался спокойный низкий голос Элен, Элизабет облегченно прислонилась к стене.
– Элен, это Элизабет. Тебе нельзя оставаться с детьми в Цзюлуне, там слишком опасно. Прошу тебя, переезжай ко мне.
– Нет! – Голос Элен был таким же усталым, как и у самой Элизабет. – Это невозможно. В госпитале такая ситуация, что если бы я своими глазами не видела, то ни за что бы не поверила. – Она чуть помедлила и произнесла: – Да, я кое-что хотела тебе сказать...
– Ну привези хотя бы детей. Я сейчас позвоню Ли Пи. Пусть тоже перебирается сюда. Он как раз и мог бы захватить твоих детей...
– Мелисса погибла! Риф привез ее в госпиталь в начале девятого.
Элизабет, мягко соскользнув спиной по стене, оказалась сидящей на корточках.
– О нет... – прошептала она. – Нет...
– Они утром попали под бомбежку. Когда Риф привез ее, Мелисса еще была жива, но через несколько минут скончалась.
Элизабет не могла вымолвить ни слова. Странно было горевать из-за смерти женщины, которую она так никогда и не видела и которая когда-то была главным человеком в жизни Рифа. Что бы она сейчас ни произнесла, все прозвучит банально и избито. И поскольку у нее не нашлось слов, чтобы выразить свои чувства, Элизабет ничего не сказала.
– А за предложение взять к себе детей огромное спасибо, – искренне сказала Элен, когда обе женщины тактично с минуту помолчали. – Но здесь они будут в безопасности в такой же степени, как и в Виктории. Бомбы ведь не выбирают, куда им падать.
– Я думала не только о бомбежках, – сказала Элизабет, стараясь отвлечься от мыслей о Мелиссе. – А вдруг японцы пойдут в наступление?
– Далеко им все равно не пройти. «Королевские шотландцы» живо отшвырнут их обратно за границу, и будь уверена – япошки побегут как миленькие. Едва ли им удастся продвинуться дальше Цзюлуна.
– Ну хорошо, – без особого энтузиазма сказала Элизабет. – Но если положение ухудшится, обещай, что ты обязательно пришлешь ко мне детей.
– Ладно, обещаю, – признательно ответила Элен. – Я должна хоть немного поспать. Через пять часов мне снова нужно быть на дежурстве. А такой усталости я никогда прежде не испытывала.
Элизабет улыбнулась.
– Я тоже. Спокойной ночи, Элен. Благослови тебя Бог...
Мей Лин принесла очень холодный джин с тоником, и Элизабет с наслаждением отпила из бокала. Затем она набрала номер Ли Пи. Он, как и Элен, был убежден, что оставаться в Цзюлуне ничуть не опаснее, чем перебираться в Викторию.
– Конечно, я могу к вам приехать, если нужно, – сказал он после ее уговоров. – Но только если это действительно будет необходимо.
Так ей и пришлось положить трубку, ничего не добившись.
– Завтра вас тоже весь день не будет дома, мисси? – спросила Мей Лин с явным страхом в глазах.
Элизабет опустилась в кресло.
– Да, – ответила она, неуверенная, сможет ли раздеться и добраться до постели. – Если и завтра будут бомбить, Мей Лин, отправляйся в убежище. Там ты окажешься в большей безопасности.
Мей Лин тихонько заплакала. Трудно сказать, что в действительности внушало ей больший ужас: японцы или темные бомбоубежища.
– Да, мисси, – послушно согласилась она, никоим образом не собираясь поступать так, как советовала Элизабет.. Уж лучше она заберется под стол, как сделала накануне. Квартира находилась в очень приличном квартале, облюбованном европейцами. Его не должны бомбить. В любом случае под столом в квартире мисси Гарланд Мей Лин будет чувствовать себя так же безопасно, как и в любом другом месте.
– Я приготовлю вам ванну, мисси? – предложила она, чувствуя неожиданный прилив храбрости. – Ничего, британские солдаты скоро отгонят японцев. И все опять будет как раньше.
Глава 26
В дальнейшем все складывалось не самым лучшим образом. В последующие два дня бомбардировки Цзюлуна и Виктории продолжались. Если в первый день раненых в «Жокей-клубе» было немало, то потом они поступали сплошным потоком. Когда только готовили помещение клуба под госпиталь, казалось, что привезли слишком много медикаментов и перевязочных средств, но теперь их едва хватало. Приходилось разрывать на бинты старые простыни. Хлорку и каменную соль использовали в качестве главных дезинфицирующих средств, потому что ничего другого просто не было.
В первые дни войны добровольцы проявляли чудеса энтузиазма, но постепенно занервничали, стали уставать и бояться.
– Не понимаю, – раздраженно говорила Мириам Гресби, – что же делают наши войска? Почему не сбивают вражеские самолеты?
– Потому что зенитные установки не очень Эффективны, – ответила Элизабет, призывая на помощь всю выдержку и терпение. – А самолетов, чтобы вступать в воздушные схватки с японцами, у нас нет. Их уничтожили во время самого первого налета на аэропорт.
– И все-таки хоть что-то нужно делать! – задиристо произнесла Мириам. – Прошло всего три дня, а я уже совершенно издергана.
Адам вместе с остальными добровольцами находился на южной оконечности острова, на берегу Абердинского пролива. До них почти не доходили новости из внешнего мира. Утром в среду прибыл мотоциклист и рассказал о том, что на Новой территории произошло первое сражение с японцами и что вражеские части, прорвав линию укреплений, наступают на Цзюлун.
– Боже... – вырвалось у одного добровольца. – А я-то был уверен, что дальше этой оборонительной линии япошкам ни в жизнь не пройти!
Точно так же думал и Адам, и сейчас он с утроенной бдительностью наблюдал за акваторией Абердинского пролива. Приблизься хоть одно вражеское судно на дистанцию прицельной стрельбы, оно получило бы свое сполна.
– Как думаешь, они попытаются высадиться и застать нас врасплох? – спросил Адама, явно нервничая, бывший банковский клерк.
– Я был бы не против, – мрачно ответил тот. Адаму не терпелось поскорее ввязаться в драку. – Пусть бы уже быстрее началась высадка десанта.
Высоту Сайван, откуда хорошо просматривались Цзюлун и материковая часть Гонконга, защищала часть Ронни. Почти два дня на их головы сыпались бомбы.
– Эти свиньи, судя по всему, решили серьезно взяться за дело, – обратился он к Лею Стаффорду, командиру взвода.
– Похоже. Военные глубоко ошиблись, недооценив противника, – с нескрываемой горечью в голосе сказал Лей. – Все разговоры о слабости военно-воздушных сил японцев, о том, что они не умеют толком бомбить, оказались болтовней. В аэропорту они показали, что очень неплохо обучены бомбометанию. Уничтожили все наши самолеты, прежде чем хоть одной машине удалось подняться в воздух. Так что они посадили нас в лужу, это следует признать. Ближайшие дни окажутся критическими. Если японцы оттеснят нас с материка, мы окажемся в засаде, и тогда они будут день и ночь обстреливать нас из минометов и другой артиллерии.
В четверг к вечеру Алистеру и его части пришлось отступить. Несмотря на то что все шло по плану, потери среди личного состава были немалые. На новых позициях, в подземных тоннелях, на вышках и в окопах редутов они должны были встретить японцев и не допустить их дальнейшего продвижения к Цзюлуну.
– Да, тут тебе не «Ритц», – услышал он слова одного из солдат, когда они спускались в подземные казематы, вырытые много лет назад, когда строительство укреплений рассматривалось как превентивная мера для успокоения всех, кто опасался возможного внешнего вторжения.
Не «Ритц» и не линия Мажино, если уж на то пошло. Воевать на таких оборонительных позициях Алистеру представлялось весьма сомнительным предприятием, причем с каждым часом его сомнения усиливались. Некоторые амбразуры в дотах были проделаны таким образом, что при наличии пулемета невозможно было бы охватить площадь вниз по склону. Поросшие кустарником овраги вдоль линии обороны позволяли любому нападающему незамеченным подойти к дотам, а из-за изрезанного, труднопроходимого рельефа местности защитники не могли бы поддерживать друг друга.
– В случае атаки мы можем использовать редуты разве что для прикрытия, – сказал Алистер, обращаясь к своим людям. – А главная наша позиция – снаружи. Только оттуда можно вести прицельный огонь.
Ответом ему был одобрительный гул множества голосов. Но когда вечером началась атака, японцы действовали так внезапно и стремительно, что большинство защитников погибли именно в темных ходах сообщения и дурно пахнувших дотах.
Алистер только успел положить руку на свой нагрудный карман с фотографией Элен, как тотчас же нахлынула истошно кричащая орда, которая, казалось, даже внимания не обратила на пулеметный огонь «Королевских шотландцев» и на собственные потери.
Через амбразуры и вентиляционные шахты в доты кидали гранаты, подрывали снаружи стальные двери.
– Эти гады могут ворваться сюда! – заорал Алистер и кинулся от пулемета в проход, откуда раздавался стоголосый рев: «Банзай! Банзай!»
В дыму, в едко пахнувшей темноте Алистер расстрелял всю обойму своего пистолета, а когда увидел, что все новые и новые японцы бегут навстречу прямо по телам убитых товарищей, он опять бросился к пулемету, успев подумать, что ему не удастся жениться на Элен... Вообще он вряд ли сумеет с ней увидеться. Из раненого плеча текла кровь, шрапнель угодила ему в голову.
– Отступают, сэр! – торжествующе заорал юный капрал, который с начала атаки находился неподалеку от Алистера.
Краткая передышка дала возможность немного перевести дух. Враг прекратил попытки прорваться через ходы сообщения. Но тут кто-то из японцев швырнул гранату, которая упала на пол как раз между Алистером и юным капралом. Бежать было некуда, да и гранату нельзя было отбросить. Алистер увидел искаженное ужасом лицо юноши и с криком «Элен!» навалился на гранату, принимая взрыв на себя. Его тело разлетелось на куски, забрызгав чуть не потерявшего сознание, но даже не раненного капрала.
Первую весть о том, что противнику удалось прорвать линию укреплений, Элен услышала, когда старшая медсестра отозвала ее в сторону и тихо посоветовала перевезти детей из Цзюлуна на остров, где они будут в большей безопасности. После этого Элен получила разрешение идти домой.
– А как же остальные? – спросила она, ошеломленная. – Остальные сестры тоже свободны?
Мисс Джин покачала головой:
– Нет! Даже если наши войска будут вынуждены отступить на остров, нам придется остаться здесь, где мы нужны.
Даже не переодевшись, в белом халате медсестры, Элен выскочила из госпиталя. Она мчалась на машине по искореженной бомбежкой улице, кляня себя за то, что слепо верила в возможность «Королевских шотландцев» отбросить японцев. И была такой дурой, что поставила на карту жизнь своих детей, не приняв предложения Элизабет перевезти их в Викторию, пока еще было не поздно. Как только новость о прорыве линии обороны разойдется по госпиталю, сесть на паром будет невозможно. И одному Богу известно, что произойдет, если Джереми и Дженнифер попадут в руки японцев.
Она резко затормозила возле своего дома и взбежала по лестнице. Все-таки у нее еще есть время. Она успеет взять детей и их няню и через четверть часа быть на пароме. Юнг Лу сразу бы отвезла ребят к Элизабет. Об Алистере же ей лучше сейчас не думать. С ним все будет в порядке. Алистер непременно к ней вернется. Она скажет ему, что сожалеет о своих долгих колебаниях, выходить ли за него. Скажет, что больше всего хочет стать его женой.
– Мисси Николсон! В чем дело? Что случилось? – воскликнула Юнг Лу, как только Элен ворвалась в квартиру.
– Японцы приближаются к Цзюлуну! Собери самое необходимое, я отвезу тебя и детей к паромной переправе! Остановитесь у миссис Гарланд в Виктории. Вот ее адрес. Прислуга в курсе, вас там ждут.
– Нет, мисси! – сказала Юнг Лу, отчаянно качая головой. – Я не покину Цзюлун. Моя семья здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66