Ее волосы были гладко зачесаны и собраны в большой узел на затылке. Лицо было очень бледным, даже пепельным; глаза с расширенными зрачками казались огромными. Такое лицо могло быть у женщины, которая готовится – и внутренне готова – прыгнуть в бездонную пропасть. А ведь она всего-навсего собиралась встретиться в начале Пикроуд с Рифом Эллиотом.
Она поглубже вздохнула, стараясь успокоиться. Какая же все-таки она дура! Он ведь не испытывал к ней интереса и наверняка бывал куда счастливее со своей подружкой-малайкой. А если даже он вдруг и заинтересовался ею, то для Элизабет это все равно. Она же счастлива в браке с Адамом. А сейчас собирается встретиться со знакомым мужчиной, немного поболтать и, возможно, пообедать. Ее намерения такие безобидные, а нервозность и страх всего лишь показывают, что Элизабет преувеличивает значение предстоящего свидания и ведет себя так, словно от ее поведения может содрогнуться земля.
Выговорив себе таким образом, она вышла из дома. Выводя «бьюик» из просторного гаража на два автомобиля, Элизабет чувствовала, как ее руки уверенно удерживают руль. Она обязательно поговорит с Рифом о Симоне Хауснере. Недавно в одной из лондонских газет она прочитала о том, что с помощью Хауснера в Палестине создан первоклассный оркестр из музыкантов-евреев, которым посчастливилось убежать от нацистов. Было бы очень интересно узнать об этом. Первый концерт оркестра прошел под управлением Тосканини.
Она покрепче сжала руль. Элизабет не могла вспомнить, когда в последний раз вела интеллигентные разговоры о музыке и музыкантах, о том, что ее интересует больше всего. Когда приходили свежие газеты из Лондона, Элизабет читала вслух обзоры музыкальной жизни, и Адам вежливо выслушивал ее, но не более. Он был не склонен пускаться в рассуждения об услышанном и не обсуждал с ней новости. Элизабет не раз замечала, что, когда разговор с музыки переключался на иные темы, Адам заметно оживлялся.
Дорога петляла среди зарослей бамбука, между папоротников и китайских елей. Риф Эллиот не был музыкантом, но почему-то она чувствовала, что с ним может поговорить о музыке, да и вообще обо всем на свете.
Она миновала четырехэтажное здание в традиционном китайском стиле, выстроенное каким-то торговцем-националистом. Этот стиль был характерен для архитектуры прошлого века. Каждый этаж был отведен для одной из жен хозяина дома. Странно, подумала Элизабет, почему она чувствует себя великолепно всякий раз, когда встречает Рифа? Казалось, она пробуждается ото сна и оживает, увидев его. Когда они ехали в ресторан и Элизабет разглядывала его руки, лежащие на руле, то больше всего на свете хотела почувствовать эти руки на своем обнаженном теле. Волна стыда подкатила к ее горлу. И почему она не страдает по Адаму так бесстыдно и беззастенчиво? И наоборот, испытывает тягу к едва знакомому мужчине? Она не любит этого человека, совсем нет, и никогда не полюбит его, – но одна лишь его интонация, звуки его голоса пробуждали ту чувственность, что спала в ней все годы жизни с Адамом.
Сделав последний поворот, она наконец увидела «лагонду», стоявшую между деревьев. На мгновение, которое Элизабет будет вспоминать до конца жизни, ей захотелось дать газ и проехать мимо. Риф распахнул дверцу и вышел на обочину, высокий, широкоплечий, в расстегнутой на груди рубашке и белых брюках, – и нога Элизабет сама собой надавила на тормоз.
Подняв тучу пыли, машина остановилась. Широко улыбнувшись, Эллиот подошел к ней.
– Лихо катили, я слышал звук вашего автомобиля мили за две отсюда.
Выйдя из «бьюика», она почувствовала некоторую неловкость. Неужели он подумал, что она мчалась сюда из жгучего желания как можно скорее увидеть его?! Она посмотрела на его черные брови вразлет, на подбородок и изгиб губ, и ей стало все равно, что Эллиот мог о ней подумать.
– Такая у меня машина, – с улыбкой ответила она. – Она американская и рассчитана на широкие автострады и на езду по открытому пространству. «Бьюик» не любит пересеченной местности.
Риф осторожно взял ее за руку, и все существо Элизабет отозвалось на это прикосновение.
– Дальше мы поедем в «лагонде», – мягко произнес он. – Она сделана в Британии и ведет себя здесь намного лучше.
– А куда мы поедем? – спросила она, когда Риф раскрыл перед ней дверцу.
– Найдем какое-нибудь тихое местечко на пляже.
– Да, но я не взяла купального костюма.
Он обошел машину и сел на водительское кресло.
– Это не важно, – сказал Риф, и в его взгляде промелькнуло какое-то бесстыдное выражение. – Я ведь тоже не взял.
Он уверенно вел машину к ущелью Вонг Нейчанг. Вместо того чтобы свернуть на ровную дорогу к южному побережью и золотым песчаным пляжам, Риф выбрал узкий путь, по которому Элизабет никогда прежде не ездила. Он петлял по густо поросшей деревьями местности, мимо живописного озерка, затем спустился к подножию горы в роскошные лиловые заросли волчьих ягод и олеандра. Наконец они приехали в небольшую приморскую деревушку.
Море казалось лазурным. За мысом виднелись два крохотных островка в нестерпимо ярких лучах солнца, поднимавших над каждым островком белесое марево.
Риф проехал еще с милю. Дорога закончилась, и машина оказалась на склоне холма.
Это и был Большой Волнистый залив. За их спиной вздымались горные вершины. Несмотря на название, залив был совсем небольшим, надежно защищенным со стороны суши и моря. Поблизости не было ни души.
Элизабет вышла из автомобиля, и счастье внезапно переполнило ее. Неожиданный прилив радости был таким ощутимым и сильным, что впоследствии она могла точно сказать: в это мгновение изменился ее мир и вся жизнь.
– Искупаемся? – спросил он и, не дожидаясь ответа, принялся снимать рубашку. Затем сбросил с ног туфли.
Она секунду поколебалась, затем, помогая себе плечами, сняла пиджак и расстегнула юбку, покорно упавшую на песок к ее ногам.
Обнаженный, Риф выглядел еще прекраснее, он был более мускулистым, чем Элизабет могла себе представить. Его грудь поросла негустыми черными волосами, которые переливались на солнце. Бедра Эллиота были узкими. Без одежды он двигался так же легко и вел себя так же естественно, как в смокинге, среди публики «Пенинсулы» или «Гонконг-клуба».
Элизабет расстегнула блузку и сбросила ее на землю. Риф протянул ей руку. Оставшись лишь в трусиках, бюстгальтере и нижней юбке, Элизабет подала ему руку, и они побежали по серебристому песку и вместе нырнули в лазурную воду.
Окунувшись в море, Элизабет сделала глубокий вдох. Налетевшая волна накрыла ее с головой. Придя в себя, Элизабет уверенно поплыла, зажмурившись и стараясь защитить глаза от соленой воды. Она тихо смеялась от удовольствия. Понаблюдав за ней и убедившись, что она великолепно держится на воде, Риф широко улыбнулся. Его белые зубы красиво выделялись на загорелом лице. Риф кролем поплыл за Элизабет, его движения были плавными и вместе с тем уверенными.
После горячего, обжигающего песка вода показалась приятно прохладной. Волны плавно поднимали Элизабет и покачивали, наполняя ее душу тихим восторгом. С острова дул слабый ветерок, приносивший сладковатый аромат цветов, смешанный с солеными запахами моря.
– Нравится? – спросил Риф, когда они доплыли до самой оконечности мыса.
Лавина морской пены обрушилась на голову Элизабет, а набежавшая волна легко и высоко подняла ее.
– Такое чувство, словно я умерла и оказалась в раю! – восторженно крикнула она ему. Элизабет легла на спину, и море принялось ласкать и покачивать ее. Небо было таким пронзительно ярким, что волей-неволей пришлось закрыть глаза.
Риф плавал вокруг, наблюдая за ней. Он чувствовал, что отныне вся его жизнь неотвратимо изменилась. Прежде он думал, что ему известно чувство любви, и лишь теперь понял, как сильно ошибался. Только сейчас к нему пришла подлинная любовь. В тридцать два года, когда ему самому казалось, что жизненные бури навек ожесточили его сердце и он больше не сможет испытать глубокое чувство к женщине, – именно сейчас он ощутил подлинную любовь, внезапную, как молния, как удар грома. И эта любовь – Риф чувствовал – будет длиться вечно. Он подплыл к Элизабет и сильной рукой обнял ее за талию.
Она открыла глаза, на мгновение в ее взгляде промелькнул страх, но почти сразу же она повернулась и всем телом прижалась к Рифу; море нежно покачивало их, вздымало на гребень волн и плавно опускало.
– Я люблю тебя, – глухо произнес он. – С первого же раза, когда только увидел, сразу же полюбил.
Каскад брызг обрушился на их головы.
– Ты с ума сошел! – выдохнула Элизабет, мотая головой и стараясь стряхнуть воду с лица. Она уперлась обеими руками в грудь Рифа, пытаясь отстраниться. Возбуждение охватило все ее существо.
– Я знаю. – Внезапно его лицо озарилось ослепительной улыбкой. – Но это правда. А здесь ты уж никак не сможешь удрать от меня.
Элизабет чувствовала, как под ее рукой отчаянно колотится сердце Эллиота. Их ноги переплелись в зелено-лазурной воде. Риф тряхнул головой, и капли воды с его волос упали на шею и мощные мускулистые плечи. Как бы со стороны она услышала свой тихий стон: глубокий, похожий на стон от боли. Руки Элизабет сами собой обвились вокруг шеи Рифа. Его губы мягко и нежно прижались к ее губам. Они раскрылись, и Элизабет слилась с ним в поцелуе.
Сверху их накрыла очередная волна, и поневоле пришлось разжать объятия. Вода попала в уши, стекала по лицу. Как только Элизабет сумела раскрыть глаза, она вновь оказалась в объятиях Рифа. Его руки ласкали ее грудь и бедра; они плыли и нежно касались друг друга, как два больших морских существа, которым нечего стесняться и не нужно сдерживать себя.
Когда до берега осталось совсем немного, Элизабет перевернулась на спину и поплыла, грациозно взмахивая руками. Ее темные, напряженные соски с силой упирались в намокшую ткань бюстгальтера. Риф легко и свободно плыл рядом, в его темных глазах плясали огоньки, раньше едва различимые. Время от времени он протягивал руку и касался бархатисто-нежной кожи Элизабет на ее бедрах и груди. Изредка Риф переворачивался на спину и прижимался к ней боком. Они постепенно приближались к берегу, не ощущая ни малейшей усталости.
Дотронувшись ногой до нежного песка, Элизабет остановилась. Волны пенились вокруг. Она не чувствовала былого спокойствия. Казалось, она вдруг опьянела и одновременно лишилась рассудка. От прежней и привычной Элизабет, каковой она всегда была, ничего не осталось. Риф стоял рядом, мокрый и прекрасный в своей наготе. Он был похож сейчас на красивое животное. Его волосы намокли, мускулистое тело было сильным и возбужденным.
Их взгляды встретились, Риф взял Элизабет за руку, и они побежали на берег. Только одно короткое мгновение она испытывала страх. Что, если тело не подчинится ей и она не сумеет почувствовать блаженства, о котором имела лишь смутное представление?
– Что такое? – спросил он, и его брови озабоченно сошлись на переносице. Он опустил Элизабет на песок и стащил с нее намокшее белье.
– Нет, ничего... – Она чуть вскрикнула, когда Риф навалился на нее всем телом и лишил ее возможности пошевельнуться. Она потеряла способность говорить. И потому не смогла объяснить, чего опасается. Для нее занятие любовью всегда оставалось чем-то вроде нежных прикосновений. Никогда еще она не испытывала искрометного восторга близости.
– Ты соленая, – сказал Риф, удерживая ее руки в своих, и приник головой к ее груди.
Он все делал уверенно, без извинений, характерных для Адама. Риф точно знал, чего хочет в ту или иную секунду. Его движения были опытными и властными, и Элизабет покорно отзывалась на его ласки.
– Быстрее, быстрее, прошу тебя... – простонала она, переполненная страстным желанием. Ее нервы были напряжены до предела, тело требовало немедленного удовлетворения.
Он выпустил ее руки. Ладони Рифа были горячими, словно их согревало внутреннее пламя. Он гладил плоский живот Элизабет, ее бедра, интимные уголки ее тела.
– Не спеши, Лиззи! – глухо прошептал Риф, чувствуя, что Элизабет, запустив руки в его волосы, пытается притянуть его к себе, слиться с ним животом и бедрами. – Еще не время, дорогая...
Его губы прижались к губам Элизабет, а руки продолжали ласкать ее. Элизабет подумала, что больше не выдержит этой сладостной пытки. Низкий сдавленный крик вырвался из ее горла. Элизабет ногтями впилась ему в спину. Она умоляла его немедленно взять ее. Наконец Риф овладел ею, и Элизабет переполнило такое блаженство, что казалось – еще немного, и она умрет от сказочного удовольствия.
Никогда прежде не испытывала она ничего подобного. Никогда раньше Элизабет не знала оргазма и даже плохо представляла себе, что это такое. Ее руки конвульсивно напряглись, обняв Рифа еще крепче. Вновь и вновь Элизабет выкрикивала его имя, чувствуя приближение физического и эмоционального экстаза.
Потом она лежала под тяжестью Рифа и думала о том, потеряла ли она в последние несколько секунд сознание или нет. Оргазм легко сотрясал ее тело, и казалось, блаженство будет длиться вечно.
Риф, тяжело дыша, смотрел на Элизабет. В его глазах сквозило удовлетворение триумфатора. Он понимал, что она сейчас напугана. Риф предполагал, что, несмотря на долгий брак, Элизабет совершенно неопытна в сексуальном плане, чтобы не сказать – девственно неопытна. В самом начале, когда Риф ощутил охватившую ее панику и почувствовал сопротивление, он сумел своими действиями успокоить Элизабет. Он улыбнулся, затем наклонился и с предельной нежностью поцеловал ее в губы.
– Ты изумительная женщина, Лиззи, – приглушенно и хрипло сказал он, проводя пальцами по ее щеке. – Просто изумительная, и я больше никогда не отпущу тебя от себя.
Она взглянула в его темные с золотистыми крапинками глаза, казавшиеся после их близости томными. Риф так устал, что ему было трудно пошевельнуться. Элизабет едва заметно покачала прижатой к песку головой.
– Нет, – сказала она, и в ее голосе слышалось грустное сожаление. – Я не твоя женщина, и не тебе решать, отпускать меня или нет, Риф. Я жена Адама, и то, что произошло между нами сегодня... – Ее голос звучал медленно, с расстановкой. – Что произошло сегодня, никогда больше не повторится.
Она увидела в его глазах недоумение. Риф отодвинулся от нее, сел на песок и, взяв ее за руки выше локтя, рывком заставил сесть рядом.
– Давай сразу договоримся, что ты не станешь мучиться от чувства вины, – резко сказал он. – Знай, что мне совершенно не нужны эти редкие свидания от случая к случаю! Я не из тех, кто довольствуется мимолетными встречами в «Гонконг-клубе», или в «Пенинсуле», или же на какой-нибудь вечеринке. Если я сказал, что ты будешь моей, то имел в виду именно это. И если сказал, так оно и будет! Моей! Навсегда, черт тебя побери! – Он с такой силой сжал ее руки, что она вскрикнула от боли. – Я довольно давно живу на свете, чтобы знать наверняка: такое случается однажды. В моем возрасте поздно предаваться безрассудным страстям. Ко мне наконец-то пришла настоящая любовь, и я не собираюсь превращать ее в обычную связь, размениваться на случайные свидания втайне от всех.
Как ни больно было Элизабет, ее охватила безумная радость. Он не из тех, кто бросается словами. Нахлынувший поток страсти поглотил и ее, и Рифа. Он поверил в то, что любит ее. Но и Элизабет, потрясенная сделанным открытием, внезапно осознала, что безнадежно и безвозвратно влюбилась в этого человека. Но тем не менее она не позволит себе больше увидеться с ним. Супружеская верность требовала этого. Долгие годы Адам любил ее всей душой. Худо-бедно, но за время их совместной жизни они приспособились друг к другу. И она вовсе не намерена отвергать Адама лишь потому, что наконец-то узнала, до каких пределов простирается ее чувственность.
– Мне тоже не нужны случайные свидания, Риф, – мягко сказала она. – Но я не вижу другого выхода.
– Выход есть! – Его глаза сверкнули, он вскочил на ноги и насильно поднял ее. – Я хочу, чтобы мы жили вместе. Хочу, чтобы ты развелась с мужем и вышла за меня!
Она покачала головой, и последняя, чудом державшаяся в ее волосах шпилька упала на песок. Волосы свободно рассыпались по плечам.
– Нет! – повторила она, и ее голос прозвучал негромко, но твердо. – Мой брак не то, что твой, Риф. Я замужем за человеком, которого и люблю, и уважаю. Адам всегда был исключительно добр ко мне, ничего, кроме хорошего, я от него не видела. Он отдавал мне всю свою любовь, и я просто не могу отплатить ему черной неблагодарностью. И никогда не смогу!
Риф властно взял ее за подбородок и, почти грубо подняв лицо Элизабет, посмотрел ей в глаза.
– Но ты ведь не любишь его? – спросил он. – То, что мы сейчас с тобой чувствовали, – такого у тебя с ним не бывает, правда?
Элизабет отстранилась. Она вовсе не собиралась откровенничать о том, как она занимается любовью с мужем и что при этом испытывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66