– Точно так же было и со мной, – наконец произнёс он. – Раньше Дана мне просто нравилась. А после коронации... Чёрт тебе подери, Кевин! Ты должен уйти из этого мира. Найди себе другой. В конце концов, откуда-то ты взялся – так ищи же свою родину. А мой мир не тронь.
– Хорошо, – сказал я. – Не трону.
Колин подозрительно поглядел на меня, озадаченный моей неожиданной уступчивостью.
– Ты серьёзно?
– Вполне. – Я говорил искренне и одновременно блефовал. – Я навсегда покину твой мир, если Дейдра согласится уйти со мной.
Колин раздосадовано топнул ногой.
– Чёрт! Вот я и попался.
– Не хочешь отпускать её? – невинно осведомился я.
– Конечно, не хочу.
– Но ничего не поделаешь. Дейдра любит меня и пойдёт со мной.
– Безусловно, пойдёт, – хмуро согласился Колин. – А что будет дальше? Дейдра не для тебя, Кевин. Она простая смертная, а ты – адепт Источника... Ты уже знаешь, что тебе дарована вечная молодость?
– Знаю.
– Вот то-то же. Лет через двадцать Дейдра покажется тебе слишком старой, и ты бросишь её... а если не бросишь, то охладеешь к ней и будешь держать её при себе только из жалости. Это будет для Дейдры унизительно.
– К тебе тот же самый вопрос, – парировал я. – Дана тоже состарится.
– Не состарится. Когда мы поженимся, я приведу её к Источнику.
– А я приведу Дейдру. Только чуть позже.
Колин посмотрел на меня с испугом:
– Ты сумасшедший! Источник убьёт её. Ведь у неё неполноценный Дар.
– Кто знает, кто знает... Но, в любом случае, не надейся, что я оставлю Дейдру. Если я вынужден буду уйти, то уйду вместе с ней.
– Ты меня шантажируешь?
– Нет, только обрисовываю ситуацию. Однако учти: если ты вздумаешь уберечь от меня Дейдру, где-нибудь спрятать её, тебе не поздоровится.
– Ты мне угрожаешь?! – произнёс Колин с непритворным видом рассерженного монарха. И это была не игра: похоже, за время войны он всё-таки поднабрался королевских замашек.
– Нет, – мягко сказал я. – Только предупреждаю.
Колин нервно прошёлся по комнате, затем остановился передо мной и проговорил:
– Вот что! Боюсь, когда-нибудь я пожалею, что не убил тебя, когда ты спал.

*
Вернувшись в свои покои в королевском дворце, я вызвал камердинера и велел приготовить горячую ванну. Пока слуги выполняли это распоряжение, я слегка перекусил, а за чашкой горячего кофе мне в голову пришла мысль о сигарете – впервые за последние двадцать лет. Я знал, что рано или поздно снова начну курить, но решил не форсировать события и, преодолев мимолётный соблазн, продолжил строить планы на ближайшую перспективу.
После некоторых колебаний я вычеркнул из списка неотложных дел поиски Эмриса Лейнстера. Конечно, было бы весьма заманчиво изловить его и преподнести в подарок дикарям-людоедам в качестве живого обеда. Однако я понимал, что Бронвен зря времени не теряла и надёжно спрятала от меня своего старшего брата, как прежде спрятала Эриксона; так что отыскать их обоих мне будет нелегко. К тому же это было не к спеху. И вообще, я мог ничего не предпринимать, а просто дождаться, пока Эмрис и Эриксон не умрут собственной смертью, позаботившись единственно лишь о том, чтобы они не обрели вечную молодость. Мой сводный брат Амадис как-то говорил мне, что бессмертные колдуны получают огромное удовольствие от того, как старятся и умирают их смертные враги. Правда, я ещё мало прожил, чтобы оценить всю прелесть такой своеобразной мести, но это может оказаться очень даже неплохо. Что ж, посмотрим. Увидим...
А интересно, вдруг подумал я, как там Амадис? Каково это – быть королём Света, сидеть на троне отца, повелевать Рассветными мирами, словом, быть богом?.. Я сильно сомневался, что ноша божественности пришлась Амадису по плечу. Сомневался не только из зависти – на то были и объективные причины.
Приняв горячую ванну и побрившись, я достал из сундука одежду, в которой был, когда превратился в младенца, и разложил её на кровати. Этот наряд я хранил как драгоценную реликвию, регулярно проветривал его и просушивал, оберегал от сырости и моли, и хотя он порядком обветшал за прошедшие двадцать лет, всё же был ещё пригоден для ношения. Относительно пригоден. И частично.
Нижнее бельё я забраковал сразу и взял из шкафа комплект нового, ещё не ношенного. Зато штаны и сапожки были в полном порядке, что (правда, с некоторой натяжкой) можно было сказать и о рубашке, расставаться с которой я не хотел из-за её пуговиц с изображением симпатичных красных дракончиков. С мантией дела обстояли хуже: золотое шитьё поблекло, а сочный алый цвет сменился бледно-красным. Но в целом она сохранилась неплохо, и мне было жаль отказываться от неё, пока я не сменю её на новую. Поэтому при помощи нехитрых чар я вернул мантии её алый цвет, а золотому шитью на ней – прежний яркий блеск. Мои родственники из Света сочли бы это проявлением дурного вкуса, но сейчас меня это мало заботило, ибо я не собирался щеголять в своей заколдованной мантии в Солнечном Граде. Главное, что мой наряд вполне годился для Сумерек, где этикет был не так строг, как на моей родине по отцовской линии – в Доме гораздо более молодом и куда более чопорном.
Одевшись, я несколько минут простоял перед зеркалом и после придирчивого осмотра своей персоны пришёл к выводу, что никаких заметных глазу изъянов мой наряд не имеет. А прицепив к поясу Эскалибур, я окончательно завершил своё превращение из Кевина МакШона, логрийского феодала, в Артура Пендрагона, принца из Дома Света.
В этот самый момент раздался стук в дверь. Я на мгновение обострил своё восприятие, чтобы узнать, кто ко мне пожаловал, затем громко произнёс:
– Входи, Морган. Открыто.
Морган был одет так же, как и накануне вечером, но выглядел свежим и бодрым. Бессонницей он никогда не страдал; даже события прошедшей ночи не выбили его из колеи и не помешали ему хорошо выспаться. Прикрыв за собой дверь, он смерил меня оценивающим взглядом и спросил:
– Как там Хозяйка? Уже разобрался с ней?
У Моргана была своеобразная манера начинать разговор. Говоря по существу, он, однако, имел странную привычку подходить к делу с самой неожиданной стороны, что порой сбивало с толку его собеседников. Вот и сейчас я никак не ожидал, что он первым делом спросит о Хозяйке. Даже Колин после всего случившегося совершенно забыл об обвинениях короля Хендрика.
– Разбираться было нечего, – ответил я. – Эта Хозяйка ни к чему не причастна. Она новенькая.
– Так, так, так! А что же случилось со старенькой?
– Казнена за кровожадность.
– Ясненько. – Морган снова оглядел меня с головы до ног и с ног до головы. – Кстати, кто ты такой?
Между нами повисла неловкая пауза. Этого вопроса я также не ожидал. Фергюсон оказался более проницательным, чем Колин. Наконец я сказал:
– Лучше не спрашивай. Иначе солгу.
– Хорошо, – вздохнул Морган. – Снимаю свой вопрос. Но... как мне тебя называть?
– Как и прежде – Кевином. С этим именем я прожил двадцать лет и привык к нему.
– И всё-таки, – настаивал он, – как тебя звали раньше?
– Артур, – немного помедлив, ответил я. – Это всё, больше ни о чём не спрашивай. И называй меня Кевином.
– Ладно, Кевин, – сказал Морган и усмехнулся. – Будь я суеверным, то решил бы, что ты сам король Артур, очнувшийся после тысячелетнего сна.
– Но ты так не думаешь?
– Разумеется, нет. Кроме всего прочего, король Артур был голубоглазый и светловолосый, а в переселение душ я верю ещё меньше, чем в тысячелетний сон. Предел моей веры в сверхъестественное – превращение взрослого в ребёнка. – Он секунду помолчал. – Должен сказать, у тебя убийственное имя. Оно очень грозно звучит для Лейнстеров... Кстати, я только что видел Колина. Он не хочет о тебе слышать. Вы крепко поцапались?
– Прилично. Он злится в основном из-за Даны.
– Это неудивительно. Когда ты прошмыгнул к Источнику, Дана слишком горячо вступилась за тебя. Колину это, мягко говоря, не понравилось... Ты что-то чувствуешь к Дане?
Я потупился:
– Ну... нежность... И больше ничего.
Морган сокрушённо покачал головой:
– Какая мелочь, подумать только! Нежность – и больше ничего... Вот что я скажу, Кевин. Дана очаровательная девушка, и тебе будет трудно одолеть свою... гм, нежность к ней. Как женщина, она, пожалуй, привлекательнее Дейдры. Таково моё личное мнение, ты можешь не соглашаться с ним, но имей в виду, что ты и раньше нравился Дане. Очень нравился, хотя она тщательно скрывала это. И как знать...
– Хватит, Морган, – твёрдо сказал я, видя, что он уселся на свой любимый конёк и теперь готов до самого обеда разглагольствовать о женщинах. – Дана действительно хорошенькая девушка, но мне она ни к чему. Мне нужна только Дейдра.
И Диана, добавил я про себя. Она не может быть мертва, я не хочу и не могу в это верить... Она жива и ждёт меня. И я приду к ней, я обязательно найду её...
– А как с приворотными чарами? – прервал мои размышления Морган. – Бронвен действительно наслала их?
– Да, – ответил я, и это была почти правда. А дальше уже солгал: – Я их снял, но наваждение ещё осталось. Но с этим я справлюсь.
Я ожидал, что Фергюсон поинтересуется природой этих чар, но он спросил о другом:
– А Эриксоново заклятие бесплодия? Оно тоже существует?
– Ещё не знаю. Но в любом случае это не трагедия. Даже если чары привели к серьёзным функциональным нарушениям, Дейдру можно вылечить – правда, не сейчас, а только после пробуждения её Дара.
Его разноцветные глаза очумело уставились на меня:
– Что ты несешь, Кевин?!
– Истинно несу, Морган. Разве Дейдра не ведьма?
– В общем, да, но...
– Без всяких «но». У неё такой же полноценный Дар, как и у тебя, с той только разницей, что она унаследовала его от родителя другого пола. Такой Дар созревает дольше и становится готовым для пробуждения лишь после двадцати пяти – тридцати лет. Верь мне, я знаю, что говорю.
Несмотря на мои заверения, Морган был настроен скептически.
– Допустим, это правда. Но в таком возрасте пробуждение Дара – почти верная смерть.
– Если следовать вашей методике, риск действительно велик, – согласился я. – Пробуждать таким образом Дар – всё равно что будить спящего человека, трахнув его дубинкой по голове.
– А ты знаешь другую методику?
Вместо ответа я произнёс короткое вступительное заклятие обряда Причастия. Моргана обволокло нечто вроде призрачной золотистой дымки, которая спустя несколько секунд растаяла в воздухе из-за отсутствия стабилизирующих чар.
Фергюсон стоял передо мной в полном оцепенении. Его лицо выражало смесь ужаса и восторга, а в устремлённом на меня взгляде не осталось и тени от прежнего скептицизма.
– Кевин! – проговорил он дрожащим от волнения голосом. – Мне показалось, что на мгновение я прикоснулся к высшим силам.
– Так оно и было, – подтвердил я.
– А можно ещё?
Я замешкался с ответом. То, что я сделал, мне делать не следовало. Я понимал это ещё до того, как начал произносить заклятие, однако не смог удержаться от соблазна похвастаться своим мастерством перед Морганом – человеком, которого я совсем недавно считал могучим колдуном, восхищался им и завидовал ему. А он был не дурак и сразу догадался, что конечным результатом такого воздействия на Дар является обретение огромного могущества.
А впрочем, раз уж я решил основать новый Дом, то мне понадобятся верные соратники, люди, на которых я мог бы всецело положиться. И Морган Фергюсон, при всех его недостатках, был первым в списке претендентов на роль моей правой руки.
– Не сейчас, Морган, – мягко сказал я. – Пожалуйста, наберись терпения. Вся процедура требует много времени. Обещаю, что после возвращения я проведу тебя через этот обряд.
Морган огорчённо вздохнул, но больше не настаивал.
– Куда-то отправляешься?
– Да.
– Спрашивать куда не стоит?
– На твоём месте я бы воздержался.
– Что ж, ладно... А когда вернёшься?
– Точно не знаю, всё зависит от обстоятельств.
– Тогда нам нужна связь, – заметил Морган. – Пойдём ко мне, я дам тебе чистый Огненный Глаз, и мы...
– Нет, не получится, – покачал я головой. – Ваши колдовские камны слишком слабы и не годятся для связи между мирами.
– А какие годятся?
– Такие, как этот, – ответил я, показывая на кольцо с голубым камнем. – Это Небесный Самоцвет, сумеречный артефакт, считается самым лучшим из всех индивидуальных талисманов. Большинство наших колдунов пользуются именно Самоцветами.
– Понятненько, – произнёс Морган с иронией и некоторой язвительностью. – А ты не подскажешь, в какой лавке можно купить сей сумеречный артефакт?
– В городе Олимпе ими торгуют на каждом углу, – в тон Моргану ответил я. – Обязательно там буду и выберу для тебя самый лучший. А пока что...
Я умолк и задумался. Собственно, я мог наложить на Огненный Глаз Моргана усиливающее заклятие, подключить его к Формирующим, а потом «познакомить» с моим Самоцветом. Но такие чары могли бы вступить в конфликт с магической структурой самого камня, и он перестал бы подчиняться Фергюсону. Поэтому я отказался от этой идеи и достал из верхнего ящика комода маленькое прямоугольное зеркальце с отбитым углом.
– Не постесняешься держать его при себе? – спросил у Моргана.
– Ну... ради дела пойду на такую жертву. – ответил он. – А что дальше?
– Сейчас увидишь, – сказал я, вызвал Образ Источника, наложил на зеркальце соответствующее заклятие и закрепил его несколькими вспомогательными чарами.
Морган с восхищением наблюдал за моими действиями.
– Круто! – сказал он, глаза его горели. – Научишь меня?
– Как-нибудь позже, – пообещал я и отдал ему зеркальце. – Теперь ты найдёшь меня где угодно.
– А его нужно настраивать на мой камень?
– Нет, зеркальце само стало колдовским инструментом. Оно настроено на мой Образ и не требует никаких магических манипуляций. Через него со мной может связаться любой человек, не только ты. Нужно только сосредоточиться на нём и подумать обо мне. А если я сам захочу поговорить с тобой, зеркальце тихо зажужжит. Тогда ты должен просто...
– Сосредоточиться на нём и подумать о тебе, – с кислой миной подхватил Морган. – И никаких магических манипуляций. Может, ещё добавишь чар, чтобы оно само выпрыгивало из моего кармана? А то я, чего доброго, не смогу его достать.
Он был так по-детски огорчён, что я уступил и, хоть времени было в обрез, детально разъяснил ему механизм функционирования зеркальной связи – пусть он немного попрактикуется со своими коллегами-магистрами, пока я буду отсутствовать.
Потом мы попрощались, Морган пожелал мне удачи и скорейшего возвращения, и я переместился в спальню Дейдры.
Она всё ещё спала, беспокойно ворочаясь в постели. Первым делом я углубил её сон, сняв тревогу и напряжение. Дейдра затихла, на лице её появилось выражение спокойствия и безмятежности, губы тронула счастливая улыбка. Очевидно, ей начало сниться что-то приятное. Она ласково прошептала моё имя.
«Я тоже люблю тебя», – с нежностью подумал я и на приступил к делу.
Я без труда обнаружил наложенное на Дейдру заклятие. Моя догадка оказалась верна: это были противозачаточные чары, весьма похожие на те, которые используют ведьмы из Домов во избежание нежелательной беременности. Эти чары были чисто психологического свойства и не влекли за собой никаких необратимых нарушений функционального или органического характера, однако они основательно «увязли», вторгнувшись глубоко в подсознание, в область инстинктов и безусловных реакций. Ещё я обнаружил, что кто-то уже пытался снять заклятие, но потерпел неудачу. Бронвен, догадался я. Вот видишь, дорогуша, искусство и мощь – две большие разницы; в такой тонкой и деликатной сфере, как человеческий организм, главное мастерство, а не сила.
В мыслях я помянул добрым словом мою тётю Помону из Сумерек, которая обучала меня премудростям медицины. Благодаря её урокам, я знал, что делать, и довольно быстро нейтрализовал действие чар со всеми их последствиями. Теперь Дейдра могла родить мне хоть сотню сынов и дочек.
Она продолжала спать, безмятежно улыбаясь во сне. Её лицо было так прекрасно, так трогательно-невинно, что у меня раз за разом перехватывало дыхание. В её присутствии боль за Дианой унялась; рядом с Дейдрой я почувствовал, что горе перестало сжимать моё сердце. Она и только она способна излечить меня от тоски по утраченной любви, только с ней я обрету покой и счастье...
Я смотрел на Дейдру и никак не мог заставить себя уйти не попрощавшись. Я терпеть не могу душераздирающих сцен расставания, но это было выше моих сил – покинуть её, не унося на своих губах вкус её губ, не согретый теплотой и лаской её тела... Я торопливо снял с себя одежду и забрался под одеяло. Ещё не проснувшись окончательно, Дейдра инстинктивно прильнула ко мне и ответила нежностью на мою страсть.
Потом мы лежали обнявшись. Время от времени я целовал её в губы и с грустью думал о неизбежной разлуке и предстоящей мне дальней дороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55