Любовь для Райана — причина недостаточная для брака… да и вообще не необходимая. Надеюсь, это хотя бы брак по любви?
— В общем-то да… хотя ваша дочь не сказала мне об этом ни слова.
— Странно. А в чем же это выразилось?
Впервые в жизни загорелые щеки Стоуна покрыл бурый румянец смущения. Если бы он передал Уинслоу, какими именно словами выражала Тэра свое отношение к мужу, того, пожалуй, хватил бы удар. А если бы даже и не хватил, истина предстала бы во всем своем нелицеприятном свете: больше всего Тэра любила в нем мужские достоинства. Правда, однажды она все-таки произнесла слово «любовь», но только чтобы обвинить его в неспособности любить. Он и сам обвинял ее в том же, отчасти обиженный, что брак был для нее только возможностью прикрыть грех. Дав согласие, она уступила приличиям, и признаться в этом было невозможно.
Теренс с минуту терпеливо ждал, но, так как Стоун продолжал молча переминаться с ноги на ногу, он потерял терпение.
— Ну хорошо, оставим в покое Тэру. Давай разберемся с твоими чувствами. В конце концов я имею право знать, любишь ты мою дочь или нет, раз уж ты стал мне зятем.
Стоун облегченно вздохнул. По крайней мере на один вопрос он мог дать честный и исчерпывающий ответ.
— Да, я люблю Тэру.
— И ты, конечно, сказал ей об этом.
От облегчения не осталось и следа. Что, черт возьми, за допрос, раздраженно думал Стоун, хотя и признавал за Уинслоу право знать подробности. Однако ничего не оставалось, как ответить честно.
— Нет, прямо я ей не говорил.
— Очень занимательно, — хмыкнул Теренс. — Насколько мне известно, с этого принято начинать у нормальных людей. Значит, ты любишь Тэру настолько, чтобы жениться на ней, но не настолько, чтобы признаться в этом? Интересно было бы знать, что тогда послужило основанием для вашего брака, если не любовь, потому что…
— Любовь, конечно! — поспешно перебил Стоун, снова предательски краснея. — Вообще-то я собирался признаться, но все как-то руки не доходили.
— Руки не доходили? — эхом повторил Теренс, снова округляя глаза. — В жизни не слыхивал подобного бреда! У него нашлось время съездить в Таскозу — в Таскозу! — и обвенчаться, но не нашлось пары минут, чтобы признаться в любви! Ты даже больше ковбой, чем изображал из себя. Говорят, они не могут связать двух слов, ухаживая за девушкой, и твой пример прекрасно это подтверждает. Надеюсь, ты хотя бы не валил Тэру в кусты до свадьбы? — Стоун покраснел еще гуще и открыл рот, но Уинслоу замахал на него руками: — Нет, я не желаю этого слышать! Представляю, какого мнения о тебе моя бедная девочка! Неудивительно, что она и сама молчала на этот счет. С нее станется выйти за этого болвана Рутерфорда, если она уверена, что ты уже получил от нее все, чего хотел! Ну и путаница… — Он встал и начал расхаживать прямо по разбросанным бумагам, до которых теперь никому из них двоих не было дела. — Если бы ты был таким же бестолковым сыщиком, как мужем, то Меррик жил бы припеваючи до глубокой старости.
— Ну, знаете ли!.. — начал Стоун, но махнул рукой, сознавая правоту собеседника. — Будем считать, что вы во всем правы, но сейчас важнее найти решение.
— Решение искать поздно, — убитым голосом ответил Уинслоу и мешком осел на край стола, ноги отказались держать его. — Тэра сейчас приближается к Сент-Луису, а уж там дедушка не станет спускать с нее взгляда ни на минуту, пока не сдаст с рук на руки Рутерфорду во время венчания. Это не тот человек, который дважды совершает один и тот же промах. Как человек, который видит Райана О'Доннела насквозь, я заверяю: если нужно, он свяжет Тэру и поставит стражу у ее двери и под окном, но сбежать ей не позволит.
Некоторое время длилось молчание, прерываемое только тяжкими вздохами Уинслоу. Стоун топтался на месте, но молчал в раздумье.
— По твоему виду я могу сказать, что ты уже смирился с поражением, — продолжал газетчик. — Это можно понять. В конце концов, ты сотню раз повторял мне, что узы брака придуманы только для дураков, вот судьба и предоставила тебе шанс доказать, что ты умен. То-то было бы нелепо, если бы ты вдруг вскочил на своего белого скакуна и бросился в погоню, как какой-нибудь средневековый идиот, у которого дракон похитил невесту…
Глаза Стоуна сверкнули, но он снова промолчал, и Теренс продолжал свои подначки, призванные раздразнить в нем зверя настолько, чтобы он вот именно разыграл рыцаря на белом коне.
— Одним словом, давай покончим с этим и вернемся к делам. Какая незадача, что я разбросал бумаги! Впрочем, оно и понятно, я в первую очередь отец, а потом уже все остальное. Такая жизненная позиция совсем, не пристала частному сыщику, не так ли?
— Теренс!
— Я вполне серьезно, друг мой. Сказать по правде, я зашел слишком далеко в своем любопытстве и прошу прощения. Все дело в том, что поначалу мне пришло в голову вот что: ты женился на Тэре вовсе не по любви, а ради денег, и теперь, когда у тебя у самого появились…
— Что?!
На этот раз в стол с треском впечатался кулак Стоуна. Недопитая кружка с кофе, густо сдобренным бренди-, свалилась на стул Теренса.
— Да как вам такое в голову могло прийти! — бушевал Стоун. — Я женился на Тэре так спешно потому, что хотел раз и навсегда убрать из ее жизни и Сент-Луис, и этого хлыща Рутерфорда! Я и сейчас этого хочу, я хочу, чтобы Тэра была здесь, со мной! К вашему сведению, никакое расторжение брака не заставит меня отступиться от нее! Чтобы разорвать наши узы, нужно побольше, чем просто подпись на клочке бумаги, да сказать по правде, и свидетельство о браке было всего лишь бумажкой, уступкой условностям! Я люблю вашу дочь, мы вместе прошли через весь этот ад, а теперь, когда самое время немного побродить по раю, какой-то старик врывается в нашу жизнь и увозит мою законную жену! Нет уж, так не пойдет! Этому банкиру с Тэрой не сладить…
— А тебе, значит, сладить? — с неизъяснимой иронией вставил Теренс. — И каким же образом, позволь спросить? С помощью приказов и окриков, с помощью запретов? Думаю, ты уже понял, что с Тэрой этот номер не пройдет, ты только толкнешь ее этим на бунт и на нелепые поступки, как уже случилось однажды в Таскозе, если мне не изменяет чутье газетчика.
Стоун не нашел, что возразить на это, и Уинслоу окинул его с головы до ног оценивающим взглядом.
— Сказать по правде, я не уверен, что моя девочка подыскала себе подходящего мужа. Если вспомнить, сколько неприятностей выпало на ее долю под присмотром Ночного Всадника…
Стоун вздрогнул — стрела метко угодила в цель, уязвив его мужскую гордость. Взглядом он испепелил насмешливо улыбающегося тестя.
— Только не пытайтесь представить свою дочь образчиком всех добродетелей, — отрезал он, не без усилия обуздывая свой вспыльчивый характер. — Вы не раз превозносили ее чрезмерную строптивость и неуемную пронырливость, как будто это пример для подражания. Если бы такое создание досталось вам в жены, вы бы запели по-другому. Надо было чаще пороть ее в детстве-, тогда она не доставляла бы столько хлопот сейчас. Уинслоу ничего не оставалось, как принять вызов. Он и впрямь был не слишком строгим отцом, но вовсе не желал уступать в споре.
— В детстве Тэру не требовалось пороть, потому что она была девочкой послушной, разве что любознательной. Райан сам развил в ней строптивость, так что все претензии к нему.
— Конечно, к нему, потому что он ее и воспитывал, — отпарировал Стоун. — А вы, Теренс, в это время вели душеспасительные беседы в Кларендоне, самом скучном городе мира!
— Только посмей сказать, что я сбежал из семьи! — в свою очередь начал кипятиться газетчик. — Это был акт самосохранения! Еще посмотрим, как у тебя дело пойдет с Райаном и не окажешься ли ты дальше моего, когда он разберется с тобой!
— Не он со мной, а я с ним разберусь, — спокойно поправил Стоун, внезапно остывая, и пошел к двери.
— Постой, куда же ты! — опешил Уинслоу. — Надо еще разработать план, обговорить детали.
Он вскочил и бросился следом, едва успев перехватить дверь, от удара которой в стену, безусловно, повалились бы все книжные полки.
— План я придумаю по дороге до Сент-Луиса, а с деталями разберусь по ходу дела, — бросил Стоун через плечо и, не замедляя шага, пошел к коновязи. — Главное будет вырвать Тэру из рук О'Доннела.
— Надеюсь, ты не задумал чего-нибудь радикального? Учти, там не Техас, просто пристрелить Райана не удастся, — говорил Теренс, семеня рядом. — К тому же особняк его стоит на Мэйн-стрит, и там повсюду полицейские, так что тебе не позволят даже взяться за револьвер.
— Постойте, а вы-то куда? — Стоун нахмурился и остановился, когда понял, что газетчик намерен сопровождать его до берегов Миссури. — Вот уж не думал, что вы еще когда-нибудь решитесь сунуть свой нос в конуру этого старого ирландского бульдога.
— Сам я не стану соваться, — с хитрой гримасой ответил Уинслоу, — но охотно посмотрю, как вы с Райаном вцепитесь друг другу в глотку. За все золото мира я не соглашусь пропустить такое развлечение. К тому же мне интересно, из кого в этой драке будет вырвано больше шерсти.
— Насколько я понимаю, эти откровения должны послужить мне моральной поддержкой, — саркастически заметил Стоун.
— Именно так, — благодушно согласился Теренс, к которому в преддверии схватки с Райаном вернулось хорошее расположение духа. — Если бы я хотел ставить тебе палки в колеса, я бы ничего этого не сказал и позволил тебе самонадеянно явиться в особняк на Мэйн-стрит и потребовать Тэру назад. Райан еще никогда и никому не уступил, помни это. Он скроен из крепкого материала, и для схватки с ним понадобятся латы и обоюдоострый меч.
Слушая описание своего противника, Стоун невольно сдвинул брови, думая: да что же это такое, черт возьми? Почему другим все достается легко, а он каждый раз должен вести настоящую войну, когда нужно заполучить что-то принадлежащее ему по праву! Вообще-то он не собирался придумывать никакого плана, рассчитывая на то, что одно его появление поставит все точки над i, но теперь видел, что все не так просто. Особняк на Мэйн-стрит внезапно представился ему крепостью с высоченными стенами и рвом, для штурма которой понадобится целая армия. Но ведь крепости берут и хитростью! Не может быть, чтобы не нашлось способа выиграть эту войну. Хватит и одной многолетней вендетты, решил Стоун и совсем было приободрился, но внезапная мысль заставила его нахмуриться снова.
Все эти размышления и прикидки были хороши только на тот случай, если сама пленница желала освобождения. А если Тэра передумала насчет брака с Рутерфордом, если, взвесив «за» и «против», пришла к выводу, что это наилучший вариант? Ведь другой она уже опробовала и перенесла немало испытаний, которые могли навсегда отбить у нее охоту к жизни в дикой глуши. Недаром она раз за разом бросала имя жениха в лицо Стоуну, недаром подчеркивала, что отдалась только из любопытства. Не хотела ли она в конечном счете перебеситься перед настоящим браком, познать настоящего мужчину, чтобы потом со спокойной душой осесть в браке с его жалким подобием?
Конечно, она будет вспоминать то, что у них было, и, может быть, тосковать по его объятиям, но ей послужит утешением сознание, что взамен она получила блеск и великолепие светской жизни. Разве изначально она не протестовала против брака с ним? Разве потом не требовала, чтобы тот был расторгнут? В сущности, они так никогда и не жили как муж и жена…
Чем дальше, тем сильнее сомневался Стоун, он начал всерьез обдумывать возможность того, что Тэра наотрез откажется вернуться к нему. Возможно, брак будет расторгнут уже на другой день после ее приезда в Сент-Луис. Это ведь так просто, нужно только пойти к нотариусу и составить необходимую бумагу. Одно дело бороться с Райаном, а другое с самой Тэрой и ее новым избранником. Наконец Стоун довел себя до дикой головной боли, усиленной застарелой усталостью, и совершенно пал духом. Только врожденное умение идти во всем до конца поддержало в нем решимость все-таки направиться в Сент-Луис.
Чтобы понять, что к чему, нужно для начала оказаться на месте действия, думал он мрачно. Что толку рассуждать, не зная ситуации? Ну а если Тэра не забыла его и не отказалась от их брака, нужно будет исхитриться и каким-то образом втереться в доверие к Райану. Порой слепой рывок в атаку бросает солдата прямо на штык. Куда умнее будет принять правила игры, завоевать уважение Райана, освежить страсть Тэры и выставить Джозефа полным болваном.
Стоун дремал, далеко съехав вперед по жесткому сиденью общего вагона и вытянув длинные ноги под соседнее. Шляпа была надвинута ему на глаза, руки скрещены на груди, а на губах играла уверенная улыбка. Одним словом, у него был вид человека, который задумал нечто хитроумное и заранее наслаждается мыслью, как хорошо этот план сработает.
Именно это зрелище и заставляло хмуриться Теренса Уинслоу, который, наоборот, не мог сомкнуть глаз и изводился от беспокойства. Глядя на Стоуна, он невольно думал, что так, если бы могла, ухмылялась бы лисица, только что наведавшаяся в курятник и поужинавшая самой пухлой несушкой. Бестолковый ковбой явно не проникся серьезностью своей задачи!
— Стоун! — наконец не выдержал газетчик, а когда тот неохотно сдвинул шляпу на лоб, выразил свое возмущение. — По-моему, ты не обдумываешь план, а вспоминаешь о радостях супружества! Я из кожи вон лезу, чтобы настроить тебя на серьезный лад, и все без толку. Не будь таким самоуверенным!
— Почему бы вам не поспать немного, Теренс? Лично я с ног валюсь от многодневной усталости, а вы только и делаете, что будите меня. Я все усвоил из ваших объяснений, потому и не собираюсь бодаться с вашим тестем, как это годами делали вы. Знаете поговорку: «Если хочешь погасить костер, не маши факелом, принеси ведро воды».
Уинслоу возвел глаза к небесам, что только и делал в последнее время. У него не было никакого настроения вдумываться в смысл каких-то идиотских поговорок в момент, когда решающее столкновение неумолимо приближалось.
— У меня есть большие сомнения насчет того, что Райан пойдет на уступки, если окатить его ведром холодной воды, — нетерпеливо возразил он. — Если это самая лучшая идея из тех, на которые способны твои насквозь пропыленные мозги, то нам лучше поджать хвосты и дать задний ход.
Стоун не удостоил его ответом, хотя беспокойство тестя было ему вполне понятно. Объяснять было нечего, так как план пока представлял собой лишь схему, без великого множества необходимых деталей, разработать которые можно только на месте, так что Теренсу предстояло еще долго вариться в собственном соку, до самого Сент-Луиса.
Именно .это определение применял к своему душевному состоянию и сам Уинслоу. Он еще пару раз попытался добиться от Стоуна толку, потом махнул рукой и угрюмо уставился в окно, предвидя печальный крах всего предприятия.
Глава 26
Невольный тяжелый вздох сорвался с губ Тэры, когда она стояла перед громадным зеркалом, разглядывая свое отражение. На этот вечер назначили бал, чтобы неофициально подтвердить помолвку между ней и Джозефом Рутерфордом и тем самым пресечь слухи о том, что отношения между ними испорчены. По этому случаю дедушка заказал для Тэры платье смелого фасона, цвета выдержанного красного вина, без рукавов, с тесным и узким корсажем, высоко поднимавшим груди. Отражение выглядело обольстительным, и недоставало ему разве что оживления.
Да и откуда ему было взяться, если особняк на Мэйн-стрит стал для Тэры ни много ни мало тюрьмой? По дороге до Сент-Луиса ей несколько раз удавалось стряхнуть оцепенение настолько, чтобы предпринять попытку бегства, но Райан и Джозеф, совершенно уверенные, что она не в себе, следили за девушкой, как два ястреба. По приезде Райан немедленно вызвал на дом лучшего врача, тот охотно признал, что налицо все симптомы потрясения от соприкосновения с изнанкой жизни, и прописал какие-то пилюли, которые Тэра равнодушно глотала за едой.
После второй, столь же безуспешной попытки убедить дедушку в наличии мужа она решила не тратить слов. Райан буквально прикинулся глухим старым пнем и на все, что она говорила, отвечал громким «что?» и тупо моргал. Уловок у него в запасе было видимо-невидимо, и каждая вела к одному — пристроить внучку так, как он считан нужным. Пробиться сквозь стены его упрямства, достучаться до его здравого смысла Тэре было не по силам. Выходило, что брака с Джозефом не избежать, и оставалось только успокоить совесть, потихоньку аннулировав брак со Стоуном сразу после венчания, когда будет позволено выходить из дому без эскорта. Порой пробуждалась надежда, что муж все-таки приедет за ней, хотя бы попытается предъявить на нее права, и тогда девушка готовила себя к публичному скандалу, к борьбе за свободу. Но тут-то и начинались сомнения. Стоун слишком занят, улаживая дела ранчо, а потом займется его обустройством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— В общем-то да… хотя ваша дочь не сказала мне об этом ни слова.
— Странно. А в чем же это выразилось?
Впервые в жизни загорелые щеки Стоуна покрыл бурый румянец смущения. Если бы он передал Уинслоу, какими именно словами выражала Тэра свое отношение к мужу, того, пожалуй, хватил бы удар. А если бы даже и не хватил, истина предстала бы во всем своем нелицеприятном свете: больше всего Тэра любила в нем мужские достоинства. Правда, однажды она все-таки произнесла слово «любовь», но только чтобы обвинить его в неспособности любить. Он и сам обвинял ее в том же, отчасти обиженный, что брак был для нее только возможностью прикрыть грех. Дав согласие, она уступила приличиям, и признаться в этом было невозможно.
Теренс с минуту терпеливо ждал, но, так как Стоун продолжал молча переминаться с ноги на ногу, он потерял терпение.
— Ну хорошо, оставим в покое Тэру. Давай разберемся с твоими чувствами. В конце концов я имею право знать, любишь ты мою дочь или нет, раз уж ты стал мне зятем.
Стоун облегченно вздохнул. По крайней мере на один вопрос он мог дать честный и исчерпывающий ответ.
— Да, я люблю Тэру.
— И ты, конечно, сказал ей об этом.
От облегчения не осталось и следа. Что, черт возьми, за допрос, раздраженно думал Стоун, хотя и признавал за Уинслоу право знать подробности. Однако ничего не оставалось, как ответить честно.
— Нет, прямо я ей не говорил.
— Очень занимательно, — хмыкнул Теренс. — Насколько мне известно, с этого принято начинать у нормальных людей. Значит, ты любишь Тэру настолько, чтобы жениться на ней, но не настолько, чтобы признаться в этом? Интересно было бы знать, что тогда послужило основанием для вашего брака, если не любовь, потому что…
— Любовь, конечно! — поспешно перебил Стоун, снова предательски краснея. — Вообще-то я собирался признаться, но все как-то руки не доходили.
— Руки не доходили? — эхом повторил Теренс, снова округляя глаза. — В жизни не слыхивал подобного бреда! У него нашлось время съездить в Таскозу — в Таскозу! — и обвенчаться, но не нашлось пары минут, чтобы признаться в любви! Ты даже больше ковбой, чем изображал из себя. Говорят, они не могут связать двух слов, ухаживая за девушкой, и твой пример прекрасно это подтверждает. Надеюсь, ты хотя бы не валил Тэру в кусты до свадьбы? — Стоун покраснел еще гуще и открыл рот, но Уинслоу замахал на него руками: — Нет, я не желаю этого слышать! Представляю, какого мнения о тебе моя бедная девочка! Неудивительно, что она и сама молчала на этот счет. С нее станется выйти за этого болвана Рутерфорда, если она уверена, что ты уже получил от нее все, чего хотел! Ну и путаница… — Он встал и начал расхаживать прямо по разбросанным бумагам, до которых теперь никому из них двоих не было дела. — Если бы ты был таким же бестолковым сыщиком, как мужем, то Меррик жил бы припеваючи до глубокой старости.
— Ну, знаете ли!.. — начал Стоун, но махнул рукой, сознавая правоту собеседника. — Будем считать, что вы во всем правы, но сейчас важнее найти решение.
— Решение искать поздно, — убитым голосом ответил Уинслоу и мешком осел на край стола, ноги отказались держать его. — Тэра сейчас приближается к Сент-Луису, а уж там дедушка не станет спускать с нее взгляда ни на минуту, пока не сдаст с рук на руки Рутерфорду во время венчания. Это не тот человек, который дважды совершает один и тот же промах. Как человек, который видит Райана О'Доннела насквозь, я заверяю: если нужно, он свяжет Тэру и поставит стражу у ее двери и под окном, но сбежать ей не позволит.
Некоторое время длилось молчание, прерываемое только тяжкими вздохами Уинслоу. Стоун топтался на месте, но молчал в раздумье.
— По твоему виду я могу сказать, что ты уже смирился с поражением, — продолжал газетчик. — Это можно понять. В конце концов, ты сотню раз повторял мне, что узы брака придуманы только для дураков, вот судьба и предоставила тебе шанс доказать, что ты умен. То-то было бы нелепо, если бы ты вдруг вскочил на своего белого скакуна и бросился в погоню, как какой-нибудь средневековый идиот, у которого дракон похитил невесту…
Глаза Стоуна сверкнули, но он снова промолчал, и Теренс продолжал свои подначки, призванные раздразнить в нем зверя настолько, чтобы он вот именно разыграл рыцаря на белом коне.
— Одним словом, давай покончим с этим и вернемся к делам. Какая незадача, что я разбросал бумаги! Впрочем, оно и понятно, я в первую очередь отец, а потом уже все остальное. Такая жизненная позиция совсем, не пристала частному сыщику, не так ли?
— Теренс!
— Я вполне серьезно, друг мой. Сказать по правде, я зашел слишком далеко в своем любопытстве и прошу прощения. Все дело в том, что поначалу мне пришло в голову вот что: ты женился на Тэре вовсе не по любви, а ради денег, и теперь, когда у тебя у самого появились…
— Что?!
На этот раз в стол с треском впечатался кулак Стоуна. Недопитая кружка с кофе, густо сдобренным бренди-, свалилась на стул Теренса.
— Да как вам такое в голову могло прийти! — бушевал Стоун. — Я женился на Тэре так спешно потому, что хотел раз и навсегда убрать из ее жизни и Сент-Луис, и этого хлыща Рутерфорда! Я и сейчас этого хочу, я хочу, чтобы Тэра была здесь, со мной! К вашему сведению, никакое расторжение брака не заставит меня отступиться от нее! Чтобы разорвать наши узы, нужно побольше, чем просто подпись на клочке бумаги, да сказать по правде, и свидетельство о браке было всего лишь бумажкой, уступкой условностям! Я люблю вашу дочь, мы вместе прошли через весь этот ад, а теперь, когда самое время немного побродить по раю, какой-то старик врывается в нашу жизнь и увозит мою законную жену! Нет уж, так не пойдет! Этому банкиру с Тэрой не сладить…
— А тебе, значит, сладить? — с неизъяснимой иронией вставил Теренс. — И каким же образом, позволь спросить? С помощью приказов и окриков, с помощью запретов? Думаю, ты уже понял, что с Тэрой этот номер не пройдет, ты только толкнешь ее этим на бунт и на нелепые поступки, как уже случилось однажды в Таскозе, если мне не изменяет чутье газетчика.
Стоун не нашел, что возразить на это, и Уинслоу окинул его с головы до ног оценивающим взглядом.
— Сказать по правде, я не уверен, что моя девочка подыскала себе подходящего мужа. Если вспомнить, сколько неприятностей выпало на ее долю под присмотром Ночного Всадника…
Стоун вздрогнул — стрела метко угодила в цель, уязвив его мужскую гордость. Взглядом он испепелил насмешливо улыбающегося тестя.
— Только не пытайтесь представить свою дочь образчиком всех добродетелей, — отрезал он, не без усилия обуздывая свой вспыльчивый характер. — Вы не раз превозносили ее чрезмерную строптивость и неуемную пронырливость, как будто это пример для подражания. Если бы такое создание досталось вам в жены, вы бы запели по-другому. Надо было чаще пороть ее в детстве-, тогда она не доставляла бы столько хлопот сейчас. Уинслоу ничего не оставалось, как принять вызов. Он и впрямь был не слишком строгим отцом, но вовсе не желал уступать в споре.
— В детстве Тэру не требовалось пороть, потому что она была девочкой послушной, разве что любознательной. Райан сам развил в ней строптивость, так что все претензии к нему.
— Конечно, к нему, потому что он ее и воспитывал, — отпарировал Стоун. — А вы, Теренс, в это время вели душеспасительные беседы в Кларендоне, самом скучном городе мира!
— Только посмей сказать, что я сбежал из семьи! — в свою очередь начал кипятиться газетчик. — Это был акт самосохранения! Еще посмотрим, как у тебя дело пойдет с Райаном и не окажешься ли ты дальше моего, когда он разберется с тобой!
— Не он со мной, а я с ним разберусь, — спокойно поправил Стоун, внезапно остывая, и пошел к двери.
— Постой, куда же ты! — опешил Уинслоу. — Надо еще разработать план, обговорить детали.
Он вскочил и бросился следом, едва успев перехватить дверь, от удара которой в стену, безусловно, повалились бы все книжные полки.
— План я придумаю по дороге до Сент-Луиса, а с деталями разберусь по ходу дела, — бросил Стоун через плечо и, не замедляя шага, пошел к коновязи. — Главное будет вырвать Тэру из рук О'Доннела.
— Надеюсь, ты не задумал чего-нибудь радикального? Учти, там не Техас, просто пристрелить Райана не удастся, — говорил Теренс, семеня рядом. — К тому же особняк его стоит на Мэйн-стрит, и там повсюду полицейские, так что тебе не позволят даже взяться за револьвер.
— Постойте, а вы-то куда? — Стоун нахмурился и остановился, когда понял, что газетчик намерен сопровождать его до берегов Миссури. — Вот уж не думал, что вы еще когда-нибудь решитесь сунуть свой нос в конуру этого старого ирландского бульдога.
— Сам я не стану соваться, — с хитрой гримасой ответил Уинслоу, — но охотно посмотрю, как вы с Райаном вцепитесь друг другу в глотку. За все золото мира я не соглашусь пропустить такое развлечение. К тому же мне интересно, из кого в этой драке будет вырвано больше шерсти.
— Насколько я понимаю, эти откровения должны послужить мне моральной поддержкой, — саркастически заметил Стоун.
— Именно так, — благодушно согласился Теренс, к которому в преддверии схватки с Райаном вернулось хорошее расположение духа. — Если бы я хотел ставить тебе палки в колеса, я бы ничего этого не сказал и позволил тебе самонадеянно явиться в особняк на Мэйн-стрит и потребовать Тэру назад. Райан еще никогда и никому не уступил, помни это. Он скроен из крепкого материала, и для схватки с ним понадобятся латы и обоюдоострый меч.
Слушая описание своего противника, Стоун невольно сдвинул брови, думая: да что же это такое, черт возьми? Почему другим все достается легко, а он каждый раз должен вести настоящую войну, когда нужно заполучить что-то принадлежащее ему по праву! Вообще-то он не собирался придумывать никакого плана, рассчитывая на то, что одно его появление поставит все точки над i, но теперь видел, что все не так просто. Особняк на Мэйн-стрит внезапно представился ему крепостью с высоченными стенами и рвом, для штурма которой понадобится целая армия. Но ведь крепости берут и хитростью! Не может быть, чтобы не нашлось способа выиграть эту войну. Хватит и одной многолетней вендетты, решил Стоун и совсем было приободрился, но внезапная мысль заставила его нахмуриться снова.
Все эти размышления и прикидки были хороши только на тот случай, если сама пленница желала освобождения. А если Тэра передумала насчет брака с Рутерфордом, если, взвесив «за» и «против», пришла к выводу, что это наилучший вариант? Ведь другой она уже опробовала и перенесла немало испытаний, которые могли навсегда отбить у нее охоту к жизни в дикой глуши. Недаром она раз за разом бросала имя жениха в лицо Стоуну, недаром подчеркивала, что отдалась только из любопытства. Не хотела ли она в конечном счете перебеситься перед настоящим браком, познать настоящего мужчину, чтобы потом со спокойной душой осесть в браке с его жалким подобием?
Конечно, она будет вспоминать то, что у них было, и, может быть, тосковать по его объятиям, но ей послужит утешением сознание, что взамен она получила блеск и великолепие светской жизни. Разве изначально она не протестовала против брака с ним? Разве потом не требовала, чтобы тот был расторгнут? В сущности, они так никогда и не жили как муж и жена…
Чем дальше, тем сильнее сомневался Стоун, он начал всерьез обдумывать возможность того, что Тэра наотрез откажется вернуться к нему. Возможно, брак будет расторгнут уже на другой день после ее приезда в Сент-Луис. Это ведь так просто, нужно только пойти к нотариусу и составить необходимую бумагу. Одно дело бороться с Райаном, а другое с самой Тэрой и ее новым избранником. Наконец Стоун довел себя до дикой головной боли, усиленной застарелой усталостью, и совершенно пал духом. Только врожденное умение идти во всем до конца поддержало в нем решимость все-таки направиться в Сент-Луис.
Чтобы понять, что к чему, нужно для начала оказаться на месте действия, думал он мрачно. Что толку рассуждать, не зная ситуации? Ну а если Тэра не забыла его и не отказалась от их брака, нужно будет исхитриться и каким-то образом втереться в доверие к Райану. Порой слепой рывок в атаку бросает солдата прямо на штык. Куда умнее будет принять правила игры, завоевать уважение Райана, освежить страсть Тэры и выставить Джозефа полным болваном.
Стоун дремал, далеко съехав вперед по жесткому сиденью общего вагона и вытянув длинные ноги под соседнее. Шляпа была надвинута ему на глаза, руки скрещены на груди, а на губах играла уверенная улыбка. Одним словом, у него был вид человека, который задумал нечто хитроумное и заранее наслаждается мыслью, как хорошо этот план сработает.
Именно это зрелище и заставляло хмуриться Теренса Уинслоу, который, наоборот, не мог сомкнуть глаз и изводился от беспокойства. Глядя на Стоуна, он невольно думал, что так, если бы могла, ухмылялась бы лисица, только что наведавшаяся в курятник и поужинавшая самой пухлой несушкой. Бестолковый ковбой явно не проникся серьезностью своей задачи!
— Стоун! — наконец не выдержал газетчик, а когда тот неохотно сдвинул шляпу на лоб, выразил свое возмущение. — По-моему, ты не обдумываешь план, а вспоминаешь о радостях супружества! Я из кожи вон лезу, чтобы настроить тебя на серьезный лад, и все без толку. Не будь таким самоуверенным!
— Почему бы вам не поспать немного, Теренс? Лично я с ног валюсь от многодневной усталости, а вы только и делаете, что будите меня. Я все усвоил из ваших объяснений, потому и не собираюсь бодаться с вашим тестем, как это годами делали вы. Знаете поговорку: «Если хочешь погасить костер, не маши факелом, принеси ведро воды».
Уинслоу возвел глаза к небесам, что только и делал в последнее время. У него не было никакого настроения вдумываться в смысл каких-то идиотских поговорок в момент, когда решающее столкновение неумолимо приближалось.
— У меня есть большие сомнения насчет того, что Райан пойдет на уступки, если окатить его ведром холодной воды, — нетерпеливо возразил он. — Если это самая лучшая идея из тех, на которые способны твои насквозь пропыленные мозги, то нам лучше поджать хвосты и дать задний ход.
Стоун не удостоил его ответом, хотя беспокойство тестя было ему вполне понятно. Объяснять было нечего, так как план пока представлял собой лишь схему, без великого множества необходимых деталей, разработать которые можно только на месте, так что Теренсу предстояло еще долго вариться в собственном соку, до самого Сент-Луиса.
Именно .это определение применял к своему душевному состоянию и сам Уинслоу. Он еще пару раз попытался добиться от Стоуна толку, потом махнул рукой и угрюмо уставился в окно, предвидя печальный крах всего предприятия.
Глава 26
Невольный тяжелый вздох сорвался с губ Тэры, когда она стояла перед громадным зеркалом, разглядывая свое отражение. На этот вечер назначили бал, чтобы неофициально подтвердить помолвку между ней и Джозефом Рутерфордом и тем самым пресечь слухи о том, что отношения между ними испорчены. По этому случаю дедушка заказал для Тэры платье смелого фасона, цвета выдержанного красного вина, без рукавов, с тесным и узким корсажем, высоко поднимавшим груди. Отражение выглядело обольстительным, и недоставало ему разве что оживления.
Да и откуда ему было взяться, если особняк на Мэйн-стрит стал для Тэры ни много ни мало тюрьмой? По дороге до Сент-Луиса ей несколько раз удавалось стряхнуть оцепенение настолько, чтобы предпринять попытку бегства, но Райан и Джозеф, совершенно уверенные, что она не в себе, следили за девушкой, как два ястреба. По приезде Райан немедленно вызвал на дом лучшего врача, тот охотно признал, что налицо все симптомы потрясения от соприкосновения с изнанкой жизни, и прописал какие-то пилюли, которые Тэра равнодушно глотала за едой.
После второй, столь же безуспешной попытки убедить дедушку в наличии мужа она решила не тратить слов. Райан буквально прикинулся глухим старым пнем и на все, что она говорила, отвечал громким «что?» и тупо моргал. Уловок у него в запасе было видимо-невидимо, и каждая вела к одному — пристроить внучку так, как он считан нужным. Пробиться сквозь стены его упрямства, достучаться до его здравого смысла Тэре было не по силам. Выходило, что брака с Джозефом не избежать, и оставалось только успокоить совесть, потихоньку аннулировав брак со Стоуном сразу после венчания, когда будет позволено выходить из дому без эскорта. Порой пробуждалась надежда, что муж все-таки приедет за ней, хотя бы попытается предъявить на нее права, и тогда девушка готовила себя к публичному скандалу, к борьбе за свободу. Но тут-то и начинались сомнения. Стоун слишком занят, улаживая дела ранчо, а потом займется его обустройством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46