Даже когда он находился в полной неподвижности, мышцы на его руках и груди слегка двигались. Это близкое присутствие огромной силы порождало желание покориться. Медленно-медленно двигались мужские руки по ее телу. Сзади над вырезом, где была уже только горячая кожа ее тела, пальцы чуть помедлили — и оказались под кромкой платья. Они проследовали через плечо, на грудь и наконец коснулись соска.
Тэра ахнула. От этого прикосновения ее как будто молния пронзила, заставила покрыться испариной. Она услышала странный низкий звук — мужской стон. Губы скользнули на шею, двигаясь вверх-вниз, вверх-вниз завораживающим, дурманящим прикосновением.
— Что ты делаешь! Не надо…
Но протест замер у нее в горле, когда платье поползло вниз сначала с одного плеча, потом с другого и наконец прохладный воздух ночи овеял обнаженную грудь. А дразнящие прикосновения ощущались все ниже. Боже, это было упоительно! Откуда взять силы, чтобы оттолкнуть его?
— Я хочу тебя, Тэра! — услышала она хриплый, едва узнаваемый голос. — Хочу так, как никогда никого не хотел!
Странно, но эти слова помогли очнуться и сбросить похожее на паутину наваждение. Тэра отшатнулась, судорожно натягивая платье. Сколько раз, скольким женщинам шептал он эту фразу? Ее тянуло к Стоуну физически, он это заметил и решил воспользоваться моментом. Что было ему в ней, кроме возможности удовлетворить вожделение и позже сделать зарубку в изголовье своей кровати…
— Нет, этому не бывать, — сдавленно произнесла она, отступая все дальше и дальше, пока не уперлась спиной в стену конюшни.
Стоун молча следовал за ней, огромный и угрожающий в ночной тьме.
— Прошу тебя! Довольно и того, что…
— Довольно с тебя, но не с меня, — перебил он резко, с пугающим блеском в глазах. — Поцелуи и ласки, как бы смелы они ни были, это всего лишь первый шаг! — Он уперся в стену ладонями с обеих сторон от Тэры, тем самым лишив ее возможности бежать. — Я хочу тебя всю, и ты бы мне это позволила, вот только надо сначала слезть со своего трона…
— Прескотт! Эй, ты где? — послышался оклик Берна Диксона с другой стороны загона.
— На этом чертовом ранчо ни минуты не выкроишь для себя лично! — проворчат Стоун и еще раз чертыхнулся, но руки убрал и поспешно сделал несколько шагов назад. — Эй, я здесь! Что, черт возьми, тебе от меня нужно?
— Мне-то ничего, а вот Лорен Маршалл что-то надумал. — Послышался смешок, и повар спросил тоном ниже: — Что, помешали в самый интересный момент.
Продолжая ворчать, Прескотт пошел прочь, не удостоив Тэру даже взглядом. Кое-как оправившись от потрясения и приведя в порядок платье, девушка бегом бросилась к дому.
То и дело оглядываясь, Теренс Уинслоу крался по крутой тропе к уединенной хижине Ночного Всадника. При этом он проклинал Стоуна, поскольку побаивался высоты, хотя и понимал, что это наилучшее место для встречи. Если появление призрака Пало-Дуро в Кларендоне сошло тому с рук один раз, это не означало, что так будет всегда.
Перед самой хижиной, лепившейся на выступе скалы, газетчик еще раз огляделся и только потом толкнул дверь. Стоун сидел, положив ноги на грубый стол.
— Вы опоздали, Теренс, — констатировал он. — Нельзя заставлять призрак ждать, это может разгневать дьявола, который ему покровительствует.
Уинслоу фыркнул из чистой вежливости, поскольку счел шутку неуместной, и присел на стул напротив. Он был настроен на деловую беседу и не собирался паясничать. Постоянное опасение за дочь сказывалось на нем.
— Ну, как дела в «Даймонде»? — жадно спросил он и подался вперед в ожидании ответа. — Ты, конечно, встречал Тэру? Ее тебе представили?
Стоун кивнул, и колпак, откинутый на плечи, колыхнулся при этом движении. Неспешно убрав ноги со стола, он тоже склонился поближе к гостю и положил подбородок на сплетенные пальцы. Белоснежный плащ совершенно скрадывал очертания его фигуры.
— Да, мы знакомы и видимся, по моему мнению, значительно чаще, чем следовало бы, — угрюмо ответил он. — Ваша дочь слишком любопытна, Теренс, и безрассудна до такой степени, что однажды ночью бросилась в погоню за Ночным Всадником.
— Да уж, она такая, — с невольной улыбкой откликнулся Уинслоу. — Еще девчонкой Тэра была способна докопаться до правды, если уж что-то задевало ее за живое. Это у нее в характере, да и сам я, честно сказать, поощрял эту черту. В привидения она не верит, так что не могу ничего посоветовать, чтобы ее отпугнуть.
— Хорошенькое дело! — возмутился Стоун. — И как, по-вашему, я сумею остаться неузнанным? Правда, я постарался запугать Тэру, но боюсь, ненадолго.
На этот раз газетчик засмеялся и звучно хлопнул себя по ноге.
— Вся в отца! Что сделано, то сделано, Тэру не перевоспитать. Она будет разнюхивать, расспрашивать, присматриваться… один Бог знает, как скоро, но Тэра выйдет на тебя. Впрочем, вряд ли это поставит твою миссию под удар, скорее моя девочка поможет тебе. Может, лучше просто посвятить ее в нашу тайну?
— Ну уж нет, это мой крестовый поход! По-вашему, один, без помощи юбки, я не справлюсь с Мерриком Расселом? Кстати сказать, интересно было бы узнать из первых рук, что подвигло вас на такой подвиг. Зачем вы отпустили дочь прямо в лапы к Меррику? Мне хватает хлопот и без чересчур активной девчонки, болтающейся ночами вокруг ранчо.
— А что я мог поделать? — защищался Уинслоу. — Джулия прилетела в город сразу, как только услышала о приезде Тэры. Я ведь говорил, что они подруги, ничего удивительного, что она с ходу пригласила Тэру в Пало-Дуро. Что касается моей дочери, та ни за что не упустила бы такой шанс. Признаюсь, у меня был и личный интерес. День за днем слоняясь между редакцией и домом, Тэра скоро устала бы. Я три года ждал встречи с ней и не вынесу, если она решит вернуться в Сент-Луис раньше срока. В «Даймонде» я по крайней мере могу с ней повидаться. Джулия настояла, чтобы Меррик пригласил и меня, и видел бы ты выражение его лица в этот момент!
— Ладно! — отмахнулся Стоун, хотя полученная информация мало его порадовала. — Как продвигается расследование? Пули извлекли, конечно. Каково мнение шерифа?
На этот раз отмахнулся Теренс Уинслоу. Со вздохом он пошарил в кармане, выудил пулю и положил в протянутую ладонь Прескотта.
— Пули извлекли, и я попросил сравнить их с этой. Никакого сходства.
Стоун ограничился невнятным раздраженным звуком. Именно для этой цели он раз за разом слонялся по дому Меррика, перемещая объекты, намеренно скрипя полами. Он сделал все, чтобы исчезновение револьвера показалось одной из проделок призрака, — и надо же, все впустую! Неужели хозяин ранчо решил не пачкать рук и нанял убийцу, чтобы разделаться с доном Мигелем?
— Я предупреждал, что такого пройдоху нелегко поймать с поличным. Медальон, кстати сказать, тоже не представляет собой полноценного вещественного доказательства, так что в какой-то мере старый Чавес положил жизнь зря. Поищи другой способ, чтобы заставить Меррика признаться в грехах.
— Я слыхал, что ходят разговоры между теми, кто имел неосторожность вложить деньги в его дело. Пайщики считают, что Меррик присваивает себе часть доходов, но пока у меня нет возможности доказать даже это, — сказал Стоун, не скрывая раздражения. — Догадываюсь, что часть скота так и не достигает рынка. К моменту торгов Меррик уже пересчитывает свою личную долю барыша, и это значит, что кто-то с ним в доле.
— Рад бы помочь тебе, приятель, но не могу. Я тоже немало сил вложил в личное расследование, но куда ни ткнись, никаких следов. — Уинслоу вскочил и начал ходить по хижине кругами. — И все же чутье газетчика никогда еще меня не подводило! Что-то тут есть, что-то не чисто, но к этому мерзавцу не подойдешь. Он уже не раз высказывался насчет моих статей… возможно, разумнее было бы сдружиться с ним…
Стоун пожал плечами, думая о своем. После продолжительного молчания он поднялся и подошел к двери, чтобы вдохнуть ночного воздуха. Полы плаща развевались от каждого движения, как белые крылья.
— Я не оставлю попыток раскусить махинации этого негодяя, Теренс. Не может быть, чтобы он не допустил какого-нибудь просчета, пытаясь замести следы своих тайных сделок. Попробую выяснить точные цифры его оборотов, барыши, численность стад. К тому моменту, как скот начнут перегонять в Хэролд на торги, Меррик должен будет отделить часть для продажи на сторону и где-то ее скрыть, а поскольку такое в одиночку не проделать, может всплыть и личность помощника. Одно могу сказать: это кто-то из ранчеро.
— В таком случае терпение и еще раз терпение, — предостерег Уинслоу. — Ты должен удвоить осторожность, Стоун. Если бы только нам удалось все вытащить на свет Божий! To-тo будет физиономия у Меррика Рассела! А если вдобавок он выяснит, кто такой Ночной Всадник, так запугавший его людей, он умрет от разлития желчи.
— Но не раньше, чем все узнают, что это убийца и мошенник, — добавил Стоун и, так как ему пришло время отправляться на ночную прогулку, попрощался с Уинслоу и вышел.
Глава 8
За два дня, посвященных тому, чтобы всячески избегать Стоуна Прескотта, Тэра полностью утратила душевное равновесие. Ей казалось, что окружающее давит на нее, — первый признак пошатнувшейся психики. К тому же, пусть даже она не сталкивалась со Стоуном лицом к лицу, она издали чувствовала его настойчивый взгляд. Он безмолвно звал ее, и приходилось бороться с собой, чтобы не сделать ответного шага. Такая потеря воли озадачивала и пугала Тэру. Воспоминания об объятиях, прикосновениях и поцелуях Стоуна волновали ее безмерно, она почти желала, чтобы он положил конец ее колебаниям, настояв на своем. Оставалось признать тот факт, что зов плоти в ней сильнее рассудка и она бессильна бороться с этой животной чертой.
Бессильна? Тэра боролась, боролась отчаянно! Но казалось, в ней заключена другая женщина, более низменная, способная все забыть ради страсти. Ласки Стоуна разбудили ее, и она пыталась полностью овладеть личностью Тэры, подчинить ее себе и впредь поступать как вздумается.
В этот вечер девушка стояла у огромного окна гостиной, глядя на закат и не замечая его. Закат между тем горел во всем своем великолепии, а Тэра задумалась о Ночном Всаднике. Он сумел внушить ей страх, почему же тогда она продолжала мысленно тянуться к нему, почему снова и снова видела слишком реальные сны, так что и после пробуждения на губах чувствовались легкие, как дуновение ветерка, поцелуи? Это было еще нелепее, чем увлечься простым ковбоем. Да и что ей в бесплотном призраке теперь, когда Тэра внезапно ощутила собственное тело и оно требовало объятий плотских, горячих и бесстыдных?
И все же, к ее недоумению, образ Ночного Всадника сливался в ее воображении с образом Стоуна Прескотта. И так и эдак пыталась Тэра объяснить странное явление и наконец пришла к выводу, что подсознательно желает повторить давнее сновидение и все, что оно несло с собой. Бесплотный призрак обретал жизнь, стоило наложить на него образ реального обольстителя, и тогда получалось нечто интригующее и притягательное.
Веки сами собой опустились, и в памяти возник белый колпак с прорезями для глаз и рука, поначалу сжимавшая нож, а потом ласкавшая ее. Исчадие ада или создание небес? Почему ее влекли такие странные фантазии? Она как будто находилась тогда под властью каких-то чар, ощущала себя почти обнаженной, и руки были везде, совсем как руки Стоуна, но только их не отделяла от ее тела даже легкая ткань платья. Она была возбуждена, она испытывала упоение и в своей наивности полагала, что только сверхъестественному существу подвластно такое. А потом явился Стоун и опроверг эту уверенность…
Постепенно краски заката начали бледнеть, исчезая за гребнем каньона, но Тэра не спешила отойти от окна, продолжая безмолвную борьбу с собой. Она всегда гордилась умением здраво мыслить. Что изменилось? Неужели достаточно сотрясения мозга, чтобы человек полностью переродился, чтобы начал воображать себе ночные визиты призрака, настолько реального, чтобы целовать и прикасаться?
Да и увлечение Стоуном, если уж на то пошло, немногим лучше. Очарованный принц, ни — чего не скажешь! И все же она напрасно напоминала себе о его безответственности в отношениях с женщинами. Стоун волновал ее, будил желания, его близость была все равно что близость вулкана. В его объятиях Тэра ощущала опаляющий жар сродни тому, что исходит, должно быть, от лавы, все сжигающей на своем пути. Со Стоуном она забывала все свои принципы, как деревенская простушка, которую для этого достаточно ущипнуть за бок.
И что самое ужасное, Тэру все больше занимала мысль, каково однажды оказаться в постели с этим мужчиной, позволить ему все, на чем он так нахально настаивал, и наконец узнать о себе самой всю беспощадную правду. «Нет, ни за что! — каждый раз мысленно восклицала она. — Нужно избегать Стоуна Прескотта, как прокаженного! Пусть Джулия тешит себя надеждой приручить человека вроде него».
Тэра боролась с собой вот уже двое суток, и днем, и во мраке ночи, и чувствовала себя на грани нервного срыва. Возможно, она предпочла бы остаться в Сент-Луисе, если бы знала, что судьба уготовила ей подпасть под сомнительное обаяние простого ковбоя… а возможно, наоборот, бросилась бы навстречу этой авантюре с уверенностью в легкой победе над судьбой.
— Ну, мисс Уинслоу, каково ваше мнение о каньоне Пало-Дуро теперь, когда вы окружены его стенами? — послышалось за ее спиной, и девушка с удивлением узнала голос хозяина дома.
До сих пор Меррик Рассел не выказывал желания вести с ней светскую беседу. Послушно оглядев окружающее, Тэра наткнулась взглядом на загон, в котором Стоун Прескотт пытался надеть на Вулкана седло. Жеребец упрямился, и Джулия, следившая за действиями объездчика, опершись на изгородь, заливалась веселым смехом. Тэра поспешно перевела взгляд на стену каньона, на которой все еще лежал отблеск заката, словно гигант художник мазнул по песчанику оранжевой, желтой и бурой краской.
— Что я могу сказать? Мне еще не приходилось видеть подобную красоту. — ответила она искренне — Да и вообще впечатление от вашего ранчо чудесное. Сент-Луис по сравнению с ним кажется ничем не примечательным городишком.
— А вам не приходило в голову, скольких сил, пота и даже крови потребовалось на обустройство этого ранчо? — спросил Рассел с явственным оттенком горечи.
— Вы как будто сожалеете о затраченных усилиях, — заметила девушка и повернулась.
И снова ей бросилось в глаза неуступчивое, властное и в то же время какое-то безрадостное выражение лица собеседника, Даже во время единственной попытки быть любезным с гостьей Меррик пребывал в своем собственном мире, и его общение было лишь внешним, вымученным. Впервые Тэре пришло в голову, что этот человек, может быть, по-своему несчастен.
— Я делаю все, что могу, чтобы сохранить «Даймонд», — ответил Меррик брюзгливо. — Никто не может понять, чего это стоит, даже мой родной брат при жизни доставлял мне одни неприятности. Я из кожи вон лез, чтобы превратить ранчо в подлинный рай для скотоводов, а Верной только шире расставлял пальцы, чтобы имущество просачивалось сквозь щели. С его стороны подло призраком таскаться по Пало-Дуро… — На мгновение в его глубоко посаженных глазах сверкнула ненависть, но потом он опомнился и снова ушел в себя. — Ладно, это дело прошлое. Одно могу сказать: все мало-мальски стоящее в этой жизни не достается даром.
Интересно, что в изображении Меррика Рассела Ночной Всадник был видением злобным, мстительным, жадным и подлым, в то время как в сознании Тэры он являл более сглаженные, а порой и обаятельные черты. Возможно, среди всего прочего хозяин ранчо был подвержен мании преследования.
Между тем Меррик отхлебнул кофе из чашки, которую держал в руке, и продолжал беседу:
— Мало того, что по моей земле бродит привидение, беспокоя скот, отпугивая наемных работников, так еще и ваш отец решил объявить против меня крестовый поход.
Только тут Тэре стала ясна цель начатого разговора, и она внутренне напряглась, готовясь выслушать упреки. — Теренс Уинслоу ведет себя так, будто за мной числится десяток тяжких преступлений, которые нужно во что бы то ни стало обнародовать, — с невыразимой горечью продолжал Меррик. — Вы, конечно, слышали слухи? Что Верной погиб по моей вине, что это было подстроено. Ложь! Знаете, как все было на самом деле? Нам только что пригнали стадо молоденьких бычков, и вечно голодные бродяги-команчеро решили отбить парочку. В суматохе это было бы нетрудно сделать, поэтому они нарочно привели стадо в неистовство, а поскольку Верной в тот момент осматривал полученных животных, он оказался в самой гуще. Надежды на спасение не было никакой, и я только погиб бы вместе с ним, если бы сунулся под копыта. Не правда ли, очень легко обвинить человека? Особенно, если завидуешь его богатству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46