Путь подвижника к высшему блаженству был сложным и распадался, согласно «Йога-сутре», на несколько этапов.
Первый этап — яма (воздержание) — представлял собой обычную аскезу. Приступающий к йоге должен был призвать на помощь все силы своей нравственной воли и прежде всего отказаться причинять вред живым существам. Кроме этого, он должен был быть правдив, бескорыстен, терпелив и целомудрен. Ибо никакой духовный рост невозможен без предварительного упражнения в добродетели.
Вторая ступень — нияма (чистота) — была сходна с первой и включала в себя дисциплину сердца, ума и тела. Ее основа заключалась в размышлении над священными текстами, телесной и духовной чистоте, овладении желаниями и тапасе — контроле над стихийной силой, присущей человеку. (Это понималось не в смысле простого подавления жизненной энергии, но в претворении ее в созидательную активность. «Самообуздание, — читаем мы в Мокша-Дхарме, — развивает мощь».)
Третий этап — асана тесно связан с Хатха-йогой, то есть йогой, относящейся к телесной жизни человека. (Асаны — это положения тела, в которых упражняющийся пребывает некоторое время, как правило, неподвижно. Позднейшие йоги разработали около 840 000 асан, впрочем, они уже не относятся непосредственно к Раджа-йоге, а преследуют преимущественно медицинские, оздоровительные цели. Сам же Патанджали и его предшественники имели в виду лишь добиться власти над физическими процессами, которые, предоставленные сами себе, могли стать помехой для духовного восхождения. Самопроизвольная каталепсия, неуязвимость в состоянии транса, ограниченность пищи до ничтожного количества, исчезновение пульса — все эти явления у йогов показывают, насколько велика власть духа, укрепленного тренировкой, и какое большое влияние способен он оказать на тело.)
Четвертая ступень — пранаяма целиком посвящалась правильной постановке дыхания, которое играет в йоге огромную роль. (Само слово «прана» не означает дыхание.
Это название энергии, пронизывающей всю Вселенную.) С помощью дыхания человек должен был научиться «управлять жизненными токами», овладевал способностью воспринимать и удерживать в себе космическую силу, которая приобщала его к ритму, созвучному ритму Вселенной. Это помогало замедлить естественные процессы и освободиться от разъедающего воздействия времени. Таким образом, пранаяма приводила все существо человека в состояние полной гармонии.
На пятой ступени — пратьяхара — йог овладевал способностью обуздывать свои чувства. Он отвращался от всего внешнего и всего, что мешало самоуглублению и словно собирал дух в фокусе своего внутреннего мира. Это достигалось способностью отключать свои чувства от внешних впечатлений. В «Мокша-Дхарме» говорится: «Знающий йогу не должен воспринимать звука ухом, чувствовать касаний кожей, воспринимать образ глазом, а языком — вкус. Глубоким размышлением он должен отогнать все запахи».
Овладевший всеми этими приемами, мог переходить к высшей йоге — самьяме, которая имела три ступени: дхьяну, или концентрацию сознания, дхарну, или созерцание, и, наконец, сверхпознание — самадхи. Концентрация сознания достигалась посредством многих приемов. Например, длительным сосредоточением на какой-либо фразе, части тела (на кончике носа, языка или на небе). При переходе на уровень дхарны йог учился удерживать свою мысль на каком-нибудь определенном предмете. Постепенно и этот предмет становился лишним, и йог достигал полной прострации, самого сознания в чистом виде, когда лишь тонкая нить удерживала его в царстве Пракрити. Для Патанджали это был последний рывок перед полным уходом из мира материального, когда окончательно спадает пелена и истинное «я» подвижника, его пуруша, парит, разобщенное со временем, отягощавшим его. Так завершался путь йога, который достигал единения с богом — Ишварой. Признавая, в отличие от мудрецов сакхьи, существование Бога, Патанджали не разделял многих расхожих идей о нем, например, идею сотворения мира Ишвара — это не создатель Вселенной, и вообще вопрос о создании в йоге не поднимается. Но, тогда, что такое Ишвара? «В нем становится бесконечным всеведение, которое у других — в зачатке, — говорит Патанджали. Он — Учитель самых древних учителей, Существо, не ограниченное временем». Можно поэтому утверждать, что Ишвара — это неограниченное знание Ишвара пребывает в вечном покое и бездействии и потому не в силах спасти человека, но он ободряет ищущего примером своего блаженного бытия. В дальнейшем последователи Патанджали отказались от учения об Ишваре (которое действительно очень мало давало человеку) и вновь связали свою доктрину с мистикой Упанишад.
Конечной целью йоги, как и в древние времена, было объявлено слияние с Мировым Духом. Но и после этого число сторонников йоги оставалось незначительным, ибо большинство людей не могло принять основное положение этого вероучения, заключавшееся в том, что Бог открывается лишь одиночкам-аскетам, достигшим абсолютного бесстрастия и навсегда порвавшими с земной жизнью.
Нанак
Основатель религии сикхов гуру Нанак, чье вероучение представляет собой замечательный синтез мусульманской и индусской культур, родился в октябре (или апреле) 1469 г в Пенджабе, в небольшом местечке Тальванди, близ Лахора. Его отец был патвари (чиновник, занимавшийся сбором поземельного налога) и, видимо, принадлежал к касте кшатрий. В Пенджабе в то время можно было встретить представителей многих религий. С XI в. в этом районе стал распространяться ислам, и в XVI в мусульмане составляли около половины всего местного населения. Это оказало огромное влияние на формирование мировоззрения Нанака (Считается, что именно из ислама в форме распространенного в то время в Пенджабе суфизма Нанак заимствовал одну из основополагающих идей своего вероучения, что Бог — это добро и любовь).
В семь лет Нанак поступил в деревенскую школу. От природы он был наделен незаурядными качествами — острым умом, наблюдательностью и здравым смыслом. Как свидетельствует легенда, он уже в детстве проявил удивительные способности. Так, когда учитель захотел объяснить детям, что такое алфавит, Нанак, хотя никогда раньше не учился грамоте, объяснил значение всех букв. Последователи сикхизма верят, что это было первое Божественное Откровение, полученное будущим гуру. На его современников это чудо тоже произвело большое впечатление Потрясенный учитель поклонился мальчику, затем отвел его домой и сказал отцу «Мехтаджи, ваш сын — пророк, пришедший освободить узников эпохи тьмы. Ему суждено стать Учителем для всего мира, а мне нечему его учить». Однако в дальнейшем Нанак все-таки прошел обучение в индуистской и мусульманской школах и, прежде чем начать проповедовать свое учение, хорошо изучил Веды и Коран. Считается, впрочем, что вдохновение пришло к нему не от этих священных книг, а от самого Бога.
Были и другие чудесные знамения, свидетельствующие о богоизбранности юного сына патвари. Рассказывают, что однажды, когда Нанак пас буйволов, он задремал под деревом и стадо потоптало всходы на соседнем поле. Хозяин увидел, что его урожай уничтожен, пришел в ярость и подал жалобу начальнику местной управы. Тот послал за Нанаком и его отцом, чтобы рассудить спор. В ответ на предъявленные ему обвинения, Нанак возразил, что всходам не было причинено никакого вреда, скорее на них простерлось благословение Господа. Послали осмотреть поле, и ко всеобщему удивлению, не нашли на нем никаких следов нанесенного ущерба. Напротив, всходы были вдвое пышнее, чем раньше. В другой раз Нанак был послан пасти буйволов и снова заснул под деревом. Когда солнце поднялось выше, тень сместилась. И тут большая кобра выползла из своего гнезда, поднялась над лицом Нанака, отбрасывая на него тень от своего капюшона, и стояла так до тех пор, пока мальчик не проснулся.
Когда Нанак подрос, он стал избегать общества и стремиться к уединенным размышлениям. Отец, не понимавший его духовного величия, считал, что сын попусту теряет время, и хотел, чтобы Нанак занялся торговлей. Однажды он дал ему 20 рупий и послал в ближайший город купить таких товаров, которые потом можно выгодно продать. По дороге Нанак встретил группу аскетов, уже несколько дней не вкушавших пищи. Он купил им еды, истратив на это все деньги. Узнав, как были потрачены его 20 рупий, отец сильно досадовал на сына, но тот отвечал, что более выгодной сделки заключить было просто невозможно. Тогда отец решил женить Нанака (которому тогда еще не было 18 лет) и подыскал ему жену в соседнем селении. Она родила будущему гуру двоих сыновей, однако Нанак не сделался от этого ни домовитее, ни предприимчивее. Наконец, муж его старшей сестры устроил юношу на должность кладовщика государственного зернохранилища. Нанак очень добросовестно исполнял свои обязанности, и никто из страждущих не уходил от него без помощи. Начальство вскоре заподозрило, что он чересчур щедро раздает государственное зерно (так оно и было на самом деле ибо Нанак отпускал нуждающимся хлеб без всякой меры).
Устроили проверку, но оказалось, что документация у него в полном порядке и никакой недостачи нет. Это также было расценено как чудо. Впрочем, Нанак не долго оставался на своем месте. Вскоре он сам подал прошение об отставке, так как понял, что пришла пора приступить к выполнению своей божественной миссии.
Говорят, что к этому его подтолкнуло следующее важное событие. Однажды Нанак купался в реке Баин и внезапно исчез в воде. Не появлялся он три дня. В этот период таинственного отсутствия ему было видение Всемогущего Бога, который велел ему оставить все дела и идти проповедовать миру Божественное имя (НАМ). По свидетельству самого Нанака, Господь сказал ему:
«Привет тебе, о Нанак, погрузившийся в НАМ!
Теперь иди и делай то, для чего ты рожден.
Дела людей кали-юги страшны, духом они опустились до предела.
Они поклоняются множеству богов, позабыли Имя и погрязли в грехе.
Иди, проповедуй любовь и преданность Имени, и облегчиться бремя жизни.
Иди, восславь Имя Господа, уничтожь лицемерие».
В другом месте Нанак говорит:
«Поэтому праздному мне Бог доверил Свою работу:
День и ночь мне говорил Всемогущий: иди воспевай мне хвалу…»
Господь открыл ему тогда и другие важные истины, так что, когда Нанак вновь появился из воды, он был уже призванным пророком Божьим — гуру, и с этого мгновения началось его служение Богу. Бросив дом и торговлю, он вместе с мусульманином по имени Мардана отправился в 1499 г. в странствие по Индии. В своих скитаниях по стране, которые продолжались более 20 лет, Нанак обошел все святыни индуистов, мусульман, буддистов, джайнистов, йогов, встречался с людьми различных исповеданий, представителями различных культур и рас. Со всеми он вступал в разговоры и всех старался приобщить к своей вере.
Проповедуемое им вероучение, опиравшееся на некоторые догматы ислама и брахманизма, было ярким и цельным. Нанак не признавал поклонения богам и богиням, камням, статуям, идолам, животным, изображениям или! гробницам. Он говорил, что прославлять следует только Единого Бога, Не имеющего форм. Основой всех основ, началом всех начал он провозгласил Бога-Создателя, Бога-Абсолюта, Бога-Истину, лишенного каких-либо признаков «очеловеченного божества».
«Невидимый, Бесконечный, недосягаемый, Непостижимый Бог
Неподвластен смерти или предопределению.
Он не принадлежит ни к какой касте, не рожденный,
Он существует сам по себе, не знающий страха или сомнения…!
Он не имеет формы или очертаний;
Он являет Себя через истинное слово.
Он не имеет ни матери, ни отца, ни сына, ни родственников…
Он — чистый, нескончаемый и беспредельный, всякий свет — Твой, о Господи…»
Бог одновременно имперсонален и личностей. Имперсональный Бог не имеет формы и недосягаем для человека. Он существовал извечно прежде всего.
«Не было ни ночи, ни дня,
Не было ни океана, ни луны,
Ни солнца, ни воды, ни воздуха —
Всюду был Бог.
Не было богов, живущих высоко на небесах,
Ни Брахмы, ни Вишну, ни Шивы.
Был только Он, — вечный, — и ничего более…»
До сотворения мира Бог пребывал Абсолютно Сам по Себе, будучи Не имеющим форм.
Становясь проявленным, Он сначала придал Себе форму НАМ (Божественного имени), а затем сотворил Природу. После сотворения Природы, Он не отделился от нее, напротив, Он поддерживает Свое творение собственным присутствием в нем и наслаждается этим. Окружающий нас мир — не иллюзия Он вполне реален, он — порождение непостижимой Божественной Воли.
Когда Бог являет Себя в Своем творении, он становится личностным и доступным.
Исток не имеет форм, а весть мир есть Его личностная форма. Однако никакая форма, сколь бы универсальна она ни была, не является независимой от Него.
Бесконечный Бог может проявить Себя в неисчислимом множестве вещей, но ни одно множество конечных вещей не может быть эквивалентно Бесконечному.
Бог — вездесущ, Он в поле и в мастерской ремесленника, так же как и в святилище.
Он в самом человеке. («Бог сокрыт в каждом сердце, — учил Нанак, — свет Его — в каждом сердце…»). Для того чтобы молиться Богу, незачем ходить в храм или мечеть. (Нанак во время проповедей неоднократно подчеркивал своими речами и своими поступками эту важнейшую для него мысль. Пишут, например, что во время путешествия в священный город мусульман — Мекку — ему пришлось заночевать в мечете, и он лег спать, вытянув ноги в сторону Каабы. Служитель храма, толкнув его, воскликнул: «Кто этот неверный, спящий ногами к дому Господа?» Нанак ответил ему: «Ты думаешь, что если я сплю ногами к дому Бога, то проявляю непочтительность? Но попробуй повернуть их в ту сторону, где бы не обитал Бог…»)
Цель человеческой жизни, учил Нанак, состоит не в том, чтобы избежать ада или попасть в рай, но в искании Бога и обретении единства с Ним. Человеческую жизнь он рассматривал как возможность достижения этой цели, и если эту возможность упустить, человек возвращается к циклу рождений и воплощается вновь. Положение человека в нынешней жизни предопределено его прошлыми рождениями и прошлыми жизнями. В этом смысле взгляды Нанака восходили к традиционному догмату индуизма о карме. Он писал: «Вся жизнь создана по Его предопределению, Его предопределением один занимает высокое положение, другой — низкое.
Радость и наказание — все дается по Его предопределению».
Но в отличие от индуистов Нанак был далек от признания кармы как рока, против которого человек беспомощен. Он твердо верил в возможность ее изменения. Бремя наших прошлых грехов, основа кармы, может быть разрушено и разрушается милостью Бога Средством избавления от кармы (и это было очень важно!) Нанак объявлял единение с Богом, достигаемое человеком благодаря беспредельной вере и преданности Ему, благодаря полному растворению своего «я» в любви к Всевышнему.
Любовь к Богу не совместима с себялюбием. Нанак писал:
«Там, где есть «я»,
Там Бога нет.
Там, где есть Бог,
«я» там нет…»
Искренняя вера — вот что заменяет и подвижничество, и служение идолам, и паломничества. Нанак полностью отвергал представления о том, что спасения можно достигнуть при помощи каких-либо постов, ритуалов или Церемоний. Он отрицал принципы йоги, умерщвление плоти, самоистязание, покаяние и аскетизм. Он говорил:
«Вера — не латанная одежда, не посох йога, не пятна грязи на теле Вера — не ношение серег, не обритая голова, не игра на флейтах.
Будь чистым среди нечистоты мира; так ты найдешь путь веры».
Вместо сложного мусульманского или индуистского ритуала, при котором между человеком и Богом обязательно присутствует посредник в лице брахмана или муллы, Нанак утверждал прямое и необремененное внешней обрядностью общение человека и Бога. Любой человек, вне зависимости от своего вероисповедания, может обратиться к Богу и будет услышан Им. Так Нанак никогда не предлагал мусульманину или индуисту отречься от своей религии ради того, чтобы стать его учениками.
Напротив, он говорил, что для обретения спасения мусульманин должен стать истинным мусульманином, а индуист — истинным индуистом. Однажды его спросили. «Кто выше — индуист или мусульманин?» «Без добрых дел, — отвечал Нанак, — и то и другое — тщета. Превосходство состоит в делах, а не в вере». Он часто повторял: «Нет ни индусов, ни мусульман, есть только люди». Главное, чтобы их молитва шла из самой глубины души. Пишут, что один знакомый Наваб сказал ему однажды: «Если нет никакой разницы между индуистами и мусульманами, почему ты не присоединяешься к нам во время совершения намаза (исламской молитвы)?» Нанак согласился принять участие в совершении намаза, возглавлявшегося кази. Когда намаз начался, кази и Наваб, молясь, падали на колени и совершали поклоны, а Нанак стоял неподвижно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Первый этап — яма (воздержание) — представлял собой обычную аскезу. Приступающий к йоге должен был призвать на помощь все силы своей нравственной воли и прежде всего отказаться причинять вред живым существам. Кроме этого, он должен был быть правдив, бескорыстен, терпелив и целомудрен. Ибо никакой духовный рост невозможен без предварительного упражнения в добродетели.
Вторая ступень — нияма (чистота) — была сходна с первой и включала в себя дисциплину сердца, ума и тела. Ее основа заключалась в размышлении над священными текстами, телесной и духовной чистоте, овладении желаниями и тапасе — контроле над стихийной силой, присущей человеку. (Это понималось не в смысле простого подавления жизненной энергии, но в претворении ее в созидательную активность. «Самообуздание, — читаем мы в Мокша-Дхарме, — развивает мощь».)
Третий этап — асана тесно связан с Хатха-йогой, то есть йогой, относящейся к телесной жизни человека. (Асаны — это положения тела, в которых упражняющийся пребывает некоторое время, как правило, неподвижно. Позднейшие йоги разработали около 840 000 асан, впрочем, они уже не относятся непосредственно к Раджа-йоге, а преследуют преимущественно медицинские, оздоровительные цели. Сам же Патанджали и его предшественники имели в виду лишь добиться власти над физическими процессами, которые, предоставленные сами себе, могли стать помехой для духовного восхождения. Самопроизвольная каталепсия, неуязвимость в состоянии транса, ограниченность пищи до ничтожного количества, исчезновение пульса — все эти явления у йогов показывают, насколько велика власть духа, укрепленного тренировкой, и какое большое влияние способен он оказать на тело.)
Четвертая ступень — пранаяма целиком посвящалась правильной постановке дыхания, которое играет в йоге огромную роль. (Само слово «прана» не означает дыхание.
Это название энергии, пронизывающей всю Вселенную.) С помощью дыхания человек должен был научиться «управлять жизненными токами», овладевал способностью воспринимать и удерживать в себе космическую силу, которая приобщала его к ритму, созвучному ритму Вселенной. Это помогало замедлить естественные процессы и освободиться от разъедающего воздействия времени. Таким образом, пранаяма приводила все существо человека в состояние полной гармонии.
На пятой ступени — пратьяхара — йог овладевал способностью обуздывать свои чувства. Он отвращался от всего внешнего и всего, что мешало самоуглублению и словно собирал дух в фокусе своего внутреннего мира. Это достигалось способностью отключать свои чувства от внешних впечатлений. В «Мокша-Дхарме» говорится: «Знающий йогу не должен воспринимать звука ухом, чувствовать касаний кожей, воспринимать образ глазом, а языком — вкус. Глубоким размышлением он должен отогнать все запахи».
Овладевший всеми этими приемами, мог переходить к высшей йоге — самьяме, которая имела три ступени: дхьяну, или концентрацию сознания, дхарну, или созерцание, и, наконец, сверхпознание — самадхи. Концентрация сознания достигалась посредством многих приемов. Например, длительным сосредоточением на какой-либо фразе, части тела (на кончике носа, языка или на небе). При переходе на уровень дхарны йог учился удерживать свою мысль на каком-нибудь определенном предмете. Постепенно и этот предмет становился лишним, и йог достигал полной прострации, самого сознания в чистом виде, когда лишь тонкая нить удерживала его в царстве Пракрити. Для Патанджали это был последний рывок перед полным уходом из мира материального, когда окончательно спадает пелена и истинное «я» подвижника, его пуруша, парит, разобщенное со временем, отягощавшим его. Так завершался путь йога, который достигал единения с богом — Ишварой. Признавая, в отличие от мудрецов сакхьи, существование Бога, Патанджали не разделял многих расхожих идей о нем, например, идею сотворения мира Ишвара — это не создатель Вселенной, и вообще вопрос о создании в йоге не поднимается. Но, тогда, что такое Ишвара? «В нем становится бесконечным всеведение, которое у других — в зачатке, — говорит Патанджали. Он — Учитель самых древних учителей, Существо, не ограниченное временем». Можно поэтому утверждать, что Ишвара — это неограниченное знание Ишвара пребывает в вечном покое и бездействии и потому не в силах спасти человека, но он ободряет ищущего примером своего блаженного бытия. В дальнейшем последователи Патанджали отказались от учения об Ишваре (которое действительно очень мало давало человеку) и вновь связали свою доктрину с мистикой Упанишад.
Конечной целью йоги, как и в древние времена, было объявлено слияние с Мировым Духом. Но и после этого число сторонников йоги оставалось незначительным, ибо большинство людей не могло принять основное положение этого вероучения, заключавшееся в том, что Бог открывается лишь одиночкам-аскетам, достигшим абсолютного бесстрастия и навсегда порвавшими с земной жизнью.
Нанак
Основатель религии сикхов гуру Нанак, чье вероучение представляет собой замечательный синтез мусульманской и индусской культур, родился в октябре (или апреле) 1469 г в Пенджабе, в небольшом местечке Тальванди, близ Лахора. Его отец был патвари (чиновник, занимавшийся сбором поземельного налога) и, видимо, принадлежал к касте кшатрий. В Пенджабе в то время можно было встретить представителей многих религий. С XI в. в этом районе стал распространяться ислам, и в XVI в мусульмане составляли около половины всего местного населения. Это оказало огромное влияние на формирование мировоззрения Нанака (Считается, что именно из ислама в форме распространенного в то время в Пенджабе суфизма Нанак заимствовал одну из основополагающих идей своего вероучения, что Бог — это добро и любовь).
В семь лет Нанак поступил в деревенскую школу. От природы он был наделен незаурядными качествами — острым умом, наблюдательностью и здравым смыслом. Как свидетельствует легенда, он уже в детстве проявил удивительные способности. Так, когда учитель захотел объяснить детям, что такое алфавит, Нанак, хотя никогда раньше не учился грамоте, объяснил значение всех букв. Последователи сикхизма верят, что это было первое Божественное Откровение, полученное будущим гуру. На его современников это чудо тоже произвело большое впечатление Потрясенный учитель поклонился мальчику, затем отвел его домой и сказал отцу «Мехтаджи, ваш сын — пророк, пришедший освободить узников эпохи тьмы. Ему суждено стать Учителем для всего мира, а мне нечему его учить». Однако в дальнейшем Нанак все-таки прошел обучение в индуистской и мусульманской школах и, прежде чем начать проповедовать свое учение, хорошо изучил Веды и Коран. Считается, впрочем, что вдохновение пришло к нему не от этих священных книг, а от самого Бога.
Были и другие чудесные знамения, свидетельствующие о богоизбранности юного сына патвари. Рассказывают, что однажды, когда Нанак пас буйволов, он задремал под деревом и стадо потоптало всходы на соседнем поле. Хозяин увидел, что его урожай уничтожен, пришел в ярость и подал жалобу начальнику местной управы. Тот послал за Нанаком и его отцом, чтобы рассудить спор. В ответ на предъявленные ему обвинения, Нанак возразил, что всходам не было причинено никакого вреда, скорее на них простерлось благословение Господа. Послали осмотреть поле, и ко всеобщему удивлению, не нашли на нем никаких следов нанесенного ущерба. Напротив, всходы были вдвое пышнее, чем раньше. В другой раз Нанак был послан пасти буйволов и снова заснул под деревом. Когда солнце поднялось выше, тень сместилась. И тут большая кобра выползла из своего гнезда, поднялась над лицом Нанака, отбрасывая на него тень от своего капюшона, и стояла так до тех пор, пока мальчик не проснулся.
Когда Нанак подрос, он стал избегать общества и стремиться к уединенным размышлениям. Отец, не понимавший его духовного величия, считал, что сын попусту теряет время, и хотел, чтобы Нанак занялся торговлей. Однажды он дал ему 20 рупий и послал в ближайший город купить таких товаров, которые потом можно выгодно продать. По дороге Нанак встретил группу аскетов, уже несколько дней не вкушавших пищи. Он купил им еды, истратив на это все деньги. Узнав, как были потрачены его 20 рупий, отец сильно досадовал на сына, но тот отвечал, что более выгодной сделки заключить было просто невозможно. Тогда отец решил женить Нанака (которому тогда еще не было 18 лет) и подыскал ему жену в соседнем селении. Она родила будущему гуру двоих сыновей, однако Нанак не сделался от этого ни домовитее, ни предприимчивее. Наконец, муж его старшей сестры устроил юношу на должность кладовщика государственного зернохранилища. Нанак очень добросовестно исполнял свои обязанности, и никто из страждущих не уходил от него без помощи. Начальство вскоре заподозрило, что он чересчур щедро раздает государственное зерно (так оно и было на самом деле ибо Нанак отпускал нуждающимся хлеб без всякой меры).
Устроили проверку, но оказалось, что документация у него в полном порядке и никакой недостачи нет. Это также было расценено как чудо. Впрочем, Нанак не долго оставался на своем месте. Вскоре он сам подал прошение об отставке, так как понял, что пришла пора приступить к выполнению своей божественной миссии.
Говорят, что к этому его подтолкнуло следующее важное событие. Однажды Нанак купался в реке Баин и внезапно исчез в воде. Не появлялся он три дня. В этот период таинственного отсутствия ему было видение Всемогущего Бога, который велел ему оставить все дела и идти проповедовать миру Божественное имя (НАМ). По свидетельству самого Нанака, Господь сказал ему:
«Привет тебе, о Нанак, погрузившийся в НАМ!
Теперь иди и делай то, для чего ты рожден.
Дела людей кали-юги страшны, духом они опустились до предела.
Они поклоняются множеству богов, позабыли Имя и погрязли в грехе.
Иди, проповедуй любовь и преданность Имени, и облегчиться бремя жизни.
Иди, восславь Имя Господа, уничтожь лицемерие».
В другом месте Нанак говорит:
«Поэтому праздному мне Бог доверил Свою работу:
День и ночь мне говорил Всемогущий: иди воспевай мне хвалу…»
Господь открыл ему тогда и другие важные истины, так что, когда Нанак вновь появился из воды, он был уже призванным пророком Божьим — гуру, и с этого мгновения началось его служение Богу. Бросив дом и торговлю, он вместе с мусульманином по имени Мардана отправился в 1499 г. в странствие по Индии. В своих скитаниях по стране, которые продолжались более 20 лет, Нанак обошел все святыни индуистов, мусульман, буддистов, джайнистов, йогов, встречался с людьми различных исповеданий, представителями различных культур и рас. Со всеми он вступал в разговоры и всех старался приобщить к своей вере.
Проповедуемое им вероучение, опиравшееся на некоторые догматы ислама и брахманизма, было ярким и цельным. Нанак не признавал поклонения богам и богиням, камням, статуям, идолам, животным, изображениям или! гробницам. Он говорил, что прославлять следует только Единого Бога, Не имеющего форм. Основой всех основ, началом всех начал он провозгласил Бога-Создателя, Бога-Абсолюта, Бога-Истину, лишенного каких-либо признаков «очеловеченного божества».
«Невидимый, Бесконечный, недосягаемый, Непостижимый Бог
Неподвластен смерти или предопределению.
Он не принадлежит ни к какой касте, не рожденный,
Он существует сам по себе, не знающий страха или сомнения…!
Он не имеет формы или очертаний;
Он являет Себя через истинное слово.
Он не имеет ни матери, ни отца, ни сына, ни родственников…
Он — чистый, нескончаемый и беспредельный, всякий свет — Твой, о Господи…»
Бог одновременно имперсонален и личностей. Имперсональный Бог не имеет формы и недосягаем для человека. Он существовал извечно прежде всего.
«Не было ни ночи, ни дня,
Не было ни океана, ни луны,
Ни солнца, ни воды, ни воздуха —
Всюду был Бог.
Не было богов, живущих высоко на небесах,
Ни Брахмы, ни Вишну, ни Шивы.
Был только Он, — вечный, — и ничего более…»
До сотворения мира Бог пребывал Абсолютно Сам по Себе, будучи Не имеющим форм.
Становясь проявленным, Он сначала придал Себе форму НАМ (Божественного имени), а затем сотворил Природу. После сотворения Природы, Он не отделился от нее, напротив, Он поддерживает Свое творение собственным присутствием в нем и наслаждается этим. Окружающий нас мир — не иллюзия Он вполне реален, он — порождение непостижимой Божественной Воли.
Когда Бог являет Себя в Своем творении, он становится личностным и доступным.
Исток не имеет форм, а весть мир есть Его личностная форма. Однако никакая форма, сколь бы универсальна она ни была, не является независимой от Него.
Бесконечный Бог может проявить Себя в неисчислимом множестве вещей, но ни одно множество конечных вещей не может быть эквивалентно Бесконечному.
Бог — вездесущ, Он в поле и в мастерской ремесленника, так же как и в святилище.
Он в самом человеке. («Бог сокрыт в каждом сердце, — учил Нанак, — свет Его — в каждом сердце…»). Для того чтобы молиться Богу, незачем ходить в храм или мечеть. (Нанак во время проповедей неоднократно подчеркивал своими речами и своими поступками эту важнейшую для него мысль. Пишут, например, что во время путешествия в священный город мусульман — Мекку — ему пришлось заночевать в мечете, и он лег спать, вытянув ноги в сторону Каабы. Служитель храма, толкнув его, воскликнул: «Кто этот неверный, спящий ногами к дому Господа?» Нанак ответил ему: «Ты думаешь, что если я сплю ногами к дому Бога, то проявляю непочтительность? Но попробуй повернуть их в ту сторону, где бы не обитал Бог…»)
Цель человеческой жизни, учил Нанак, состоит не в том, чтобы избежать ада или попасть в рай, но в искании Бога и обретении единства с Ним. Человеческую жизнь он рассматривал как возможность достижения этой цели, и если эту возможность упустить, человек возвращается к циклу рождений и воплощается вновь. Положение человека в нынешней жизни предопределено его прошлыми рождениями и прошлыми жизнями. В этом смысле взгляды Нанака восходили к традиционному догмату индуизма о карме. Он писал: «Вся жизнь создана по Его предопределению, Его предопределением один занимает высокое положение, другой — низкое.
Радость и наказание — все дается по Его предопределению».
Но в отличие от индуистов Нанак был далек от признания кармы как рока, против которого человек беспомощен. Он твердо верил в возможность ее изменения. Бремя наших прошлых грехов, основа кармы, может быть разрушено и разрушается милостью Бога Средством избавления от кармы (и это было очень важно!) Нанак объявлял единение с Богом, достигаемое человеком благодаря беспредельной вере и преданности Ему, благодаря полному растворению своего «я» в любви к Всевышнему.
Любовь к Богу не совместима с себялюбием. Нанак писал:
«Там, где есть «я»,
Там Бога нет.
Там, где есть Бог,
«я» там нет…»
Искренняя вера — вот что заменяет и подвижничество, и служение идолам, и паломничества. Нанак полностью отвергал представления о том, что спасения можно достигнуть при помощи каких-либо постов, ритуалов или Церемоний. Он отрицал принципы йоги, умерщвление плоти, самоистязание, покаяние и аскетизм. Он говорил:
«Вера — не латанная одежда, не посох йога, не пятна грязи на теле Вера — не ношение серег, не обритая голова, не игра на флейтах.
Будь чистым среди нечистоты мира; так ты найдешь путь веры».
Вместо сложного мусульманского или индуистского ритуала, при котором между человеком и Богом обязательно присутствует посредник в лице брахмана или муллы, Нанак утверждал прямое и необремененное внешней обрядностью общение человека и Бога. Любой человек, вне зависимости от своего вероисповедания, может обратиться к Богу и будет услышан Им. Так Нанак никогда не предлагал мусульманину или индуисту отречься от своей религии ради того, чтобы стать его учениками.
Напротив, он говорил, что для обретения спасения мусульманин должен стать истинным мусульманином, а индуист — истинным индуистом. Однажды его спросили. «Кто выше — индуист или мусульманин?» «Без добрых дел, — отвечал Нанак, — и то и другое — тщета. Превосходство состоит в делах, а не в вере». Он часто повторял: «Нет ни индусов, ни мусульман, есть только люди». Главное, чтобы их молитва шла из самой глубины души. Пишут, что один знакомый Наваб сказал ему однажды: «Если нет никакой разницы между индуистами и мусульманами, почему ты не присоединяешься к нам во время совершения намаза (исламской молитвы)?» Нанак согласился принять участие в совершении намаза, возглавлявшегося кази. Когда намаз начался, кази и Наваб, молясь, падали на колени и совершали поклоны, а Нанак стоял неподвижно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104