Эта сумма — только малая часть всех денег, украденых адвокатами у людей. Фонды штатов не в состоянии покрыть всех потерь и компенсируют лишь незначительный процент.
8) Увеличилось число адвокатов, попадающих за решетку за воровство.
Наиболее типичны случаи, когда адвокаты воруют у своих клиентов или партнеров, представляя к оплате ложные счета за работу или требования о компенсации расходов.
Далее Лиза Лерман спрашивает «А почему мы жадные?» и пускается в анализ культурных особенностей общества потребления.
Одним из спусковых крючков жадности она считает высокую конкуренцию, как между адвокатскими конторами, так и между работниками внутри каждой конторы. Конкуренция часто порождает нездоровую атмосферу — ревность, завистничество, подсиживание. Другой причиной автор считает напряженный рабочий график, часто приводящий к подрыву здоровья и расстройству семейных отношений. В патологическом стремлении к богатству автор видит попытку компенсировать отсутствие нормальной жизни.
В качестве примера морального разложения слуг закона приведена история супружеской пары из Чикаго Гарри и Морин Фэйрчайлд (Gary and Maureen Fairchild). Оба супруга считались успешными адвокатами, и официальный годовой доход семейной пары за 1994 год составлял $800 000 (восемьсот тысяч долларов). Оба: и муж, и жена — попались на крупном воровстве, были лишены адвокатских лицензий и отданы под суд.
Что заставило их воровать? Пусть с этим вопросом разбираются клинические психологи. Но, если у меня возникнут недоразумения с соседями, я постараюсь договориться по-хорошему, в крайнем случае — плюнуть и забыть обиду и до последней возможности избегать того, чтобы доверять свою судьбу акулам, стервятникам и змеям.
Одним из краеугольных камней либерализма и свободного рынка считается так называемая «свобода контракта» (freedom of contract). Она определяется как свобода индивидуумов и корпораций заключать между собой любые соглашения без вмешательства со стороны властей.[199] На первый взгляд — прекрасное правило, но только тогда, когда в договорные отношения входят стороны приблизительно равные по своему статусу и возможностям, в противном случае «свобода контракта» приводит к откровенному подавлению слабых сильными.
В эпоху раннего капитализма принцип «свободы контракта» входил в прямое противоречие с любыми попытками правительства обуздать рыночную стихию, такими как минимальная зарплата, фиксированые цены или антимонопольный закон.
В начале XX века в штате Нью-Йорк существовал закон, ограничивающий число рабочих часов в хлебопекарнях до 10 в день или 60 в неделю. В 1905 году Верховный Суд США признал этот закон неконституционным и ограничивающим права и свободы индивидума на продажу рабочей силы. Аргументы заботы о здоровье рабочих были признаны неубедительными.[200]
Сейчас, сто с лишним лет спустя, как в США, так и в Европе для «свободы контракта» поставлено много ограничений в виде трудового законодательства. Однако влияние этой свободы по-прежнему распространяется на жизнь большинства людей. При аренде жилья, получении ипотеки, визите к врачу и во многих других ситуациях требуется подписать документ, в конце которого оговаривается множество особых условий. Когда все идет хорошо, никто не обращает внимания на эти условия, но в любой спорной ситуации они нужны, чтобы освободить бизнес от излишней ответственности. Для обычного человека выход один: «не нравится — не подписывай».
Большинство людей никогда не читает такие документы до конца, даже при хорошем владении языком нелегко разобраться в хитросплетениях языка юридического без специальной подготовки. Многие недавние иммигранты ходят жаловаться в юридические консультации на нарушение своих прав, на что им показывают документ и говорят: «Посмотрите, вы же сами это подписывали!». Можно бороться за свои права и нанять адвоката, чтобы тот оспаривал каждую букву контракта, но, как мы уже говорили выше, этот путь не каждому по силам.
Как говорил английский писатель и священник Чарльз Колтон (1780–1832): «Закон и справедливость — две вещи, которые Бог соединил, а человек разъединил». Если вы все-таки решитесь искать справедливости у западного правосудия, то копите деньги, запасайтесь терпением и не думайте, что ваша моральная правота обеспечит благополучный исход.
Миф № 20
На Западе нет нищеты
«Жизнь подорожала, так как перестала быть предметом первой необходимости»
Армянское радио
Бездомный в Париже[201]
Пояснение мифа: русская народная пословица учит: «от сумы да от тюрьмы не зарекайся», а западный мир обеспечивает всем достойную жизнь. люди могут иметь скромный достаток, но никогда не опустятся за черту бедности, у всех будет гарантированный угол и кусок хлеба.
США. Бедность в Соединенных Штатах имеет циклический характер: от 13 до 17 % населения постоянно живет ниже официального уровня бедности, и около 40 % попадает за черту бедности на какое-то время в течение 10 лет. Около 43.6 миллионов (14.3 %) американцев жили в бедности в 2009 году, и около 39.8 миллионов (13.2 %) — в 2008 году. Официальный уровень бедности в США в 2011 году определялся как годовой доход $22 350 на семью из 4 человек. Большинство американцев (58.5 %) проведут хотя бы один год за чертой бедности в возрасте от 25 до 75 лет.[202]
После того, как были обработаны результаты переписи населения 2009 года, газета USA Today сообщила: «Число людей, живущих в бедности, достигло наивысшего уровня за последний 51 год (т. е. так плохо, как в 2009 году последний раз было в 1958 году)».[203]
Работая над этой главой, авторы решили совершить прогулку по Чикаго и узнать о бедности из первых рук, поговорить с теми, кого обычно не замечают белые воротнички, спешащие в кондиционированные офисы.
На главной улице Чикаго Мичиган Авеню, около музея искусств «Арт Институт»,[204] мы познакомились с Рики Грэнтом. Его не интересуют шедевры искусства, он бездомный и просит милостыню.
— Я потерял работу, живу на улице и пытаюсь выжить, — говорит Рики Грэнт. — Я работал строителем, получил травму на работе, потом была операция, и я больше не смог работать — он сильно хромает на правую ногу.
— Ох, ребята, тяжело жить на улице! Ох, тяжело, но я стараюсь, как могу пройти через все это. Все, что я могу, это молиться Богу и надеяться, что для меня что-то измениться к лучшему. Живу я в разных местах: в ночлежках, в приютах при церквях, иногда сплю в парке. Была у меня жена, но она ушла, семьи у меня больше нет.
Я должен постараться наладить свою жизнь, должен хотя бы попробовать. Иногда находятся люди, которые мне немного помогают, дают мне приют, но я должен и сам пройти свою половину пути, чтобы выбраться отсюда.
Такая жизнь меня убьет рано или поздно, я только надеюсь, что что-нибудь изменится к лучшему, стараюсь хранить веру в Бога и молиться.
— Живу в ночлежках, денег нет, ищу еду по помойкам, вот у меня табличка, — он показывает кусок картона с надписью «подайте на пропитание» и несколько полиэтиленовых мешков с объедками, — вот где я нахожу себе еду, а без этого помер бы с голоду. Хорошо, что еще остались люди, кому не наплевать, а так — чертовски трудно жить на улице. Все, что я могу, молиться и пытаться выжить.
Одна из жемчужин Чикаго — Букингемский фонтан,[205] он особенно красив в солнечные дни. Среди гуляющих горожан и туристов, старающихся сделать красивые фотографии, мы заметили человека, копающегося в мусорном баке, и подошли познакомиться.
— Меня зовут Деррик Вильямс. Я уже восемь лет живу на улице. Когда-то я работал уборщиком, меня несправедливо уволили, обещали заплатить выходное пособие, но так ничего и не дали. Я получаю талоны на бесплатную еду, иногда хожу в благотворительные организации за горячим обедом. Зимой я ночую в приютах, а летом — на улице. Стараюсь крутиться, как могу, чтобы прожить.
У меня остались сын и дочь, они живут с моими родителями, у меня нет денег, чтобы съездить их проведать, иногда я им звоню. Вот, так уже восемь лет.
Этот парень — просто счастливчик, по сравнению с предыдущим: получает талоны на еду, хотя это не спасает его от необходимости копаться в мусоре.
На Стейт Стрит нашим собеседником оказался 57-летний Тони Джонсон, разорившийся бизнесмен, просящий милостыню около входа в магазин дизайнерской одежды.
— Я живу на улице, — говорит Тони, — иногда люди приглашают меня в ресторан и кормят.
— Тут столько бездомных людей, но они (власти. — прим Г. И.) почему-то помогают тем, кто в других городах и странах. Направляют миллионы долларов в Китай и еще куда-то, а у них под носом люди живут на улице.
У железнодорожного вокзала мы встретили старика, выпрашивающего мелочь у прохожих. От наших предыдущих знакомых он отличался белым цветом кожи и внешностью, напоминающей спившегося художника, мы почти не ошиблись…
— Меня зовут Фил Бернстин, мне 61 год, — выглядит Фил лет на десять старше.
— Я иллюстратор. Когда-то я служил в армии, немного учился в колледже. Сейчас я живу в Чикаго, ну, на самом деле, в пригороде. Живу где-то около уровня бедности. Иногда, зарабатываю себе на жизнь азартными играми, когда-то мне даже удалось немного скопить. Питаюсь я на благотворительной кухне. Иногда заваляются кое-какие деньги на еду.
— В будущем я хочу добиться успеха в своем деле и делать самое лучшее, на что я способен.
Интересно, какое дело он имел в виду, — подумали мы, — нищенство, или иллюстраторство?
— Я верю, что каждый может помочь изменить мир в лучшую сторону.
Вежливо попрощавшись с нами, этот аристократ среди нищих направился в ближайший МакДональдс, подтягивая на ходу грязные джинсы.[206]
Наша прогулка оставила сложное впечатление, мы еще раз почувствовали, какая тонкая грань отделяет «успех» от «обочины жизни». Болезнь, разорение, серия неудач — и вот уже «белый воротничок» отложит в сторону свой лэптоп и, потихоньку от людей, полезет в мусорный бак.
Вот что пишет из Канады учитель, биолог Михаил Шатурин:
Канада. «Экспертами в данном вопросе правильнее всего выбрать кого-либо из многочисленных бездомных, ночующих на решётках теплотрасс самого благополучного западного города — Торонто. Или тех стариков, что тысячами замерзают каждую зиму в нетопленых квартирах крупных американских городов при исправной системе отопления: просто платить за тепло нечем. Или кого-нибудь из, примерно, 40 млн. граждан США, которые не имеют медицинской страховки (дорого-с) и, соответственно, доступа к какой бы то ни было медицинской помощи. Или тех, кто лез на стену от зубной боли, ожидая, когда зуб «переболит» и выпадет сам: стоматология не покрывается медицинскими страховками даже в Канаде (где остальная медицина оплачивается государством), а идти к зубному — без штанов останешься.
Ещё можно всмотреться внимательнее в фотографии 30-х годов, где засняты огромные очереди за бесплатным супом в Нью-Йорке, опустившиеся безработные и разорившиеся фермеры. Можно ещё прочесть замечательную документальную книгу МакВильямса «Бедствующая Земля» (о сельскохозяйственных рабочих США).
Мне скажут, что это, мол, дело прошлое, что теперь такого в Америке нет. Не спорю: поскольку США с тех пор усиленно эксплуатировали другие народы и целые континенты, то такой вопиющей нищеты сейчас там нет. США стали богаче, а другие народы и континенты, соответственно, беднее. Но ведь, говоря о нищете на Западе, имеют в виду какую-то мифическую «несовместимость» западной жизни с нищетой! Тут-то и стоит вспомнить все эти документы XX-го века, а также и художественную литературу, которую мы читали в советском детстве («Отверженные» Гюго, романы Диккенса), чтобы понять: западный образ жизни очень даже с нищетой совместим».
Германия. Печальная статья о бедности в современной Германии еще раз подтверждает эту истину. Приводим здесь статью с сокращениями:
«Нищета в Германии. Новые «низшие слои».
Некоторые пали очень низко, другие, так и не смогли подняться: В Германии распространяется нищета. Она захватывает как безработных, так и недостаточно зарабатывающих, а также неудавшихся предпринимателей.
Семья Бергеров живет будто в музее. С садом, гаражом и балконом. В коридоре стоят тапочки, в зале сын разбросал игрушки. На стене — весёлые фотографии из отпуска. Сейчас это выставка из их прошлого, через пару недель Бергерам придётся покинуть дом.
Петер и Гизела Бергер, 58 и 44 лет от роду, оба с высшим образованием архитекторов, не могут себе больше позволить выплачивать арендную плату. Сберкнижки, акции, страховки — всё пропало. Остались только долги в 300 тысяч евро. «Посмотрим, кто теперь захочет сдать нам квартиру», — говорит Петер Бергер.
Ещё совсем недавно, в начале девяностых оба работали и хорошо зарабатывали. Они купили себе в кредит две квартиры в Лейпциге в качестве гарантии пенсии и сдавали их внаём.
И тут Петер потерял работу. Точнее он был уволен по сокращению кадров. Новую работу Петер найти не смог. Он, честно проработавший на строительную фирму, слышал отовсюду только следующий ответ: «Вы слишком старый». В 48 лет.
Петер постарался открыть дело — безуспешно. Из-за кризиса строительства их квартиры в Лейпциге никто не хотел снимать. Они стали понижать арендную плату и должны были ежемесячно вносить 500 евро за кредит. Долги не уменьшались, они росли. Это был второй удар.
Но его жена продолжала работать и получать зарплату. Если будут квартиросъемщики в Лейпциге, то есть надежда.
Весной 2004 уволили Гизелу Бергер. Из-за недостатка товарооборота. Это был третий удар. Теперь у них почти нет прибыли, зато есть убытки. Аренда. Проценты по кредиту. Проценты с процентов. Бергеры разорены.
Это история семьи Бергер. Она складывается из трёх факторов: жилищный кредит, потеря работы, кризис строительства. Ни тяжёлых заболеваний, ни финансовых махинаторов, ни несчастных случаев. Ничего такого, что мы и так читаем ежедневно в газетах. Трагедия становится буднями: в Германии не должно произойти ничего особенного, для того чтобы ввергнуть в нищету целую семью. Как замечательно для Германии!
«Восходящее общество» — социальные исследователи десятилетиями так обозначали жизнь в Германии. Общество, в котором не все были богатыми, но все были уверены, что через десять лет будут иметь больше, чем сейчас. А их дети через двадцать лет — ещё больше. «В Германии XX столетия действовало коллективное обещание: жизнь каждого улучшается, пусть медленно, но постоянно», — сказал геттингенский социолог Бертольд Фогель.
Республика разделена. Ещё ни разу в её истории не было такой пропасти между богатыми и бедными. «С одной стороны увеличивается благосостояние населения, а с другой, — растёт количество людей, в экономическом смысле выброшенных за борт», — отметил берлинский социальный аналитик Мартин Кронауер. Согласно новому отчёту федерального правительства о соотношении богатых и бедных, почти половина всего фактического имущества Германии принадлежит всего десяти процентам немцев из самого богатого сословия. Другие десять процентов немцев не имеют ничего. У них есть только долги.
Так в Германии появляется новая прослойка неимущих. Она не похожа на пролетариат прошедших дней, она так же разнообразна, как и оставшееся общество. К ней принадлежат неудавшиеся адвокаты или архитекторы, так же как и люди с мизерной зарплатой или получающие социальную помощь. Одни упали со своих высот, другие туда и не поднимались. Все они встретились на дне. Но у них есть кое-что общее: в финансовом плане они уже ничего не ждут от жизни.
По всей стране можно встретить людей, принадлежащих к этим новым нижним слоям общества. В Гамбурге, Берлине и в Шварцвальде — или в Мюнхене в доме, где живёт семья Бергер.
Недавно они опять были в социальной службе. Спрашивали, есть ли для них социальная квартира. «Возможно, через три года», — ответили им. Семье осталось ждать только три недели. Потом им придётся покинуть собственный дом.
Дальше статья рассказывает о социальной финансовой поддержке, которую всё-таки получила семья Бергер с шестилетним сыном и которая позволила им снять лишь очень дешёвое жильё. В тексте также описывается, как Петер постепенно распродавал всё своё имущество, вплоть до книг и картин. Как они с женой занимались плетением венков, оформлением открыток, выпечкой и продажей пряников и давали уроки латинского, пробовали всюду устроиться на любую работу, но конкуренция была слишком велика. Немало людей в похожей ситуации с таким же отчаянием искали место работы.
3,13 миллионов семей в Германии не справляются с долгами, это в полтора раза больше, чем 10 лет назад. Их долговые обязательства слишком высоки, нет шансов их покрыть. Иногда за личным крахом скрывается просто неумение обходиться с деньгами, но, к сожалению, появляется всё больше примеров несостоятельности простой схемы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
8) Увеличилось число адвокатов, попадающих за решетку за воровство.
Наиболее типичны случаи, когда адвокаты воруют у своих клиентов или партнеров, представляя к оплате ложные счета за работу или требования о компенсации расходов.
Далее Лиза Лерман спрашивает «А почему мы жадные?» и пускается в анализ культурных особенностей общества потребления.
Одним из спусковых крючков жадности она считает высокую конкуренцию, как между адвокатскими конторами, так и между работниками внутри каждой конторы. Конкуренция часто порождает нездоровую атмосферу — ревность, завистничество, подсиживание. Другой причиной автор считает напряженный рабочий график, часто приводящий к подрыву здоровья и расстройству семейных отношений. В патологическом стремлении к богатству автор видит попытку компенсировать отсутствие нормальной жизни.
В качестве примера морального разложения слуг закона приведена история супружеской пары из Чикаго Гарри и Морин Фэйрчайлд (Gary and Maureen Fairchild). Оба супруга считались успешными адвокатами, и официальный годовой доход семейной пары за 1994 год составлял $800 000 (восемьсот тысяч долларов). Оба: и муж, и жена — попались на крупном воровстве, были лишены адвокатских лицензий и отданы под суд.
Что заставило их воровать? Пусть с этим вопросом разбираются клинические психологи. Но, если у меня возникнут недоразумения с соседями, я постараюсь договориться по-хорошему, в крайнем случае — плюнуть и забыть обиду и до последней возможности избегать того, чтобы доверять свою судьбу акулам, стервятникам и змеям.
Одним из краеугольных камней либерализма и свободного рынка считается так называемая «свобода контракта» (freedom of contract). Она определяется как свобода индивидуумов и корпораций заключать между собой любые соглашения без вмешательства со стороны властей.[199] На первый взгляд — прекрасное правило, но только тогда, когда в договорные отношения входят стороны приблизительно равные по своему статусу и возможностям, в противном случае «свобода контракта» приводит к откровенному подавлению слабых сильными.
В эпоху раннего капитализма принцип «свободы контракта» входил в прямое противоречие с любыми попытками правительства обуздать рыночную стихию, такими как минимальная зарплата, фиксированые цены или антимонопольный закон.
В начале XX века в штате Нью-Йорк существовал закон, ограничивающий число рабочих часов в хлебопекарнях до 10 в день или 60 в неделю. В 1905 году Верховный Суд США признал этот закон неконституционным и ограничивающим права и свободы индивидума на продажу рабочей силы. Аргументы заботы о здоровье рабочих были признаны неубедительными.[200]
Сейчас, сто с лишним лет спустя, как в США, так и в Европе для «свободы контракта» поставлено много ограничений в виде трудового законодательства. Однако влияние этой свободы по-прежнему распространяется на жизнь большинства людей. При аренде жилья, получении ипотеки, визите к врачу и во многих других ситуациях требуется подписать документ, в конце которого оговаривается множество особых условий. Когда все идет хорошо, никто не обращает внимания на эти условия, но в любой спорной ситуации они нужны, чтобы освободить бизнес от излишней ответственности. Для обычного человека выход один: «не нравится — не подписывай».
Большинство людей никогда не читает такие документы до конца, даже при хорошем владении языком нелегко разобраться в хитросплетениях языка юридического без специальной подготовки. Многие недавние иммигранты ходят жаловаться в юридические консультации на нарушение своих прав, на что им показывают документ и говорят: «Посмотрите, вы же сами это подписывали!». Можно бороться за свои права и нанять адвоката, чтобы тот оспаривал каждую букву контракта, но, как мы уже говорили выше, этот путь не каждому по силам.
Как говорил английский писатель и священник Чарльз Колтон (1780–1832): «Закон и справедливость — две вещи, которые Бог соединил, а человек разъединил». Если вы все-таки решитесь искать справедливости у западного правосудия, то копите деньги, запасайтесь терпением и не думайте, что ваша моральная правота обеспечит благополучный исход.
Миф № 20
На Западе нет нищеты
«Жизнь подорожала, так как перестала быть предметом первой необходимости»
Армянское радио
Бездомный в Париже[201]
Пояснение мифа: русская народная пословица учит: «от сумы да от тюрьмы не зарекайся», а западный мир обеспечивает всем достойную жизнь. люди могут иметь скромный достаток, но никогда не опустятся за черту бедности, у всех будет гарантированный угол и кусок хлеба.
США. Бедность в Соединенных Штатах имеет циклический характер: от 13 до 17 % населения постоянно живет ниже официального уровня бедности, и около 40 % попадает за черту бедности на какое-то время в течение 10 лет. Около 43.6 миллионов (14.3 %) американцев жили в бедности в 2009 году, и около 39.8 миллионов (13.2 %) — в 2008 году. Официальный уровень бедности в США в 2011 году определялся как годовой доход $22 350 на семью из 4 человек. Большинство американцев (58.5 %) проведут хотя бы один год за чертой бедности в возрасте от 25 до 75 лет.[202]
После того, как были обработаны результаты переписи населения 2009 года, газета USA Today сообщила: «Число людей, живущих в бедности, достигло наивысшего уровня за последний 51 год (т. е. так плохо, как в 2009 году последний раз было в 1958 году)».[203]
Работая над этой главой, авторы решили совершить прогулку по Чикаго и узнать о бедности из первых рук, поговорить с теми, кого обычно не замечают белые воротнички, спешащие в кондиционированные офисы.
На главной улице Чикаго Мичиган Авеню, около музея искусств «Арт Институт»,[204] мы познакомились с Рики Грэнтом. Его не интересуют шедевры искусства, он бездомный и просит милостыню.
— Я потерял работу, живу на улице и пытаюсь выжить, — говорит Рики Грэнт. — Я работал строителем, получил травму на работе, потом была операция, и я больше не смог работать — он сильно хромает на правую ногу.
— Ох, ребята, тяжело жить на улице! Ох, тяжело, но я стараюсь, как могу пройти через все это. Все, что я могу, это молиться Богу и надеяться, что для меня что-то измениться к лучшему. Живу я в разных местах: в ночлежках, в приютах при церквях, иногда сплю в парке. Была у меня жена, но она ушла, семьи у меня больше нет.
Я должен постараться наладить свою жизнь, должен хотя бы попробовать. Иногда находятся люди, которые мне немного помогают, дают мне приют, но я должен и сам пройти свою половину пути, чтобы выбраться отсюда.
Такая жизнь меня убьет рано или поздно, я только надеюсь, что что-нибудь изменится к лучшему, стараюсь хранить веру в Бога и молиться.
— Живу в ночлежках, денег нет, ищу еду по помойкам, вот у меня табличка, — он показывает кусок картона с надписью «подайте на пропитание» и несколько полиэтиленовых мешков с объедками, — вот где я нахожу себе еду, а без этого помер бы с голоду. Хорошо, что еще остались люди, кому не наплевать, а так — чертовски трудно жить на улице. Все, что я могу, молиться и пытаться выжить.
Одна из жемчужин Чикаго — Букингемский фонтан,[205] он особенно красив в солнечные дни. Среди гуляющих горожан и туристов, старающихся сделать красивые фотографии, мы заметили человека, копающегося в мусорном баке, и подошли познакомиться.
— Меня зовут Деррик Вильямс. Я уже восемь лет живу на улице. Когда-то я работал уборщиком, меня несправедливо уволили, обещали заплатить выходное пособие, но так ничего и не дали. Я получаю талоны на бесплатную еду, иногда хожу в благотворительные организации за горячим обедом. Зимой я ночую в приютах, а летом — на улице. Стараюсь крутиться, как могу, чтобы прожить.
У меня остались сын и дочь, они живут с моими родителями, у меня нет денег, чтобы съездить их проведать, иногда я им звоню. Вот, так уже восемь лет.
Этот парень — просто счастливчик, по сравнению с предыдущим: получает талоны на еду, хотя это не спасает его от необходимости копаться в мусоре.
На Стейт Стрит нашим собеседником оказался 57-летний Тони Джонсон, разорившийся бизнесмен, просящий милостыню около входа в магазин дизайнерской одежды.
— Я живу на улице, — говорит Тони, — иногда люди приглашают меня в ресторан и кормят.
— Тут столько бездомных людей, но они (власти. — прим Г. И.) почему-то помогают тем, кто в других городах и странах. Направляют миллионы долларов в Китай и еще куда-то, а у них под носом люди живут на улице.
У железнодорожного вокзала мы встретили старика, выпрашивающего мелочь у прохожих. От наших предыдущих знакомых он отличался белым цветом кожи и внешностью, напоминающей спившегося художника, мы почти не ошиблись…
— Меня зовут Фил Бернстин, мне 61 год, — выглядит Фил лет на десять старше.
— Я иллюстратор. Когда-то я служил в армии, немного учился в колледже. Сейчас я живу в Чикаго, ну, на самом деле, в пригороде. Живу где-то около уровня бедности. Иногда, зарабатываю себе на жизнь азартными играми, когда-то мне даже удалось немного скопить. Питаюсь я на благотворительной кухне. Иногда заваляются кое-какие деньги на еду.
— В будущем я хочу добиться успеха в своем деле и делать самое лучшее, на что я способен.
Интересно, какое дело он имел в виду, — подумали мы, — нищенство, или иллюстраторство?
— Я верю, что каждый может помочь изменить мир в лучшую сторону.
Вежливо попрощавшись с нами, этот аристократ среди нищих направился в ближайший МакДональдс, подтягивая на ходу грязные джинсы.[206]
Наша прогулка оставила сложное впечатление, мы еще раз почувствовали, какая тонкая грань отделяет «успех» от «обочины жизни». Болезнь, разорение, серия неудач — и вот уже «белый воротничок» отложит в сторону свой лэптоп и, потихоньку от людей, полезет в мусорный бак.
Вот что пишет из Канады учитель, биолог Михаил Шатурин:
Канада. «Экспертами в данном вопросе правильнее всего выбрать кого-либо из многочисленных бездомных, ночующих на решётках теплотрасс самого благополучного западного города — Торонто. Или тех стариков, что тысячами замерзают каждую зиму в нетопленых квартирах крупных американских городов при исправной системе отопления: просто платить за тепло нечем. Или кого-нибудь из, примерно, 40 млн. граждан США, которые не имеют медицинской страховки (дорого-с) и, соответственно, доступа к какой бы то ни было медицинской помощи. Или тех, кто лез на стену от зубной боли, ожидая, когда зуб «переболит» и выпадет сам: стоматология не покрывается медицинскими страховками даже в Канаде (где остальная медицина оплачивается государством), а идти к зубному — без штанов останешься.
Ещё можно всмотреться внимательнее в фотографии 30-х годов, где засняты огромные очереди за бесплатным супом в Нью-Йорке, опустившиеся безработные и разорившиеся фермеры. Можно ещё прочесть замечательную документальную книгу МакВильямса «Бедствующая Земля» (о сельскохозяйственных рабочих США).
Мне скажут, что это, мол, дело прошлое, что теперь такого в Америке нет. Не спорю: поскольку США с тех пор усиленно эксплуатировали другие народы и целые континенты, то такой вопиющей нищеты сейчас там нет. США стали богаче, а другие народы и континенты, соответственно, беднее. Но ведь, говоря о нищете на Западе, имеют в виду какую-то мифическую «несовместимость» западной жизни с нищетой! Тут-то и стоит вспомнить все эти документы XX-го века, а также и художественную литературу, которую мы читали в советском детстве («Отверженные» Гюго, романы Диккенса), чтобы понять: западный образ жизни очень даже с нищетой совместим».
Германия. Печальная статья о бедности в современной Германии еще раз подтверждает эту истину. Приводим здесь статью с сокращениями:
«Нищета в Германии. Новые «низшие слои».
Некоторые пали очень низко, другие, так и не смогли подняться: В Германии распространяется нищета. Она захватывает как безработных, так и недостаточно зарабатывающих, а также неудавшихся предпринимателей.
Семья Бергеров живет будто в музее. С садом, гаражом и балконом. В коридоре стоят тапочки, в зале сын разбросал игрушки. На стене — весёлые фотографии из отпуска. Сейчас это выставка из их прошлого, через пару недель Бергерам придётся покинуть дом.
Петер и Гизела Бергер, 58 и 44 лет от роду, оба с высшим образованием архитекторов, не могут себе больше позволить выплачивать арендную плату. Сберкнижки, акции, страховки — всё пропало. Остались только долги в 300 тысяч евро. «Посмотрим, кто теперь захочет сдать нам квартиру», — говорит Петер Бергер.
Ещё совсем недавно, в начале девяностых оба работали и хорошо зарабатывали. Они купили себе в кредит две квартиры в Лейпциге в качестве гарантии пенсии и сдавали их внаём.
И тут Петер потерял работу. Точнее он был уволен по сокращению кадров. Новую работу Петер найти не смог. Он, честно проработавший на строительную фирму, слышал отовсюду только следующий ответ: «Вы слишком старый». В 48 лет.
Петер постарался открыть дело — безуспешно. Из-за кризиса строительства их квартиры в Лейпциге никто не хотел снимать. Они стали понижать арендную плату и должны были ежемесячно вносить 500 евро за кредит. Долги не уменьшались, они росли. Это был второй удар.
Но его жена продолжала работать и получать зарплату. Если будут квартиросъемщики в Лейпциге, то есть надежда.
Весной 2004 уволили Гизелу Бергер. Из-за недостатка товарооборота. Это был третий удар. Теперь у них почти нет прибыли, зато есть убытки. Аренда. Проценты по кредиту. Проценты с процентов. Бергеры разорены.
Это история семьи Бергер. Она складывается из трёх факторов: жилищный кредит, потеря работы, кризис строительства. Ни тяжёлых заболеваний, ни финансовых махинаторов, ни несчастных случаев. Ничего такого, что мы и так читаем ежедневно в газетах. Трагедия становится буднями: в Германии не должно произойти ничего особенного, для того чтобы ввергнуть в нищету целую семью. Как замечательно для Германии!
«Восходящее общество» — социальные исследователи десятилетиями так обозначали жизнь в Германии. Общество, в котором не все были богатыми, но все были уверены, что через десять лет будут иметь больше, чем сейчас. А их дети через двадцать лет — ещё больше. «В Германии XX столетия действовало коллективное обещание: жизнь каждого улучшается, пусть медленно, но постоянно», — сказал геттингенский социолог Бертольд Фогель.
Республика разделена. Ещё ни разу в её истории не было такой пропасти между богатыми и бедными. «С одной стороны увеличивается благосостояние населения, а с другой, — растёт количество людей, в экономическом смысле выброшенных за борт», — отметил берлинский социальный аналитик Мартин Кронауер. Согласно новому отчёту федерального правительства о соотношении богатых и бедных, почти половина всего фактического имущества Германии принадлежит всего десяти процентам немцев из самого богатого сословия. Другие десять процентов немцев не имеют ничего. У них есть только долги.
Так в Германии появляется новая прослойка неимущих. Она не похожа на пролетариат прошедших дней, она так же разнообразна, как и оставшееся общество. К ней принадлежат неудавшиеся адвокаты или архитекторы, так же как и люди с мизерной зарплатой или получающие социальную помощь. Одни упали со своих высот, другие туда и не поднимались. Все они встретились на дне. Но у них есть кое-что общее: в финансовом плане они уже ничего не ждут от жизни.
По всей стране можно встретить людей, принадлежащих к этим новым нижним слоям общества. В Гамбурге, Берлине и в Шварцвальде — или в Мюнхене в доме, где живёт семья Бергер.
Недавно они опять были в социальной службе. Спрашивали, есть ли для них социальная квартира. «Возможно, через три года», — ответили им. Семье осталось ждать только три недели. Потом им придётся покинуть собственный дом.
Дальше статья рассказывает о социальной финансовой поддержке, которую всё-таки получила семья Бергер с шестилетним сыном и которая позволила им снять лишь очень дешёвое жильё. В тексте также описывается, как Петер постепенно распродавал всё своё имущество, вплоть до книг и картин. Как они с женой занимались плетением венков, оформлением открыток, выпечкой и продажей пряников и давали уроки латинского, пробовали всюду устроиться на любую работу, но конкуренция была слишком велика. Немало людей в похожей ситуации с таким же отчаянием искали место работы.
3,13 миллионов семей в Германии не справляются с долгами, это в полтора раза больше, чем 10 лет назад. Их долговые обязательства слишком высоки, нет шансов их покрыть. Иногда за личным крахом скрывается просто неумение обходиться с деньгами, но, к сожалению, появляется всё больше примеров несостоятельности простой схемы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45